Нефтяники

Когда я еще работал в школе, то заметил, что дети очень часто повторяют судьбу родителей. Не в мелочах, в частности она может отличаться, а вот в главном бывает схожа до мелочей. Пил отец – пьет и сын. Гуляет мать – гуляет и дочь. Папа женат три раза - сын женится два раза. А то и четыре. И так далее. Не знаю, что это - среда, наследственность, воспитание, запечатление поведения родителей, предопределение, колесо Сансары. Думаю, что все в совокупности. Но бывает и по-другому, у хороших родителей вырастают моральные уроды, а у негодных родителей – хорошие дети.

Сергей родом из Сорочинска. Отец у него был нефтяником, бурильщик КРС (капитальный ремонт скважин). Считается, что жены нефтяников гуляют, пока муж на вахте, как там говорят: "Муж уехал в Уренгой, а жену ебет другой". Но с его отцом вышло наоборот. Когда Сергею было лет 8-9, он нашел другую женщину, помоложе, и ушел к ней. Пока он жил со своей первой семьей, он часто прикладывался к бутылочке, а потом спился окончательно вместе с молодой женой.

Мать старалась, работая и вытягивая Сергея и его сестру. Но не у всех хватает сил, она дала слабину и стала выпивать. На лето Сергея отправляли к деду в деревню, то ли в Толкаевку, то ли Гамалеевку, точно не скажу. Да и это неважно. Дед был на пенсии, он тоже был нефтяник, всю жизнь работал в КРС, и всю жизнь бухал.

После окончания девятого класса вопрос куда идти не стоял. Конечно же нефтяником, благо весь север, запад и половина центра Оренбургской области разбурены. Учился Сергей неплохо, поэтому без проблем поступил в альмаматер большинство оренбургский нефтяников – Бугурусланский нефтяной колледж.

К нам он пришел на практику в конце третьего курса. Если честно, то брать его не было никакого желания. У нас многие любят страдать по прошлому и писать умилительные рассказы: а вот раньше практика была на предприятиях, люди знали производство изнутри, а вот сейчас не так. Но хорошо про это говорить, когда ты не становишься ответственным за его жизнь и здоровье. КРС – это опасное и вредное производство, его может убить, покалечить, травмировать, ведь он неопытный и ничего не знающий зеленый теоретик. Ладно, если практику проходят в офисе, где тихо и безопасно, а вот на производстве – дело совершенно иное. Впрочем, меня никто и не спрашивал, сказали – бери помбуром в бригаду, корочки у него есть, комиссию прошел, инструктаж прошел.

Работал Сергей неплохо. Хоть работа не сахар – очень тяжелая и грязная. Практика прошла быстро, и он ушел. И пришел только через два года, закончив колледж и отслужив год в армии. Уж не знаю, как он обратно попал в нашу бригаду, случайно или сам попросился, но я был здорово удивлен.

Начались трудовые будни. Работа в полевых условиях на редкость уныла и однообразна. Каждый день одно и тоже. Степь, снег, грязь, жара. Суховей или буран. Опостылевшая скважины, подъемник, нефть. Грязная и тяжелая работа. Нет ни выходных, ни праздников, забываешь дни недели. Дни проходят за днями, вахты за вахтами. Сергей был спокоен, как удав, правда скрыть, что ему тяжело не получалось. Впрочем, там всем тяжело.

А дома его ждала пьющая мать. Впрочем, она уже ждала прямо на месте перевахтовки. Не успевали мы сойти с вахтового НЕФАЗ-а, как было слышно: Сереженька, приехал, а я тебя уже заждалась. Выбегала седая немолодая женщина, одетая в какое-то допотопное советское пальто и побитую молью шапку и буквально бросалась ему на шею. Зрелище было, конечно, неприятное и грустное. Сергей краснел, ему было жутко неудобно. Но он держался, брал ее под руку и уводил домой.

Дома, я так понимаю, был порядочный шалман. Но надо отдать должное, Сергей вообще не пил. Но я понимал, что в таких условиях это не будет продолжаться долго. Рано или поздно он сорвется и начнет пить. Среда. Поэтому я всегда ему советовал бросить все и уйти на квартиру, благо Сорочинск не мегаполис и зарплаты помбура хватило бы и на съемную квартиру, и на жизнь. Думаю, что и Сергей это понимал, и соглашался со мной, но не уходил. Наверно сильно любил мать, часто дети, которые были обделены родительской любовью в детстве, любят гораздо сильнее своих родителей, нежели они своих детей.

Но тут появилась на помощь кавалерия из-за холмов и звали кавалерию Алена. Когда Сергей познакомил с ней в первый раз перед выездом на очередную вахту, то я понял, что Сережа попал в надежные руки. Нет, не подумайте, что он бы бесхребетной рохлей, у него был тоже стержень. Он был, как бы сказать поточнее, неприкаянным, сам не знал, что делать и как жить, мог бы оставаться таким же, каким и был, а мог бы и по наклонной пойти. А вот в Алене чувствовалась целеустремленность и властность, она твердо знала, что ей нужно в этой жизни.

И точно, буквально через пару месяцев Сергей и Алена сошлись и переехали в квартиру. Можно много говорить, что некоторые мужики подкаблучники, но что лучше, спившийся алкаш или подкаблучник в надежных руках. Из двух этих состояний лучше уж второе. Хотя Сергей и не был подкаблучником в полном смысле этого слова.

А потом наши пути разошлись, Сергей ушел в оренбургский Нефтьгазсервис (который уже развалился), а я уехал на Север. Прошло лет десять, я был в Оренбурге на Аренде, в торговом комплексе Губернский, отрыжке девяностых, сделанной на базе какого-то склада или цеха, эдакая первая и неудачная попытка лофта. И когда проходил по рядам, то увидел мужика в спецодежде, на спине которой красовалась надпись: «С***М», название той организации, где я когда-то работал. Я еще удивился, организация бузулукская, неужели кто-то ездит в Бузулук работать (хотя я сам ездил еще дальше). А мужик со спины показался мне знакомым. Поэтому я свернул в другой ряд, вышел и увидел Серегу, который уже наел ряшку и небольшое брюшко. Не сказать, чтобы мы бросились друг другу в объятья, но встреча оказалась теплой и дружеской.

Сходили в кафе, где я взял пива, а Сергей ел мороженое. И минералку. За это время он так и не стал пить спиртное. Женился на Алене, родили двух детей, купили квартиру в Оренбурге, да, не в новостройке, не в самом лучшем районе, но все же лучше, чем съемная квартира в Сорочинске. А работает мастером, в той же организации, где еще проходил практику.

Он вышел из колеса Сансары

Сидя в неволе и тоскуя по воле, поневоле вспомнишь немало историй, связанных с людьми, который побывали в местах не столь отдаленных (Вестник несамоизоляции). Благо в нефтянке их хватает, потому что тяжелый физический труд один из немногих вариантов получить отсидевшим работу и достойный заработок. Но сегодня я расскажу не про сидельцев, а трагикомичную историю одного нашего машиниста. Я ее давно ухе хотел написать, но тут и ситуация так сложилась, в тему.

Машиниста звали Ильшат, когда он пришел в бригаду, ему было 53-54 года, он готовился выходить на пенсию в связи с тем, что капитальный ремонт скважин (КРС) относится к профессиям с тяжелыми и вредными условиями труда.

В отличии от многих других машинистов Ильшат свою работу знал. Все же стаж почти тридцать лет. Не могу сказать, что он был лучшим машинистом, но неплохой. Также, что его отличало от многих других, являлось то, что он постоянно готовил. В КРС есть негласное правило, что еду готовит машинист, как человек, который меньше всего работает. Но в том то и беда, что далеко не все выполняют это правило. Многие не могут, а многие просто ленятся. На этой почве происходит немало конфликтов, доходит до мордобоя, а то и выгоняют машиниста из вагончика жить в кабину подъемника. Но Ильшат в этом отношении был красавчик. Встав утром, сделав ревизию агрегата он сразу отправлялся в культбудку и начинал готовить Одна беда – готовил он уж очень жирную еду. Если суп, то сверху плавает жир в три сантиметра высотой. если готовит плов – половина казанка залито жиром. Один раз в последний день попросили его пожарить остатки свинины с картошкой – он пожарил. Только жир стоял вровень с краями сковороды.

Вот ему наступило пятьдесят пять лет. Привез закуски, водки, бригада отметила. Времена были другие, пить было запрещено, но пили все. Прошел еще один месяц и у Ильшата начало меняться настроение. Молчит, сидит, смотрит в окно, выйдет на лавочку и уставится в никуда. Стало понятно, что что-то произошло, но на все расспросы он отвечал, что ерунда, небольшие проблемы дома. Ну не хочет человек делиться – что сделаешь.

Наступает очередная вахта, Ильшат привозит очень много бутылок водки, все просто удивились. Пили – и удивлялись, удивлялись – но пили. Он за три дня до окончания вахты, в понедельник подошел ко мне: Алексеич, мне завтра необходимо уехать домой, на денек. Я с Видимом, сменщиком, договорился, он приедет.

Ну надо так надо. Утром он забежал ко мне, попрощался, сказал, что после обеда будет. Проходит обед – Ильшата нет. Наступает вечер – не приезжает. Утром Вадим звонит жене, и кричит в трубку: Галия-апа (по-татарски тетя), а где Ильшат-абы (дядя)? Он обещал еще вчера приехать, а его все нет.

Слышно всхлипывание в трубке, плач, жена говорит: А Ильшат вам ничего не рассказал (плач). Его посадили на два года и семь месяцев.

Все просто в ахуе. Как так, за что, больше двух с половиной лет. Вот так пошел человек на пенсию. Я до сих пор и не знаю, за что ему дали этот срок, до меня доходили слухи, что он кого-то то ли сбил машиной, то ли избил, врать не буду.

Вадим, естественно, остался. Вечером ужинаем, Колючий, помбур, говорит: А в тюрьме сейчас макароны. Невеселый смех. Вадим: наверно ему сейчас купола накалывают. Я: какие купола, он мусульманин, наверно минареты. Такой же невеселый смех.

Вот такая вот история. Я все понимаю, человек должен отвечать за свои проступки и преступления. Но по-человечески его жаль, человек достойно прожил всю жизнь, вырастил двух сыновей, а под старость лет натворил дел и угодил за решетку. Не дай Бог такого никому.

Во время работы я встречал немало людей, которые, кажется, любят играть с жизнью в орлянку. Я не знаю, как назвать этих людей, но что их объединяет, так это то, что они просто не понимаю или недооценивают опасности, которые их окружают. А их в нашей профессии их хватает, не зря большинство профессий в нефтяной промышленности относят к вредным и опасным. И эта недооценка не результат притупления и привыкания к опасностям, которая вырабатывается практически у всех при постоянной работе в таких условиях, они изначально этого не осознают, пока не произойдет какое-нибудь несчастье. Про один такой показательный случай с таким человеком я хочу рассказать.

Сергей пришел к нам машинистом, когда я был бурильщиком. Он пришел совсем молодой, лет 20-21, типичный пример дитя девяностых: наблатыканый, куча понтов, Кучин, Круг, наколи мне кольщик и все в таком роде. Иной раз слушать его без смеха было невозможно, можно подумать, что машинистом у нас работает не простой парень из Толкаевки, а прожженый урка, который всю жизнь провел по нарам и лагерям. Мутки, замуты, подвязки, пацаны, грев, понятия, распальцовывание – все было в наличии.

В ту ночь мы спускали трубу, я стоял за палкой – рычагом ручного тормоза. Палка была низко, приходилось нагибаться чуть ли не до рабочей площадки, жутко неудобно. Тогда я посигналил и позвал машиниста. Стою, работаю, и тут меня Сергей похлопывает по плечу, мол зачем звал. Я обернулся и просто охренел – этот придурок пришел на устье скважины с зажженой сигаретой.

Еще в школе читал воспоминания какого-то офицера, он одно время служил в учебной части во время ВОВ. И он все время не мог вбить новобранцам, что курить во время марша, караула категорически нельзя. Но они курили, хотя он их гонял, сажал на губу и, я понял между строк, даже бил в морду. Но эти пацаны, которые не видели войны, не понимали, не осознавали, что огонек сигареты – отличная цель для снайпера.

У Сергея дед, наверно, не попал к такому офицеру. Или он не рассказал внуку про это. И поэтому этот дуралей, который проработал машинистом пару месяцев и возомнивший себя крутым и опытным нефтяником, приперся на устье с зажжённой сигаретой. А ведь открытое устье скважины – это потенциальный источник нефти и газа, которые могут начать фонтанировать в любой момент. Вся площадка, не смотря на пропарки, покрыта нефтью и резьбовой смазкой, отличный горючий материал.

Я ему говорю: Ты что творишь? Ты зачем сюда пришел с сигаретой? На что он, со свойственной ему развязностью, отвечает: Да ты чего ссышь, это же водянка (ремонт проводили скважины ППД, она используется для нагнетания в пласт воды, но и из нее часто идет нефть и газ при ремонте), вынимает сигарету и кидает ее прямо в открытое устье. И тут произошло то, что и должно произойти – загорается газ, который шел из трубы. Несильно шел, иначе бы я не писал эту историю.

И тут охуели все. Охуел я, охуели помбуры, но больше всего охуел Сергей. Стоит как вкопанный, глаза как блюдца, огонь из трубы. Даю ему пинка одной ногой, руками удерживаю рычаг, ору: Чего стоишь, неси огнетушитель. И он побежал. Но непонятно, куду он его засунул, копается, нет его. Хорошо, что Женя, помбур, был сообразительный. Пасадили трубу на клинья, подняли элеватор, он высыпал из ведра шпильки и накрыл трубу ведром. Пламя погасло. Я стою, и у меня трясутся ноги. Ведь, по сути, легко отделался, могли бы просто взорваться и сгореть, при том все четверо разом.

И тут на площадку влетает Сергей с огнетушителем. Женя разворачивается к нему и начинает на него наступать. Женя с Сорочинска, детина под два метра ростом, кулачища пудовые. И за ним семенит Саня, второй помбур. Тот противоположность Жене, метр двадцать в каске во время прыжка, но взгляд у него такой зверский. Сергей понял, что будут бить и начинает отступать по беговой назад. И тут Женя со словами «Ты, сука, нас чуть всех тут не угробил» дает ему в челюсть. Несильно так, без размаха, но ему хватило. Он свалился, я тут подбегаю и хватаю Женю, не надо, убьёшь.

Разбудили мастера, рассказали, он тоже охуел, сильнее нас всех вместе взятых. Представляю молнию: на устье сгорели четыре человека: машинист, два помбура и бурильщик. Видел бы он небо в клеточку лет пять. Ох он орал на Сергея, стены дрожали, а обычно спокойный, как удав. А тот стоял, потупив глаза в пол, под глазом наливался огромный синяк. Но он и слова не сказал, да и что бы ему еще сказать, наворотил дел. Со словами «А теперь солярку, которую ты списываешь и продаешь, будешь отдавать на всю бригаду, мы будем покупать на нее продукты» урок был закончен. И с тех пор Сергей ходил тише воды, ниже травы до того времени, пока я не стал мастером и ушел в другую организацию.

Сегодня я вылетаю на работу в Сургут, я вахтовик-нефтяник.После регистрации на стойке,дополнительная регистрация с замером температуры и росписи в журнале.

Выдали каждому по 2 маски.

А вот так встретил Сургут.У всех всё хорошо,едем работать на месторождение.Всем здоровья!