Где-то год назад был конкурс в ВК, где предлагалось написать альтернативную последнюю главу к ПЛИО (С учетом того, что все на тот момент ограничилось только книгой и смертью Джона). Конечно, я не выиграла, победила (как всегда) версия, где Джон был жив, но мне не хотелось тогда быть настолько банальной. Вчера наткнулась на свой файл-черновик на компе и захотелось вдруг поделиться с большей аудиторией, хотя на особый успех не рассчитываю )))
И да. мой первый пост ^_^
***
Петир, словно ураган, ворвался в спальню своей дочери Алейны:
- У меня есть для тебя отличные новости, моя милая! Просто замечательные! Присядь.
Он нежно обнял Алейну, и они вместе сели на край кровати. Дни становились все холоднее, камин не мог прогреть комнату достаточно; Петир накинул на плечи дочери свой шерстяной плащ.
- В Королевской Гавани очередная смута; положение Томмена, как короля весьма шаткое с тех пор, как Серсея призналась в возлежании со своим братом. Дни Томмена на железном троне сочтены, а об его сестре Мирцелле ничего не слышно уже порядка шести месяцев.
- И что это дает нам? Уйдет один король и на его место встанет другой.
- В этом есть часть правды, моя дорогая. Но кто станет следующим королем, если других наследников трона нет?
День тянулся и казался вечностью для Алейны – сегодня в Орлиное Гнездо должен прибыть сир Гаррольд Хардинг, чтобы познакомиться со своей невестой. Для этого случая отец привез ей платье из зеленого бархата, расшитое россыпью камней, а также весьма недурное ожерелье. Этот туалет, конечно, был несравним с тем, во что одевалась Санса Старк, когда жила в Королевской Гавани, будучи невестой Джоффри, но она – Алейна Стоун, а этот наряд – лучшее, что ей доводилось когда-либо надевать. В последнее время ощущать себя Алейной становилось все приятнее: быть дочерью лорда-протектора, находиться в безопасности, в дали от каких-либо недоброжелателей – ведь теперь, когда она невеста Гарри-наследника, молодого сокола, которого любит вся Долина, ей не за что переживать. Но с каждым днем, будучи Алейной Стоун и сердце ее будто становится камнем; маленький Роберт Аррен, которому она так часто читала сказки и называла зябликом, болел все сильнее – припадки становились чаще, и теперь уже почти к каждому припадку добавлялось носовое кровотечение. Ни один мейстер не знал, чем можно помочь маленькому лорду и оставалось только молиться семерым и ждать его часа.
В комнату зашла одна из служанок и объявила, что Гаррольд Хардинг прибыл и ожидает свою невесту в зале. Прежде, пожалуй, она спустилась бы по лестнице дрожащими ватными ногами, не умея скрыть свою робость и страх, но не теперь. Быть дочерью Петира Бейлиша значит чуть больше, чем просто звук. Теперь, когда в мире нет никого, кому можно было бы довериться, кроме него, Алейна стала слушать его. Слушать, и учиться тому, чему учил ее отец. Вскоре она поняла, что не может доверять никому в своем окружении, даже ему. О, такая близость к Мизинцу многому чему могла научить. Теперь, в нынешней Алейне, не было страха или испуга перед своим женихом, и даже тени сомнения. Ступая гордой, размеренной и расчетливой походкой, она преодолела сорок две ступени и оказалась в обеденном зале, где был накрыт стол, а в его главе, само собой, сидел Петир. Как бы ей хотелось стереть с его лица самодовольную улыбку, этот насмешливый оскал, врезать ему как следует за все те объятья и поцелуи, которыми он одаривал ее несмотря на все протесты. Но нынешний день не позволял Алейне подобного. Сегодня она – невеста, зависящая от своего отца и жениха, а вот завтра – кто знает, не далек день, когда она станет леди Долины и тогда сможет открыться всем, кем на самом деле является и станет независимой от Мизинца.
Справа от лорда-протектора сидел жених – статный и светловолосый, а его глаза цветом напоминали безмятежное озеро, о таком мечтает любая молодая девушка, но Алейне он напомнил Джоффри. Ах, эти волосы! Она возненавидела его с первой секунды встречи, но не может даже и виду подать, а иначе все пропало. К счастью, он не разговорчив, по крайней мере, со своей невестой, поэтому большую часть вечера Алейна смотрит в свою тарелку, жует лимонные пирожные и пьет чай. Но ничто не может заставить ее забыть это золото в волосах.
«Возможно, не сегодня, но он мне понравится – успокаивала себя Алейна, - он мой будущий муж, и просто не может быть иначе. Я должна буду любить его и дарить ему детей, если он этого захочет, а иначе мне никогда не увидеть Винтерфелл»
После того, как большая часть блюд была подана, Петир, как бы невзначай, предложил танцы и первым, на правах отца, пригласил Алейну танцевать. Его взгляд был веселым и непринуждённым, голос мягким, а вот руки спускались неприлично низко и крепко прижимали дочь к себе. Сопротивляться бесполезно, да и попросту может лишь навредить будущему, особенно, если Мизинец начнет догадываться, что милая дочь сама решила вступить в игру и стала строить собственные планы. Лучше оставлять его довольным, но на расстоянии, которое кажется приемлемым им обоим. Жаль только, что это расстояние с каждым днем становится все меньше.
В момент смены песен Петир передал танец Гарольду; в сравнении с Мизинцем тот был вежлив и держался на почтительном расстоянии и даже вполне прохладно.
«Пусть так - подумала Алейна, - лучше пусть он тоже возненавидит меня и это избавит нас обоих от страшных мук; лучше брак по расчету, чем обманы и ложь. Он наверняка знает, кто я и лишь по этой единственной причине здесь. И это только мне на руку»
Остаток вечера прошел столь же скучно, как и его начало. Лорд Роберт не смог спуститься даже к десерту; его отсутствие опечалило Алейну, ведь за время, что она провела в Орлином гнезде, они нашли общий язык. Присутствие маленького лорда сделало бы этот вечер не таким унылым и тусклым, но этому не суждено было случиться.
С момента знакомства Алейны с женихом прошли месяцы, но свадьба по-прежнему не могла быть возможной – Серсея, хоть и не на троне, но все еще была жива, Тирион тоже был жив, хоть и не было известно, где он скрывался. Если устроить свадьбу сейчас и раскрыть всем свою тайну, то любой лорд может оспорить истинность брака. Этого нельзя допустить, Орлиное Гнездо очень важно теперь и его нельзя потерять. Тем временем, ширились различные слухи о Королевской Гавани, начиная от реального - заключения королевы Маргери в темнице за измену королю, заканчивая различными вариантами лжи о новых претендентах на железный трон. Те, кто мог бежать из города, бежали; многие сыскали себе новый дом в Долине. Алейна предложила приглашать народ в Гнездо, отобедать со своим лордом-протектором, чтобы иметь возможность, как это было в Винтерфелле, знать, кто их лорд и вести прямой диалог с ним. Мизинец долго сопротивлялся, но, в конце концов, сдался под напором дочери и желанием ей угодить. Так в замок вернулись пышные обеды, шумные разговоры и песни, а главное – люди и общение, которых не хватало Алейне. Роберт был очень слаб, а Петир постоянно в разъездах, так что гостей в замке встречала именно она. Многим, поначалу, это было не вполне по душе, но увидев, неожиданно для девушки, мудрое решение дел, они смирились. Этим Алейна не только обеспечила себе общение с кем-либо, но также народную поддержку и любовь, не смотря на то, что ее отца, лорда-протектора, народ до сих пор отказывался признавать. День летел за днем, просьба за просьбой, а хороших вестей из Гавани так и не было.
Зал пустел с каждым уходящим просившим, с каждым решенным вопросом, пока в зале не остался один человек. Весь в лохмотьях, грязный и усталый, человек подошел к Алейне Стоун.
- Я думал, что это ложь, но я не мог не проверить. Давно уже, много месяцев назад, я покинул Королевскую Гавань, а несколько недель назад услышал о Вас и решил, что, возможно, это шанс для такого человека, как я. Я совершил множество отвратительных, непростительных поступков, за которые боги прокляли меня, но я снова полон надежды, когда я вижу Вас сейчас перед собой, во плоти, здравствующую и правящую Долиной от имени лорда-отца. О, моя леди, позвольте служить Вам. Позвольте искупить мои грехи пред богами и вами, позвольте исполнить мою клятву и заплатить свой долг. Леди Санса, позвольте мне защищать вас теперь, когда я наконец нашел Вас.
- Вы… - она потеряла дар речи, но лишь на несколько секунд, ибо нынче большее было непростительно – Кто вы? С чего вы решили, что я – Санса Старк, когда я никто иная, как Алейна Стоун?
- Не стоит притворяться, милая Санса, я вас узнаю, будь вы в шелках или в обносках. Неужели вы не узнаете меня? Я брат вашего мужа, помните?
Эти слова прозвучали для нее будто удар в живот, но что ей предпринять? И кто еще уже догадывается, кто она на самом деле? Что делать? Позвать стражу? Заставить его молчать навеки? Или принять предложение? Но что скажет Петир на это?
Алейна Стоун не может решать слишком долго.
- Когда-то давно, будучи в Королевской Гавани, я кое-что слышала – ледяным голосом произнесла Алейна, - Ты будешь королевой, пока не появится другая, моложе и гораздо красивее, чтобы свергнуть тебя и отобрать все, что было тебе дорого, - цитировала на память Алейна.
- Шестнадцать у него, и трое у тебя. Золотыми будут их короны и золотыми их саваны.
- А когда ты утонешь в слезах, на твоей бледной шее сомкнет свои руки валонкар и задушит в тебе жизнь – закончил за нее Джейме.
Свадьба была назначена на утро. Свадебное платье было расправлено на кровати; ванна согрета. Служанки помогали невесте привести себя в порядок. Три девушки – и ни одна не была той, что могла бы стать задушевной подругой Алейне – мыли, терли и скребли кожу, будто пытаясь ее содрать. В последний раз Алейна красила волосы шесть недель назад и настоящий их цвет стал постепенно возвращаться, из-за чего приходилось его всячески скрывать. Даже сейчас, сидя в горячей воде, она не смела снять платок со своей головы, чтобы не рождать пересудов среди прислуги. Когда они закончат смывать с нее пену, Алейна, как всегда, попросит их удалиться и довершит все сама – помоет и расчешет свои волосы, заплетет их в косы, вытрется насухо и наденет свое свадебное платье. Ее голову будет венчать подобие диадемы с маленькими рубинами, такими же камнями будут украшены длинные шпильки, удерживающие ее прическу, а платье будет белоснежным. А на плечах у Алейны будет красоваться накидка дома Старков. Ничто, даже ненавистный с первого взгляда ей жених, не сможет омрачить этот день.
Раздался стук в дверь и тут же, без промедления, словно змея, в комнату входит Петир.
- Ах, моя милая, ты так прекрасна! Божественно прекрасна. Ты похожа на свою мать – речи его были сладкими, а руки, будто подчиняясь лишь собственной воле, тянулись заключить ее в объятия – Этот день самый великий для нас, он сделает тебя истинной леди Долины и вернет тебе дом. По-прежнему нет ни весточки о Мирцелле или о Станнисе. Влияние Томмена крайне слабо, особенно без поддержки королевы-жены и королевы-матери. Завтра я уезжаю в Гавань, чтобы помочь бедному маленькому королю, которого окружают предатели и лжецы.
- Вы хотели сказать, что вы отправляетесь туда, чтобы отнять у него власть для себя, отец? Если так, то не существует момента для этого лучше – как можно менее холодно ответила Алейна.
Мизинец не заметил колкости в ее голосе. И вообще, все изменения, происходящие с Алейной в последнее время он, словно влюбленный юнец, старался не замечать. Ее волосы золотились, лицо светилось здоровьем, хоть отнюдь и не счастьем, и этого ему вполне хватало. Сегодня он, словно настоящий отец, поведет ее под руку к жениху. А уж свадьба будет пышной и запоминающаяся. Петир об этом позаботился.
Три недели прошло со дня свадьбы, а Гарри-наследник так и не приблизился к ней. Три недели минуло, как умер Роберт Аррен, хоть за пышной свадьбой все давно о нем позабыли. Три недели прошло с тех пор, как было объявлено – Санса Старк жива и правит теперь Орлиным Гнездом. Каждый день, в течении трех недель прибывают люди, чтобы убедиться в том, что она является Сансой лишь для одной цели – присягнуть на верность Королеве Севера. Подле железного трона нет того, кто может предъявлять свое право на него.
- Моя милая Санса – обращался к ней лорд Бейлиш, - как бы мне не хотелось, но престолы требуют моего появления в Гавани, хоть мне и тяжело прощаться так надолго. Знаю, мы многого добились, но не стоит сдерживать себя, нам нужны все семь королевств, а не один только север.
- Нет – единственное слово, которое она так полюбила теперь.
- О, Санса, ты не понимаешь! Как многого ты еще не понимаешь! Железный трон свободен – мне нужно лишь сесть на него!
- Нет
- Что значит нет? Что за упрямица в тебя вселилась? Неужто это Гнездо и разрушенные стены Винтерфелла – это предел мечтаний?
- О, нет… - на этот раз ее губ коснулась легкая, издевательская улыбка.
Санса встала и направилась к Петиру быстрыми, уверенными шагами.
- Это ты не понимаешь, дорогой Петир – на этот раз ее музыкальный голос пугал его до дрожи, - мне недостаточно этих жалких руин, этих холодных гор, этих холодных стен. Но я не позволю тебе покинуть Орлиного Гнезда, более того, я не позволю покинуть тебе этого зала, потому что теперь, мой дорогой Петир, ты мне больше не нужен для этой игры, у меня хватит сил продолжить ее самостоятельно.
Она приблизилась к Мизинцу так близко, что губы ее, произносившие эти слова, касались его губ, ледяные глаза Сансы встретились с недоумевающими глазами Петира, а шею его пронзила резкая острая боль. На каменный пол, звеня, упала длинная золотая шпилька с рубинами, а за ней на полу оказался лорд Бейлиш.
Железный трон будто создан для нее, выкован по ее эскизу. Ничто не радует Сансу, как сидеть на нем. Ненавистный муж Гарольд остался в долине, впрочем, он не стремился никогда занять место рядом с ней, он не понимал Сансу, он не мог понять. С тех пор, как она прибыла в Королевскую Гавань многое изменилось в ней – железные мечи, из которых был сделан трон, будто меняли ее изнутри. Сны королевы становились все ярче и правдоподобнее, а дни тянулись единым серым полотном. Стоило Сансе закрыть свои синие глаза, как перед ней открывались невиданные ранее ей картины: поля, горы и реки с высоты птичьего полета, пирамиды высотой выше гор; всепоглощающий огонь и дикая охота. Все виденное ею в эти мгновения было настолько реально, насколько вообще было возможно. Иногда королева Санса могла не просыпаться целыми днями, отчего сильно исхудала и стала похожа на скелет, но отказаться от таинственных полетов она не желала. Иногда в этих сновидениях она летала одна, реже рядом с ней летели два дракона – один из них будто искупался в озере из жидкого золота, таков был его цвет, а другой зеленый с такими вкраплениями, словно золотая роса на траве. Постепенно они заменили королеве потерянную семью; полет стал главным удовольствием для Сансы, а охота ее главной целью. Ничто в реальном мире не казалось столь важным.
Вчера был потерян Винтерфелл. Нет, это были не железные люди, да и никто другой. Последние люди, жившие недалеко от руин замка ушли с последними Иными. Все чаще Сансе в голову приходили слова ее родного отца: «Зима близко», но только сейчас она поняла, что именно они могли значить. Прибыло письмо – Дейнерис Бурерожденная желает претендовать на трон. Пусть так. Что может сделать она, будучи так далеко, даже имея, пусть и трех, но необъезженных, диких драконов? Пусть только попробует.
Всего один дракон. Она прилетела на одном. Один лучше трех, легче, хотя и не так уж просто. Его не смогли остановить стрелы и огонь, и вот уже Дейнерис приземлилась на площади и спустилась с черного, как смоль, дракона.
«Дрогон», «Это Дрогон, мы все погибли», «Спаси нас всех Семеро», «Я слышала об этом драконе, он убил тысячи рабов» - раздавался шепот и плач в залах замка.
Но именно этого ожидала Санса. Ей приходили постоянно доклады о драконах, а также то, что черный, хоть и самый крупный, является самым неуправляемым из всех трех; удивительно, как вообще всадница долетела на нем. Как бы опасно это ни было, королева Санса Старк вышла на площадь и стала напротив Дейнерис Таргариен.
Дени начала разговор первой:
- Я, Дейнерис Бурерожденная, из дома Таргариен, от крови старой Валирии, первая своего имени, неопалимая матерь драконов, кхалиси великого дотракийского травяного моря, королева андалов, ройнаров и первых людей, королева Юнкая, Миэрина и Астапора, разрушительница оков приказываю тебе, узурпатор Санса Старк, отказаться от притязаний на железный трон и немедленно покинуть Королевскую Гавань, иначе мне придется применить для этого силу.
Сдавленный, почти безумный смех вырвался из груди Сансы. Знай Дени то, о чем знает Королева, она бы никогда не посмела бы явиться сюда, а уж, тем более, взяв с собой самого крупного и опасного из своих детей. Ведь всем известно, что вырастая, дети покидают отчий дом, оставляя родителей. Неуправляемость Дрогона никогда не была простой случайностью, но Дени не могла этого понять. Чтобы понять дракона нужно быть драконом, летать и дышать одним с ним огнем. Именно этим последние месяцы занималась Королева Санса. Она закрыла свои глаза и глубоко вдохнула. Глаза Дрогона резко открылись – они были синими. Губы королевы практически беззвучно пошевелились:
- Dracarys
Какой бы неопалимой не была Дени, огонь ее дитя испепелил ее.