Научи плохому
Во что смотришься, в то и обращаешься.
I
В двух предыдущих статьях мы рассмотрели ряд примеров белой горячки – плачевного состояния современного антисоветского мышления белых патриотов. Одной из причин такого состояния является, с нашей точки зрения, культ Солженицына, по совокупности обстоятельств наиболее сильно ударивший именно по любителям белогвардейщины. В соответствии с древним принципом, вынесенным в эпиграф данной статьи, идолопоклонники антисоветчика №1 уподобляются своему кумиру, постепенно обрастают его отталкивающими психологическими и интеллектуальными качествами, многие из которых вполне аргументированно вскрыл остроумный публицист и литературный критик Владимир Бушин в своей книге «Гений первого плевка».
Конечно, никто никогда так безгранично не уважал Солженицына, как он сам. И мы от осознания этого облегчённо вздыхаем. Тем не менее, многие почитатели писателя достаточно близки к «идеалу». Среди них – вологодский историк и публицист национал-консервативного направления Сергей Зеленин. Для него Солженицын – «великий русский мыслитель и писатель, значение трудов которого нам ещё только предстоит в полной мере осознать». Зеленин приветствует установление идолов Солженицына по всей стране и настойчиво советует русским людям читать и изучать сочинения этого «мыслителя». То есть не только хочет деградировать сам, но и тянет за собой весь русский народ. Пусть и у соседа корова сдохнет. Хорош национал-консерватор...
Однако следует сказать к чести Зеленина, он ещё не всё перенял от своего кумира. У вологодского историка неплохой стиль письма. Простой, без солженицынской громоздкости. Зеленин не злоупотребляет грубыми ругательствами и не косит под исконно русского нравственного человека, используя то витиеватый, то русопятый, но одинаково странный, вымученный стиль. Тот самый, который пародировали ещё Ильф и Петров: «Инда взопрели озимые. Рассупонилось солнышко, расталдыкнуло свои лучи по белу светушку. Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и аж заколдобился».
Кроме того, Зеленин – магистр истории и, в отличие от Солженицына, не звенит на каждом углу о десятках миллионов расстрелянных при Сталине, благоразумно ограничиваясь сотнями тысяч. Другое дело, что в вопросе о количестве жертв «Кровавого воскресенья», до сих пор не имеющем однозначного ответа в историографии [Зашихин А.Н. О числе жертв кровавого воскресенья (по поводу цифры 4 600) // Вестник САФУ. Серия: гуманитарные и социальные науки, 2008. №3. С. 8.], Зеленин идёт вслед за Солженицыным, за версией с наименьшим числом погибших (около 100 человек). И аргументирует эту версию ссылками на... доклад директора Департамента полиции министру внутренних дел и официальную газету «Ведомости Санкт-Петербургского Градоначальства». Далее Зеленин, взяв материалы из статьи проф. А.Н. Зашихина, справедливо упрекает ряд иностранных изданий того времени в многократном (от 2 до 2 – 3 тыс. человек) завышении количества убитых 9 января, чтобы под шумок записать в лжецы сомневающегося в правительственных данных В.С. Бушина, который называет цифру около 1 тыс. погибших. [Зеленин С. Ложь в сборнике Есипова.]. Хотя это уже вполне правдоподобная цифра, если учесть очень возможные тайные подвалы с трупами в ряде петербургских больниц и то обстоятельство, что некоторые люди так и не смогли найти тела своих родных ни в одной больнице [Авенар Э. Кровавое воскресенье.]. Но Владимир Сергеевич мог и ошибиться (при том что Солженицын определённо ошибался). Ошибка в сложной исторической проблеме не позорит исследователя. Позорит исследователя слепая вера в официальщину и официоз.
Тем не менее, мы понимаем желание Зеленина обвинить В.С. Бушина – автора разгромных критических статей о Солженицыне – именно во вранье. Понимаем и сочувствуем. Будучи не в силах опровергнуть выверенные аргументы против своего кумира, Зеленин прицепился к высказыванию оппонента по частному, до сих пор открытому историческому вопросу. Больше-то особо не к чему. Попав под каток железных доводов, Зеленин вместо контраргументов разразился в адрес В.С. Бушина следующей тирадой: «Статья сего субъекта вызывала ощущение, что меня, как в одном известном советском фильме, будто бы окунули с головой в чан с фекалиями» [Ложь в сборнике Есипова.]. Да, любил Владимир Сергеевич окунать антисоветчиков в их собственные антисоветские фекалии и в фекалии их антисоветских кумиров...
Рассмотрим далее первое сходство Зеленина с Солженицыным. Солженицын не стеснялся хвалить себя на страницах своих произведений, и Зеленин не стесняется: «огромная популярность моего канала», «мой довольно смелый текст», «значит всё я сделал правильно», «я прав и нахожусь на верном пути, я сделал всё верно», «хорошая статья», «ставший уже знаменитым цикл статей», «большой успех разоблачительной статьи», «я зажёг аудиторию», я порвал танцпол и т.д.
Словом, что крестьяне – то и обезьяне. Всё же это психологическое качество несколько забавно, но и только. Тем более, сам себя не похвалишь – никто не похвалит. В творчестве Сергея Зеленина есть куда более серьёзные, куда более отталкивающие изъяны, среди которых просто какое-то невиданное неуважение к тяжёлому, суровому труду других людей. Это свойство распространено среди белогвардейцев-солженицынцев. Так, белогвардейка-солженицынка Галина Павлова называет крупного путейца, руководителя объединённой изыскательной партии Н.Г. Гарина-Михайловского «неким инженером», пытаясь таким образом принизить его роль в выборе места строительства железнодорожного моста через Обь, с которого начался город Новосибирск. А затем – доказать полную чушь, что подпись Николая II на проекте моста важнее изыскательских работ. (Хотя подпись, если уж на то пошло, поставлена императором под давлением аргументов С.Ю. Витте и того же Н.Г. Гарина-Михайловского). Конечная цель Павловой – представить царя основателем Новосибирска [Павлова Г. Николай II – основатель города Новосибирска // Русское поле, 2017, 15 декаб.].
Редкостную ахинею несёт Павлова, но Зеленин в статье «Полярные исследователи ХХ века» переплюнул всех белогвардеек, перещеголял всех солженицынок. Конкретно вот что отчебучил: «Говорите, Папанин «много сделал для освоения Севера»? Так Николай II как бы не меньше, если не больше». И в качестве аргументации этой белой горячки просто перечислил имена русских полярников начала ХХ века: Георгия Седова, Георгия Брусилова, Эдуарда фон Толля, Владимира Русанова (к слову, участника революционного движения) и др. Казалось бы, при чём здесь свадебный генерал Николаша? Он рискнул жизнью и погиб в Арктике вместе с вышеупомянутыми путешественниками? Может быть, свадебный адмирал британского флота вместе с И.Д. Папаниным крутил лебёдку на морозе, поднимая гидрологические приборы со дна океана (а это несколько километров троса!)? Или свадебный «хозяин земли русской» дрейфовал вместе с папанинцами девять месяцев на льдине, которая к концу дрейфа начала крошиться и треснула прямо под палаткой? Разумеется, ничего этого не было. Поэтому приравнивать Николая II к исследователям Севера – грубая работа.
Очередное сходство Зеленина с Солженицыным – злобность, выражающаяся в т.ч. в склонности к глумлению над смертью своих политических противников или над новопреставленными оппонентами. Скажем прямо, для человека вообще, и для считающего себя православным христианином в особенности, такая патология – это уже за гранью. И если Солженицын мстительно издевался в «Архипелаге» над активными организаторами массовых репрессий типа Н.В. Крыленко, то Зеленин в приступе солженицынской злобы глумится над безобидным большевиком Н.Э. Бауманом, убитым в 1905 г.: «Грач отлетался» (Грач – партийное прозвище Николая Эрнестовича). Между тем в 1905 г. смерти Баумана обрадовались разве что самые закоренелые казаки и жандармы да прочие холуи режима вроде убийцы Николая Эрнестовича – недалёкого бывшего лейб-гвардейца, надзирателя мужских спален фабрики купцов Щаповых Михалина, озверевшего, видите ли, от крика «Долой царя! Долой самодержавие!». А глубоко православный человек, композитор, автор духовной музыки, ученик Н.А. Римского-Корсакова Александр Тихонович Гречанинов, напротив, откликнулся на это убийство написанием траурного марша в память о погибшем за народное дело большевике.
Поглумился Зеленин и над недавно ушедшим из жизни актёром и режиссёром Николаем Губенко. Непосредственно в некрологе. Приведём это непотребство полностью: «Умер актёр и режиссёр Николай Губенко, член КПРФ и депутат Мосгордумы. Для сведения: в 2017-м поставил спектакль по мерзкой и кощунственной книжке Пикуля «Нечистая сила» как раз в разгар скандала с «Матильдой». Активно выступал против памятника Солженицыну. Этого достаточно». [Вологодский консерватор, 2020, 16 авг.]. Этого достаточно. Помнится, в 2008 г. патриотическая газета «Завтра» откликнулась на смерть антисоветчика №1 лишь двумя словами: «Умер Солженицын». «Христианин» Зеленин мог бы ограничиться схожим сообщением или вообще промолчать. Но, видимо, злоба сильно распирала. Юпитер, ты сердишься – значит, ты не прав.
Если солженицынская злобность проявляется у Зеленина в тех случаях, когда у культурных, воспитанных людей она проявляться не должна, стоит ли говорить о том, что она проступает ещё сильнее, когда речь заходит о вопросах советской истории и культуры, не связанных с чьей-либо смертью. Так, в статье «О советских героях» Зеленин вообще без единого хоть сколько-нибудь внятного аргумента облил грязью славного комдива В.И. Чапаева. За красных же воевал, какие ещё нужны аргументы?
Остальные антисоветские статьи Зеленина также откровенно слабы, потому что крайне идеологизированы, субъективны и напичканы алогизмами. К примеру, Эрнесто Гевара, с точки зрения Зеленина, негодяй и террорист, т.к. коммунист. И если Варлам Шаламов уважал коммуниста Эрнесто Гевару и народовольцев-просветителей, а Солженицын – фашиста Франко, иностранного наймита Колчака, выжигавшего русские деревни, да разрушителя крестьянской общины обер-вешателя Столыпина, то Солженицын – «великий русский мыслитель и писатель», а Шаламов «всё-таки никогда не будет иметь того значения, которое имеет Александр Исаевич. И это объективная истина» [Шаламов как певец террористов.]. Если в рюкзаке у Эрнесто Гевары были книги Троцкого, которые, по мнению владельца рюкзака, нуждались в особо глубоком анализе, как никакие другие, то Эрнесто Гевара – троцкист, несмотря на то, что критиковал Троцкого и уважал Сталина [Там же.]. Того самого Сталина, который говорил, что надо «учиться у всех – и у врагов и у друзей, особенно у врагов». Вот Че Гевара и учился у одного из самых опасных врагов. К тому же, чтобы критиковать Троцкого, надо ведь его читать. Да и вообще, жандармское мышление у этого Зеленина. «Книжки Троцкого у вас в рюкзаке? Читаете? Ай-яй-яй, низя. А это что на полочке посреди военных мемуаров? «Майн кампф»? Для личного пользования? Так вы, милостивый государь, нацист. Что вы говорите? Критикуете Гитлера и уважаете Сталина? Всё равно пройдёмте-с». Или вот ещё перл. А.М. Горький, по мнению Зеленина, русофоб, потому что видел недостатки в русском народе и крестьянстве и открыто говорил о них [Кто такой Горький? Ч. 1.]. Оказывается, Зеленин – типичный ура-патриот. Так и хочется спросить у Зеленина: где логика? Хотя лучше спросить так: логика где?..
А логика солженицынцам изменяет очень часто и, в конце концов, уходит к соседу. К тому самому, у которого корова ещё жива. Солженицынцы при этом ведут себя как величавые рогоносцы. Помните у Пушкина: «И рогоносец величавый, Всегда довольный сам собой, Своим обедом и женой»? Вот так и ведут. Всегда в полнейшем восторге от логичности своего мышления. Рельефнейший пример такого поведения выдал однажды единомышленник и друг Сергея Зеленина Егор Холмогоров, ярый апологет Солженицына. С каким самоуверенным напором набросился Холмогоров в одной из своих статей на главного редактора «Радио России» и «Маяка» Андрея Медведева за следующую фразу: «Мог ли в царской России сын крестьянина хотя бы мечтать о том, чтобы стать лётчиком? Конечно, нет».
«Это утверждение не просто ложно, а анекдотически ложно», – спикировал Холмогоров. И в качестве опровержения привёл лишь флуктуации, тем более смешные на фоне массового увлечения авиаспортом в СССР. Назвал имена двух русских лётчиков начала ХХ века, выходцев из крестьян – Харитона Семененко и Михаила Ефимова. И заключил это всё белой горячкой: «Социальные лифты царской России вели сыновей крестьян в небо. Социальные лифты пролетарской диктатуры рабочих и крестьян – в шарашку, лагерь или на расстрельный полигон «Коммунарка»» [Холмогоров Е.С. Холуй и Царь // Русское самодержавие, 2018, 27 нояб.]. Надо полагать, в царской России каждый крестьянин мечтал стать если не лётчиком, то академиком (Ломоносов же стал). Ну а если не смог пробиться в лётчики – не беда. Путь в небо всё равно был открыт. Кому через Ходынку, кому через казачьи шашки, кому через царские пулемёты, кому через столыпинские галстуки, кому в молодости через туберкулёз, кому ещё до всяких мечтаний через запредельно высокую младенческую смертность.
Приведённой выше белой горячкой Холмогоров неудачно попытался припечатать большевиков за то, что один из пионеров русской и мировой авиации Харитон Семененко стал жертвой оговора: в 1930 г. был арестован и в 1941-м умер в шарашке. К сожалению, в годы коренных преобразований и жесточайшей борьбы за власть случалось и не такое. Но почему респектабельный белогвардеец-солженицынец скромно умолчал о судьбе другого пионера русской и мировой авиации Михаила Ефимова, ограничившись корявой формулировкой: «Ефимов закончил свою жизнь как красный»? А потому умолчал, что первый русский авиатор, механик-изобретатель, победитель и призёр ряда международных спортивных авиасостязаний, участник Первой мировой войны, полный георгиевский кавалер Михаил Никифорович Ефимов 11 августа 1919 г. был казнён в Одессе белыми.
Этот факт показателен не только для понимания уровня журналистской объективности лишь с виду респектабельного Егора Холмогорова, но и для понимания подлинного отношения белогвардейцев к цвету нации. Другой показательный случай по вопросу отношения белых к талантливым людям – судьба Александра Моисеевича Эвенсона (1892 – 1919) – оригинального русского шахматиста, следователя военно-революционного трибунала ЧК города Киева, участника Первой мировой войны, георгиевского кавалера, расстрелянного деникинцами.
И ведь вполне возможно, эти самые деникинцы знали, кого расстреливали. Шахматы – развлечение элитарное и в среде белого офицерства было весьма популярно. А Эвенсон был широко известен среди любителей шахмат не только в России, его партии публиковались и в иностранной прессе, сам Хосе-Рауль Капабланка считал его одним из наиболее талантливых маэстро. Александр Моисеевич был солидным позиционным игроком, не боявшимся острокомбинационных осложнений, и его ждало большое будущее. Не случайно в конце 1920-х – начале 1930-х гг. по стилю игры именно с ним сравнивали молодого Михаила Ботвинника, ставшего впоследствии первым советским чемпионом мира по шахматам.
Интересно, что в истории Гражданской войны есть похожий эпизод, как говорят шахматисты, с переменой цвета. Шахматы были популярны и в стане красных. Более того, среди большевиков попадались очень сильные игроки. Например, первому наркому путей сообщения РСФСР Марку Тимофеевичу Елизарову в сеансах одновременной игры удалось победить действующего чемпиона мира Эмануила Ласкера и претендента на мировое первенство Михаила Ивановича Чигорина. Крупный революционер-подпольщик Александр Фёдорович Ильин-Женевский нанёс сенсационное поражение действующему чемпиону мира Х.-Р. Капабланке в официальной партии на Московском международном турнире 1925 года (Капабланка, обладавший тончайшим позиционным чутьём, проигрывал крайне редко, но в Москве проиграл две партии, вторую – тоже советскому мастеру Б.М. Верлинскому). На этом же турнире А.Ф. Ильин-Женевский одолел ещё двух маститых зарубежных гроссмейстеров Фрэнка Маршалла и Рудольфа Шпильмана. Финишировал участник штурма Зимнего дворца, разделив 9 – 10 места с одним из ведущих шахматистов мира Эрнстом Грюнфельдом, впереди гроссмейстеров Шпильмана и Рубинштейна, а также сильнейшего из англичан маэстро Ейтса. Так вот ещё один такой большевик – член одесского ревтрибунала ЧК и чемпион Одессы по шахматам Яков Семёнович Вильнер в апреле 1919 г., позвонив напрямую председателю Совнаркома УССР Х.Г. Раковскому, в последний момент спас от расстрела чекистами ровесника А.М. Эвенсона Александра Алехина – будущего первого русского чемпиона мира по шахматам [Богатырчук Ф.П. Мой жизненный путь к Власову и Пражскому манифесту; Ткаченко С.Н. Спаситель Алехина.]. (В дальнейшем Яков Семёнович ещё четыре раза выиграет первенство Одессы, станет трёхкратным чемпионом УССР по шахматам и чемпионом СССР по шахматной композиции).
Сравнивать лоб в лоб перечисленные случаи из истории авиационного спорта и шахмат и делать холмогоровские выводы с обратным знаком мы не будем. В тяжелейшие годы Гражданской войны, хотя «красный террор» и был лишь ответом на «белый террор», с обеих сторон бывало всякое, но в т.ч. уничтожение белогвардейцами талантливых представителей народов России и внимательное, бережное отношение большевиков к цвету нации.
II
Злобность Солженицына подметили не только талантливые люди левых убеждений, но и талантливые антисоветчики (в частности, кинорежиссёр Андрей Тарковский и литературовед-германист Лев Копелев), а также знаменитые люди, далёкие от политики. Например, восьмой чемпион мира по шахматам Михаил Таль.
Гроссмейстер Геннадий Сосонко вспоминал: «На Олимпиаде в Ницце в 1974 году я дал ему (Талю – Т.М.) вечером только что вышедший «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына и свежий номер русской эмигрантской газеты. Наутро, возвращая мне всё уже прочитанным, сказал: «Вот в газете, в кроссворде не мог найти одного слова». – «Ну а книга-то, книга?» – «Очень уж зло пишет». [Сосонко Г. Мои показания. Гл. Мой Миша]. Красиво припечатал остроумный Таль эмигрантскую прессу. Да и Солженицына охарактеризовал метко. Добавим, что Михаил Нехемьевич Таль был большим патриотом, очень культурным, деликатным, начитанным человеком, талантливым журналистом, филологом по образованию.
С нашей точки зрения, культ Солженицына как необыкновенно доброго, невероятно милосердного радетеля о сбережении русского народа крайне опасен для нравственного здоровья населения нашей страны, ибо насаждает перевёртыши сознания и подсознания в сферах, жизненно важных для отдельного человека и народа в целом. Принятие особенно доброго лица за чистую монету, неумение разглядеть за ним тщательно скрываемую кипящую злобу чревато ранней смертью, озлоблением молодёжи и её криминализацией.
Культ Солженицына как одного из самых великих мыслителей и писателей за всю историю России также опасен для нашего народа. Неспроста гроссмейстер Таль раздражился на Солженицына. Анализировал ночью позицию, но неожиданно от знакомства с «Архипелагом» на время утратил сообразительность, даже кроссворд не разгадал, что было несвойственно для самобытного шахматиста и эрудированного журналиста с феноменальной памятью, большого любителя кроссвордов и головоломок. Печальное состояние логического мышления апологетов Солженицына – Зеленина и Холмогорова – читателю уже известно. А во что смотришься, в то и обращаешься. Снижение умственных и творческих способностей населения – тоже, знаете ли, не есть хорошо. Предельная же алогичность и полный отрыв от реальности, как известно, удел наркоманов, душевнобольных и «мыслителей», ощущающих себя центром Вселенной. Такие «мыслители», разумеется, крепко ненавидят по-настоящему умных людей, рядом с которыми пробуждается мысль. И готовы их уничтожить. Как то они сделали с М.Н. Ефимовым или А.М. Эвенсоном.