Моя бабушка знала очень много историй. Даже старуха Изергиль могла бы ей позавидовать. Её истории рассказывались от поколения к поколению. Возможно, её я и навещал в деревне только из-за них. Истории действительно были старые. И чем старее была её история, тем более магический эффект она оказывала на меня.
Божетки
Я хочу рассказать одну из них. Самую старую историю. Возможно она и не самая страшная, но каждый раз, когда я о ней вспоминаю, меня бросает в дрожь.
Представьте, что вы путник, ищущий дом зимой, чтобы переночевать. В России всегда это было проще. Знаменитое русское гостеприимство. Добродушные деревенские люди не чураются случайно забредших путников. Итак, вы заходите в обычный дом, одиноко стоящий в лесу. Вы очень устали и буквально валитесь с ног. Вы уже посетили сотни домов, где вам был оказан лучший прием, да и простота в отношении с незнакомцами, всегда сопутствуют путнику. Зайдя в этот дом и заметив что-то похожее на кровать, вы валитесь на неё, засыпая сладким сном. Проснувшись посреди ночи, вы осознаёте, что с вами, на деревянной кровати кто-то лежит. Хозяин дома или кто ещё не имеет значения. Если он спит рядом с вами, значит, он не желает вам зла. Проснувшись рано утром, вы замечаете, что в доме нет окон. Слабый свет, пробивающийся через щели в стенах, помогает вам ориентироваться в пространстве. Вы замечаете, что весь дом уставлен в кроватях и койках. Вы даже видите, что кто-то спит на полу. Вы ещё не можете ясно смыслить. Ты ждешь, пока хозяева проснуться, чтобы подкрепиться и дальше отправиться в путь, но они все спят и спят. В доме ни звука. Даже не слышно ни вдохов, ни выдохов. Ты решаешься разбудить кого-нибудь из спящих в доме. В темноте ты подходишь к человеку и начинаешь легко трясти его, потом сильнее, сильнее. Он не двигается. Ты наклоняешь голову к его груди, чтобы послушать стук сердца, но оно молчит. Ты понимаешь, что он мертв. Ничего особенного: обычная смерть во сне. Ты подходишь к тому, кто спал с тобой на одной кровати, начинаешь его будить, но все тщетно. Ты открываешь дверь, чтобы впустить хоть какой-то свет в комнату и тебе открывается вся картина. Ряды тел. Трупов. Тела на кроватях, под ними. Все трупы укрыты белыми одеялами, белыми простынями, на их лицах коровья безмятежность. От мысли, что ты только что провел ночь среди трупов тебя тянет блевать. Ты бежишь как можно дальше от этого места.
Они называют это божетки или божеты. В любом случае бабушка называет их так. Зимой, когда в селах погибают люди, а в старые времена они дохли как мухи, тела не закапывают в землю. Земля слишком твердая для этого. Тела кидают в сани, кутают в белые простыни или что угодно, лишь бы белые, и везут туда. Помните картину Перова «Проводы покойника»? Как вы думаете: куда везут тело бывшего кормильца семьи? Правильно.
Под божетки раньше использовали любой дом. Иногда строили новый, но тогда особенных усилий не прикладывали. Это были простые сооружения без окон, с одной дверью. Главное, чтобы трупы сохранились в холоде до весны, когда родственники смогли бы спокойно забрать тело и закопать там, где им угодно. Можно сказать, что это было прототипом морга. Только без персонала, обслуживающего его. Если сейчас трупы в морге хранятся в специальных морозильных камерах, то раньше была природная морозильная камера – зима.
Конечно, зимы бывали разными. Настолько разными, что в некоторые из них гибли целые деревни. Сначала трупов свозили в эти самые божетки, а весной, когда после ужасных холодов и крайне холодной зимы забирать эти тела было некому, такие божетки просто забывались. Представьте, сколько таких «мини-моргов» разбросано по лесам.
Бабушка, знает много историй, рассказанных ещё её бабушке, как кто-то из путников натыкался на такие дома. Это не очень забавно, но такое «труположство» не было редкостью. Бабушка говорит, что зайдя в такие дома, от увиденного и испуга люди нередко сами падали замертво, пополняя копилку подобных затерянных «мини-моргов».
Чёрная свадьба
У одного древнего славянского народа была такая странная традиция: «Черная Свадьба». Этот праздник проходил в начале мая. Собственно, как я понял из бабушкиных рассказов, это была действительно свадьба, но отличалась она тем, что вся деревня толокой собирала торф. Все надевали нарядную одежду и шли на торфяные болота добывать, соответственно торф, служивший своебразным печным топливом. Его добыча являлась тяжелой и грязной работой. Поэтому на нее и шли всей деревней. А после этой странной процедуры вся деревня устраивала гуляния и мероприятие, более похожее на свадьбу. Моей бабушке «посчастливилось» побывать на одном таком мероприятии.
Бабку позвали на одну такую «Черную Свадьбу». С самого утра вся деревня, вооружившись инструментом для добычи торфа, по парадному одевшись, направилась с песнями-плясками к дому жениха, а после–невесты. После обряда все двинулись в направлении торфяных болот, для добычи торфа. Вообще, на мой взгляд, идея неплохая, вместо того, чтобы бестолку тратить родительский капитал на вливание перебродившей жидкости в гостей, такой день проводят с пользой. Но иногда такая польза может обернуться не очень хорошим концом. Так вот, собрались они на торфяники, перед этим изрядно хлебнув наливочки. Не все конечно, но праздник же. И не грех, что с самого утра. Праздник же.
Потеряли невесту. Ближе к вечеру обнаружили. Сначала все это восприняли с юмором.
-Ой, ха-ха, сбежала, - говорили одни.
-Да, ведьма она, вот и все, - говорили другие. Между тем, в селе действительно прошел слушок, что невеста наша промышляет колдовством и всякой этой черной штукой.
-Ой, ха-ха, не уследил, женишок – поддерживали третьи.
А женишок тем временем ухрюкался до такой степени, что не совсем понимал кто его невеста. Почти как этот, у Зощенко. Ну да ладно.
И тут до них, до всех, дошло, что невесты то, и, правда, нет нигде.
Кликали, кликали ее. Кликали. Не нашли.
Тут нависла над торфяными болотами ночь, и, опасаясь, что не найдут еще кого-нибудь, все разошлись по домам. Ну, естественно, семья невесты ревела, семья жениха ревела. Какая-то часть гостей думала, что невеста и вовсе не ходила работать – отлынила, какая-то часть гостей утверждала, что найдется, и под шумок женишок своей недалекой мыслей решил свалить, чтобы не огрести от семьи невесты и от всех-всех. Кое-как, в своем алкогольном опьянении, в потемках, он доковылял до дома.
Пройдя по тропинке наш герой заметил своей дом, одиноко стоящий от основной деревни. Родители все еще были на болотах. Дом был пустой. Подходя к забору, жених подскользнулся на какой-то грязи. Упал. Резко протрезвел. Матерясь встал и поплел далее. Дошел до двери. Дверь в хату никак не была освещена. Он попытался схватиться за ручку двери, но таковой не было. Была пустота. Дверь оказалась открытой. Зайдя в дом, первой мыслью его были – воры. Начал прислушиваться. Всхлипы. Один, другой. Прошел дальше в дом. Наступил на что-то скользкое. Упал. Ударился головой о косяк. Возможно потерял сознание на несколько секунд. Открыл глаза. Лунный свет слегка освещал табурет. Это первое. Второе – это черная рука, опрокинувшая табурет. Далее неестественно выгнутое существо, перелезающее через табуретку. Неестественные движения рук, положение головы. Всхлипы. Дыхание замирает. Мысль, что если ты не будешь двигаться – оно тебя не заметит. Крик. Оно с визгом ползет к тебе. Быстро. Неестественно. Нужно что-то делать.
В общем, женишок этот пробил от страха своей невесте голову топором, который постоянно у двери лежал. Испугался, что сделаешь. Такие пироги.
Огни на горизонте
Для меня эта история является самой страшной. Т.к. про меня. Но я в нее уже естественно не верю, но в детстве она меня до жути пугала. До сих пор, когда я вижу ИХ из окна, по проселочной дороге, из автобуса мурашки линчуют меня своими отбойными молотками до изнеможения.
Собственно, под великим и ужасным словом «их» я имею в виду огни на горизонте. Да, даже и не на горизонте, а если ты просто их видишь издалека, то сразу вспоминается одна малоприятная история.
Все лето в детстве я, как все не очень нормальные люди, проводил в деревне. Собственно, у той же вышеупомянутой бабушки. И мало того, что я проводил там и детство, как говорит бабушка, в младенчестве я бывал у нее в деревне ничуть не реже, ввиду занятости родителей. Собственно, как и у каждой ненормальной деревни, рядом с нами был лес. И все было бы ничего, и я бы не писал этот рассказ, и вы бы не читали его, ежели в этом лесу не жили б «Хурри». Да, вроде бы именно так. Бабушка поясняла, что хурри это древний кочевой народ, который уже давно вымер, но в тех лесах жила семья, считавшая себя их потомками. Представили, да? Деревня. Рядом лес. Там живет семья, которая поклоняется 79-ти божествам, приносит в жертву животных и вообще живет по древним обычаям. Но мало того, животных для своих безобразий «хурри» крали у деревенских. И в ту ночь, когда они выбирались за животными, они разводили огни у себя в лесу. Жители, конечно, предпринимали меры, но если чья-то кошка или собака вечером не возвращалась домой, мало кто осмеливался ночью выходить из дому. Как же их ненавидели деревенские. «Попадись мне на дороге одна такая «харря», (так они называли древнюю народность «хурри») порвал бы на куски» - врали они друг другу.
На самом деле они до жути боялись ту семью. Бабушка рассказывала, что их дети постоянно ходили все грязные, черные-черные, глаза их были темнее копоти, длинные волосы свисали подобно канатам. Но самое страшное было то, как она описывала их движения. Они были резкими, неуклюжими, агрессивными, и самое, что меня отпугнуло, неестественными. Ненавижу неестественность. Так и представляю, как эти мелкие носились с деревенскими детишками, выворачивая руки и ноги. Ах, да, они играли с деревенскими детишками. Это больше всего вызывало недовольство у местных. И однажды произошла ошибка…
Дети этих «хурри» опять пришли в деревню, чтобы снова порезвиться с местными, но в одной из их долбанутых игр, один самый мелкий из «хурри» цапнул за руку не менее мелкого деревенского. Тот, соответственно, прибежал к мамке, нажаловался, мол так и так – цапанул. Его мамка подняла тревогу на всю деревню, этого мелкого, виновного в неудачном поедании ребенка начали колотить. И как-то так получилось, что доколотили до смерти в его грязных, как копоть глазах.
Остальные ребята из этого семейства что-то начали верещать на своем и свалили в леса. Моя бабка сразу смекнула, что произойдет дальше. В обычаях таких древних семейств действует в основом одно, крайне замечательное правило: «зуб за зуб», да «око за око». Вечер в этот день подкрался в деревню особенно быстро. Первым делом зажглись эти огни. Красные, яркие, как никогда. Эти огни говорили, что они придут. И многие понимали, за кем они придут на этот раз. Собаки сводили с ума хозяев, звеня цепями, пытаясь сорваться с них и лая во всю пасть. Бабушка сказала, что спрятала тогда меня в шкафу, чтобы они не нашли. Но не все были такие смышленные, как бабушка. Крики матерей сотрясали ночной воздух. Бабушка рассказывала, как луна отбрасывала на пол когтистые огромные ветви, запросто превращающиеся в руки одна, за одной. Руки пытались найти меня, пытались утащить, пытались отомстить. Тени рук неуклюжими, агрессивными, неестественными движениями прошлись по всей деревне. В деревне жило не особо много народа. Был убит один ребенок. Он был убит его же одержимой бабкой. Не людьми из леса, а старой бабкой. Единственное, что сделали эти «хурри» это просто зажгли огни. Они просто зажгли огни. И эти огни свели с ума всю деревню. Но мне кажется, они знали, что случится. И во всей этой истории я чувствую себя уцелевшим. Чувствую себя почему-то виновным за тот случай. Та семья из леса, естественно, пропала. Но, почему я решил написать сейчас об этом? Ах, да, сейчас я со своим ноутбуком нахожусь в деревне и через окно в лесу вижу эти красные огни. За мной.