- Ничего будем ждать, до этого времени вы успеете построить эшафот, а он посидит в темнице. Уведите его!
Мэтт снова оказался в темнице, но на этот раз не было чувства неопределенности, его судьба была решена. Тяжело опустившись на охапку грязной соломы, ветеран закрыл глаза. - Что же тебя беспокоит сейчас, когда неминуемая смерть уже так близка? Какие-то дела, которые ты собирался, но не успел сделать в своей жизни? - Нет – ответил он голосу, звучавшему в его разуме. - Вряд ли я планировал что-либо важное.
- Значит тебя в этом мире ничто особо не задерживает – снова отозвался голос из разума. - Тогда, что тебя так беспокоит? Боялся ли ты когда-нибудь смерти? - Воин стал вспоминать. - Когда ты решил пойти на чужую войну, боялся ли ты что можешь валяться где-то со стрелой в глазнице или разрубленный секирой?
- Нет – ответил твердо ветеран. - Когда ты стоял в строю перед первым в своей жизни сражением, боялся ли ты? - Нет! Я боялся, что побоюсь, и посрамлю этим себя – ответил на вопрос своего разума Мэтт. - Боялся ли ты, когда под Плачевной рощей вы не смогли пробить оборону противника и дрогнув побежали? - Тут Мэтт открыл глаза, он точно не помнил, что тогда чувствовал и попытался воспроизвести в своей голове то событие. Да, то был холодный день, лил колкий ледяной дождь, близился конец зимы или это было начало весны, Дайр разберет. Стеганка, которая на нем была, насквозь промокла. Продрогшее тело, слегка била дрожь. Он слышал, как капли дождя глухо бились о шлем и ручьями спускались на лицо. Вдалеке виднелся ровный строй врага. Выстроившиеся в ряд и прикрывшиеся круглыми щитами линны, ожидали их. Как-то непривычно раздался вой рога и строй с шумом и чавканьем мокрой глины тронулся с места. По флангам, врага невозможно было обойти, он выбрал хорошее место, да и сил было слишком мало. А малочисленную конницу лорд не рискнул отправить в обход, боясь ловушки. Пришлось идти вперед пехоте и крушить врага. Командир крикнул, и воины прибавили хода. Лорд скакал сзади в окружение нескольких воинов и подбадривал. Линны тогда прикрылись стеной щитов, пробить которую не удалось. Мэтт вспомнил как щепки от ударов по щитам врага летели во все стороны. Но плотно сомкнутые они были подобны дубовой стене, в перерывах раскрывавшейся и стрелявшей стрелами. В каждый из таких мигов, падал то один, то другой его соратник. Когда же линны почувствовали усталость врага, они стали давить, вначале щитами, а потом и рубить секирами, топорами и колоть мечами. Мэтт сам не помнил, как повернулся и побежал за дрогнувшими соратниками, сердце колотилось в груди, отдаваясь в голове. Что он тогда почувствовал? – Наверное страх. – признался он. А что ты чувствуешь сейчас? - Подавленность, но никак ни страх – ответил, поразмыслив, сам себе воин. - Что же тебя беспокоит?
- То, что я так и не смог вернуться домой. – прошептал он вслух.
Мысли утомили его, погрузив в глубокий сон. Но сон был не менее тревожным, и принес собой новые воспоминания.
Вот он совсем еще ребенок ходит по кузне, видит отца, который с красным от жара лицом орудует щипцами опуская какую-то железяку в воду. Заметив что-то на столе, Мэтт протягивает руку и с визгом оттягивает ее. Жгучая боль, и горячие слезы. Тогда он обжог себе два пальца и от жуткой боли визжал на всю кузню. Заметив сына и поняв в чем, дело отец расхохотался. - Мэтт все еще отчетливо слышал басовитый отцовский смех, его кузнечный кожаный передник и блестящие от пота чумазые руки. - Шаркая передником, кузнец сел на корточки перед сыном, сосущим обожжённые пальцы, и поучительно сказал: «Всегда нужно обжечься сынок, прежде чем узнать, к чему можно прикасаться, а к чему нет». Потом маленький еще Мэтт услышал какое-то странное визжание за пределом кузницы, отец с серьезным лицом отвернулся на шум и в этот миг растворился.
На его месте появилась грунтовая дорога, с отпечатками многочисленных тележных колес по бокам, и заросшая травой посередине. Вокруг виднелись невысокие, холмы, ковром покрытые свежей ярко-зеленой травой. Деревья, раскиданные по местности, лениво шелестели сочными листьями, под теплым весенним ветерком. Время в этот миг как будто остановилось, весеннее солнце мягко согревало лицо, а воздух был наполнен ароматом зелени. Редкие кусочки молочных облаков, медленно плыли по ярко-синему небу. Кроме шелеста листвы и пенья птиц, вокруг больше ничего не было слышно. Мэтт хромал по этой дороге со смешанными чувствами. Позади он оставил нечто, где он изменился до неузнаваемости и внешне и морально. Где он провел четыре последних года своей жизни и все-таки не дошел до конца. Старый лорд Эсбен, повел свое войско от Приюта великанов, прямо к Теплому морю, рядом с побережьем которого, стояла последняя крепость врага. Но в этой компании, Мэтт уже не мог учувствовать. В Амароссе же подобно остальным раненым, он оставаться не желал. Это был его долгий путь домой, начавшейся здесь, в Великолепной долине, юг которой не так давно был отвоеван у врага.
Направляясь все дальше на север, Мэтт видел, как некоторые крестьяне с опаской возвращались на родную землю, странно но подходя ближе воин замечал, что их лица были странно уродливые, некоторые были полуизъедены, заметив его они спрашивали, «Как проходит война?» «Есть ли подозрения, что линны снова возвратятся?». А один старик, устало махнув рукой Мэтту, который даже с ним не говорил, пробурчал: «Возвращаюсь домой, если его не сожгли. Мне уже все равно, убьют меня или нет, надоело убегать». Во сне ветеран почему-то не обращал внимание, на то, что у этих людей такие страшные и растерзанные лица, он отвечал им и продолжал свой путь. Дорога привела его в места, по которым прокатила война. Сожжённые деревни, вырубленные сады, и разорённые городишки. Везде он слышал тот странный визг, и какое-то причмокивание. Воин настороженно осматривал опустевшие деревни, заваленные улочки городов, блуждал между черных, торчащих стволов сожженных деревьев, но издающего эти странные звуки не находил. Идя дальше, он замечал растоптанные крестьянские поля, на которых сновали чумазые люди с детьми, выискивавшие остатки урожая, жалкое зрелище. В реках можно было заметить прибитые к берегу или зацепившиеся за корни прибрежных деревьев раздувшиеся трупы. А по дороге он убивал одичавших сельских собак, привыкших к мертвечине и кидавшихся уже на живых людей.
Великолепная долина в сознании ветерана уплыла и, на ее место пришел самый частый его кошмар. Это был человек, которого Мэтт убил впервые в жизни «Убив, не смотри в глаза» наставлял один из бывалых воинов, когда Мэтт еще зеленым юнцом прибыл в войско лорда Дубовых вершин, Эсбена. Но молодой тогда Мэтт, все равно взглянул, и этот угасающий взгляд его противника, является ему теперь чаще, чем лик матери.
После в его разум забрался горбун и вечера, что Мэтт провел в его мастерской. Мастер свечник, сидя в кресле и потягивая вино, думал о чем-то своем, направив взгляд в угол. Мэтт сидел поодаль и вел точильным камнем по клинку, а когда взглянул в лицо Джоша, то заметил, что у последнего изъетое лицо, нет одной щеки, рот открыт, а изо рта виднеются желтые острые зубы, свечник зашипел встретившись взглядом с воином, стал царапать деревянные ручки кресла и растворился.
На этот раз воин очутился у ворот замка, стоял ясный солнечный день, рядом с ним с грустью в глазах находился отец. В тот день Мэтту показалось, что морщин на его лице стало больше. «Посмотри на меня старого дурака» проговорил подавлено отец «Попросил Стэна обучить тебя держать меч, когда ты был совсем еще маленький, выковал его тебе, и мечтал, что, будешь служить нашему лорду. Что будешь ездить на боевом коне мимо крестьянских хижин. С кольчугой и гербом нашего повелителя на груди». Старый кузнец устало усмехнулся. «Но я ведь забыл, что у монеты две стороны и не учел, что вот такой день скоро настанет. Посмотри, же на меня сейчас, я отговариваю тебя идти на войну, хотя как кузнец знаю, что всему нужна закалка, а для воина лучшая закалка это война. Я это понимаю, но все же прошу тебя, не уходи!».
Несмотря на тревожные сны, Мэтт проснулся выспавшимся и бодрым, он был удивлен этому. Съев все, что ему принес стражник, черствый хлеб и похлебку из чечевицы с салом и не желая поддаваться новым воспоминаниям, он поднялся, и хромая стал ходить кругами по своей темной обители. Ближе к полудню ветеран услышал шум на улице, крики и возгласы людей призывавших к чему-то. «Что же там твориться?» в воине заиграло любопытство. Подпрыгнув, он схватился за решетки своего скудного окошечка и с усилием подтянулся. Окошечко упиралось в потолок и ему пришлось в висячем состоянии, наклонить голову набок и так пытаться рассмотреть, что происходит рядом с ратушей. Видеть, конечно же он мог лишь ноги, но зато голоса долетали до него отчетливо. Площадь вокруг ратуши была наполнена гневными выкриками призывающими, разобраться в убийстве и скорее казнить убийцу. Люди требовали, чтобы Истак, что-то сделал наконец и, остановил творившийся ужас. Горожане грозили градоначальнику, и Мэтт немного встревожился, он не ждал, что его казнят ранее чем через дней пять-шесть. «А вдруг меня казнят сегодня?»
«Неужели эти люди так желают моей крови? И бедняжка Сью так много значила для них?»
Руки уже затекли, не выдерживая его веса и тут он услышал голос, он доносился с улицы совсем близко от решетки.
- И что ты видишь через это узкое окошечко? – не дожидаясь он тут же продолжил – Наверное, мир через него кажется миром грязи и пыли.– в его тоне воин уловил насмешку.
- И ног – подыграл и дополнил Мэтт.
- Ты тут как я узнал, готовишься к своей казни?
- Да, разминаю шею.
- Готов к смерти? –на этот раз голос был серьезен и звучал строго.
Этот тон Мэтту уже не понравился.
- А с кем я говорю? – грубо окликнул Мэтт и спрыгнул, мышцы рук сковывала тупая боль, а пальцы затекли.
Воин стал сжимать и разжимать кулак, пытаясь разогнать по ним кровь.
- Я шут. Шутник. – снова произнес в своей насмешливой манере голос.
- Ты что остался здесь после ярмарки?
- Деваться было некуда.
- Как же? Побрел бы дальше за ними и развлекал людей.
- Я решил остаться здесь, и поразвлечь местных, уж больно мрачные тут жители. Немного веселья им не повредит.
- Что ж удачи. Жаль, что я не могу посмотреть на твои выступления.
С той стороны решетки донесся смех.
- Ты ведь воин – произнес, закончив смеяться странный голос.
- Предположим.
Мэтт услышал, как человек, говоривший с ним, хмыкнул.
- Так знай приятель, что в мирное время и в таких спокойных городках как этот, простые люди не рады воинам, особенно ветеранам, и относятся к ним с большим подозрением. – после недолгого молчания голос продолжил - Ты здесь чужак.
- А где же я свой, по-твоему? – Мэтт как будто знал ответ на этот вопрос, но все же ждал, что скажет шут.
- В казарме. – отозвался серьезно голос.
После последних слов, Мэтт заметил в голосе сочувствие. Ему стало как-то одиноко, от той истины, что открыли перед ним, или это было просто подтверждение?
- Не грусти, и когда к тебе придет смерть, прими ее с достоинством, сынок.
Тут Мэтт разозлился, ведь по голосу было ясно, что человек, говоривший с ним, был молод, не старше него самого, а назвал его сынком «не насмехается ли он над приговоренным воином? Шут».
- А не пошел бы ты… – выпалил ветеран.
Человек, говоривший с Мэттом, печально хмыкнул и ушел. Ветеран понял это, не по звукам шагов, он их просто не слышал, воин как-то это почувствовал, как будто вокруг образовалась пустота.