Август 2024 года надолго останется в памяти жителей подмосковного Егорьевска. Совсем юный парень-инвалид ушел на прогулку с собакой и не вернулся домой. Сначала родственники и знакомые предпринимали попытки найти его самостоятельно, но, когда поняли, что не справляются, обратились за помощью к жителям города. Сотни неравнодушных людей отложили свои дела и отправились на помощь.
Данный текст написан от лица девушки, которая состояла в отряде поисковой группы.
Узнать подробности поиска мы решили сначала у прямых очевидцев и участников поиска из числа местных жителей.
Прибыв в Егорьевск, мы сразу направились к тому месту, где находился условный штаб - именно там собирались местные в первый день пропажи Дмитрия. Обсуждали его возможные маршруты, разбивались на группы и обследовали места, в которые он мог забрести.
По пути до штаба мы останавливали случайных прохожих с одним вопросом:
- Слышали ли вы о пропаже Дмитрия Власова?
Ни один человек не прошел мимо, все отвечали утвердительно. Мнения разнились, у всех разная степень осведомленности, но едино было одно - равнодушных не было.
Из разговора с местной жительницей Ириной (имя изм.):
- Я видела, конечно. Много людей ходили - расклеивали ориентировки в городе. Очень много людей. Я еще сначала так удивилась, почему они, а где полиция? Там же мальчик инвалид, должны были искать. Переживала очень, все мы переживали. Я сказала - пусть ищет полиция, МЧС, Лиза Алерт. А они говорят - все знают, но никто не приехал.
По общему мнению, трагедия произошла из-за того, что вовремя не включились службы помощи, было упущено много времени.
Екатерина, одна из первых откликнувшихся, согласилась встретиться с нами и более подробно рассказать о тех днях.
- Я никогда и ничего не слышала раньше о Диме, я не была с ним знакома. Просто в чате одной из групп города выложили пост о том, что он пропал. Слова, что парень хоть и взрослый, но абсолютный ребенок сорвали меня с места. В городе и раньше были призывы о поиске людей, но как правило, мы просто выезжали на машинах и достаточно быстро находили. А туг так не получилось.
Скажу честно, я искала «ребенка». Не знаю почему, но именно такое отношение у меня было. А тут шли дни, а никакого результата не было ни от кого. По числам сейчас не скажу, но вроде это был четверг (а первая информация о пропаже появилась в воскресенье!!!) мы встретились с родителями Димы, и я начала расспрашивать: А что? А где? А где Лиза Алерт?
А почему их нет? Спрашивала о том, какой Дима вообще сам по себе? Узнавала...
Начала ругаться в группе (в этом местном чате) спрашивать почему нет людей, которые профессионально занимаются поиском.
Кто-то из участников отправил контакты Дельты, поисково-спасательного отряда, поскольку другие отряды упорно не реагировали. Прозвонили на горячую линию, в этот же вечер они приехали. Не могу сказать, что мы сразу нашли с ними общий язык, скорее наоборот.
Местные остро отреагировали на появление поискового отряда после неудачного опыта с бездействием волонтерских отрядов куда обращались и общались с добровольцами Дельты соответственно - настороженно, вступали в споры. При этом мы не оставляли свои задачи, попеременно выполняя прочесы.
Скажу честно, каждый вечер я приходила домой и говорила: Все! Завтра никуда не пойду!
Устала!
А утром все равно вставала и шла...И так, кстати, многие из нас. Знаете, сколько человек в чате было? Больше семисот и все помогали, чем могли. Очень сбивали люди: у нас же его везде видели... очень много было высказываний в стиле: а моя дочь его видела в парке! А мой муж на площади!! И да, это точно он... Мы и сейчас то в поисках зеленые, а тогда вообще ничего не понимали. И нас это тоже сбивало с толку.
Когда наконец наладили контакт с поисковиками и стали прислушиваться к ним, поняли, насколько хаотично вели поиск. «Дельта» нас многому научила, на самом деле, за несколько дней. И я выделила для себя главное: время самый главный ресурс!
Нам не хватило времени. Если бы мы начали раньше (даже в нашем маленьком составе, ведь по лесам ходило объективно мало людей) мы могли успеть...
Если бы люди были чуть менее упертые, если бы мы умели слушать сразу, что нам говорят.
Екатерина вспоминает те дни с болью в глазах. Ей, как и множеству других людей, все еще тяжело вспоминать. Горечь и обида все еще сохранились в их сердцах.
Екатерина поделилась с нами контактами координатора поиска - Дмитрием.
Договориться о личной встрече оказалось проблематично, поскольку он не находился в городе. На момент звонка он координировал поиск, но согласился дать комментарий по телефону.
К - корреспондент, Д - Дмитрий.
К. - Можете рассказать, как нашли Дмитрия? В каком он был состоянии?
Д. - Обнаружили его на поляне в лесном массиве, погибшим.
К. - Можно поподробнее с самого начала?
Д. - Заявку мы получили через 5 дней после того, как он пропал. Мы выехали в день обращения. На месте уже были местные волонтеры, с огромным количеством неподтвержденной информации. На месте не было полиции, не было МЧС. Когда мы получали необходимую информацию от служб, нас уверяли, что в лесу пропавшего точно нет и искать его нужно в городе. Хотя никаких подтвержденных свидетельств, о том, что он наверняка в городе не было. Во время поиска неоднократно поступали свидетельства, о том, что его видели то в одном микрорайоне, то в другом, то в Коломне, то в Озерах, то в Шатуре, но эта информация никак не подтверждалась. Тем не менее службы этой информации поверили и как я понял более не выезжали. Большая часть местных волонтеров вняла этой информации и переключила силы на городские поиски, из-за чего время для поиска в лесном массиве было утеряно, хотя все говорило о том, что он именно в лесу. Одна из городских камер зафиксировала его направляющимся в лес. Обратно он не выходил и это являлось единственно подтвержденным свидетельством.
На второй-третий день мы пришли к пониманию с местными волонтерами - необходимо было прочесывать лес. Своих добровольцев нам не хватало, поскольку параллельно у нас велось еще три поиска, и мы старались распределить человеческий ресурс.
К. - А другие поисково-спасательные отряды, службы? Кто-то еще подключился, кроме жителей за все время поиска Дмитрия?
Д. - Взаимодействия с другими отрядами у нас не вышло. На призыв никто не отозвался. И по этой же причине местные изначально были настроены резко негативно к нам и нашей деятельности. Следователь также не шла на контакт с первого и до последнего дня. Я лично пытался дозвониться ей и со своего номера, и со своего второго номера - ответом была тишина. На звонок не ответили ни разу. Причин мы не знаем.
К. - Резко негативно именно к вам, почему?
Д. - Ситуация сложилась следующим образом - сразу в день пропажи родные обратились в популярный поисково-спасательный отряд. В течение 4 дней никто так и не приехал на помощь, поэтому местные сплотились и искали своими силами. И на этапе, когда мы получили заявку и подключились к поискам, к нам уже отнеслись с недоверием. И когда нам все же удалось прийти к консенсусу с местными, к огромному сожалению, время уже было упущено.
Считаю важным отметить - сейчас идет огромное количество фейковой информации о том, что мы не искали в лесу. Изначально поиск был расценен как критически важный и на поиск снарядились опытные поисковики. Вышли на закрытие поисковых задач в природной среде в первый же день прибытия. И сами местные волонтеры выкладывались по максимуму - получали у нас оборудование и шли в лес. Днем они выдвигались сами по себе, ночью под нашим контролем отрабатывали квадраты поиска. До обнаружения Дмитрия мы не прошли три поисковые задачи. Не хватило нам совсем немного времени. Если бы пропавший был взят на контроль в первый же день, я думаю, что исход был бы иным.
К. - А часто такое бывает?
Д. - Да, часто. Наверное, есть еще какое-то недоверие к поисковым отрядам. Существует тенденция у одного популярного отряда - берут заявки, по которым можно быстро найти человека, а потенциально долгие поиски чаще всего игнорируются. Там много классных поисковиков и опытных, классных координаторов, но видимо такова политика руководства и специфика поисков большим ресурсом из неподготовленных волонтеров, что тяжелые поиски или игнорируются на этапе принятия заявки или после одного выезда интерес к ним пропадает.
К.- Часто вообще полиция привлекает вас к поискам? И через какое время обычно с момента пропажи?
Д. - Все зависит от региона, от города. Конкретно наш отряд межрегиональный, мы ищем пропавших по всей России. Как информационно, так и автономно. То есть наши ребята выезжают в необходимый регион, когда того требует ситуация. Полиция привлекает нас, когда понимает, что им это взаимодействие необходимо, например, на поиск в лесу. С оборудованием, в сложном природном рельефе - болота, горы. Иногда они игнорируют заявления о пропаже, отправляя родственников ждать 3 дня, а эти 3 дня, сами понимаете, могут быть критичны.
К. - Вернемся к Дмитрию. Он был с собакой, она нигде не выбегала? Может ее замечали?
Д. - Собака выбежала. Смотрите, когда мы пришли к взаимодействию с местными, стало понятно, что он в лесу. Собаку нашли за 2 дня до его обнаружения в районе деревни Захарово, она пробегала по Егорьевской трассе в сторону города. Местные волонтеры ее поймали, за что им огромная благодарность, собаку отвезли к ветеринару, обследовали и ветеринар установил, что она более 3 дней находилась в лесу. Животное было полно клещей, истощено. Уже от ветеринара мы получили подтверждение, что искать нужно в лесу.
К. - Именно после обнаружения собаки местные волонтеры приняли вас и ваши рекомендации по поиску?
Д. - С местными волонтерами вообще произошла такая ситуация. Это просто неравнодушные люди, собравшиеся в нескольких чатах. Я подчеркну - они не профессионалы, их никто не готовил к поискам в лесу, они первый раз взаимодействовали с поисковым отрядом. Они создали самостоятельно группу поиска в интернете. Что бы вы понимали, туда добавилось порядка семисот человек, готовых помочь. Из них активно в первые дни занимались поиском около ста человек, через наш отряд в первую ночь прошли 57 человек. Они активно делились на группы, закрывали квадраты. И мы с большой долей вероятности можем сказать - в местах, где они ходили, Дмитрия не было.
К. - А кто к вам обратился за помощью? Или вы сами увидели поиск и предложили помочь?
Д. - К нам обратилась сестра пропавшего. При всем желании, мы можем брать поиск только по запросу от родственников пропавшего или близких ему людей. Мы эту заявку видели, что она есть. Вращаясь в поисковых сообществах сложно что-то упустить. Но без запроса мы не можем взять поиск.
К. - Насколько я слышала, возмущение жителей было вызвано и ситуацией с
ориентировками.
Д. - Да, была непонятная ситуация. В первые дни люди самостоятельно делали ориентировки по пропавшему и расклеивали их по городу. А когда поиск стал резонансным, в ночь почти все ориентировки, созданные местными, сорвали и на их место наклеили ориентировки Лиза Алерт. Это вызвало бурю негодования среди жителей города. Наша горячая линия и личные сообщения обрывались местными в попытках выяснить, почему так
произошло.
К. - Это между всеми поисковыми отрядами так происходит?
Д. - Нет, совершенно нет. Многие отряды активно сотрудничают. Например, недавно был поиск в Новгородской области, где мы пересекались с другими отрядами. С белорусскими отрядами, со многими по России тоже - информация передается моментально, есть обратная связь. Поиски получаются эффективными. Но есть и отряды, которые прямо заявляют, что сотрудничать не будут, какая бы не складывалась ситуация. И зачастую это приводит к печальным последствиям. Мы всегда берем все заявки, поступающие на горячую линию, но и за другими тоже наблюдаем. Если прочие отряды отказываются брать, мы сами пытаемся разными путями найти телефон родных, связаться и предложить помощь. У нас есть отдельная группа, занимающаяся распространением ориентировок, и они мониторят все заявки по Московской области. На большее у нас пока не хватает людей, чтобы взять под контроль больше районов.
К. - А как вы берете заявки? Есть какая-то иерархия?
Д. - Нет, иерархии нет, мы можем взять любую заявку. У нас на сегодняшний день прорабатывается много поисков, от которых отказались другие отряды. Но мы вышли в публичное поле всего полгода назад и у нас пока не так много узнаваемости среди населения. Помимо этого, на первоначальных этапах создания отряда мы столкнулись с активным противоборством, давлением на нас, распространением фейковой информации.
Самый распространенный фейк, что мы ищем за деньги. Ни разу за поиск мы денег не брали, это противоречит правилам отряда и уровню нравственности меня, как руководителя и добровольцев, записывающихся в отряд. Это стандартная конкуренция, ничего нового, хотя мы никому не мешаем - ориентировки чужие не срываем, поиски не срываем другим отрядам, на гранты не подаем и всемирной попсовой известности не ищем. На наши поиски тайно ездят волонтеры других спасательных отрядов. Почему тайно? Потому что за взаимодействие их выгоняют из своего отряда. Ситуация, на самом деле, страшная.
К. - Вы сказали у вас есть поиски, от которых отказались другие отряды. А по каким причинам они отказываются, вы можете сказать?
Д. - чаще всего это просто сложные поиски. Сложные, запутанные, в которых кажется невозможно найти концы и распутать клубок, чтобы понять, куда же все-таки мог пропасть человек. Часто поиски бывают опасны и крайне опасны. Непроходимые леса, буреломы, ветровалы, болота, горная местность - это действительно опасные места. Но особенность нашего отряда - мы готовы к любым рельефам и любым сложностям. И продолжаем повышать уровень подготовки постоянными тренировками личного состава отряда.
К. - А в Егорьевске сложный лес?
Д. - Да, непростой. Там, где могли проходить неподготовленные местные, они проходили сами. Но в буреломы и опасные участки мы направляли только наших добровольцев, прошедших обучение и подготовленных физически в том числе. И я снова хочу подчеркнуть - даже когда мы уезжали перезаряжать оборудование, которое не могли зарядить на месте, местные все равно продолжали поиски, закрывали поисковые задачи. Несмотря ни на что.
Местные ребята помогали, не жалея себя, а сейчас и о них распространяют грязные слухи, что они сидели на месте и ничего не делали. В некоторых статьях даже видел, что волонтеры убили Дмитрия своим бездействием.
К. - Не совсем поняла, о чем речь. Они не с первого дня начали искать?
Д. - С первого, но смотрите в чем загвоздка. Как ищут неподготовленные люди, не знакомые с алгоритмом поисков? Две или три группы друг за другом ездят по одним и тем же улицам, занимаются одним и тем же, на следующий день они повторяют свой алгоритм. Просто потому, что они не знают, что делать. Они заходят в лес, проходят 20 метров, а дальше комары, мошки, ветки, что-то мешает, а в Егорьевском лесу еще и дикие кабаны и все, дальше они не идут. А пропавший человек, в основном, пропадает забредя в естественную природную ловушку. Не всегда такое, но в большинстве случаев теряются у человека силы, когда он далеко забрел. Туда, куда в обычной ситуации он бы не попал. Именно в этот момент теряются силы и человек остается на месте. А дальше он может только откликнуться, если он еще живой либо его можно найти только прочесом леса. Вот мы начали этим заниматься, к сожалению, только через 4 дня с момента его пропажи. А так как лес очень большой, а людей не много для такой площади леса, мы не успели, к огромному сожалению.
Местные добровольцы реально искали, убивая силы и не жалея себя.
