Когда слуга доложил о тайно прибывшем принце Гилоте, в доме не поднялась суета, которая поднималась обычно и всякий раз при визите хоть сколько-нибудь значительного и знатного лица.
-Хорошо, - согласился с какими-то своими мыслями хозяин дома – граф Лерон, - проведи его сюда, я его давно уже жду.
Слуга мало что понял: кабинет не был убран к визиту самого принца, а на столе выставлена лишь пара кувшином вина да нехитрая тарелка с закусками, и вот это вот – встреча для Его Высочества? К тому же, и хозяин дома, облаченный в измятую, небрежно застегнутую рубашку, растрепанный – тоже не походит на того, кто постиг великой радости – прибытия принца Гилота!
Слуга был верный, а потому, все, что он сделал, услышав приказание графа – это просто замер, с изумлением глядя на него, не имея даже мысли допустить, чтобы его любимый хозяин так опозорился.
-Проведи-проведи, - усмехнулся граф Лерон, прочитавший без всякого труда изумление своего слуги и тот, взглянув еще раз на хозяина глазами побитой собаки, предвещая позор, что свалится через пару минут на плечи любимого им дома, пошел за принцем.
Принц Гилот появился через три минуты от ухода слуги, войдя, жестом остановил поднимающегося в приветствии со своего кресла графа Лерона, и, более того, сам запер дверь перед носом печального слуги…
-Добрый вечер, Ваше Высочество, - поприветствовал все-таки граф Лерон и указал на кресло против себя, и пока принц приближался к креслу, успел разлить по двум кубкам вино.
-Добрый вечер, мой друг, - принц говорил тихо, в этом и была его отличительная черта в поведении с друзьями. – Надеюсь, я не разрушил никаких твоих планов своим неожиданным визитом?
-Неожиданным? – усмехнулся граф, - напротив, я слишком долго его ждал и всерьез беспокоился, что ты так и не навестишь меня, что ты забыл моей дружбы.
-Ждал? – Гилот взял свой кубок, вежливо склонил голову, благодаря, но не притронулся к вину.
-Ждал, - подтвердил Лерон и указал рукою на стол, - взгляни, здесь все, что ты любил во время нашей юности, когда ты был еще наследным принцем.
Принц, скорее даже не из любопытства, а чтобы граф не увидел всю бурю эмоций, промелькнувших и вызванных его словами, взглянул на стол: соленая холодная оленина, нарезанная тонкими ломтями, сыр, выложенный с брусникой, орехи, мёд, яблоки…
-Верно, - Гилот не сдержал улыбки, хоть на сердце его и стало еще тяжелее, - здесь все, что я любил, когда был наследным принцем и проклятием своего отца.
-Ты не был проклятием своего отца! – возразил граф Лерон. – Он любил твою мать, но…
-Я убил ее своим рождением, о чем мне неоднократно напоминали, - прервал принц, и все-таки коснулся кубка и вина.
-Твой отец гордился тобой, - с уверенностью продолжил Лерон, - он видел твой ум и, хотя, за всю жизнь, не сказал тебе и доброго слова – гордился. Но он слишком любил твою мать.
-Не гордился, - принц поморщился, - проклинал. Он не пускал меня в Совет, всюду находил в любой моей работе, в учении тысячу и одну придирку, а его любимой фразой было: «Жаль, что я так сильно любил твою мать, что не настрогал бастардов!».
Граф покрутил кубок в пальцах и ничего не сказал.
Проблема с отцовской любовью, вернее, с ее отсутствием, остро стояла для наследного еще тогда принца. Он пытался то бунтовать против отца, то заискивать, то проявлять холодность – бесполезно, его отцу было плевать вообще на своего сына, он словно бы даже умудрялся забыть про его существование.
И как только до лет своих дожил, с таким-то воззрением, почему не был убит раньше?
-Сегодня, когда мой собственный сын подрастает, входит в силу, - продолжил принц, - я вижу в нем будущее. Он с ранних лет введен в Совет, у него учителя всех мастей и видов…
Принц осекся, вспомнил, что пришел, вообще-то не за этим, и уже другим тоном, в котором было больше от тона коронованной особы, спросил:
-Почему ты меня ждал?
-Потому что мы друзья, - просто ответил граф., - а еще…потому что нас было двенадцать.
***
Их было двенадцать. Двенадцать наследников древних домов и кровей, что нашли дружбу будущего принца. Сам граф Лерон отказался поддаваться в тренировочной битве на мечах юному Гилоту, который не особенно и славился боевым искусством и уходил в книги с гораздо большей охотой.
Лерон не поддался на уговоры учителя Гилота и разнес своего соперника, за что и получил предложение о дружбе от будущего принца.
-Это за то, что я победил? – Лерон тогда обалдел от всего: от того, что Гилот не расстроился поражению, а будто бы обрадовался, от того, что сам принц – отец Гилота, прожигает сына столь мрачным и ненавистным взором…
-Это за то, что не поддался, - возразил Гилот и Лерон с облегчением и удовольствием принял его дружбу.
Позже он узнал, что учитель по мечному искусству, обучавший Гилота, был повешен в тот же день, когда и началась их дружба.
-Пойми, - убеждал Гилот всякий раз, когда Лерон предлагал ему потренироваться на мечах, - мне это неинтересно! Есть те, кто пишут музыку, и им не интересно писать пьесы. Есть те, кто лечат людей и им неинтересно строить мельницы. Мне неинтересно и бесполезно тратить время на обучение мечу, когда я могу занять свой разум куда более приятным делом.
-Твой отец хочет, чтобы ты владел мечом лучше всех, - напоминал Лерон.
-Да мне плевать, - легко отвечал будущий принц, - он много чего хочет, а так ему хотя бы не надо будет выдумывать повод к недовольству мной! Зачем я стану тратить время на то, чтобы обучиться тому, что мне противно и не нужно, если я могу найти того, кто уже обучен, или обучается и того, у кого это получается? Я не полезу строить себе мельницу сам – я найду тех, кто сделает это за меня, и буду щедр. Моих навыков все равно не хватит, а время я упущу…
Лерон пожал плечами: воля будущего принца.
Их было двенадцать, последовавших за дружбой наследника. Они часто шутили, называя себя то апостолами, то чертовой дюжиной.
Шли годы, и все серьезнее становилась дружба. Приходилось делать все чаще и чаще выбор. Они все чувствовали себя связанными чем-то большим, чем просто долг и чуяли в воздухе надвигающуюся грозу, которая должна все изменить.
В день совершеннолетия будущий принц Гилот втащил сам за собой кресло в зал Совета. На возражение и гнев отца ответил спокойно:
-Я должен участвовать в судьбе своего народа!
Советники переглянулись. Они были достаточно опытными для того, чтобы обсуждать то или иное дело без фраз и почти все подумали об одном: «вырос мальчик!»
И тотчас поползли еще и другие мысли, что засиделся их принц на престоле, он уже достаточно не молод, откровенно говоря, даже стар и теперь все еще не отпускает своего трона, более того, так пренебрежителен к собственному сыну. Советники и раньше это знали, но сформировано это было в общее ощущение только сейчас, когда принц попытался возразить своему сыну присутствовать на заседании, где, действительно решался очень важный налоговый вопрос.
Если бы помочь Гилоту прийти к власти, то можно получить марионеточного правителя! Он юн, не станет же он гнать от себя старых советников отца, которые так мило и вежливо помогли ему подняться к трону? Не станет! Будет слушать их волю, не умея еще разбираться сам.
Мысль родилась, пронеслась в общем взоре Совета и была отложена до все-таки устного разговора, так как даже их полномочий и опыта не хватало, чтобы обсудить столь сложный вопрос: Совет представлял собой трусливое, держащееся за свои места, общество.
***
-Да, их было двенадцать, - подтвердил принц Гилот, - следовавших за мною друзей, верных братьев по оружию и мастерству, готовых отдать свои жизни за наши земли. Но теперь остался ты один!
-Один, - подтвердил граф Лерон, - другие мертвы.
-Другие - предатели, - шепотом ответил Гилот. – Они все предали мою дружбу, мое доверие! Кто-то попытался набить себе карманы золотом и серебром, кто-то хотел оправдать бесчинства по своей земле, кто-то…
-Остался тебе верен, но ты боялся их. Боялся нас, потому что мы видели, мы знали тебя, когда ты был еще никем, - закончил за друга Лерон.
***
-Твой отец – крепкий человек, - осторожно заметил Лерон много лет назад, когда старый уже отец будущего принца лихо вскочил в седло.
-Знаю, - ровным голосом отозвался наследник, но глаза выдавали все его мысли: он сам думал и предполагал о том же. Между тем, положение дел ухудшалось, ведь его отец отвергал проект за проектом, который разрабатывал Гилот. Проекты могли улучшить положение деревень и крестьян, но принц их даже не читал и не слушал, изрекая твёрдое:
-Нет! Нет на это моего благословения.
Можно было, конечно, и без благословения…
Можно было, в конце концов, предложить свой проект через любого члена Совета, который имел уже общую тактику и готовился поддержать Гилота, выступив против его отца.
Но Гилот понимал, что нужно дойти до точки, нужно связать все в настолько тугой узел, что только кинжал сможет его разрубить, а для этого недовольство его отцом должно дойти до предела.
Он работал, предлагал один закон, другой, и получал отказ, и, хотя лицо его выдавало омрачение, самой мрачности не было: приближался час.
-Нужно это прекращать, - заметил один из двенадцати в дружеской беседе с Гилотом.
-Мне нужен человек, - отозвался он, - понимаешь?
-Яд? – быстро предположил Лерон, видя яд безболезненной смертью.
-Сталь, - покачал головою будущий принц. – Сталь благороднее.
-Найдем, - ответили ему.
***
-Они знали, что я пришел из другого мировоззрения, из другого…- принц не закончил, снова осекся, закашлялся, и только пригубив вина, он продолжил, - я прибыл из пепла и греха. Я хранил многие тайны моих друзей, многое прощал, но почему-то большая их часть решила, что если мы друзья – им все можно. Мы не ровня. Вы – мои слуги.
-И я всегда был тебе слугой, - заверил Лерон, - а потом другом.
-Крестьяне, бедные и нищие бродяги, словом, все то, что не знает власти, гораздо счастливее нас, - хмыкнул принц. – Им нечего делить, они примерно, между собой, равны, а мы ищем соперничества, не желая подчиняться вообще никому, но, не желая нести ответственность за себя. Я нес ответ за вас и несу его по сей день, но вы…
-Они, - поправил Лерон.
Принц только махнул рукой.
***
Найти можно кого угодно, особенно, если поиск твой тщательный. Предложивший убийство нашел исполнителя без труда.
То был день церемонии посвящения в рыцари и отец Гилота посвящал юношей, благословлял их на верную службу.
Это была ирония, злобная и насмешливая шутка, когда вдруг к принцу приблизился один из слуг с тревожным видом, а после, едва обратили на него внимание, ударил его кинжалом и убил тотчас наповал.
Медленно оседало тело принца, пока поражение, общее поражение застывало на лицах придворных.
Суматоха была страшной. Кто-то закричал, завизжал…убийцу схватили мгновенно и убили, не спрашивая и не судя и это тоже было частью плана.
А вот что поразило Лерона позже, так это то, что Гилот – уже принц, скорбел и рыдал над телом отца по-настоящему. Праведный сын, потерявший опору своей жизни. и даже приехавший на коронацию принц король был тронут такой преданной сыновьей любовью.
А Гилот только рыдал над телом отца…
***
-То, что ты убил первого из нас, было логично, - согласился Лерон, - я бы поступил также на твоем месте.
-Благословляй небеса за то, что ты не на моем месте, - посоветовал принц, сам разливая еще вина по кубкам.
***
Но это было логично. Гилот перестраховывался. Одно дело убить того, кто совершил преступление, другое – иметь под боком того, кто на это преступление и направил убийцу.
С ним, с первым из двенадцати было покончено одним махом. Совершилось первое падение и первый из друзей принца Гилота был прилюдно казнен.
Далее – пришла очередь Совета. Гилот разогнал почти всех, кому-то назначив жалование, а кому-то и тюремное заключение, но обновление пришло в земли от и до. Совет круто ошибся, веря в то, что юный принц будет искать поддержки.
Откуда было ему искать поддержки, если всю жизнь он рос без поддержки отца и привык полагаться лишь на себя самого?
Решение казнить первого друга было ему мучительным, но он понимал, что тот имеет слишком уж большую над ним власть, так как знает о том, что Гилот не возражал, а всячески поддерживал убийство родного отца – народ, прознай об этом, совершенно точно не простил бы трону отцеубийство. Пришлось выбирать…
Благо, подвернулось очень выгодное обвинение и правосудие восторжествовало под ликующий крик народа принца Гилота:
-Славься! Славься, посланный небом принц Гилот! Славься!
И тогда граф Лерон был в толпе народа и тоже кричал вместе с ним, не понимая, почему горло ему давит невидимая, но безысходная петля.
А потом последовали и другие. Год за годом, осторожно он избавлялся от своих друзей, которые либо знали что-то о нем, чего не надо было знать, либо имели над ним власть, в лице привязанности – людской и недозволительной для принца, ведь всяческое проявление людского чувства – это слабость, либо пытались, в самом деле, играть на собственную выгоду.
Сначала их было девять, потом семь…
Через четыре года от восшествия на престол принца Гилота их осталось трое.
Через семь лет от восшествия был уже один Лерон.
***
-Я молюсь за их покой, - неожиданно произнес граф Лерон.
-Я тоже, - также неожиданно признался принц Гилот, - я молюсь за то, чтобы там, на другом берегу, мы все встретились, и пошли по бесконечным землям уже равные, уже не имеющие ничего для дележа.
***
Лерон знал, что и его час придет. Его заслуги были велики, армия любила удачливого и дерзкого а поле битвы графа, горожане тоже выделяли его щедрость, но час падения неминуемо приближался.
Лерон, видевший уже не одно падение на своем веку, знал, как оно происходит. Сначала ему начали оказывать все меньше поддержки в Совете, затем – несколько проектов развернули с жутким разгромом.
Граф решил не мучить своего дорого друга и своего повелителя и написал прошение об отставке.
-В дни, когда ты нужен королевству, ты оставляешь меня? – не поверил принц Гилот.
-У вас много слуг, мой принц, а я уже…не так здоров, - для убедительности Лерон закашлялся.
Убедительность, впрочем, не была его стезей, но прошение было удовлетворено.
Граф поселился в своих землях и начал потихоньку приводить дела в порядок, точно зная, что у принца Гилота на редкость хорошая память и он никогда и ни за что на свете не позволит просто так уйти от своей службы.
Но шли месяцы, а принц не приходил. Его не арестовывали, за ним не приезжали… его, словно бы, забыли.
И вот, теперь – приходит роковая минута. Проклятая и долгожданная, ведь ничего не может сравниться по своему ужасу с ожиданием смерти. сама смерть рано или поздно, но настигнет, но знать точно, что она над головой и ждать, ждать, просыпаясь и ждать ее, засыпая – это куда хуже.
***
-Значит «все»? – на всякий случай спросил граф Лерон. – В чем меня обвинят?
-Все, - подтвердил Гилот, - не обвинят. Я…прошу тебя о последней услуге моему дому.
-Все, что угодно, Ваше Высочество, - граф всегда был и будет верным слугой этого дома, но, что важнее, он будет другом.
-Не давай мне этого груза, - попросил Гилот и в голосе его нет и тени от принца, а только человек – усталый человек.
Граф Лерон кивает и вместе с принцем они выпивают в тишине еще по бокалу.
***
Принц поднимается и уезжает почти в молчании, последней фразой, брошенной у дверей, становится тихое:
-Спасибо, я горд твоей дружбой.
Но он не дожидается ответа и только уходит так быстро, чтобы никто не успел окликнуть его, ведь если его окликнут – он уже вряд ли сможет устоять перед судьбой лучшего друга. Лучшего среди двенадцати его последователей.
Граф Лерон спокоен. Он давно ожидал этого дня и благодарен за возможность уйти тихо и без скандалов, без обвинений и судилищ – не все из Двенадцати удостоились этой чести.
Граф Лерон не тревожится о рассвете, который уже подступает. Его дела в порядке, он простился с женой и дочерью и даже купил уже для себя яд, припас свою смерть.
Принц Гилот еще едет назад, в замок, перебирая прощание с последним своим другом и размышляя о том, что сказал бы ему отец, будь он жив, а граф Лерон уже оставил свое бренное и такое смешное земное существование…
