Русалка. Часть первая
Русалка. Часть вторая
Русалка. Часть третья
Русалка. Часть четвёртая
Русалка. Часть пятая
Русалка 2. Ритуал (часть первая "Погоня")
Русалка 2. Ритуал (часть вторая "Поместье")
Русалка 2. Ритуал (часть третья "Исчезновение Сергея")
Русалка 2. Ритуал ( часть четвертая "Барин")
Русалка 2. Ритуал ( часть пятая "Расправа")
Русалка 2. Ритуал ( части 6 "Пробуждение" и 7 "Монстр")
Русалка 2. Ритуал (часть восьмая "Откровение")
От автора: Друзья, прошу извинить за задержку продолжения, но на днях попал в ДТП и теперь прибываю в расстроенных чувствах по поводу моей "ласточки"...голова не "варит" пока. Кое как смог отредактировать очередную главу, а вот с написанием следующей временные сложности(
не бросайте тапками, уверен, скоро всё придёт в норму) Приятного чтения.
P. S. кстати, у кого-нибудь из вас уже есть идеи, кто скрывается по видом Сергея?)
«… случилось это летом 1887 года.
Будучи потомственным дворянином, 46-ти лет от роду, я обладал внушительным состоянием и занимал влиятельное положение в обществе. Был женат, воспитывал двух дочерей. По роду основной деятельности занимался торговлей. В силу чего много путешествовал. И, должен заметить, делал это с превеликим удовольствием. Иностранная культура, знаете, и всевозможные места невиданные, манили меня порой даже больше, чем предполагаемая денежная прибыль.
Жизнью в целом был удовлетворён, считая себя человеком вполне счастливым. Пока однажды с торговым судном, на котором возвращался из очередного путешествия, не случилось несчастье.
В тот день совершенно неожиданно всё видимое пространство вокруг нашего парусника окутало плотным туманом. Мгла возникла внезапно. Буквально из ниоткуда. Объяв судно со всех сторон за считанные секунды, она полностью лишила нас какой-либо видимости на расстояние далее сажени.
Оставшись, таким образом, без возможности наблюдать за открытой поверхностью воды, капитан незамедлительно отдал приказ сбавить ход и встать на якорь. А пока команда готовила судно к вынужденной стоянке, свободные от вахты члены экипажа вместе с немногочисленными пассажирами, заинтригованные удивительным природным явлением, с любопытством высыпали на палубу.
Не могу сказать, что кто-либо из нас испытывал в тот момент страх. Капитан, как и вся остальная команда, были людьми опытными. Общими слаженными действиями не раз убедив нас в своём высоком профессионализме. Нами скорее двигало изумление, желание собственными глазами запечатлеть нечто особенное. И представшее впоследствии зрелище случайных зрителей не разочаровало. На деле оказавшись довольно жутким.
Представьте, ваше судно замерло посреди безбрежного океана, а вокруг не видно ни зги… В такие минуты перестаёшь ощущаешь себя венцом творения божьего. Моментально превращаясь в кого-то очень мелкого и мерзкого, вроде назойливого таракана, чья бессмысленная жизнь ровным счётом ничего не значит.
Но самое поразительное ждало нас впереди. Внутри непроницаемого, воздушного кокона мы вдруг услышали, как женский, поистине волшебный голос затянул грустную песню. Можете себе представить? Вокруг ни клочка суши, ни других судов. И пение…
Голос был прекрасен. Восхищая своей мелодичностью и какой-то поистине небесной красотой. Он буквально завораживал каждого из нас, одновременно лишая воли. Кто-то из пассажиров закричал, что видит в воде полуобнажённую девицу. Но убедиться в правдивости его слов никто из нас не успел. Потому как в условиях практически нулевой видимости, не до конца сбавившее ход, судно, внезапно напоролось на риф и быстро пошло ко дну…
Не помню в деталях, как именно это произошло. Был страшный хаос, паника. Каким чудом в итоге смог спастись и сколько времени провёл в открытом море после. Но очнулся уже на суше. В ветхой, захудалой хижине, расположенной на территории небольшой рыбацкой деревушки. Примерно в двух морских милях от того места, где случилось кораблекрушение. Об этом мне позже поведали сами рыбаки. Они случайно наткнулись на меня и ещё шестерых выживших в районе своего промысла, и помогли добраться до берега. Слепая удача, не более. Но тогда мы свято верили, что именно она помогла нам выжить.
Я был серьёзно ранен осколком деревянной мачты. Потерял много крови. Несколько последующих дней провёл в беспамятстве и бреду. А когда пришёл в себя, первой, кого увидел перед собой, оказалась молодая женщина лет двадцати пяти - тридцати. Ослепительной, сказочной красоты и с удивительными по глубине, синими глазами. Местная сирота, как выяснилось. Когда-то давно ровно также пережившая кораблекрушение, разом лишившее её близких и всего того, что связывало бедняжку с прежней жизнью.
По словам жителей деревни, с тех пор, как море вынесло её бессознательное тело на берег, девушка не проронила ни слова. Общалась в основном методом письма. И вполне естественно, никто из них не знал, молчала она с рождения или по причине пережитого кошмара. Но человеком предстала скромным и покладистым. Поэтому, посоветовавшись между собой, местные с радостью приняли её в свою общину и позволили поселиться в пустующем доме на окраине деревни.
Звали несчастную Дана. Именно такое имя она написала на песке, когда её впервые спросили об этом.
Помимо меня, она ухаживала и за другими раненными. Кормила. Поила. Делала перевязки, кому требовалось. Да и в целом, за какие бы хлопоты не бралась, выполняла всё тщательно и с завидным усердием.
А уж статью как была хороша…
А глаза…
Синие, будто озера бездонные. Ей богу! Порой смотрит на тебя, улыбается, а ты и дышать забываешь как…
Когда голову потерял и сам не заметил. За какой-то крохотный миг эта молчаливая, по сути, ещё девчонка, сумела полностью овладеть моими мыслями. Ни о ком и ни о чём другом думать с тех пор я уже не мог.
Будучи человеком прямолинейным, долго скрывать свои чувства не стал. В один из вечеров открыто признался, что не вижу дальнейшей жизни без неё и мечтаю быть рядом до последнего своего вздоха.
Услышав трогательное признание, Дана мягко улыбнулась, скромно потупила взор, ненадолго задумавшись. Затем, подняла с земли сухую веточку и не спеша вывела на влажном после прилива, песке: «Я тоже».
Тем же вечером наша страсть разгорелась словно пламя. Дни превратились в часы, а часы в секунды. Как мужчина, я был повержен. Покорён. Буквально одурманен ею. Мне стало абсолютно плевать на свою прошлую жизнь. На семью. На торговые обязательства. Последующие три недели и слышать не желал о том, чтобы вернуться в родные края.
Наблюдая столь необъяснимое, на их взгляд, поведение, уцелевшие матросы роптали. Недовольно перешёптывались. И всё же послушно ждали, когда я, по их мнению, вдоволь натешусь. Потому как, не имея за душой ни гроша, ни документов, вернуться домой они могли лишь, рассчитывая на моё высокое положение в обществе и ту небольшую сумму наличностью, что мне удалось сохранить при себе.
На их беду, судьба распорядилась иначе.
В один из дней в деревне случилось несчастье, после которого ситуация изменилась кардинально.
Как-то утром мы обнаружили, что один из моряков исчез. Оставив после себя пятна крови на подушке и странную, короткую надпись, выцарапанную на стене непосредственно возле его кровати.
«Мы все спим. Кто-нибудь, умоляю, РАЗБУДИТЕ МЕНЯ!»
Весь следующий день мы потратили на его поиски. Обошли ближайшую округу вдоль и поперёк. Обследовали каждую постройку в деревне, каждый потаённый угол. Тщетно. Взрослый мужик, здоровенная детина, как в воду канул…
Ещё через день, у двух других матросов внезапно ухудшилось здоровье. А четвёртый и вовсе тронулся, принявшись утверждать, что по ночам к ним в хижину является чудовище. Сначала поёт заунывную, жалобную песню, сохраняя губы плотно сжатыми. А после, когда под влиянием убаюкивающих слов они полностью теряют контроль над своими телами, по очереди пьёт у каждого кровь.
Выслушав рассказ мужика, я лишь отмахнулся. Решил, бедняга повредился умом после крушения, не иначе. Шутка ли, попасть в такой переплёт и чудом остаться в живых. И вместо того, чтобы задуматься над его словами, налил ему стакан самогона, что гнали рыбаки, и заставил выпить до дна. Подождал, пока тот отдышался. Потребовал повторить. А когда дело было сделано, строго наказал выбросить дурость из головы и спокойно отсыпаться. Сам же вернулся к насущным делам, быстро позабыв о глупых россказнях.
Той же ночью жителей деревни и меня в том числе, разбудили ужасные крики боли и ужаса, вперемешку с истошными призывами о помощи. Наскоро одевшись, я стремглав бросился выяснять, в чём дело. И вскоре обнаружил тело того самого матроса. Он неподвижно лежал возле кромки воды. Но теперь уже не кричал. Лишь тихо постанывал, испуская последний дух.
На его лице застыла гримаса дикого ужаса, а на шее зияла рваная рана со следами укусов. Складывалось впечатление, что на него напало крупное животное и пыталось перегрызть глотку.
Ноги наполовину были погружены в воду. Пальцы рук глубоко вдавлены в землю. От каждого в сторону домов тянулись искривлённые бороздки. Как если бы некто пытался утащить беднягу в пучину, а он, в свою очередь, сопротивлялся из последних сил, цепляясь за всё подряд.
Позднее мы обнаружили и остальных матросов. Они мирно лежали в своих кроватях. Мёртвые. Практически полностью обескровленные.
Только тогда, глядя на их бледные лица я, наконец, признал тот факт, что в деревне действительно творится неладное, и что из выживших в кораблекрушении с этого момента остался я один. В чудовищ, пьющих кровь я, конечно, не верил. Но то, что где-то по соседству могло завестись дикое животное или какой-нибудь выживший из ума селянин – сомнений у меня больше не вызывало.
Здесь стоит отметить, что мы, хотя и сблизились с Даной, вместе никогда не ночевали. Она предпочитала проводить ночи в одиночестве. В своей хижине. Объяснений не давала, а я и не настаивал, прекрасно понимая, что своим повышенным вниманием и без того ставил её в неловкое положение.
Так вот. Как ни странно, она оказалась единственной, кого вопли умирающего не разбудили. Хотя лично я, отчасти, этому был даже рад. Разумно посчитав, что молодой особе вроде неё видеть подобные ужасы совершенно не стоило. А вот утром, когда трупы бедняг уже смиренно покоились под землёй, первым делом отправился к возлюбленной.
Понимая, что оставаться в деревне в сложившейся ситуации, значит подвергать её серьёзной опасности, предложил немедленно собрать вещи и уехать. Ранее рыбаки рассказывали, что в десяти вёрстах от деревни стоит портовый город, в котором они обычно распродавали улов. Будучи абсолютно уверенным в том, что легко отыщу на пристани попутное судно и за денежное вознаграждение договорюсь с капитаном, посоветовал не терять времени зря. Честно признался, что женат. Клятвенно пообещал развезтись в максимально короткий срок. А до тех пор, купить для неё дом и навещать при первой, удобной возможности.
Дана моё, как я считал, щедрое предложение, мягко говоря, не оценила. Более того, дала ясно понять, что не покинет деревню ни при каких условиях. Но, самое поразительное, открыто заявила, что не позволит и мне этого сделать.
- Ты мой! – написала она тогда короткую фразу. Вместе с чем, впервые на моей памяти, в её глазах промелькнула неподдельная ярость.
Честно признаюсь, я не на шутку опешил. Приоткрыл было рот, чтобы возмутиться, но резко запнулся, поражённо наблюдая, как на песке прямо у меня под ногами, она вычерчивает новые слова.
– Не хочу больше слышать об отъезде. Ты должен забыть свою семью раз и навсегда. Словно и не было её никогда. В противном случае, клянусь, ты пожалеешь!
Настолько бурная реакция возлюбленной, ещё вчера скромно опускающей глаза от любого знака внимания, буквально лишила меня дара речи. Обескураженный, совершенно разбитый, я вернулся к себе. Где поразмыслив, пришёл к выводу, что в свете сложившихся обстоятельств, она просто сильно расстроилась и не отдавала отчёта собственным действиям. И что всё, что сейчас нужно сделать, это дать ей время смириться, отложив отъезд на пару дней.
Но я ошибся. Всё стало только хуже…
Дана с того дня сильно изменилась. Наши отношения заметно ухудшились. От бескорыстной доброты и милой учтивости не осталось и следа. В одночасье любимая превратилась в подозрительную особу, внимательно отслеживающую каждый мой шаг. Жадно ловила любое, сказанное мною, слово. Не проходило и дня, чтобы мы не поссорились на почве её неуёмной ревности.
На фоне такого пристального внимания моя, как оказалось, мимолётная влюблённость уверенно сходила на нет. И в итоге полностью испарилась, оставив после себя лишь горечь разочарования и стыда.
Спустя ещё неделю сомнений и мук совести, я всё же решился возвращаться домой один. Во избежание ненужных препирательств со стороны Даны, незаметно ото всех собрал вещи, воспользовался тем, что ещё с вечера она уединилась в своей хижине, и около полуночи скрытно покинул опостылевшую деревню.
Со слов местных, расстояние до городка составляло около шестнадцати километров, если идти напрямую через лес. Чтобы преодолеть требуемую дистанцию максимально быстро, я шёл без остановки до самого рассвета. К восходу солнца уже с трудом волочил ноги от усталости и когда стена из деревьев, наконец, расступилась, испытал огромное облегчение.
Предполагая, что до окраины города остаётся совсем немного пути, ускорил шаг, насколько ещё позволяли отяжелевшие ноги.
Но стоило мне миновать границу леса и выйти на открытое пространство, как я замер в недоумении. Широко раскрыв глаза, я долго смотрел перед собой, отказываясь принимать увиденное.
Оказалось, по какому-то необъяснимому стечению обстоятельств, я всю ночь кружил по лесу, вернувшись в итоге на тот самый песчаный берег, с которого ещё вчерашним вечером неистово мечтал сбежать.
Отличие состояло лишь в том, что теперь он был совершенно пуст и нелюдим. От рыбацкого хозяйства, по меньшей мере, в две дюжины построек различной принадлежности, не осталось и следа. Исключение составляла одна единственная, чудом уцелевшая хибара, стоявшая практически у самой кромки воды. Сильно покосившаяся на правую сторону, и почти касавшаяся песка прогнившими, оконными рамами.
В пределах видимости не было ни лодок, ни людей. Ничего, что напоминало бы о недавно кипящей на берегу, жизни. Но при этом я был абсолютно уверен, что не ошибся. Рельеф местности, растительность. Даже полусгнивший ствол дерева, сидя на котором мы часто провожали закат, беседуя с Даной. Всё выглядело так же, как и прежде. Не хватало лишь людей и их жилищ…
Моё замешательство прервали донёсшиеся со стороны моря резкий порыв шквального ветра и тихое, заунывное пение. Слова лились неторопливо и тягуче. Волшебным образом обволакивая и заполняя моё сознание, словно свежесобранный мёд, медленно погружая его в нечто, чем-то похожее на гипнотический транс.
«… вот забрал ты моё сердце, молодец.
И любовь забрал.
Обещал, что вместе будем.
Оказалось – врал.
Вот приду за сердцем, молодец.
Заберу любовь.
Украду семью твою.
Выпью всем им кровь…
Не заметишь кражи,
Не поймёшь тоски,
Жизнь свою навек растянешь,
В поисках любви…
Будучи без сердца,
Станешь нелюдим,
Жертвуя напрасно,
Теми, кем любим…
А когда очнёшься, милый
Приползёшь ко мне.
Захороненное сердце
Рыская во тьме…»
Будто опьянев, я пошатнулся и неловко повернулся в сторону голоса, встретившись взглядом с Даной.
Обнажённая, она стояла в воде по пояс. Её волосы развевались по сторонам, периодически закрывая лицо. Но даже сквозь эту естественную завесу из каштановых прядей, я не мог не заметить в холодных глазах вспышки нескрываемого, испепеляющего гнева. Искривлённые в фальшивой улыбке, губы, не размыкались ни на миг. А, между тем, песня продолжала звучать и звучать. Как если бы пела её ни она, а кто-то другой.
Да только на берегу, кроме меня и Даны, не было ни души!
«… наша тайна, милый
Уплывёт со мной.
Бой родного сердца
Поглощая мглой.
Ты же – неприкаянный
Будешь вечно тлеть.
В тайне зря мечтая,
Тихо умереть…»
- Дана, любимая, что происходит? – промямлил я, с трудом шевеля губами и всеми силами противясь необъяснимому мороку. - Почему ты в воде? Ты же простудишься… Вернись на берег, прошу тебя!
- Я пыталась… - грубо перебил меня голос, оборвав песню на полуслове. Он эхом разнёсся по округе, расслоившись на десятки отдельных. - Старалась изо всех сил. Жаждала угодить… Но тебе этого оказалось мало. Ты решил, что наши клятвы ничего не значат?!
- Милая моя, родная. Не говори так. Я любил тебя. Любил всем сердцем. Но ты не оставила мне выбора, пойми. Я просто не мог поступить иначе. Прошу, выйди из воды и мы всё спокойно обсудим.
- Любил?! – голос преобразился в негодующий, яростный крик. Вместе с которым небо озарилось молниями, и прогремели оглушительные раскаты грома.
Мне вдруг стало за неё безумно страшно. А что если она задумала недоброе? Что если, собиралась навредить себе? И именно поэтому зашла в воду…
Не сводя с меня пристального взгляда, Дана наклонила голову в бок и презрительно прищурилась.
- Так вот значит как… А помнишь, я ведь предупреждала тебя? Неужели ты всерьёз считаешь, что меня позволено вот так запросто взять и разлюбить? – голос ненадолго смолк, словно предоставляя мне возможность обдумать ответ. – Если таков твой выбор, тогда наслаждайся, любимый… ибо заслужил!
В ту же секунду реальность вокруг меня всколыхнулась и померкла. Земля под ногами задрожала, а ближайшее окружение зарябило, словно потревоженная водная гладь. Постепенно искажаясь и теряя привычные очертания. Исчезла одинокая хижина, видоизменился берег и уже в следующую минуту я стоял на вершине рифа, торчащего посреди беснующегося океана. А невдалеке от его подножия, из-под воды торчала носовая часть моего затонувшего судна!
Под влиянием дикого ужаса, моментально охватившего меня с ног до головы, я непроизвольно сделал шаг назад. Неловко оступился, и чуть было не сорвался в воду. Лишь чудом удержав равновесие на краю обрыва.
Сдавленный тисками самого настоящего, суеверного страха, я судорожно заозирался по сторонам.
От того, что увидел дальше, у меня буквально перехватило дыхание. Отказываясь верить глазам, я задрожал всем телом, бессильно оседая на влажные камни.
Повсюду лежали тела мёртвых моряков!
Они были буквально набросаны друг на друга.
От полусгнивших скелетов, до совсем свежих трупов. Очень много. Десятки! Среди них я даже узнал тех, кого на моих глазах похоронили сутки назад…
Каким образом здесь оказались их тела? Как я сам попал в это проклятое место?!
Все мертвецы были изувечены. У одних не хватало конечностей, а на поверхности других зияли провалами многочисленные, рваные раны.
- Что… что это такое?– закричал я, в панике схватившись за голову. – Какой зверь мог сотворить подобное?!
- Это не зверь. – Спокойно проговорила Дана, по-прежнему оставаясь по пояс в воде. Только если раньше я считал она просто стоит на мелководье, то теперь, каким-то невообразимым образом, она с лёгкостью держалась в таком положении на поверхности бушующего океана!
- Это я. Моя кара. Они посмели отвергнуть мою любовь и заслужили наказание. Ровно, как и ты, милый.
- Отвергли? Все?! Я не понимаю… кто же ты такая, Дана? Кем являешься на самом деле?!
Она не спеша подплыла к рифу и выбралась на берег. Хотя в её случае правильнее было бы сказать - выползла. Потому как часть тела, та, что находилась ниже пояса, сейчас представляла собой рыбий хвост.
ОГРОМНЫЙ, РЫБИЙ ХВОСТ!
Стоило которому коснуться твёрдой поверхности, как он тотчас видоизменился, явив моему взору пару обнажённых, женских ног.
Совершенно не стесняясь своей наготы, девушка поднялась, выпрямилась и с брезгливой ухмылкой уставилась на меня.
- Хочешь знать кто я?
И, не дожидаясь ответа, сделала несколько размеренных шагов в мою сторону. Я отреагировал первым, что пришло в голову. Вскочил на ноги и трясущимися руками сорвал с шеи нательный крестик.
- Остановись! Стой, где стоишь, нечисть! Или я…
- Или ты что?
- Я… я не знаю… я вообще не хочу здесь находиться! Не желаю тебя видеть, и разговаривать не хочу. Ты не Дана! Нет. Ты… ты… Изыди, демон!
По округе разнёсся громогласный, издевающийся хохот.
- Вот как? Любимый, ну перестань… Что тебя смущает? Может, тебе неловко? Я слишком молода для тебя? В этом суть твоих сомнений? Так ты только скажи. Ради нашей любви, я могу быть какой угодно...
Свои слова Дана сопроводила многократным изменением внешности. От девушки подростка до взрослой женщины разного возраста. Менялись черты лица, причёска… даже одежда то возникала, то исчезала вновь.
- Я даже готова простить тебя. Подарить второй шанс. Всё, что тебе нужно сделать взамен – это опуститься на колени и умолять. Заверить, что любишь… что не представляешь жизни без меня. Скажи, разве я прошу слишком много?
Песня давно не звучала. Но неведомая сила по-прежнему сковывала мои движения. Давила на грудь, затрудняла дыхание. Я чувствовал, как выдержка стремительно оставляет меня. И в какой-то момент, прибывая на грани потери сознания, буквально рухнул на колени.
- Послушай, - облизнув солёные от брызг морской воды, губы, тихо прошептал я, сдаваясь, - кем бы ты ни была, умоляю, прости… я сделаю, что прикажешь. Только не убивай… у меня жена… дети…
- Забавно… не поздно ли ты вспомнил про детей, милый?
- Господи боже, ты права. Ты, несомненно, права… Я не должен был так поступать. Я виноват перед тобой. Перед ними… я бы хотел всё изменить… умоляю, кем бы ты ни была… из нашего мира, либо из иного… прости меня…
В шаге от меня Дана замерла, прекратив сближение. Высокомерно уставившись на меня сверху вниз и выгнув одну бровь, она скорчила озадаченную гримасу:
- Хм-м… Надо же, выглядит искренне. Но есть одно но… боюсь, я солгала, любимый. Прощать я не умею. Исключительно карать…
В одно мгновенье Дана оказалась рядом. Резко склонилась и, схватив за одежду, притянула к себе. Я вытаращил от боли глаза, ощущая, как мою шею пронзают острые зубы. Взмолил бога о спасении, отчётливо осознавая, как жизнь, бурным потоком, покидает тело. Да только Господь мой призыв не услышал… и окружавший меня мир вскоре померк».
