Сталинские пропагандисты. Аркадий Гайдар

"Спите спокойно, товарищ Сталин, посеянные вами и вашими верными соратниками семена ненависти, зависти и злобы дают пышные всходы и из поколения в поколение питают души советских людей своими ядовитыми плодами".
(Г.Вишневская "Галина")


Таким же сталинским пропагандистом, специализирующимся на духовном растлении детей, как и Аркадий Гайдар, являлась писательница В.Осеева. Ее повесть "Динка", наверное, была настольной книгой любой советской школьницы. Я не являлась исключением: зачитанная до дыр "Динка" путешествовала со мной во всех поездках на отдых (издание 1972 года), так что пишу по памяти и в текст сейчас приходится заглядывать только для точности цитаты. Книга повествует о "нелегкой" жизни опальной семьи революционера Арсеньева, который находится в бегах за границей и с семьей не живет долгое время. Семья состоит из его жены Марины, ее незамужней сестры Кати и трех дочерей Арсеньева: Алины, Анжелики и Надежды (Динки); и охватывает период длиною в год (1910-1911).

Если вспомнить свои первичные детские впечатления, то я после прочтения на полном серьезе считала, что есть такое женское имя "Мышка" - именно оно применялось к средней дочери революционера всеми персонажами повести. Оказалось, это всего лишь "ласковое" прозвище. Настоящее имя девушки - Анжелика - раскрывается только во второй книге "Динка прощается с детством". Ну что ж, ничто революционное, где у людей вместо имен были клички, не чуждо Арсеньевым даже в узком семейном кругу.
Вторым открытием стало слово "убоище". Его активно употребляла тетка Динки.
— Ты видишь? С нее как с гуся вода! Твои душеспасительные разговоры только приводят ее в веселое настроение, — тихо говорит она.
— А тебе обязательно хочется, чтобы она плакала? Это ребенок, — так же тихо отвечает ей Марина.
— Это убоище, а не ребенок! — фыркает Катя. — Ты просто неисправима!
*****
— Я все говорила: последний раз, последний раз. А потом Катя отняла у меня счеты и назвала меня убоищем…
— Как? — переспрашивает мать.
— Убоищем. Это такое имя.
— Не имя, а прозвище для упрямых детей, — слегка затрудняясь, объясняет мать.
— Ну да! — соглашается Динка.
Мне было интересно, почему это слово не употребляется в моей реальности, поэтому и обратилась тогда за разъяснениями к своей учительнице начальной школы. На что мне было сказано, что такого слова в русском языке нет, а есть только "побоище".

В семье Арсеньевых работает лишь мать, 27-летняя ее сестра почему-то находится у нее на иждивении, но тем не менее на скромное жалованье конторской служащей Арсеньевы снимают дачу на Волге, держат кухарку Лину, снимают также квартиру в городе, каждое воскресенье принимают гостей. Даже костюмы амазонок для конных прогулок у них имеются, благо, родной брат Марины - в повести он "дядя Лека" - лесничий. Содержит Марина даже знакомого мужа - запойного старика Никича, он живет в палатке. Так же ни в чем себе они не отказывают после переезда из Самары в Киев. И там - кухарка, и съемная пятикомнатная квартира, и покупка дачи под Киевом, и оплата гимназии для троих дочерей, и репетитор и гимназия для приемного сына. При этом та же Осеева повествует, что булочнику семья задолжала, а чтобы собрать передачи для заключенных, Марине приходится закладывать в ломбарде брошь: "Марине нужны были деньги. Каждые две неделя товарищи готовили передачи для заключенных. Марина тоже вносила свою долю. В этот раз денег у нее было мало".

Тут даже человеку, не сведущему в ценах 1910 года, трудно не понять, что дебет с кредитом никак не сходятся и что деньги на подобный образ жизни поступают откуда-то извне. Возможно, они поступают из партийной кассы. Поэтому абсолютно не беспокоит Марину, как же они будут жить дальше, когда она теряет работу.
— Меня уволили со службы, — сообщила она домашним и, глядя на пораженные, остолбеневшие лица, вдруг громко и весело расхохоталась.
— Марина! — всплеснула руками Катя. — Как ты можешь смеяться?
— Ну, а что мне делать? Плакать? — Марина пожала плечами. — С какой стати!
— Но как же ты будешь жить? — в отчаянии прошептала Катя.
Марина посмотрела на детей.
— Как мы будем жить? — с улыбкой повторила она. — Сначала, верно, плохо, а потом я снова найду работу! Мы ничего не боимся, правда, дети?
— Конечно, мамочка! Мы не боимся, мы ничего не боимся! — закричала Мышка.
— Мы не боимся! — гордо заявила Алина, хотя большие голубые глаза ее были полны тревоги.
— Я заработаю! — весело махнула рукой Динка.
— Вот и хорошо! Посиди немножко дома, — сказал, узнав о Маринином увольнении, Олег. — Пока я жив, никто с голоду не пропадет!"
Правда, и работа у Марины не пыльная, позволяет даже вздремнуть:"Я, знаешь, недавно заснула на службе, - рассказывает она своей сестре. - Хорошо, что наш курьер вошел и сильно хлопнул дверью. Я сразу проснулась и говорю: «Спасибо». А он: «Чего-с?» Ха-ха-ха!"
Весьма возможно, что брат Марины и не дал бы умереть им с голоду, конечно, но оплачивать ранее кухарку, поскольку ни Марина, ни ее сестра никогда в жизни сами не готовили, и аренду недвижимости даже доход лесничего вряд ли позволял.

Теперь рассмотрим, что же так не нравится в монархическом устройстве России того времени героине повести. Почему сирота Ленька, который добывает себе пропитание сам, ругает царя, понятно:
"А то окружился царь войском и сидит за десятью замками. С утра до вечера только кисель жрет!
— Ну, кисель! У царя денег много, он и мороженое прямо из бочки ест! — облизнувшись, сказала Динка.
— Вишь ты, какой гад! Иному хлеба купить не на что, а он занялся мороженым".

Но вот чего не хватало сытым и прекрасно одетым дочерям революционера Арсеньева?

"После уроков Динка бежала в Николаевский сквер. Среди этой оживающей природы Динке все время попадалась на глаза массивная фигура царя (и правда - с чего бы это в сквере, названного именем царя, быть его памятнику)), возвышающаяся на пьедестале памятника.
- Ну при чем он тут? - сердито думала Динка. - Уж довольно, что в гимназии на каждом шагу - и в учительской и в зале... Портрет царя, портрет царя... А сколько людей посадил он в тюрьму, на каторгу сослал...
Однажды, закинув голову и заложив за спину руки, Динка близко подошла к памятнику и, вглядываясь в застывшее лицо с выпуклыми глазами, с ненавистью подумала:
"Стоит. А там, в Сибири, мерзнет крохотный мальчик... А где мой папа?.."
Динка, забывшись, шагнула вперед:
- Где мой папа? Но кто-то сбоку быстро схватил ее за руку и увлек в соседнюю аллею.
- Ты что там кричишь? Ид-ем скорей отсюда! - взволнованно сказал мальчик в форме реального училища с книгами под мышкой.
Динка узнала своего соседа Андрея Коринского и сердито спросила:
- А ты что? Трус?
- Нет, - ответил мальчик и показал на идущего по главной аллее полицейского. - Что ты скажешь, если сейчас он подойдет к нам? Зачем ты на памятник кричала?
- А я знаю, что я скажу! - выпятив нижнюю губу, храбрится Динка.
- Значит, ты хочешь, чтобы твою мать арестовали, да? - шепчет Хохолок. Скажи, что ты грозила мне, а я стоял за памятником...
Но полицейский спокойно идет своей дорогой".

Восхитительная по своему лицемерию сцена! Просто вообразите себе реального пионера (и таких были миллионы) Васю Аксенова (будущего писателя В.Аксенова), стоящего перед бюстом Сталина и вопрошающего с гневом:"Где мои родители?"
А родителей его сгноил упырь в лагерях, поэтому Вася, живший у родственников, беспризорничал и ходил в телогрейке (в отличие от Динки), по свидетельству его матери - Е.Гинзбург, сумевшей через 18 лет выбраться из этого ада и написать "в стол" прекрасную книгу "Крутой маршрут".
Нет, такого в сталинских реалиях быть не могло.
Обращение героя к памятнику, становящегося вследствие этого обращения одним из живых действующих лиц, явно скопировано Осеевой у Пушкина ("Каменный гость", "Медный всадник"). Только Пушкин развивал таким образом сюжет, а у бездарной пропагандистки этот тупо заимствованный прием остается мертвым - и полицейский никак не реагирует, и от царя никакой кары не последует.
"Крохотный мальчик" в Сибири - это сын Кати и революционера Кости. Доказать, что Костя пытался убить человека (убивает его, выдернув опору из под ног, Ленька, и совесть его впоследствии нисколько не мучает), полиция не смогла, поэтому его всего-навсего лишь сослали. Кстати, в царской России ссыльным платили деньги. Ленину, например, платили 8 рублей в месяц, на эти деньги он неплохо питался, снимал 3 комнаты и содержал кухарку, так как Надежда Константиновна тоже себя готовкой утруждать не любила.
Отрывок из письма Кати:"…Костя дрожит над сыном и требует, чтобы я уехала с ним к вам, потому что зима тут суровая, изба, в которой мы живем, промерзает насквозь, бревенчатые стены изнутри покрываются инеем. Купаем Женьку и пеленаем только на русской печке. И все же я не соглашаюсь уехать, здоровье Кости подорвано, он затоскует и погибнет один… Мы часто спорим, и это очень тяжело…"
Как-то не вяжутся эти покрытые инеем бревна с "русской печкой" и "купанием" младенца: кто же в здравом уме будет купать ребенка, когда настолько холодно в помещении, что аж стены промерзли? А в сталинской стране вообще никаких "изб" для политических не будет, а будут бараки с нарами, голод и работа на убой. И памятники, бюсты и портреты Сталина -Ленина в количествах, какие и не снились нашим самодержцам, расползутся по всем городам и глухим медвежьим углам. А вот мог ли полицейский, спокойно шедший своей дорогой, когда-либо подумать, что за завернутую в портрет Сталина селедку лет эдак через 20 людей будут ссылать на каторгу? И вот ведь незадача: не пришло в голову злому царю репрессировать семью революционера. И жена находит работу в Киеве, и дочерей его в гимназию почему-то принимают. То ли дело в 30-е: детей - в детдом, родственников - в лагерь или того хуже.... А в 70-е так и просто выгоняли с работы с волчьим билетом. Как жену и тещу Солженицына, например.

Финал повести, когда наконец-то после долгого отсутствия, такого долгого, что восьмилетняя дочь его не узнала, появляется глава семьи, естественно, загримированный и проникший на дачу под Киевом тайно, так как за ним охотится вся полиция Киева))), без отвращения, читать невозможно: настолько он лживо-приторный.
"Динка забралась к отцу на колени и, прижавшись головой к его груди, слушая его рассказы, думала, что если б уже была революция и папа остался навсегда с ними, то ей, Динке, никогда уже не пришлось бы плакать из-за сытой морды торговки или из-за мальчика с оторванным ухом. Всем, всем было бы уже хорошо жить на свете. И, хлопая сонными глазами, Динка отдавалась своим сладким мечтам, прерывая рассказ отца неожиданными вопросами.
— Папа, а после революции будут кормить всех уличных сирот?
— Конечно, доченька, — гладил ее по голове отец.
— И учиться они будут?
— Все, все будут учиться, Диночка.
— И Федорка, папа? Она очень хочет.
— Конечно, доченька.
— И велосипеды всем купят, да, папа? — сонно мечтала Динка".

Душещипательный эпизод, когда воришку - мальчика "с оторванным ухом"- чуть не прибили на базаре, поймав за руку на краже сала, непременно должен выжать слезу у читателя: вот, мол, полюбуйтесь, каковы были дореволюционные нравы. Действительно, во времена моего детства трудно было себе представить нечто подобное, но после революции, на благо которой трудится отец Динки, и как ее следствия - гражданской войны, беспризорников стало еще больше, чем при царе. По данным БСЭ, в 1921 году число беспризорников достигало 4—6 млн. детей. В.Осеева не могла этого не знать, так как в 1924—1940 годах работала педагогом и воспитателем в детских коммунах и приёмниках для беспризорных детей. Ну а что касается "сытой морды торговки", так достаточно взглянуть на лица членов сталинского Политбюро, когда миллионы людей умирали от голода в начале 30-х.

Что ж, Сталин еще и введет уголовную ответственность для детей с 12 лет, и ими пополнятся лагеря. О том, как там "кормили", написал Л.Разгон ("Плен в своем Отечестве"):
"Опустелый лагерный двор подметала какая-то белокурая девчушка, совсем девочка. Было что-то деревенски-уютное в этой девочке, в её нехитрой работе.
Я позвал её. Спросил, что она делает на командировке. Ответила: на ошкуровке занозила палец, он распух, его резали, она уже несколько дней освобождена… Я сказал ей:
– Садись к столу и ешь.
Ела она тихо и аккуратно, было в ней ещё много ощутимо домашнего, воспитанного семьей. И была она привлекательна этой домашней тихостью, чистотой выцветшего, застиранного платьица из лагерной бумазеи. Мне почему-то казалось, что моя Наташка должна быть такой, хотя эта лагерная девочка была совсем светленькая, а моя дочь имела каштановые волосы уже десяти дней от роду…
Девочка поела, аккуратно сложила на деревянный поднос посуду. Потом подняла платье, стянула с себя трусы и, держа их в руке, повернула ко мне неулыбчивое свое лицо.
– Мне лечь или как, – спросила она.
А потом, не поняв, а затем испугавшись того, что со мной происходит, так же – без улыбки – оправдывающе сказала:
– Меня ведь без этого не кормят…
И убежала. Конечно, я представлял собой пугающее и непривлекательное зрелище, если и теперь, через тридцать с лишним лет, я начинаю плакать каждый раз, когда вспоминаю эту девочку, её нахмуренное лицо, усталые и покорные глаза…"

К слову, литературная карьера сталинской пропагандистки Осеевой началась именно в 1937 году, когда многие писатели получили либо сроки, либо пулю в затылок. А "Динка" была написана в 1959. Упыря уже не было в живых, так что страхом это не объяснишь - тут налицо жажда гонорара и тиража: новые-то хозяева не сильно от Сталина отличались. Только вот не написала эта откормленная пропагандистка третьей части саги о святом семействе Арсеньевых. В ней ведь непременно герой-революционер Арсеньев должен был разделить участь всех старых ленинских большевиков.

"Судьба барабанщика"

"Судьба у повести была непростая, - писал в Послесловии сын А.Гайдара Тимур. - 2 ноября 1938 года «Пионерская правда» начала публикацию «Судьбы барабанщика». «Продолжение следует» было напечатано в газете. Но продолжения не последовало ни в следующем номере, ни через номер… Отложил повесть и журнал «Пионер». Детиздат тоже приостановил работу над книгой. Видимо, в то время сложность темы, затронутой в повести, кого-то напугала".

Какая же сложность темы могла напугать "кого-то"? Тут Тимур Аркадьевич явно льстит отцу, поскольку тема банальна, а похождения шпиона выглядят как развесистая клюква. Автор, стремясь восхвалить лагерный труд на стройках коммунизма как прямой путь к перевоспитанию (-Да! Я был виноват! Я оступился. Но я взрывал землю, я много думал и крепко работал. И вот меня выпустили…), даже не удосужился как следует придерживаться хронологического порядка. Строительство Беломорканала, куда отправили отца Сережи Щербачова в качестве сапера, было закончено в 1933 году, Сережа же листает газету, где написано про войну в Испании и Китае ("Прочел передовицу. В Испании воевали, в Китае воевали. Тонули корабли, гибли под бомбами города".), годом никак не ранее 1937.
Да еще и трусливо переделывал без конца причину ареста Сережиного отца: то арестован по доносу, то за растрату, то за утерю важного военного документа, хотя в пропаже его он и не виноват. В конце концов остановился на варианте "за растрату": не может же советская власть ошибаться никогда и тем более "ошибаться" специально. И даже про мировую революцию юный барабанщик произносит в финале пламенный спич:"Пройдут годы. Не будет у нас уже ни рабочих, ни крестьян. Все и во всем будут равны. Но Красная Армия останется еще надолго. И только когда сметут волны революции все границы, а вместе с ними погибнет последний провокатор, последний шпион и враг счастливого народа, тогда и все песни будут ничьи, а просто и звонко — человеческие".
Так за что же хотели прервать печатание повести?
Дело в том, что в период с 1938-1939 года уже вовсю верстались списки писателей, которым Сталин милостиво позволит жить. И списки эти появились в газетах только 1 февраля 1939 года - Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении «за выдающиеся успехи и достижения в развитии советской художественной литературы» 172 советских писателей.
Вопреки надеждам Гайдара на всеобщее равенство, в них писателей делили на 3 сорта: первому полагался Орден Ленина, второму - Орден Трудового Красного Знамени, а третьему, в котором и оказался Гайдар, - достаточно было и Ордена Знак Почета. Поэтому только в июле 1939 года повесть «Судьба барабанщика» вышла отдельной книгой в Детиздате, а вовсе не из-за сложности темы. Хотя, возможно, она для автора оказалась и сложной, раз он так запутался и в датах, и в описании двух главных злодеев - безымянного шпиона и бандита Якова.
Приступая к анализу текста, хочу сначала остановиться на теме строительства Беломорканала. Вот как упоминает о нем автор.
"И только чуть ли не через три месяца прислал — но не ей уже, а мне — открытку; откуда-то с дальнего Севера, из города Сороки. В ней он писал, что его как сапера перевели на канал. И там их бригада взрывает землю, камни и скалы".
Город Сороки был переименован в Беломорск только в 1938 году, именно там строился последний 19 шлюз. Неслучайно автор говорит только о саперском труде - это все же использование каких-никаких передовых технологий. В основном же использовали методы 15 века. Валуны из котлована вытягивали сетью – а сеть тянется канатом, а канат –барабаном, крутимым лошадью, или использовали деревянные журавли для подъёма камней. Деревья валили без пил и топоров, которых катастрофически не хватало: обвязывали их веревками и в разные стороны попеременно тянули бригадами, расшатывая. И ведь эта информация не была секретной!
В 1934 году вышла коллективная монография "Беломорско-Балтийский канал имени Сталина. История строительства 1931-1934" 36 советских писателей под редакцией М. Горького, Л. Л. Авербаха, С. Г. Фирина, посвящённая Беломорканалу. Среди них были многие известные писатели — А. Толстой, Вс. Иванов, Михаил Зощенко, Б. Пильняк, Л. Леонов, В. Катаев, М. Шагинян, Вера Инбер, Ильф и Петров и др.
Вот выдержка из этой книги:"Коренастый человек неторопливо шел по трассе, останавливался, внимательно смотрел, как вытаскивают громоздкие валуны со дна канала на бровку. На камень накидывается сетка из толстых веревок, наверху ходит по кругу лошадь, накручивает канат на барабан. Валун ползет по лотку, но ползет слишком медленно; лошади явно тяжело, да и лоток вот-вот рухнет". Также и не было секретом, что при строительстве канала использовалось только дерево и очень мало бетона и железа. Даже ворота шлюза были из дерева, чего не делалось нигде в мире.
Конечно, не мог же ни Гайдар, ни кто-то другой писать, сколько в лагере на этой стройке погибло людей, но даже просто повторить то, что было уже опубликовано, ему тоже не хватило смелости, он предпочел врать про профессионалов-саперов, даже поленившись заглянуть в уже изданный темник, хотя взрывателем мог быть кто попало - и уголовники, и бывшие нэпманы:" Внизу снует племя взрывателей скал. Это большей частью воры-тридцатипятники. Но воры здесь нашли вторую родную своему делу профессию риска… риска, от которого захватывает дыхание". Тридцатипятниками в лагере называли осужденных, отбывающих срок по 35 статье УК. Эта статья предусматривала “удаление из пределов РСФСР или из пределов отдельной местности… в соединении с исправительно-трудовыми работами”. Она применялась, как правило, к профессиональным преступникам и лицам, тесно связанным с преступной средой.
Отец Сережи отделался потерей половины большого пальца в отличие от сотен тысяч людей, потерявших жизнь.
Эту цитату я хотела дать в качестве эпиграфа к статье, но она слишком длинная, поэтому привожу ее в середине. Автор этих строк работал прорабом на Беломорстрое:"После конца рабочего дня на трассе остаются трупы. Снег запорашивает их лица. Кто-то скорчился под опрокинутой тачкой, спрятал руки в рукава и так замёрз. Кто-то застыл с головой, вобранной в колени. Там замёрзли двое, прислонясь друг к другу спинами. Это – крестьянские ребята, лучшие работники, каких только можно представить. Их посылают на канал сразу десятками тысяч, да стараются, чтоб на один лагпункт никто не попал со своим батькой, разлучают. И сразу дают им такую норму на гальках и валунах, которую и летом не выполнишь. Никто не может их научить, предупредить, они по-деревенски отдают все силы, быстро слабеют – и вот замерзают, обнявшись по двое. Ночью едут сани и собирают их. Возчики бросают трупы на сани с деревянным стуком. А летом от неприбранных вовремя трупов – уже кости, они вместе с галькой попадают в бетономешалку. Так попали они в бетон последнего шлюза у города Беломорска и навсегда сохранятся там". (Д. П. Витковский «Полжизни»)
Общее количество жертв - 300 тыс. по данным А.Солженицина, написавшем о Беломорканале так подробно, как никто другой.
Теперь о главном злодее повести - безымянном шпионе. У него нет имени, потому что для Гайдара он типичен, таких было очень много - это враги, которых нужно уничтожать недрогнувшей рукой. Шпион - явно бывший белогвардеец.
— Дядя, — спросил я, — отчего эта старуха называла вас днем и добрым и благородным? Это она тоже от дури? Или что-нибудь тут на самом деле?
— Когда-то, в восемнадцатом, буйные солдаты хотели спустить ее вниз головой с моста, — ответил дядя. — А я был молод, великодушен и вступился.
— Да, дядя. Но если она была кроткая или, как вы говорите, цветок бездумный, то за что же?
— Там, на войне, не разбирают. Кроме того, она тогда была не кроткая и не бездумная. Спи, друг мой.
— Дядя, — задумчиво спросил я, — а отчего же, когда вы вступились, то солдаты послушались, а не спустили и вас вниз головой с моста?
— Я бы им, подлецам, спустил! За мной было шесть всадников, да в руках у меня граната! Лежи спокойно, ты мне уже надоел.
— Дядя, — помолчав немного, не вытерпел я, — а какие это были солдаты? Белые?
— Лежи, болтун! — оборвал меня дядя. — Военные были солдаты: две руки, две ноги, одна голова и винтовка-трехлинейка с пятью патронами. А если ты еще будешь ко мне приставать, то я тебя выставлю в соседнюю комнату.

Женщина, над которой, возможно, надругались и хотели убить, потерявшая в результате этих передряг разум, становится объектом для насмешек в повести. И это неудивительно: скольких таких "старух" Гайдар наверняка собственноручно спустил с моста во времена своей лихой красноармейской юности. Наталия Ольхова, красноярский публицист, биограф Гайдара писала о фактах жестокой расправы Гайдара с местным населением в Хакасии, куда тот был отправлен в 1922 году. "В красноярских архивах есть письмо волостного исполкома из села Курбатово в Ачинск, в котором рассказывается о «банде Гайдара»: «Действия Гайдара были сверхжёсткими даже для времён Гражданской войны». Командующий ЧОН губернии В. Какоулин был, мягко говоря, слегка обескуражен поведением молодого командира: «Моё впечатление: Голиков по идеологии неуравновешенный мальчишка, совершивший, пользуясь служебным положением, целый ряд преступлений»."
Даже если отнестись скептически к этим сведениям, исключение Гайдара из партии после этих событий - факт.
На какую же разведку шпионил "дядя", в повести так и не сообщается. Вообще, в связи со шпионской темой к автору возникает несколько вопросов, ответы на которые вы никогда в тексте повести не найдете.
1. Зачем шпиону для выполнения задания нужен подельник-уголовник в виде старика Якова, который всегда может его выдать? Он не в состоянии подменить сумку в поезде сам?
2. Для чего шпиону бумага с исчезающим текстом? Кому он передает послания и от кого получает? Неужели бандиту Якову?
3. Для чего им нужен Сережа, если изначально они не собирались убивать инженера Грачковского, а всего лишь ограбить его помощника?
4. Зачем им селиться в чужой квартире в Москве, рискуя, что их заметят соседи, дворник или в любой момент вернется мачеха Сережи?
5. Когда и где мальчик научился стрелять так метко, что сразу попал в человека с довольно большого расстояния? Ведь это все же требует определенных навыков.
Но, как видим, пропагандист Гайдар пригодился не только Сталину, а его активно продолжали пользовать и в брежневские годы, загаживая учебники литературы и библиотеки бездарными агитками про подвиги пионеров.

Шестьдесят девять лет назад, 12 августа 1952 года, были расстреляны 13 членов Еврейского антифашистского комитета

Из пятнадцати членов ЕАК лишь одна Лина Штерн избежала в 1952 году расстрельного приговора. Судьба этой женщины уникальна во всех отношениях. В 1939 году ее избрали действительным членом Академии наук СССР. Именно Лине Соломоновне было суждено стать первой женщиной-академиком, что явилось столь же ошеломляющей сенсацией, как позже полет первой женщины-космонавта.

…Лина Штерн родилась в 1878 году в Лиепае, называемой в то время Либавой. Незамерзающий порт со множеством кораблей был любимым местом прогулок девочки. Еще Лина любила читать, научившись этому увлекательному занятию очень рано. Особенно нравились ей книги о природе, жизни и привычках животных, происхождении человека. Столь явный интерес всячески поощрял отец — видный предприниматель с европейскими связями. Он пророчил дочери великое будущее — вроде как в шутку, но с серьезной надеждой. В гимназию он ее устроил, обойдя благодаря своим связям процентную норму для евреев, однако в университет по законам Российской империи путь женщине, да еще еврейке, был заказан. Тут уж даже Соломон Штерн оказался бессилен. Пришлось отправить дочь за границу.

В 1903 году она с блеском закончила Женевский университет и была оставлена на кафедре физиологии человека. Научные интересы молодой ассистентки отличались удивительной широтой, особенно влекли «белые пятна». Тогда еще только подступали к изучению химических основ биологических процессов, а Штерн уже задумывалась о биохимии нервной системы. Вместе со швейцарцем Ф. Беттели ей удалось разработать новый метод исследования дыхания, что стало подлинным прорывом в медицине. Ученый совет университета удостоил доктора Штерн профессорского звания.

Жить бы спокойно и работать во славу мировой науки в сытой и благополучной стране. Ан нет! Потянуло вдруг Лину Соломоновну в загадочный Советский Союз, который из швейцарского далека представлялся чуть ли не раем для трудящихся, самым справедливым обществом в истории человечества.

Первопроходческие работы Штерн были хорошо известны в Москве, где в спешном порядке создавались исследовательские учреждения типа Института экспериментальной медицины. Главная задача — победить старость, а то и саму смерть. Сталин, раз и навсегда уверовавший в догму, что «нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики», постоянно требовал «оседлать природу».

В швейцарскую лабораторию Штерн зачастили коллеги из московских и ленинградских институтов, сопровождаемые агентами ОГПУ — естественно, под видом дипломатов. Все в один голос расписывали прелести советской жизни, сулили радужные перспективы.

Одинокая женщина, погруженная с головой в свою науку, прямодушная и бесхитростная, поверила сладким посулам о неограниченных возможностях для научных работников в стране социализма, где сказки превращают в быль. Да и как не поверить, если в этой чудо-стране на полном государственном обеспечении трудились такие корифеи мировой науки, как Павлов, Вавилов, Кольцов!

Материальная сторона заботила Штерн меньше всего. Ее получившие практическое применение разработки принесли приличное состояние…

И вот Москва. Для начала ей предложили должность профессора во Втором медицинском институте, а в перспективе — возглавить в ближайшем будущем Институт физиологии. Восторженная профессор Штерн тут же вложила в него почти все свои капиталы. Ничего, кроме работы, она не знала, ничего не видела. Агония НЭПа, раскулачивание, широковещательные процессы, на которых с покаянными речами выступали «буржуазные интеллигенты» — инженеры, экономисты, врачи, — все эти роковые события если и бросили черную тень, то на сердце, а не на стеклышко микроскопа. Открытие следовало за открытием: Штерн обнаружила барьерную функцию организма, установила роль мембран в жизнедеятельности клеток. Оказалось, что особый барьер регулирует образование и состав спинно-мозговой жидкости, отчего во многом зависит деятельность нервной системы.

Открытие быстро подтвердила клиника. С помощью сывороток (а позднее и антибиотиков) стало возможно успешно бороться с такими тяжелыми недугами, как туберкулез, менингит, энцефалиты, столбняк. Одна только противостолбнячная сыворотка помогла спасти в годы войны многие тысячи жизней.

Но никакие заслуги перед человечеством и родиной не спасают от произвола. Скорее напротив — чем ярче, масштабнее личность, тем больше шансов угодить под топор.

Лина Штерн с сотрудниками Института физиологии. Москва, 1930 год

Лина Соломоновна уже не могла не видеть, что вокруг нее один за другим бесследно исчезали люди. И не в состоянии была найти этому объяснение. Но уж вовсе невдомек ей было, что Сталин собственноручно вычеркнул ее фамилию из «альбома», который принес на согласование глава НКВД Ежов. Там в числе других видных деятелей науки она значилась как агент сразу нескольких разведок. Зачем-то очень нужна была Штерн «корифею всех наук»… В наркомате здравоохранения ей настоятельно посоветовали вступить в партию. Она послушно написала заявление…

Между тем ее «пророчество» насчет «деток» начинало постепенно сбываться. В разделенной между Гитлером и Сталиным Польше агентура НКВД успешно сотрудничала с гестапо. Заявление советского правительства о том, что оно «не заинтересовано в судьбе польских евреев», обрекло на смерть миллионы людей. Крен в ленинско-сталинской национальной политике стал особенно заметен в годы войны.

В 1943 году по приказанию наркома здравоохранения Г.А. Митирева Штерн навестил директор Института тропической медицины П.Г. Сергиев и в ультимативной форме потребовал уволить всех евреев из журнала «Бюллетень экспериментальной биологии и медицины». Разговор шел без обиняков, открытым текстом. Сергиев ссылался на инструкцию ЦК.

— Видите ли, — счел необходимым пояснить он, — Гитлер забрасывает листовки, в которых говорится, что в СССР засилье евреев, а это унижает культуру русского народа.

— Хочу напомнить, что главного редактора журнала зовут Лина Соломоновна, — едва не потеряв дар речи, заметила Штерн.

— О вас вопрос не стоит, — ответствовал ей Сергиев.

О ней «вопрос» действительно пока не стоял — все-таки академик, орденоносец, одна из первых лауреатов только что учрежденной Сталинской премии.

Штерн бросилась за советом к Емельяну Ярославскому. Автор сталинской биографии порекомендовал написать «вождю всех народов». Лина Соломоновна, не стесняясь в словах, излила свое негодование на бумаге. Незамедлительно последовал вызов на Старую площадь. В ЦК ее, по поручению Сталина, принял Маленков. Со свойственной ей прямотой Штерн в резкой форме заявила, что антисемитская кампания — «это дело вражеской руки, и возможно, даже в аппарате ЦК завелись люди, которые дают такие указания». Непривычный к подобному поведению рядовых товарищей по партии, Маленков смешался и принялся все валить на шпионов-диверсантов, которых немцы забрасывают в советский тыл. По словам Штерн, он сильно ругал Сергиева, потом сказал, что необходимо восстановить редакцию в том виде, в каком она была.

«Наверху» понимали: час погромов с открытым забралом пока не настал. Страна, ведущая смертельную схватку с фашизмом, еще нуждалась в международном авторитете академика Штерн — члена Еврейского антифашистского комитета.

Члены еврейского антифашистского комитета

Комитет этот был создан в апреле 1942 года, когда армия и тыл особенно остро ощущали нужду в финансовой и материальной помощи союзников. В его состав, помимо председателя С.М. Михоэлса и Л.С. Штерн, вошли возглавлявший Совинформбюро С.А. Лозовский, артист еврейского театра В.Л. Зускин, поэты Перец Маркиш, Ицик Фефер, главврач Боткинской больницы Б.А. Шимелиович, ряд других видных деятелей.

Основная ставка делалась на США, в частности на Нью-Йорк с его двухмиллионной еврейской диаспорой. Яркие пропагандистские выступления Михоэлса нашли горячий отклик у таких знаменитостей, как Чарлз Чаплин, Альберт Эйнштейн, Теодор Драйзер… Триумфальная поездка представителей Комитета за океан принесла миллионы долларов в фонд Красной Армии. А Штерн в 1944 году в числе первых была избрана в созданную по решению правительства Академию медицинских наук СССР…

Победоносно завершилась война. Отпала надобность в Еврейском антифашистском комитете, а вскоре началась оголтелая борьба с «безродными космополитами». И вот 20 ноября 1948 года в протоколе заседания Политбюро появился пункт № 81 «О Еврейском антифашистском комитете» под грифом «Особая папка». МГБ поручалось комитет «немедля распустить… органы печати этого комитета закрыть, дела комитета забрать. Пока никого не арестовывать».

Знала ли Штерн о нависшей над ней беде? Догадывалась, но продолжала самоотверженно трудиться. Ей удалось, используя стрептомицин, разработать эффективные методы лечения туберкулеза. Но что значили ее новые открытия по сравнению с кампанией, затеянной Сталиным.

На допросе первой женщине-академику и мировой знаменитости припомнили все: не только ее письмо «вождю народов», но и каждое неосторожное высказывание за все годы в «стране чудес». «…Я признаю себя виновной в том, что, практикуя широкое общение с иностранцами, я была с ними откровенна и свободно рассказывала им о достижениях советской науки, совершенно не учитывая того, что этим самым наносила вред Советскому Союзу», — записано в протоколе допроса Штерн от 28 марта 1949 года.

Воистину — Королевство кривых зеркал!

31 марта 1952 года заместитель министра госбезопасности Рюмин утвердил обвинительное заключение, в котором деятельность 15 арестованных по делу Еврейского антифашистского комитета квалифицировалась как измена родине. В сопроводительном письме министра госбезопасности Игнатьева на имя Сталина, Маленкова и Берии предлагалось «осудить Лозовского, Фефера и всех их сообщников, за исключением Штерн, к расстрелу. Штерн сослать в отдаленный район страны сроком на 10 лет».

Приговор Военной Коллегии Верховного суда СССР был исполнен, как следует из надписи на машинописном протоколе, 22 августа 1952 года.

И все же академику Штерн вместо 10 лет дали 3 года и 6 месяцев с последующей высылкой на 5 лет в город Джамбул в Казахстане. Кремлевский тиран, очевидно, приберег человека, владеющего, как он полагал, сокровенными тайнами продления жизни.

Сразу после смерти вождя Штерн вернули в Москву. Надломленная, полуслепая, она все же возобновила прерванные исследования центральной нервной системы. Монография, вобравшая бесценный многолетний опыт, вышла в свет в 1968 году, уже после смерти Лины Соломоновны…

ИЗ ДОПРОСА

…Если бы я не была доверчивой, я бы не сидела бы здесь, но я не жалею, что была доверчивой. Сегодня я стою перед судом и понимаю, что каждое мое неправильное или неосторожное слово может оказаться для меня вредным, но мне очень приятно думать, что ничего плохого мне от моей откровенности не будет. Я очень доверчивый человек и не жалею об этом. Я имела счастье знать очень хороших людей, я имела счастье и возможность видеть самых лучших людей нашей страны. За границей, в Женеве, например, у меня также знакомыми были самые лучшие люди. В этом отношении я достаточно счастливый человек. Эти люди впоследствии сыграли большую роль для нашей страны. Я хочу сказать, если бы среди моих знакомых не было таких людей, я бы по-другому смотрела на жизнь. Вы совершенно правы, что я была очень доверчива ко всем людям. И если я буду жить, то это для меня будет очень хорошим уроком в дальнейшем.

Источник

Добрый вечер читатель.
Некоторое время назад я писал пост о том что нашел данные на свою прабабушку, со мной связывались люди, советовали много полезных действий. Позже я нашел дело прабабушки, она вышла живой с Алжира. Почитал ее письма, понял насколько тяжело там было. Я запросил данные в архив Санкт-Петербурга, ждал ответа.
Но буквально на прошлой недели со мной связалась женщина по имени Ирина. Ирина оказалась моей тетей со стороны бабушки, внучкой брата Раисы. Их вместе с братом и мамой, а так же их семьёй сослали в ссылку в Казахстан. Они выжили, прошли через многое, сохранили свой род, остались жить в Казахстане. У нее остались фотографии, прабабушка просто копия моей бабушки, которую я ласково в детстве называл Ажекой(в переводе бабушка). От них я нашел родственников в Санкт-Петербурге, они мне поведали дальнейшую судьбу моей прабабушки, она вернулась с Ленинград, по пути заехав в Костанай к брату. Она не смогла забрать свою дочь т.к. дочь была воспитана в другой семье и уже не признала свою кровную мать. Она не вернулась к родной матери, а мать уехала обратно в Ленинград. В город где она потеряла 2х братьев, она прожила остаток жизни, в том же доме где жила до ссылки. Сейчас я уже активно поддерживаю связь с родственниками, они поведали мне очень много. Они прекрасные люди, и я очень рад что наконец-то я о них узнал. И хочу сказать спасибо пользователям Пикабу, организаторам сайта спасибо, нет СПАСИБО за то что по моему посту они нашли мои контакты, мы связались с ними, и восстановили семью.

Слева снизу моя Прабабушка. Фотография сверху это моя бабушка.

Несмотря на то, что Кирисика Бориса Петровича, Караваева Аркадия Васильевича, Кислицина Михаила Павловича, Иванова Трофима Ивановича, Иванова Нестера Кузьмича, Колмогорцева Николая Григорьевича, Колесникова Павла Степановича, Колосова Василия Ивановича и Демину Матрену Петровну реабилитировали по 58-й статье, всё равно официально признаётся, что они совершили преступления, которые по другим статьям Уголовного кодекса наказывались лишением свободы; про них нельзя сказать, что их посадили ни за что; они не являются невинными жертвами политических репрессий.

Уголовный кодекс РСФСР 1926 года: http://avkrasn.ru/article-683.html

Тег "Без рейтинга" здесь, потому что пост создан с надеждой на то, что его может увидеть кто-то из потомков. Опубликовал в узкотематическом сообществе. Срач не приветствуется.

На самом деле подписей было больше. Некоторые фамилии почему-то были вычеркнуты.

Не могу, к сожалению, опубликовать здесь оригиналы подписей из-за ограничения на количество загружаемых изображений.

Как отреагировал на письмо Сталин неизвестно.

Источник: РГАСПИ Ф. 558. Оп. 11. Д. 869.

Сопроводительная записка МИДа Поскребышеву - Л. 49.

Письмо - Л. 50.

Машинописная копия подписей - Л. 51-61.

Рукописные оригиналы подписей - Л. 62-83 (Некоторые фамилии почему-то вычеркнуты).