Когда родилась Женя, у меня за плечами было медицинское образование и курсы молодых матерей при поликлинике. Но сухая теория это одно, а живой младенец, тем более твой собственный, это совсем другое. И я была безмерно благодарна мамуле, когда она взяла отпуск, чтобы помочь мне на первых порах.
Трэш начался с самого первого дня.
- Пелёнки надо стирать только детским мылом! – безапелляционно заявила мамуля.
- Почему? – удивилась я. – Нам говорили, что хозяйственным.
- С ума сошла? – возмутилась мамуля. – Ты еще порошком постирай. Только детским мылом!
Ну, ладно, детским так детским. И вот я брала пахучие брусочки и, чихая, старательно натирала их на мелкой тёрке. Потом полученный порошок разводился в воде, и в ней руками стирались пелёнки.
- Ты мало полоскаешь! – грозно хмурилась мамуля.
- Четыре раза, - робко защищалась я. – Нам говорили, что этого достаточно.
- Да что они там понимают! – дыша праведным гневом, наступала на меня мамуля. – Ты же так ничего не выполаскиваешь. Смотри, какая вода!
Я смотрела и ничего не видела. Вода, как вода, чистая, прозрачная.
- А сколько? Пять?
- Мало!
- Так сколько же надо?
- Десять, - решительно объявила мамуля, но, увидев моё выражение лица, смягчила требования: - Ладно, пять, но – хорошо!
- Распашонки проглаживай с двух сторон! – требовала мамуля.
- Ладно, - вздыхала я.
- И пелёнки тоже!
- Пелёнки-то зачем? – чуть не плача, вопрошала я.
- От глажки бельё мягчает, - снисходительно объясняли мне. – Нельзя, чтобы жёсткое и грубоё прикасалось к коже ребёнка. К тому же – инфекция. Глажка её убивает.
Что ж, я гладила пелёнки с двух сторон и, честное слово, не видела разницы. Хотя мамуля утверждала, что разница есть.
- Ты посмотри, какая мяконькая, - ворковала мамуля, зарываясь лицом в пелёнку, которую я, рискнув смухлевать, прогладила сложенной вдвое. – А эти? – и она с гримасой отвращения тыкала пальцем в ворох пересушенного белья.
И вот я стирала, полоскала и гладила, как бешеная. И устраивала ежедневную влажную уборку во всей квартире. А в нашей с мужем комнате, где спала Женя, и два раза в день.
- Это же не трудно, - утверждала мамуля. – Всего лишь пройтись влажной тряпочкой. И самой ведь приятно, когда чисто.
Стиснув зубы, я выполняла все приказы родительницы и мечтала о том дне, когда она выйдет на работу. Но самый смак начался, когда у Жени зажила пупочная ранка, и ребенка можно было купать. Как раз перед этим нам отключили горячую воду. Но мы-то – советские! Нас этим не проймешь! Мы все с детства знаем, что нужно делать в такой ситуации. Так что никто не запаниковал.
К первому купанию мы готовились со всей серьёзностью, как к спуску флагмана флота на воду. В кухне на два стула была торжественно водружена детская пластиковая ванночка. На всех четырех конфорках газовой плиты закипали кастрюли с водой. Форточки были беспощадно захлопнуты.
- А зачем нам столько кипяченой воды? – простодушно удивилась я.
- Ребёнка купать, - объяснила мамуля, удивляясь моей тупости.
- Одной кастрюли вполне хватит, - прикинула я, имея в виду, что мы будем разбавлять кипятком холодную воду.
О, святая простота! О, простодушная наивность! Как я могла подумать, что мамуля согласится использовать воду из-под крана для единственной (на тот момент) любимой внучки? Нет, такой простой путь не для нас!
Итак, кипяток из четырех кастрюль выливался в ванночку. И тут же на огонь ставилась еще одна – для финишного ополаскивания младенца. Вода в ванночке медленно остывала, курясь влажным паром, а мы с предельной осторожностью протискивались мимо неё в тесной семиметровой кухоньке. Когда вода остывала до требуемой температуры, её подкрашивали марганцовкой. Потом в ванночку ставилось устройство, вроде матерчатого шезлонга, предназначенное для лежания на нём ребёнка. На столе возвышалась груда свежевыглаженных пелёнок и полотенец, на дополнительной табуретке – мыло и стерильная тряпочка, играющая роль мочалки.
Водный термометр показывает норму, мамуля, сосредоточенно хмурясь, опускает в воду сгиб руки, одобрительно кивает головой. Всё, ребёнка можно купать! Ответственность первого погружения младенца в воду мамуля предусмотрительно переложила на меня. Я взяла Женю на руки, наклонилась над ванночкой и…
- Подожди, не окунай её, - тревожно шепнула мамуля, и я замерла в неудобном скрюченном положении. – Надо девочку к водичке приучить, а то она испугается. Все-таки первый раз купается.
Тот факт, что до этого мы этой же девочке мыли лицо и задницу под краном, она проигнорировала. И, какой ужас, - некипяченой водой!
Мамуля окунула пальцы в воду и осторожно побрызгала Жене на грудь и лицо. Женя скривилась и недовольно квакнула.
- Она боится, - охнула мамуля.
Спина у меня уже затекла, и я без дальнейших разговоров погрузила дочь в воду. Женя чихнула.
- Вода холодная! – заволновалась мамуля, хотя плавающий рядом градусник утверждал обратное. – Она простынет.
К тому времени в наглухо запечатанной кухне уже дышать было трудно от влажного тепла, даже по стеклам стекали струйки.
- Не будем её сегодня долго купать, - переживала мамуля. – Пять минуточек, и хватит. И с мылом мыть не будем, она же чистенькая. Ты подержи её, а я пока воду для ополаскивания приготовлю.
- Мам, зачем? Вода чистая, Женя тоже. Чего тут ополаскивать? Мы же мылом её не мыли!
- Все равно надо сполоснуть, - упорствовала мамуля. – Надо приучаться сразу всё делать правильно.
Но вот, наконец, ребёнок выкупан, извлечён из воды и со всеми предосторожностями уложен на стол, на махровое полотенце.
- Вытирай тщательно, - наставляла меня мамуля. – Каждую складочку, каждый пальчик. А то запреет. Дай-ка я сама, ты плохо вытираешь!
Ребёнок вытерт, пришло время его одевать-пеленать. Сначала распашонку, потом тонкую пеленку, потом тёплую фланелевую, потом чепчик. Задыхаясь и потея, я справилась и с этим испытанием. Орущая красная Женя тоже. Ура, ребенок благополучно перемещен в более прохладную комнату, покормлен и уложен в кроватку. Бабушка тут как тут и заботливо накрывает внучку одеялом.
- Мам, жара же на улице! – взмолилась я. Июнь и в самом деле выдался жарким до неприличия. – Женя же перегреется. Смотри, как она тепло одета. И чепчик, опять же!
Надо сказать, что с самого начала я была против чепчиков, но мамуля и свекровь задавили меня своим авторитетом, и мне пришлось уступить.
- Ничего, я только ножки, - прошептала мамуля, укрывая внучку до подбородка. – После купания надо. А то от окна дует.
Итак, ребёнок спит. Теперь надо вычерпать ванночку, отнести её в ванную и вымыть с мылом, вытереть лужи на полу, убрать кастрюли, кувшин, мыло, градусник, развесить влажные пелёнки и полотенца. И всё, я свободна и могу приступать к стирке-готовке-уборке на выбор. Но перед этим я зашла взглянуть на дочь. Ну и самые худшие мои опасения подтвердились: Жене явно было очень жарко, а красное сердитое лицо было наполовину скрыто съехавшим чепчиком. Позвав мамулю, я демонстративно убрала одеяло, сняла и зашвырнула куда подальше чепчик, развернула фланелевую пелёнку и прикрыла ею ножки дочери. Мамуля, что удивительно, промолчала. Но одеяло все-таки навесила на решётку кроватки. В качестве защиты от сквозняка.
…Эти безумные купания продолжались целую неделю. Хорошо, если у молодого отца был выходной, - он своими сильными мужскими руками выносил ванночку с водой и наводил порядок. И, между делом, порыкивал на суетящуюся рядом тёщу. Это здорово облегчало жизнь.
Наконец, наступил долгожданный день – мамуля ушла на работу. Рыдая от счастья, я закрыла за ней дверь и осталась один на один с ребёнком. Ура, свобода! Могу делать, что хочу и как хочу! В том числе, и купать дочь так, как я считаю нужным!
Первым делом, я перетащила детскую ванночку в ванную. Во-вторых, налила обыкновенной, из-под крана, воды (к тому времени нам уже дали горячую воду). В-третьих, проигнорировала марганцовку – ведь пупок давным-давно зажил!
Банные процедуры прошли отлично, а последующая уборка и того лучше – я просто слила грязную воду, ополоснула ванночку и всё! Я ужасно гордилась собой. До того момента, пока с работы не вернулась мамуля.
- Женю купала? – едва разувшись, требовательно спросила она, окидывая пытливым взглядом окружающую обстановку.
- А как же!
Мамуля с видом Шерлока Холмса прошлась по дому и тут же заметила нестыковку.
- А почему тряпка сухая? – грозно вопросила она, имея в виду половую тряпку, которой мы вытирали мокрый после купания младенца пол.
Упс! Косяк! Нужно было срочно выкручиваться.
- Да я грязной пелёнкой вытерла, - не моргнув глазом, соврала я.
Мамуля пришла в ужас! Как? Детской пелёнкой? Вытирать пол? Ну и что, что грязная? Ну и что, что можно прокипятить? Детские вещи - это святое, и точка! Не сметь их использовать в утилитарно-бытовых целях!
- А почему кастрюли сухие? – закончив разнос, продолжала допрос мамуля.
- Высохли, - собрав всю свою волю в кулак, процедила я.
- И когда успели? – ехидно поинтересовалась мамуля.
В общем, Штирлиц, как никогда, был близок к провалу. Можно было уже сдаваться, посыпать себе голову пеплом и восклицать: - «Mea culpa! Mea maxima culpa!» Но я стояла насмерть, как партизан на допросе: дочь выкупана по всем правилам, и точка! Мамуле пришлось отступить, несмотря на явные и тяжкие улики против меня.
Еще пару раз после этого мы купали Женю по бабушкиным правилам (когда та бывала дома). Правда, ванночку уже ставили сразу в ванную, и в неё уже сливали кипяток. Но чем дальше, тем больше это попахивало паранойей – умываем ребёнка под краном, попу и руки моем тоже под краном, а вот тушку изволь купать в кипячёной воде! И как-то само собой мытьё ребенка из священнодействия превратилось в повседневную рутину. Чему все были только рады.
Есть такое выражение – «муж, упорный в своих намерениях». А моя родительница была - да и остаётся по сей день - женой, упорной в своих намерениях. И полтора года спустя, когда появилась Маша, мамуля попыталась опять провернуть этот номер. Но тут уж я встала насмерть – пупок у ребёнка зажил, вода в Москве чистая, хоть пей из-под крана, а посему хватит безумств!