Гриб всевластия | Александр Юдин
«Вот дерьмо!» — выругался Марио. Он споткнулся о трухлявый ствол упавшего дерева, не устоял на ногах и рухнул лицом в красную, устланную гниющими листьями землю. Тяжёлый рюкзак больно стукнул мужчину по затылку. Марио поднялся, яростно отряхиваясь и отплёвываясь. «Вонючая сельва», — пробормотал он. Мануэль Марио Боста, в узких кругах Сан-Паулу более известный как Супер Марио, поправил рюкзак, утёр рукавом пот и бросил хмурый взгляд на шагающего впереди Даймона Хьюза.
— С вами всё окей? — спросил тот, оборачиваясь.
Идущий первым Пио — обнажённый по пояс индеец-проводник из племени синта-ларга — продолжал невозмутимо орудовать мачете, прорубая дорогу сквозь густое сплетение лиан и воздушных корней эпифитов.
Марио лишь раздражённо махнул рукой. Он ни за что бы не попёрся с этим чокнутым гринго Даймоном в самое сердце амазонской сельвы, но другого выхода у него просто не было. Головорезы дона Фулану буквально наступали ему на пятки, да и агенты АНБ прочно сели на хвост. Марио понимал, что совсем скоро либо первые, либо вторые поджарят ему задницу. Пытаясь уйти от преследователей, он забирался всё дальше и дальше вглубь страны. И в конце концов очутился в Тукандейре — забытой богом деревушке гуарани, притулившейся на илистом берегу одного из бесчисленных притоков Амазонки.
Тукандейра — десяток грязных хижин на пальмовых сваях, между которыми бродили куры и несколько тощих свиней, — была, пожалуй, последним островком цивилизации; сразу за посёлком высилась плотная, тёмно-зелёная стена джунглей. Но даже в этой глуши Марио не чувствовал себя в безопасности. Он знал: охотники за его головой где-то рядом, их появление — лишь вопрос времени, возможно — нескольких дней.
И вот при таких отчаянных обстоятельствах он встретил Даймона Хьюза.
Однажды на закате тот вместе с двумя носильщиками и проводником прибыл на баркасе, доставлявшем раз в месяц в посёлок продукты и иные товары. Представившись профессором Пенсильванского университета, Даймон рассказал, что приехал в Тукандейру с научными целями. Утром он намеревался отправиться в джунгли, чтобы отыскать дикое и маленькое племя пираха, живущее где-то на берегах Мэйхи. Но, как назло, оба носильщика-гуарани, с которыми Даймон имел неосторожность расплатиться заранее, напились и валялись мертвецки пьяные. К утру они бы вряд ли протрезвели. А одному проводнику Пио всей поклажи было не унести.
Марио моментально сообразил, что, похоже, это его единственный шанс. Ни боевики дона Фулану, ни тем более агенты АНБ не полезут за ним в погибельные глубины тропического леса. А вдруг через неделю-другую ситуация изменится. В конце концов охотники могут сбиться со следа. Да и толстяк Фулану не вечен — братья Очоа давно точат на него зубы. Надежды, конечно, мало. Но в его положении в любом случае оставалось уповать лишь на чудо.
Под многоярусным пологом тропического леса царило безветрие. Это и ещё влажный, насыщенный испарениями воздух делали жару невыносимой. Джунгли кишели жизнью. Между огромных, поросших орхидеями и другими паразитными растениями деревьев с писком порхали стаи крошечных разноцветных попугайчиков. Их более крупные сородичи летали парами, резко и противно крича.
Опасность подстерегала повсюду. В ветвях таились змеи, гигантские пауки-птицееды и множество других смертоносных тварей, под ногами шныряли ядовитые сколопендры. Мириады мух и вездесущих москитов с жужжанием кружили над путниками.
Марио как мог отмахивался от назойливых насекомых, с завистью поглядывая на полуобнажённого Пио — тому, кажется, всё было нипочём. Размеренными, отработанными движениями он расчищал путь их маленькому отряду, не обращая внимания ни на удушающую жару, ни на укусы москитов.
Хоть Марио был наполовину араваком, он, подобно многим метисам, смотрел на индейцев с презрением, как на примитивных дикарей. Разве нормальный современный человек станет жить в этом зелёном аду? Сюда даже солнечный свет проникает с трудом. Джунгли Марио не любил, не знал и боялся их.
Прошлым вечером, когда отряду пришлось вброд преодолевать заболоченный участок сельвы, Марио постоянно мерещилось, что где-то у его ног, в коричневой воде, скользят тугие пятнистые кольца анаконды; когда же он заметил четырёхметрового каймана, нежившегося на плавучем островке и пристально следившего за людьми близко посаженными глазками, то едва не обделался со страху. При этом Марио, выросший среди уличных банд в фавелах Сан-Паулу, отнюдь не был трусом. Однако сельва и её обитатели внушали ему безотчётный, брезгливый ужас.
Марио снова споткнулся и чуть не упал. Он весь день ощущал какую-то странную сонливость. Это от изматывающей жары, решил он.
Когда стемнело, отряд разбил лагерь в корнях сейбы, чей ствол подобно исполинской мачте пронзал лесной полог и, казалось, упирался прямо в небо. Разожгли костёр и вскипятили воду. После ужина каждый занялся своим делом. Пио улёгся в гамак, ловко приладив его между двух стволов, и закурил неизменную трубку, а Даймон принялся что-то записывать в маленький чёрный блокнот.
Марио допил остатки кашасы из фляжки, потряс её над ухом и швырнул в обступившую их чернильную тьму. Спать он не хотел; ночные звуки джунглей — немолчные стрекотание, жужжание, щебетание — нервировали его. То и дело раздавались чьи-то леденящие душу крики. Иногда они напоминали хохот сумасшедшего, иногда — плач ребёнка. Чтобы успокоиться, Марио решил поговорить с гринго.
— Значит, вы изучаете жизнь дикарей и… всё такое?
Даймон прекратил писать и с улыбкой взглянул на Марио.
— Совсем нет, — по-португальски гринго говорил свободно, правда, скорее как европеец. — Я ведь не этнограф, я миколог.
— Кто-кто?
— Микология, — терпеливо пояснил он, — это наука о грибах. Вот их-то я и изучаю.
Марио прищурился. Грибы — тема лимонадная, подумал он. На некоторых из них можно неплохо заработать.
— Выходит, вы разбираетесь в грибах, — хмыкнул он. — А на кой тогда вам сдались эти пираха?
— Собственно, меня интересуют не сами пираха, а шаман их племени. Его зовут Купа. По моим сведениям он знает, где растут легендарные грибы гумбо. И вот Пио, — гринго кивнул в сторону проводника, — обещал мне устроить встречу с этим Купой.
— Грибы гумбо? — Марио нахмурился. — Не слыхивал про такие. И в чём их ценность? Какой-то особенный кайф?
— Насчёт кайфа не знаю, не пробовал, — рассмеялся Даймон. — Хотя всё возможно. Но главное, с ними связано одно любопытное индейское поверье.
— Никогда не интересовался дикарскими сказками, — Марио скривился.
— А напрасно! Согласно этому поверью гриб гумбо обладает таинственной силой, является источником загадочной власти и даже может совершенно изменить природу человека, который рискнёт его попробовать. Причём речь идёт не о банальном расширении сознания а-ля методики Кастанеды, а о реальных физических метаморфозах… Разумеется, надо делать скидку на склонность представителей первобытных культур к гиперболизации действительности. Но, возможно, гумбо на самом деле способен оказывать на человеческий организм некое мощное трансмутирующее воздействие. В любом случае это неизвестный науке гриб. А значит, я стану его первооткрывателем.
Марио понял далеко не всё из сказанного. Однако слова про власть и силу крепко запали в его душу. Это были правильные слова. Они грели сердце.
Он долго не мог уснуть, ворочался с боку на бок, его бросало то в жар, то в холод. Забылся лишь под утро. Ему приснилось, как чудесным образом сделавшись неуязвимым и могучим, вроде Капитана Америки или Хеллбоя, он играючи расправился со всеми врагами, даже с доном Фулану. А потом сам возглавил его бизнес.
Проснулся Марио весь в поту и совершенно разбитый. Даймон с тревогой посмотрел на его красное от внутреннего жара лицо и поинтересовался, как он себя чувствует.
— Проклятые джунгли, — проворчал Марио, со стоном закидывая на плечи рюкзак, — они высасывают кровь из меня, высасывают точно пиявки.
— Ничего, — обнадёжил его гринго, — Пио говорит, что до «сада дьявола» осталось всего полдня пути. Шаман Купа должен встретить нас там. У него наверняка найдутся какие-нибудь лекарственные снадобья.
— Что ещё за «сад дьявола»?
— Участок леса, на котором произрастает лишь один вид деревьев — дуройя, — охотно пояснил Даймон. — Индейцы верят, что в таких местах живёт злой дух Чулячаки. В действительности всё дело в «лимонных муравьях», которые гнездятся в полых стволах дуройи. Муравьи состоят в симбиозе с этими деревьями и строго контролируют, чтобы ничего, помимо дуройи, на этой территории не выросло. Они просто уничтожают всю прочую растительность.
Марио суеверно сплюнул и перекрестился.
***
К полудню путешественники и впрямь очутились посреди колоннады одинаковых невысоких деревьев. Между изумрудных листьев порхали крупные — размером с ладонь — ярко-синие бабочки. Стволы деревьев были свободны от лиан и эпифитов; на земле под кронами тоже ничего не росло, даже кустик папоротника; лишь напоминающие финики плоды устилали красную почву. Отряд остановился.
Из-за стволов дуройи бесшумными тенями выступили трое индейцев: сплошь покрытый татуировками старик и два вооружённых копьями воина; у всех троих волосы спереди были выстрижены, но оставлены длинными на затылках.
Пио протянул татуированному старику свёрток и что-то спросил на гортанном наречии. Шаман молча принял подарки и так же молча ткнул рукой в сторону Марио. Все посмотрели в том направлении. Марио тоже опустил взгляд и увидел совсем рядом, буквально в шаге от себя, гриб с мясистой коричневой ножкой и конусообразной багрово-красной шляпкой. Он походил на конский фаллос.
— Гумбо! Это точно гумбо, чёрт меня подери! — воскликнул Даймон и кинулся к грибу. Но Марио преградил гринго путь, грубо оттолкнул его и выхватил короткоствольный револьвер.
— Все отошли, — хрипло скомандовал Марио. — В сторону… Живо!
Даймон попятился, оторопело смотря в воронёное дуло.
— С вами всё окей? — пробормотал он. Один из воинов-пираха занёс копьё. Грохнул выстрел, воин подпрыгнул и упал на спину. Второй воин издал возмущённый возглас, но шаман вскинул руку в останавливающем жесте, и тот послушно замер.
— Кто шевельнётся… убью, — срывающимся голосом предупредил Марио. — Это моё… Моё!
— Чулячаки, — едва слышно прошептал Пио, указывая на Марио пальцем.
— Ещё слово, и ты труп, — посулил проводнику Марио.
Проводник медленно опустился на корточки и, обняв колени, застыл с бесстрастным выражением.
— Друзья! — фальшиво-бодрым голосом начал Даймон. — Давайте не будем горячиться…
— Замерли, я сказал! Всех положу! — истерично завопил Марио. Лицо его было мокрым от пота. Глаза налились кровью и бешено вращались в орбитах.
— Вы явно больны, приятель, — вновь попытался успокоить его Даймон. — У вас мозговая горячка. Вам следует…
— Захлопни рот, гринго!
— Но что вы собираетесь делать? — скорее с удивлением, чем со страхом поинтересовался он.
— Заткнись! Заткнись! Заткнись, сволочь!
Лихорадочно направляя ствол то на одного, то на другого свидетеля, Марио нагнулся, выдернул гриб из земли и жадно сунул в рот. Давясь и морщась, кое-как разжевал и проглотил. Потом, продолжая держать гринго и индейцев на прицеле, попятился и обессилено прислонился спиной к дереву. Марио била дрожь.
Сначала ничего не происходило. Ровным счётом ничего… И тут Марио ощутил в животе странный холод. Впрочем, это был приятный холод. Конечности его, напротив, обдало внезапным жаром. Он посмотрел на свои руки и изумлённо выдохнул: жилы на них вздулись, мышцы налились силой, как у культуриста. Волна эйфории захлестнула его сознание. Да! Да! Да! Марио понял: ещё чуть-чуть, и он будет способен ломать деревья и дробить скалы. Он станет настоящим Супер Марио. Отныне он никого не будет бояться. Ни гориллы дона Фулану, ни ищейки из АНБ. Он всех их сделает!
Марио хотел издать победный клич, но закашлялся — что-то мешало в горле, что-то постороннее. Марио сунул в рот пальцы и вытянул какой-то белёсый сгусток, похожий на ком большой слипшейся паутины. Потом ещё один. И ещё. И ещё…
Он тянул и тянул из себя комки липкой субстанции, но её не становилось меньше. Он почувствовал, что задыхается. Марио уронил пистолет. И с гадливым ужасом обнаружил, что из всех пор его тела выступают тончайшие полупрозрачные нити; они стремительно росли, змеились и, спускаясь вниз, исчезали в лесной подстилке. Вскоре его всего, словно угодившее в паутину насекомое, оплели эти отвратительные белёсые нити.
Целыми пучками они лезли теперь из его рта, носа, ушей и других отверстий. Ещё через несколько секунд глаза Марио неестественно выпучились, вылезли из орбит и — чпок! — двумя белыми шариками шлёпнулись ему под ноги. А из опустевших глазниц брызнули фонтаны паутинных нитей. Марио зашатался и рухнул наземь. Его тело конвульсивно задёргалось, сдуваясь и скукоживаясь точно проколотая резиновая кукла.
***
Через четверть часа место падения Марио обозначал лишь пологий холмик. Но и он продолжал быстро оседать. Даймон Хьюз и трое индейцев наблюдали за этой метаморфозой в торжественно-мрачном молчании.
Первым не выдержал Даймон:
— Потрясающе! Какой эффективный способ утилизации биомассы. Очень интересно. И перспективно. Но что же легенда? Про власть, про силу… Вымысел?
Пио повторил вопрос шаману. Старик усмехнулся.
— Нет, легенда не врёт, — перевёл Пио его ответ. — Гриб гумбо действительно дарует власть. Полную власть. Но не человеку. А грибу над человеком.
Редактор Алёна Купчинская
Другая современная литература: chtivo.spb.ru