Вступление

Многие люди, знающие о линейной пехоте больше чем ничего, зачастую задумывались над тем, как человек мог идти на верную смерть, причём в полный рост. В этом посте я бы хотел разобрать тему муштры в армиях времён линейной тактики и разобрать сам феномен прививания человеку дисциплины в те времена.

Первый этап

По поступлению человека в армию, он сразу сталкивался с военным укладом жизни, где он должен был встроиться в систему выполнения разных алгоритмов, чтобы собираясь с другими солдатами в толпу определённым образом, её можно было назвать организованным и боеспособным войском. Поэтому, первоначально новобранцев дисциплинировали путём жёсткого управления и бескомпромиссных правил. Таким образом из людей выбивался гражданский образ жизни, поиск альтернатив и самовольство. Им на смену шло подчинение старшим по званию, единение с военным коллективом и формирование антиинициативного мышления.

Второй этап

После первого этапа в норме получался исполнительный солдат, а значит солдат слышащий, слушающий и, самое главное, выполняющий и подчиняющийся. С таким материалом уже можно было работать и тогда приходило время для полного обучения военному делу. На саму стрельбу почти не тратили время, так как задача состояла в том, чтобы просто выстрелить перед собой, поэтому приоритет был на перезадке самого ружья, уходу за ним, боеприпасами и порохом. Так же уделяли время ближнему бою, маршу и построению по приказу, ведь солдат должен быть винтиком в механизме, полностью и правильно выполняющим свою роль.

Третий этап

Имея дисциплинированного и обученного военному ремеслу солдата мы в большинстве своём ещё не имеем того самого человека-винтовку, который готов идти под грохот выстрелов, видя своих падающих замертво соратников по сторонам. Перед нами все ещё человек, что боится смерти и не имеет опыта боёв, но уже имеет некоторые причины, по которым он готов идти в бой, но их для большинства недостаточно. Конечно были те, кто с самого начала были готовы бросаться на врага сквозь картечь и воспринимать превосходящего по числу противника, как вызов судьбы и повод к действию, но прочность механизма определяется по самому слабому звену, а в нашем случае большинству солдат, из-за чего заключительным и одновременно сопровождающим всю армейскую жизнь был метод муштры. Чтобы заставить человека стать тем самым необходимым для армии солдатом, он должен был быть ментально поставлен в рамки, каждая из сторон которой должна была перекрывать страх, неподчинение и панику. Муштра в этой системе играла напоминанием о том, что наказание будет страшным и, что самое главное, неизбежным. Через ужасные наказания за любые провинности у людей смещали страх смерти на страх порки до крови и прочего. Человеку могли плевать в лицо, вырывать клоки волос, избивать за незастегнутую ширинку и таким образом он(солдат), опасаясь боли, начинал следовать заученным алгоритмам, его речь превращалась в лаконичный отчёт, действия лишались хаотичности, становясь чётко оттренированными движениями для выполнения приказа. Таким образом человек, проходя через боль, и не разу не проходя ещё через смерть, начинал больше бояться первого, зная, что в большинстве случаев её можно избежать через абсолютное повиновение командиру.

Этап четвёртый

У нас есть хорошо отмуштрованный, обученный солдат. Он построиться в нужное построение и пойдёт в атаку, смотря в лицо готовому к залпу врагу. И тут уже работает сам по себе последний механизм — боевое братство. Солдат не обучался в вакууме, он находился в коллективе таких же как он, преврающихся постепенно в профессионалов, людей, и теперь он находится с ними в бою и здесь играет ещё один элемент ранее упомянутой системы — воодушевление и чувство долга. Солдат перед лицом гибели, благодаря всей проделанной работе, не может бросить своих друзей-соратников, потому что в нём начинает играть чувство долга, а с другой стороны он знает, что за дезертирство и трусость он будет наказан знакомой ему системой муштры и кара будет страшной и неотвратимой. Поэтому он продолжает бой либо до победы, либо пока свет его жизни не потухнет раньше времени.

Итог

Для превращения человека в линейного пехотинца проффесионала должна быть сформирована рамка, в которую будет помещён чёловек, что и даст ему возможность эффективно заниматься военным ремеслом, за счёт влияния четырёх аспектов, столько же сколько и сторон у рамки:

1. Алгоритм действий: солдат работает по принципу заученных дейтсвий, и в бою он знает что нужно делать, поэтому уже это влияет на его боевой дух положительно, так как война это именно то, к чему его готовили.
2. Коллектив — находясь в обществе соратников, солдат обзаводится прочными товарищескими связями, что вызывает в нём чувство долга перед сослуживцами и борется со страхом во время сражения.
3. Муштра — неизбежность и болезненность наказания вызывают страх боли, превосходящий страх смерти, из-за чего люди больше опасаются совершить проступок или не подчиниться приказу, чем идти на врага быстрым строевым шагом.
4. Собственное сознание — при правильной идеологической и дисциплинарной работе и собственной уверенности человека происходит синтез и формируется четвёртая сторона рамки — личность убеждённая в правильности своих действий, приказов командиров и в том, что он борется за идеалы своего государства, бога, народа, господина и тд.

Это и есть та самая рамка, что превращала человека в необходимый винтик для машины войны.

Вступление

С XVII века и до середины XIX века в Евразии, а если быть точнее, в Европе, линейная тактика была повсеместным способом ведения войн. На смену пикинёрам в латных доспехах, рыцарям, лучникам/арбалетчикам и первым стрелкам с огнестрельным оружием пришли линейные пехотинцы в ярких мундирах, без даже малейшего намёка на какую-либо броню, за исключением кирасиров, которые относились к кавалерии. За счёт облегчения и удешевления мушкета и превращения его в ружьё, им стало можно вооружать целые многотысячные армии, вплоть до полумиллионной орды Наполеона Бонапарта. Но всё же стоит вопрос. А сколько тогда стало обходиться снаряжение одного солдата?

Экономика до и во время линейной пехоты

Напрямую сравнить стоимость снаряжения линейного пехотинца и того же пикинера в латах нельзя, так как они жили не просто в разные временные эпохи, а при разных экономико-политических режимах. Семнадцатый век на своём закате обладал технологиями по более лучшей обработке металлов, производству снаряжения серийно, логистике, и что самое главное, всё это ещё и началось в полноценно централизованных державах, с устойчивой единой властью, казной, границей, и, конечно же, армией. Так же важно отметить удешевление самой человеческой жизни, ибо на дворе время, когда чума перестала косить людей тысячами, и те размножились так, что армии смогли насчитывать десятки и сотни тысяч солдат без риска падения экономики, и, конечно же, без особых затрат на живую силу, за счет более совершенных систем призыва на военную службу.

Стоимость снаряжения

Исходя из исторических документов, самым дорогим что было у солдата было его ружьё и порох, цена за которые могла достигать вместе до 50-и франков, что составляло до половины расходов. Сами Патроны, что удивительно, были очень дешёвыми, и за всего 1-2 франка можно было купить до 50 патронов, для которых уже патронная сумка обходилась в 3-5 франков. Второй самой затратной вещью был комплект одежды. Особенно дорог был яркий мундир со всеми его атрибутами, за что тот обходился в сумму до 30-и франков, но обычный пехотинец позволить мог себе более дешёвый образец за 15-20 франков. После него деньги выкладывались за сапоги (≈10 франков за пару) и головной убор, кепи, который обходился всего за 1-2 франка, либо более дорогая фуражка за 5 франков, штаны(5-12 франков), и конечно незаменимый и знаменитый штык-нож за 2-4 франка. Но боевое снаряжение это не всё что было необходимо для линейного пехотинца, ибо его ждали долгие и изнурительные походы, где только он сам может и должен о себе позаботиться, если дело не связано с болезнью или ранением/травмой. Из-за этого шли дополнительные расходы на походный рюкзак в размере от 5 до 10 франков, котелок за 1 франк и дополнительные принадлежности в общей стоимости за 5 франков.

Итог

В среднем, чтобы снарядить всем необходимым одного солдата, задача которого маршировать, колоть, стрелять, перезаряжать и ловить в полный рост пули и картечь, было необходимо потратить от 70 до 100 франков. И чтобы не оставлять вас, уважаемых читателей с валютой, цену которой вы не знаете, приведу пример того, что можно купить за такие деньги:
1. Годовой запас хлеба на одного человека(300-400 кг)
2. Несколько сотен литров пива или вина
3. Несколько комплектов хорошей городской одежды
4. 100 хороших обедов в ресторане.

Заключение

Учитывая всё удешевление, война всё ещё оставалась крайне дорогим занятием, способным опустошить казну в мгновение ока, причём ещё более затратным чем до, так как теперь армии насчитывали сотни тысяч солдат под руководством единого правителя в отличии от армий феодалов, объединяющихся по требованию короля в одну для решающего сражения с врагом или банального грабежа, собранную в большинстве из наёмников и ополченцев.

Если же выделять наиболее важные элементы этой суммы, то, естественно, это будет ряд особенностей огнестрельного оружия того времени.

Главная особенность огнестрельного оружия того времени - низкая мобильность артиллерии, её немногочисленность и слабая организация в целом. Так как артиллерия уже вносила весьма ощутимый вклад в результат битвы, но ещё не всегда решающий, её огонь был, в принципе, терпим.

Именно потому, собственно, шагающие мишени для стрельбы из орудий ещё могли позволить себе долгие перестрелки друг с другом чуть ли не до последнего солдата в батальоне перед штыковой атакой в самый последней момент, когда атакующая сторона была уже буквально обречена на успех.

Собственно, именно же поэтому, как только артиллерия резко повысила свою мобильность, а её организованность значительно увеличилась, как и число самих пушек, произошёл первый переворот в линейной тактике - было решено отказаться от долгих перестрелок друг с другом до достижения максимально близкой дистанции (пехота постепенно приближалась после каждого залпа к своему врагу на расстояние штыковой атаки)

Теперь, когда артиллерия была способна вовремя отреагировать на любой манёвр, а её огневая мощь значительно увеличилась за счёт количественного расширения артиллерии и последующей концентрации этой артиллерии в крупные батареи, гораздо более логичным было держать впереди себя пехоту в рассыпном строю (стрелковую цепь), которая бы прикрывала стоящую позади неё линейную пехоту.

По стрелковой цепи артиллерия, естественно, наносила бы меньший урон за счёт её рассредоточенности по полю. Притом, что у неё полностью сохранялась возможность повредить боевой строй вражеской линии, служащий фундаментом её прочности, разумеется.

Теперь, правда, в штыковую атаку ходили при первой же возможности, а не в качестве последнего средства. Конечно же, уже не линии, а боевые колонны линейной пехоты, которые и прятались за стрелковой цепью, будучи ещё более уязвимыми к артиллерии (что логично, ведь это ещё большая масса пехоты, сосредоточенная в одном месте)

Идея боевых колонн, собственно, заключалась в том, чтобы буквально продавить вражескую линию пехоты, уже повреждённую ранее пехотой в рассыпном строю спереди. Ну, а дальше уже развивать успех силами резерва, естественно.

Вторая же по важности особенность, а если быть точнее, то главное ограничение ручного огнестрельного оружия того времени, да и огнестрельного оружия вообще - его низкая точность. Так как оно было крайне неточным, необходимо было сконцентрировать огонь как минимум нескольких мужчин (или же орудий) сразу, чтобы причинять стабильный и ощутимый вред врагу.

Кроме того, именно потому, что оно было настолько неточным, но при этом очень дешёвым и очень мощным (первое артиллерии не касается вообще до самого конца XVIII века), можно было просто вооружить сотню другую мужиков, выставить их в одну шеренгу и сказать им "Стреляй!", чтобы они просто все выстрелили в условную мишень и хотя бы один из них да попал. При этом, естественно, не опасаться, что их всех тут же подчистую сметёт ответный огонь, потому что что, как не трудно догадаться, враги стреляют с примерно такой же точностью.

Вопрос второй:

Собственно, как можно догадаться, дальнейшее развитие огнестрельного оружия и прикончило линейную пехоту. Артиллерия стала ещё точнее, ещё более смертоносной, ещё более мобильной, ещё более дешёвой и оттого многочисленной, а позднее она и вовсе начала бить не только по настильной, но и навесной траектории, а потому уже даже наличие живого щита в лице пехоты в рассыпном строю никак не спасало. Вернее, теперь вообще вся пехота была или в рассыпном строю, или её тут же сметало огнём орудий, и никак иначе.

Окончательно же добило линейную пехоту появление нарезного ручного огнестрельного оружия, а если быть точнее, то дешёвого нарезного ручного огнестрельного оружия, которое за счёт радикального повышения точности самого ружья ликвидировало саму необходимость концентрации огня нескольких человек на одной мишени для нанесения ей стабильного и ощутимого вреда. Теперь и один стрелок вполне мог справиться с этим без преодоления серьёзных трудностей и наличия выдающихся умений в стрельбе.

Вопрос третий:

Потому что поле боя ограничено в своих масштабах, а мужиков в шеренге хочется поставить побольше.

Вопрос четвёртый:

Причина лежит в низкой скорострельности огнестрельного оружия того времени - даже у обученного солдата это было около 3-4 выстрелов в минуту. Как вы понимаете, если стреляют все и сразу, то все и сразу тут же уходят на перезарядку, что создаёт ощутимое временное окно для противника для безопасного приближения к вам.

Вам хочется, чтобы оно было у противника, особенно, если речь идёт про скачущую в вашу сторону махину на коне с саблей на перевес? Возможно, вы смертник и вам хочется, но я сомневаюсь, что большинство ответит положительно.

Собственно, поэтому, а также потому, что сокращение подобных окон до почти полной их ликвидации за счёт стрельбы залпами, то есть, по очереди, позволяет вам увеличить суммарное количество нанесённого врагу физического, а главное, морального урона (согласитесь, под постоянным огнём находиться сложнее, чем под периодическим), и была придумана стрельба залпами.

Вопрос пятый:

Чтобы солдаты и офицеры могли понимать, кто перед ними. Ни в XVII веке, ни в XVIII веке, ни в большей части XIX века, связи по рации не было. Чтобы у них была возможность и без рации понять, кто именно перед ними идёт, и носили стандартизированную униформу одинакового цвета, а чтобы точно её увидеть - обязательно яркого цвета.

Во-первых, огнестрел являлся грозной силой лишь при определенных условиях. Всё дело в том, что гладкоствольный мушкет сам по себе не обеспечивал должной точности и дальности стрельбы. Оружие, производимое для нужд армии, отличалось скорее массовостью, чем качеством.

Зачастую существовал значительный зазор между собственно пулей и стволом. Разброс при стрельбе получался настолько значительный, что вести прицельный огонь никто и не думал. Единственный способ как-то нанести урон противнику - это обеспечить высокую плотность огня на каждый метр фронта. Чего можно достичь лишь при линейном построении.

Не стоит забывать и о невысокой скорострельности подобного оружия, которая достигала максимум четырёх выстрелов в минуту. При этом стоит учитывать напряжённое состояние психики пехотинца во время боя и плохую видимость из-за большого количества дыма от выстрелов.

Во-вторых, пехота не являлась единственной силой на поле битвы. Не стоит забывать про развитую и мощную кавалерию, которая, даже находясь в меньшинстве, вполне могла растоптать более многочисленные пехотные соединения. И если бы пехота находилась в рассыпном строю и не встречала кавалерию залповым огнем, то участь её была бы достаточно печальной. Единственный способ остановить кавалерию - встретить её плотным строем, создавая искусственное препятствие для боевых коней, одновременно встречая неприятеля огнём. Например, построение типа "каре" было практически неприступно для кавалерийских атак.

В-третьих, вам знакома поговорка "пуля - дура, штык - молодец"? Из-за достаточно ограниченных возможностей огнестрельного оружия во время сражения дело зачастую доходило до рукопашной схватки, во время которой в ближнем бою использовался штык или иное холодное оружие. Как правило, пехотинцы не перестреливались до взаимного уничтожения, а делали несколько залпов, после чего переходили в штыковую атаку, стремясь прорвать линию обороны.

Для максимальной эффективности стрельбы пехотинцы строились в длинные линии, пытаясь максимально расширить фронт и позволить как можно большему количеству людей произвести выстрел. За счет переменной стрельбы шеренгами достигался шквальный огонь.

При использовании тактики линейной пехоты проигрывал тот, у кого рушилась линия фронта. В такую брешь сразу бросались резервы и кавалерия для развития дальнейшего успеха. Если удавалось зайти во фланг или в тыл, то сражение можно считать выигранным почти во всех случаях. Дальше оставалось лишь добивать отступающих и брать пленных.

Уже в XVIII веке стали обычно использовалось 3-4 шеренги, так как отпадала надобность в глубоком построении. Пехоту старались как можно больше растянуть на поле боя, чтобы снизить потери от грозного артиллерийского огня, представляющего наибольшую опасность.

Классические формы линейная тактика получила в XVIII веке, особенно в прусской армии Фридриха Вильгельма I, а потом и Фридриха II Великого. С именем последнего связано также введение тактики косого боевого порядка, позволяющей ломать сопротивление на флангах противника.

Кстати говоря, линейная тактика требовала от пехотинцев отличной подготовки. Именно в этот период армии сталкиваются с таким явлением, как суровая муштра, служащая цели усилить слаженность действий пехоты и её моральный дух. Ведь часто от уровня выучки личного состава зависел исход сражения или всей военной кампании.

Тактика косого строя

К середине XVIII века наряду с линейной тактикой также часто использовалась и тактика рассыпного строя. Обычно при таком подходе пехотинцы, вооруженные более точными образцами ружей, выполняли роль застрельщиков, использовались в разведке или начинали бой. Проще говоря, выполняли скорее вспомогательную роль, тогда как линейной пехоте отводилась основная. Учитывая использование кавалерии как в сомкнутом, так и в разомкнутом строю, нельзя заявлять, что тактика XVII-XIX веков была исключительно линейной, скорее ведущей, но не основной.

Так или иначе, линейная тактика являлась сложной, современной и крайне продуманной для своего времени. Воевать как-либо иначе просто не представлялось возможным.