Коллекционирование земель как призвание. Французский вариант⁠⁠

Был ты видом довольно противен,

Сердцем подл,

Но не в этом суть.

Исторически прогрессивен

Оказался твой жизненный путь.

(Наум Коржавин)

Эти ехидные строки поэт посвятил Ивану Калите - не к ночи будет упомянут, но о нем поговорим в другой раз. И если честно, очень уж хорошо эти хлесткие слова монтируются к двум другим средневековым правителям, которых историки почетно прозвали "собирателями земель". Оба они  были  людьми неоднозначными, но именно их усилиями вверенные им страны стали похожи на серьезные государства, а не просто на территории, в силу какого-то недоразумения занимающие место на историко-географических картах. Сначала планировала написать только об одном из них - русском царе Иване Третьем. Но в памяти настойчиво всплывали похожие повороты судьбы и карьеры его французского коллеги Людовика Одиннадцатого. Тем более, что и жили они  в одно время (ну, почти в одно). И детство им выпало не вполне счастливое, и делишки свои они обтяпывали схожими способами, и душевными качествами были отнюдь не цветочки аленькие. И за все свои достижения сильные прозвища от современников получили: Людовика еще в его время прозвали “Всемирным пауком”, а Иван Васильевич Третий был для подчиненных “Грозным”. Да, именно его так именовали современники, а вот мы, впечатлительные потомки, этот эпитет почему-то делегировали его внуку - Ивану Четвертому.

Но начнем с француза, поскольку на этот свет он пришел первым. Людовик родился в то злосчастное время, когда корона Франции имела все шансы уплыть в Англию. Причиной этому недоразумению была затянувшаяся Столетняя война, которую пока что французы проигрывали. Законного французского короля Карла Ⅶ Валуа на тот момент всерьез никто не воспринимал - ни хозяйничавшие во Франции англичане, ни примкнувшие к ним местные коллаборационисты - бургиньоны. Даже вполне лояльно настроенным французским гражданам он казался каким-то не совсем правильным королем, потому что мама Карла - Изабелла Баварская имела глупость ляпнуть, что, дескать, не своего он папы сын, а потому прав на Францию у него не больше, чем у любого произвольно взятого  французского пастуха. Так и заявила, что, пусть лучше правит в ней расово верный наследник английского производства - уж в его законнорожденности никому не придет в голову усомниться. Странная женщина, право слово, предала своего родного сына на раз-два и глазом не моргнула!  (Но справедливости ради, скажу, что вот лично я нигде не нашла ссылки на документ, где бы Изабелла говорила эти возмутительные слова о сыне. Так что  скорее всего, имеем мы дело с подлым наветом, как всегда).Так что Карлу Ⅶ, лишенному прав на престол договором в Труа, пришлось околачиваться по разным захолустьям, бегая от иноземных и доморощенных врагов. В какой-то момент он осел со своим двором в городке Бурже, говорят, даже коронован был кем-то.

Вот там-то и родился его старший сын - наш принц Людовик. Маленький Луи первые десять лет жил с отцом и был свидетелем тому, с какими трудами пришлось его отцу отвоевывать власть, несмотря на невероятную Божью милость к Франции, выразившейся в деяниях Жанны Д’Арк. Власть нужно было отобрать не только у интервентов-англичан - это как раз получилось хоть не сразу и не быстро, но более-менее уверенно, потому что стало общенациональной задачей для всех слоев населения. Но уже после того, как англичан посадили на лодочки и, сказав “Адью”, отправили восвояси, нужно было поднимать страну с колен, наводить порядок в обществе и разбираться с высшей аристократией. Эту самую аристократию для начала следовало разоружить. А то поназаводили , понимаешь ли, себе частные военные компании - у каждого мало-мальски заметного герцога было свое персональное войско! Не годится так, берем курс на централизацию государственных функций! Поэтому когда в 1437 году король и четырнадцатилетний дофин торжественно вступили в Париж, дел у них было непочатый край.

Людовик Ⅺ . Иллюстрация из книги "Короли Франции" Жана де Тилле. Национальная библиотека Франции

Король, настроившись на плотную работу с высшим сословием, выпустил Орлеанский Ордонанс, которым лишил аристократию традиционных военных привилегий, и немедленно приготовился к новой схватке внутри страны. А юный дофин получил свою первую проф. стажировку - поехал наместником в большую и богатую провинцию Лангедок. И хоть было ему тогда только 16 лет, Луи сумел-таки додавить проанглийские крепости и заставить повиноваться себе местное население. И это именно то, в чем нуждалась вся Франция, ибо она после изматывающей затяжной гражданской войны и интервенции, была полна ворья, жулья, беглых  швейцарских наемников и прочего сброда. Именно здесь Людовик начинает отрабатывать те самые приемчики, которыми он и прославился в истории.

Однако развернуться одаренному отпрыску папа, неприятно пораженный успехами сына, не дал. “Такого прыткого и смышленого наследника желательно держать при себе.”- подумал отец и, как показало время, был абсолютно прав. Луи, конечно, страшно расстроился и по дурости примкнул к заговору аристократии против короля, называемом “Прогерия”. Когда король прогнозируемо стер смутьянов в порошок, сыночка он, разумеется, простил, сказав ему: “Ворота открыты, и ежели они недостаточно велики, я велю снести шестнадцать или даже двадцать аршин стены, чтобы Вам было удобнее пройти», и «Добро пожаловать, дорогой сын, ибо Вы надолго отлучались». Сказать-то сказал, но осадочек остался. Словом между королем и наследником пробежала черная кошка, нет, даже так - стадо черных кошек.

Так что зачисткой территории от тяжелого наследия политико-династических конфликтов они занимались врозь. И что характерно, Людовик умел уже в юном возрасте в отличие от многих легкомысленных небожителей, добиваться оплаты своей работы, периодически выставляя непосредственным заказчикам Акты выполненных работ. Например, он потребовал немалые деньги (10 тысяч ливров) от Нижней Оверни, а затем и от Санлиса за наведение порядка в их землях, напомнив туповатым подданным, что «Мы выставили из этого королевства, с большой опасностью для нашей особы, всех капитанов, солдат и прочих ратных людей, занимавшихся ярым и полным разрушением страны, благодаря чему та могла долгое время жить в мире». Ай, молодец!

Кроме бесценного дара выколачивать деньги, Луи обладал еще одним несомненным дарованием - грамотно их вкладывать в нужные места и в нужных людей: когда церковные пожертвования щедро раздавал, когда - милостыню, а когда надо - то и подкупом не гнушался, подарки правильные делал. Например, Агнессе Сорель, известной на весь свет отцовской фаворитке, которую люто ненавидел, дофин преподнес в дар набор гобеленов “История непорочной Сусанны”. Уважил дамочку, что и говорить, а заодно и неслабо потроллил : подарил нахальной любовнице комиксы про непорочную деву!

Кадр из сериала "Пустая корона" ( Великобритания, 2012-2016). В роли Людовика британский актер Эндрю Скотт

Но, делая успехи и зарабатывая политический капитал, Луи конечно же, ходил по краю пропасти, испытывая терпение отца. И, конечно, оно не выдержало - дофина отправили в Дофине. (Это не игра слов. Дофине - французская провинция, которая всегда принадлежала наследнику престола, потому-то его должность так и называется - дофин). Там Людовик попытался организовать себе репетицию царствования, представив, что Дофине это - вся Франция, а он - уже король. И немало в том преуспел. Луи засовывал свой длинный мясистый нос во все дела абсолютно всех сословий и инициатив провинции - от устройства деревенской ярмарки до избрания архиепископа. Он, пожалуй, единственный из наследников французского престола, кто так серьезно подходил к этому подготовительному обучающему этапу перед большим карьерным рывком.

Поэтому жители Дофине очень удивились и, наверное, даже расстроились, когда на них пошел с войсками король. А все почему? А потому что не лезь поперед батьки в пекло! Не проявляй, пока не попросили, государственных талантов! Так что же оставалось делать Людовику? Сделав вид, что отправляется на охоту, он с парочкой слуг как ошпаренный помчался прочь от рассерженного короля. Да уж, сын и отец действительно опасались друг друга, можно даже сказать, что и боялись. И куда же рванул напуганный наследник, Франция-то ведь имела конечные пределы? А было в то время одно единственное место, где могли преклонить уставшую голову все истомленные путники на своем жизненном пути. Называлось это место - герцогство Бургундия.

Это сейчас мы не знаем такой страны, но знаем одноименную французскую провинцию. А вот люди тех времен ни капельки бы не удивились такому государственному образованию как, например, Королевство Бургундия. Герцоги Бургундские реально подумывали насчет того, а не стать ли им королями? Даже консультировались на этот счет у императоров Священной Римской Империи! А почему бы и нет?! - мужики они были видные, вояки отчаянные, земель богатых полно, даже о Крестовом походе на османов подумывали.

Так что сбежал дофин в надежное место, гонимый страхом за свою жизнь. И ведь надо же - придумал гениальную отмазку! “Это не было изменой”- объяснял он свое вопиющее поведение - “Даже не поиском союза или убежища, просто желаю я участвовать в крестовом походе на Восток, который герцог Бургундский готовит уже больше года. И сим испрашиваю у короля позволение туда отправиться в качестве гонфалоньера Церкви, чтобы сражаться против турок вместе с Филиппом Добрым, намерения и преданность коего Гробу Господню общеизвестны”. Пять баллов за изворотливость!

А пока что герцог Бургундский, приняв эту носатую головную боль в братские объятия, по доброте сердечной выделил пенсион изгнаннику в 36 тысяч франков, потому как прибыл дофин в Бургундию сирым и босым. Отсиживаясь у идейного врага папочки-короля и бессовестно проедая средства Бургундского Пенсионного Фонда, Луи не только начал плести

агентурные сети вокруг отца, беспрестанно засылая к нему своих шпионов, но даже успел обзавестись собственным наследником. Но, увы, младенец умер. “Ну что ж, будем ждать следующего, а пока не будем стыдиться требовать приданое, которое что-то опять как-то запаздывает!” Когда платежи по приданому вовремя не поступали, Луи изводил своего тестя - герцога Савойского письмами, требованиями, провокациями и неизменно получал желаемое. Особенно легко стало получать займы, когда по Европе распространились слухи о болезни французского короля. Под будущую корону многие охотно ссужали деньги.

Кадр из фильма "Приключения Квентина Дорварда, стрелка королевской гвардии", реж Сергей Тарасов, (СССР, 1988 г). В роли Людовика - Александр Лазарев

Но ожидание трона как-то сильно затягивалось, и нетерпеливый Луи не мог выносить этой неопределенности. Говорят, что он уже открыто выражал желание “утопиться, утянув за собой зажившегося папашу”. И тут -ТАДАМ!!! - прибыл гонец с известием о кончине Карла Ⅶ ! Но, вот беда - не вовремя прибыл гонец! “Я тут поохотиться собрался, так что зайдите попозже”- сказал Луи. И ускакал на охоту! Нет, вы только подумайте: ждать этого известия ГОДАМИ и со спокойной миной притворно-равнодушно среагировать, даже не смутившись тем, что толпа в траурных одеждах уже стоит у дверей с выражением соболезнований! Вот это самообладание! Вот это актерище!

После коронации и торжественного въезда в Париж, наш герой с еще большим рвением принялся за государственное строительство и коллекционирование французских земель. В том виде, в котором он сам это понимал и теми способами, которые считал приемлемыми для достижения цели. И редко какой способ он считал неприемлемым. Но дело в том, что Людовику к моменту коронации было уже 37 лет. Немалый возраст по тем временам. А еще кроме солидного возраста у него имелся молодой амбициозный младший брат Карл Беррийский. И надо же - какое совпадение, ему тоже хотелось власти! Так что новый заговор не замедлил сложиться. Назывался он “Лига общественного блага”.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ