Когда мне исполнилось четырнадцать лет, батя сказал, что я уже взрослый и мне надо самому зарезать свинью.
Сказал, как отрезал.

Свиней у нас было человек десять))) Я их очень любил, разговаривал с ними, ласкал. Особенно любил свинью Дашку. Очень умная она была и развита не по годам. Любым фокусам её можно было научить. Например, берешь яблоко, зажимаешь между булками и командуешь, Дашка, бери! И она аккуратно так кусь. Её бы в цирк, а не под нож.

Остальные тоже ничего, не вредные, только срут много. Три база у нас. Со школы придёшь и за лопату. У всех надо говно почистить, соломы свежей постелить, воды, еды, почесать. Какие уж там уроки, два плюс два равно пять. Ещё и с Дашкой заиграешься, вообще время пролетит.

До осени я ещё думал, что батя передумает. Но в октябре,с приходом первых холодов, он снова мне сказал, что на ближайшие выходные у нас забой. У меня упало. И свиньи почувствовали это, особенно Дашка. Она постоянно заглядывала мне в глаза, особенно когда я чесал её за ухом или мял её соскИ. Она всё понимала, всю безысходность, все законы природы. Это она сделала выбор за меня. Самая крупная из всех. Сама вышла вперёд и сказала хрю, мол, я готова, режьте...

К субботе всё было готово. Ножи заточены, самогона бабка нагнала, гостей из родни позвали. Выбор сделан. Дашка молча ожидала смерти. А я ходил по комнате сам не свой. Пока мне в окно не постучали. Сигнал. Отступать некуда.

Я вышел во двор. Настил был готов. Газовый баллон и горелка. Ножи разложены по ранжиру. Стальная петля блестела в руке у бати. Он молча пошёл к базу, где жила Дашка. Остальные свиньи молча расступились перед хозяином. Страх смерти витал в воздухе.

Батя подошёл к Дашке, та мирно жевала дробленку. Он почесал её за ухом. И молча накинул стальную петлю ей на рыло.

Дашка взвизгнул и попыталась высвободиться. Но от бати ещё никто не уходил живым. Он выволок её из база. А я стоял как вкопанный и не мог двинуться с места.
- Хули ты стоишь, или помогай тащить. В ней же полтора центнера веса. Ёбаный в рот.
Я тут же подбежал и мы вдвоём стали тянуть Дашку к столбу. У нас во дворе были вкопаны два стальных столба, между ними натянуты бельевые верёвки. К одному из столбов мы притянули свинью и батя сделал пару витков петли вокруг.
- Всё, теперь никуда не денется. Но всё равно держи натянутой.
Он отошёл к столу, на котором сверкали на солнце ножи. А я остался держать. Дашка перестала пытаться и просто смотрела мне в глаза. У меня хлынули слёзы, я сразу вспомнил всё, что было между нами. Я не мог сдерживать себя. Когда батя вернулся с ножом, то я уже был весь в слезах.

- Хули ты ноешь. Жалко? А зимой мало жрать не жалко?! А котлеты жрать не жалко. Не ной.
И он протянул мне длинный острый нож.

- Помнишь как я учил. Справа в шею. Там артерия. Её вскроешь и всё, ей пиздец. Сама кровью истечёт.

Я молчал. В голове пульсировала мысль "не надо".

Я не помню как взял из рук бати нож, как воткнул его в шею свиньи. Но когда я пришёл в себя, то башка Дашка была практически отрезана и держалась только на шейном позвонке.

- Ну ты, маньяк, сынок,- ржал батя,- нахуя ты её так располосовал?! Попасть не мог? Или просто понравилось убивать...
Оказалось, я действительно никак не мог попаснв нужную артерию и просто тыкал свинье в шею, постепенно отрезая её башку. Дашка умерла в мучениях. В унисон её предсмертному хрипу во все глотки визжали в своих базах оставшиеся в живых свиньи.

Потом во двор вошёл дядя Витя. Он уже с утра был почти что в говно. Очки на его толстом поросячьем лице запотели и он плохо разбирая дорогу постоянно спотыкался

- Чего меня не подождали? - с обидой сказал он протягивая нам руку для приветствия.
- Да, Яшка уже сам справился.
- Нихуя ты её запили...ты часом не маньяк?
- Нет,- резко ответил я. Бросил нож и убежал.

Дальнейший раздел свиньи происходил без меня. Я убежал. Забился в самый дальний угол курятника, под насест и плакал, пока мне на голову не упало теплое, ещё слегка мягкое куриное яйцо. Желток тёк по моему лицу...ну, вот, я сломал ещё одну жизнь,- подумал я.