ПАЛАЧ
Долгие века человеческое общество боролось с врагами внутренними и внешними, вручая меч войны своим верховным суверенам, исполненным всяческими добродетелями благородным мужам, облаченным в золото и порфиру. Чей ясный и мудрый взор пронизывает не всегда достойных потомков с холстов портретов, а властная десница простирается в вечность бронзой и мрамором монументов…
А вот мечу правосудия достался куда более неоднозначный хозяин. Исполнитель высших приговоров уголовного суда, экзекутор, спекулатор, одним словом, палач. Но, по порядку.
Возникновение профессии Древний мир, как и раннее Средневековье (до Х века) не дает нам ясных свидетельств существования подобной профессии. Казнь была, а вот палачей не было. Справлялись как могли. Грекам цикуту в кубок вливал тот же тюремный охранник. Он же отправлял в последний путь и римлян, внутри тюремных стен, разумеется. Правда у римлян, чисто теоретически, этот труд возлагался на ликторов, почетный конвой консула, которые несли в руках фашину, связку прутьев для порки со вложенной секирой для того самого. Правда, лечь под топором ликтора мог гражданин республики. А вот рабов распинал и порол специально назначенный человек carnifex – мясник. Да-да, римский суд – самый гуманный суд в мире. Хотя с этой работой отлично могли справляться и легионеры, вспомните казнь Христа.
У древних франков и германцев приговор приводили в исполнение те, кто его и выносил, либо сообщники преступника, либо представители пострадавшей стороны, родственники убитого или хозяин украденного добра. Притом четких инструкций исполнителю никто не давал, давали секиру, меч или даже дубину, а дальше – полет фантазии и творческого подхода к процессу.
Оформилась профессия как ни странно только с оформлением института единовластного правления. То есть роль палача появляется как антипод роли короля. Монарх и экзекутор, по сути, являются апогеем идеи личной ответственности, бытовавшей в обществе. Один хозяин жизни, другой – смерти. И всего, что с ней связано.
А связано с ней не только в качественное исполнение приговора, но и ритуал транспортировки приговоренных к месту казни, установка эшафота, захоронение тела казненного. Также во многих европейских городах на экзекутора возлагалось попечение о домах терпимости, как мест, безусловно связанных с целой связкой смертных грехов. Считалось, что палач в роли главного сутенера отбивает порочный настрой у морально нестойких. Иначе говоря – греши, но помни, что ТАМ тебя ждет Всевидящий Судия и вечная казнь.
Общественное положение. Обратное королевскому. Все, что имеет отношение к монарху - благословенно. Все что имеет отношение к нашему герою - проклято. Руки ему не подавали, его вещей не касались, порог дома не переступали. Что влекло за собой определенные тяготы, как например необходимость искать жену только в своем кругу, безусловную наследственность профессии и дресс-код, что не странно. И никаких масок, мир должен знать правосудие в лицо. В Испании, например, он должен был одеваться в белое с красным с вышитыми золотом на одежде инструментами своего ремесла. И дом выкрашивать полностью в красный, от порога до крыши. Чтоб издалека видно было, кто идет и чей дом.
Но были и приятные моменты: экзекутор был, в одностороннем порядке, вычеркнут из рыночных отношений, кто же из его рук хоть грош возьмет. Но вот товара имел право взять столько, сколько мог унести в руках. В Дрездене купцы даже учредили особый продуктовый налог за право вести торговлю внутри городских стен. Собирали всем миров и приносили к известному порогу, чтоб не появлялся в базарный день и торговлю не портил. Так и получалось, что общество запирало своего экзекутора в золотую клетку. Платили за профессионализм щедро, а вот тратить, кровно (в прямом смысле) заработанные, было решительно некуда.
К примеру, многие палачи получали не только за смерть, но и за жизнь. В средние века они считались признанными хирургами и костоправами, как-никак огромный опыт работы с людьми. В городе Хебе (Германия) даже бытовала поговорка: что не сможет врач, то сможет палач. Правда, на прием к ним ходили, тайно, по ночам. Дабы никто не узнал. Хотя жители Хеба были выше данной условности и не только ходили к заплечных дел мастеру как в поликлинику, но и позволили ему создать на его собственные средства (!) в его доме (!) первый городской музей. В который, даже захаживал Гете, вел приятные беседы с хозяином и даже состоял с ним в переписке. Звали палача-энциклопедиста Ян Гусс.
Кстати о профессионализме. Не так-то просто снять с человека голову в один удар. Вот пример: в четырнадцатом веке лондонский палач оказался казнить Эдмунда графа Кента из-за отсутствия королевской подписи под приговором. Не помогли посулы гор золота и жуткие угрозы. Лондонский Мастер был неумолим. Тогда нашли добровольца, который справился с работой далеко не с первым (и даже не с третьим) ударом. И это мы говорим о топоре. Меч требовал настоящего искусства. Мастеров владеющим им король Англии Генрих VIII приглашал из Франции только для своих жен. Заботился по-родственному. Рядовые подданные привычно ложились на плаху.
Истинным гением меча был Пражский Мастер Ян Мыдларж казнивший в один день 27 благородных господ. Потратив на каждого ровно по одному удару. И притупив четыре меча, предусмотрительно захваченные из дому, чтобы не причинить клиенту неудобство плохо отточенным лезвием.
Также интересным подходом отличался и другой чех Ян Пиппергер, считавший, что львиная доля успеха дела в спокойном и благодушном настрое…клиента. Дамам он подавал руку, с мужчинами шутил по-свойски, коронной фразой этого Карнеги на эшафоте было: «Искренне рад нашему знакомству. Жаль, что оно будет таким недолгим».
Но последним классиком жанра является наш с Вами современник – Альберт Пьеррпоинт, служивший ее Величеству с 1933 по 1956 год. Он считал, что приговоренного нельзя мучить затянутым ритуалом казни и смог сократить процедуру до 7…секунд. Мировой рекорд.
Закат. Как ни странно связан не с тем, что казнь, как наказание отжила свой век. Вот в США казнь есть, а палача нет. Дело в том, что институт верховного исполнителя есть там, где есть институт верховного и единовластного правителя. Как две стороны одной медали монарх и экзекутор замыкают общественную лестницу с противоположенных сторон, являя собой метафору абсолютной личной ответственности и свободы человека. А в обществе, где власть и ответственность максимально коллективны, смерть тоже не может иметь ни имени, ни фамилии.