Первое правило...
Честно спёр из ВК.
Честно спёр из ВК.
Решила тут ознакомиться с классической книжкой «Франкенштейн, или Современный Прометей». И столько открыла для себя внезапного и интересного. Но обо всём по порядку.
Что вообще нам известно из истории про воскрешённого силой науки верзилу Франки? Воображение услужливо подкидывает безумного учёного в замке на горе, который в компании горбуна Игоря под раскаты грома дёргает рычаг, пуская воскрешающий ток в штопанное из разных кусков тел творение.
Спойлер: а вот ни хрена
Первый важный факт, который возможно ещё не все не знают: Франкенштейн - фамилия учёного создавшего монстра, а не сам монстр. У монстра нет имени, но он взял фамилию отца на правах "ребёнка".
Чтобы не запутаться в однофамильцах, учёного мы будем звать Виктором, а монстра Франкенштейном (или просто Франки), так как все уже давно привыкли звать его по фамилии, не будем идти против сложившейся традиции.
Второй важный факт - роман написан писательницей Мэрри Шелли в 1818 году, что было ещё до начала Викторианской эпохи. И во главе угла у нас тут лирика с чувствами, эмоциями и красочными описаниями природы, а не наука. Так что можно не ждать подробного рецепта создания своего домашнего гомункула монстра.
С этим разобрались, можно приступать к пересказу.
Роман начинается с писем некоего моряка сестре. Зовут его Роберт Волтон (или Уолтон), и он с Ватсоном (Уотсоном), Волтером (Уолтером) Вайтом (Уайтом) и другими мог бы основать клуб.
В письмах Роберт жалуется на своё путешествие в Антарктику - мол, это не так просто и весело, как он думал, что в книжках всё приукрашено и так, оказывается, вообще помереть можно. По маршруту, кстати, он заезжал и в Россию, так что подобное отчаяние даже не вызывает особого удивления.
И когда ты задаёшься вопросом, а ту ли ты книгу вообще открыл, он находит Франкенштейна. Глядя на лихо мчащегося на санях в собачьей упряжке монстра, Роберт вместе с командой решают, что это вполне нормальная галлюцинация, когда ты на грани отчаяния из-за холода, голода и того факта, что корабль застрял во льдах, и вероятность выживания крайне мала. Поэтому никто не придаёт этому особого значения.
А уже потом они обнаруживают и Виктора. Замёрзшего, голодного, ослабшего и морально истощённого. Роберт давно мечтал найти себе друга. Он отчаялся подружиться с кем-то из команды, так что на этого оборванца он возлагал большие надежды. Недели две Роберт отогревал и успокаивал Виктора одеялками с какавами прежде чем тот решился поведать свою историю.
Начал он издалека. Про свою семью из Женевы. Не вдаваясь в лишние подробности, перечислим состав этой семьи:
Отец - Альфонс (это имя), "именитый гражданин республики", судья и просто очень хороший человек
Мать - дочка его друга-негоцианта (хорошее слово! запомните его, оно ещё пригодится), умершего из-за бедности. Сначала Альфонс взял её под опеку, а потом, уже совершеннолетнюю - в жёны. И не сел на 8 лет Альфонс умный дядька. Будь как Альфонс
Сам Виктор Франкенштейн
Элизабет - осиротевшая девочка-красавица, а позднее - девушка-красавица, которую удочерили с расчётом когда-нибудь выдать за Виктора замуж. Да и просто потому что сыновьям косички не поплетёшь.
Младший брат Эрнест не Хемингуэй - запомните этого парня
И ещё более младший братик - Уильям не Шекспир
На этом про семью всё. Но стоит упомянуть ещё пару человек.
Виктор был нелюдимым товарищем. И помимо своего семейства общался только с Анри Клервалем, другом-гуманитарием. Клерваль - хороший парень, всячески поддерживает, развлекает и лечит Виктора на протяжении всей истории. При этом за весь роман не было ни одного упоминания о наличии у него жены или девушки. Я ни на что не намекаю, но невольно задумываешься...
А ещё была Жюстина. Но о ней попозже.
Виктор Франкенштейн с детства любил науку. Начинал он с трудов известных алхимиков вроде Парацельса и Корнелия Агриппы. Последнего вы возможно помните из игры "Амнезия"
Даже не совсем понятно, что у этого мрачного парня могло быть общего с такими позитивными гуманитариями как Элизабет и Клерваль, но дружили они тесно.
В какой-то момент мама Виктора умирает, и отец посылает Виктора в престижный университет города Ингольштадт. Там Виктора вредный препод поднял на смех за его увлечения псевдонаучной алхимией, а другой, добрый препод естественных наук Вальдман заинтересовал его настоящими науками такими как физика и химия.
Но ни кнутом, ни пряником из Виктора не выбили идею найти средство оживлять трупы. Спустя два года неустанных исследований и собирания пазла из кусков тел, Виктор создал Франкентштейна.
- Вот так вот сразу?! - спросите вы. - Взял и создал?! Франкенштейна?!!
Но и это ещё не всё! Вот, что в итоге получилось...
Да, ребята. Никаких вам привычных и дорогих сердцу квадратной черепушки и гвоздиков. К тому же у созданного тут Франки - длинные черные волосы, зубы белые, как жемчуг, он высокий, мускулистый и был бы прекрасен, как Аполлон, не будь он немножко полуразложившимся жутким зомби.
Какова же, думаете, была реакция Виктора на своё ожившее творение?
Неа
Пошёл он спать и впал в лихорадку.
Чтобы впредь особо не удивляться и снизить уровень децибел ваших будущих "Чёёё?!", вот вам примерная линия поведения Виктора в любой непростой ситуации:
1) Сбежать/Упасть в обморок/Впасть в лихорадку
2) Плакать
3) Плакать на свежем воздухе
4) ???
5) Повторить, начиная с пункта 1
И да, все мужчины здесь много плачут.
Оставленный на операционном столе в чём мать родила создатель создал Франкенштейн был слегка сбит с толку. Не дождавшись создателя, он решил зайти к нему сам и поинтересоваться, а что, собственно, происходит.
Но так как говорить он ещё не научился, беседа не состоялась, и Виктор героически убежал прятаться в сарае.
После чего решил продолжить страдания на улице, где его и нашёл Клерваль. Вместе они вернулись в лабораторию, где Виктор не обнаружил своего детища. И не зная, радоваться ему или огорчаться, впал в лихорадку месяца на два.
Как следует выспавшись и наслушавшись нотаций Клерваля, Виктор, наконец, поимел совесть и решил связаться со своей семьёй, чьи непрочитанные письма уже пылью покрылись. Особенный интерес представляет письмо Элизабет, где она как бы невзначай упоминает Жюстину и как бы невзначай рассказывает её историю, которую Виктор и так уже знал. Кратко она заключалась в том, что мать семейства Франкенштейна в очередном порыве приютить какую-нибудь девочку, забрала Жюстину из бедной многодетной семьи себе в качестве служанки. Впрочем Жюстина была не против покинуть свой родной дурдом, где конкуренция за любовь и еду была настолько сильна, что она была готова хоть в монастырь уйти.
Ещё в письме как бы невзначай (ага, так мы и поверили) Элизабет говорит о том, как они все души не чают в младшеньком Уильяме. Эрнест тоже в этом письме упоминается, но менее "как бы невзначай", так что о нём попозже.
Понятное дело, что ружьё Чехова не могло не выстрелить. И не успел Виктор оклематься от недавних потрясений, как из дома пришли дурные вести - как бы невзначай упомянутый Уильям был найден задушенным, и в его убийстве обвиняют (вот это поворот!) как бы невзначай упомянутую Жюстину.
Поплакав на пару с Клервалем, Виктор возвращается с ним в Женеву, где во время запланированного проливания слёз на свежем воздухе мельком видит своего блудного Франкенштейна. И понимает, что убийца не дворецкий служанка Жюстина. Но Суд этого не понимает, и Жюстину казнят.
Виктор заново проходит все этапы своих хождений по мукам и на природе снова встречает нашего малыша Франки. Первым делом Франкенштейн сбивает с толку своей грамотной, даже прозаической речью, а потом приправляет их обвинениями в сторону создателя за то, что тот, гад такой-сякой, его бросил и всё такое.
Виктор настолько растерян, что долгое время не может решить, что делать со своим детищем. То орёт на него, чтобы проваливал, то, чтоб остался и позволил себя прибить.
Франкенштейн же больше заинтересован поговорить на другую тему и заодно ответить чайникам в аудитории, как он смог овладеть такой красивой речью.
И начинается флешбэк во флешбэке.
Брошенный и растерянный Франкенштейн тоже решил, что на свежем воздухе плакается лучше. Долго бродил по лесам, питаясь ягодами и чем ещё придётся. Любая попытка контакта с людьми заканчивалась криками, обмороками и вилами, так что он научился быть осторожным. И найдя очередную хижину спрятался там в пристройке и никем незамеченный подглядывал через щели за жителями дома, слепым стариком и его взрослыми сыном и дочерью (имена не запомнила, и вам не советую).
Почему за всё это время никто так и не удосужился заглянуть в эту пристройку? Почему жильцы не складывали там сено, дрова, инструменты и соленья с вареньями? Они что, дом отдельно от пристройки арендовали?
Можете сложить все эти и другие вопросы, которые ещё непременно появятся, в коробочку "ХЗ" и забыть о них. Но мы отвлеклись.
Франкенштейн подглядывал не потому что он вуярист - он так учился человеческой речи. А вы что подумали, извращенцы?
Ещё он умудрился научиться читать, распознавая слова в письмах на расстоянии. На расстоянии, Карл! Все эти наши Соколиные Глазы, Шерлоки и прочие зоркие и гениальные товарищи курят в сторонке на фоне этого гуру заочного обучения. А ты жалуешься, что тебе с доски что-то там не разглядеть.
Внезапно к жильцам прибывает гостья, и не менее внезапно Франкенштейн начинает рассказывать флешбэк семейства во флешбэке флешбэка.
Кстати, вы ещё помните слово "негоциант"? Настало его время!
Так вот, жил некий турецкий негоциант. Чем-то он не угодил французскому правительству, и его посадили в тюрьму. Сын старика решил его освободить по доброте душевной. Турок душевную доброту не считал достаточной гарантией, а потому пообещал в случае успеха операции выдать за него свою дочь, красавицу-аравитянку. Предварительно молодые познакомились, и между ними завязалась переписка. Однако оказавшись на свободе, турок сграбастал дочку и был таков, сделав вид, что никакого обещания не было. А парня тем временем поймали, осудили и выгнали с семьёй на улицу. Но аравитянка была явно настроена заполучить французское гражданство, а поэтому сбежала от отца и отправилась к жениху в деревенскую глушь.
Фух, одним слоем флешбэка меньше.
Семейство очень обрадовалось девушке и её дополнительной паре рабочих рук. Франкенштейн тоже обрадовался - можно было учить французский, пока обучали её.
В один прекрасный день Франки решил, что пора применить свои умения на практике. Мудро рассудив, что со своей отталкивающей внешностью ему лучше начать со слепого старика, он зашёл в гости, когда детей не было дома. И до того заболтался, что остался до их возвращения. Чему те не обрадовались из-за хорошего зрения.
[тут был бородатый анекдот про мужика, который сделал коррекцию зрения, и ему пришлось бросать жену, менять машину и делать ремонт]
От последующих криков, тумаков и обмороков пришлось прятаться в пристройке. В которую, опять же, никто заглянуть не додумался.
Франкенштейн, следуя отцовской схеме поведения в непростой ситуации, настрадавшись в четырёх стенах, вышел прогуляться в лес. После решил попробовать ещё разок пообщаться со стариком. Но когда он вернулся, выяснилось, что семейство собралось съехать, узнав о таком страшном соседстве. Франкенштейн совсем затосковал, устроил дебош со сжиганием дома и пошёл искать своего создателя, которого винил во всех своих бедах. В поисках ему помог дневник Виктора, что он нашёл в прихваченной из лаборатории одежде (ну надо ж было чем срам прикрыть), а также смутные познания в географии. И тут можно познать всю глубину своей ничтожности, понимая, что ты без навигатора даже метро найти ближайшее не можешь, а этот парень без особого труда набрёл до Женевы. Хоть дорога была трудная, он мёрз, голодал и был ранен, но дошёл же! А я вот даже верный выход из метро не всегда нахожу с первого раза...
В Женеве по несчастливому совпадению наш герой наткнулся на Уильяма. И тому явно не стоило хвалиться, что "мой папка, Франкенштейн, тебе наваляет". Придушив мальчика и подбросив его кулон Жюстине, Франкештейн решил, что достаточно вжился в образ злодея и теперь можно предъявить создателю ультиматум в лучших злодейских традициях. Потребовал он немного немало - сделать ему такую же страшную невесту, чтобы он переехал с ней на север и перестал сжигать дома, а также пугать и душить людей.
А в случае отказа Франкенштейн пригрозил быть с Виктором в его брачную ночь.
И это не шутка. Можете сами прочитать и убедиться. Контекст, возможно, и был другой, но слов из песни не выкинешь.
Выговорившись, Франкенштейн скрылся в ночи, оставив Виктора в очень шокированном и подавленном состоянии. И наверное Виктор тоже задался вопросом, почему такой вундеркинд, как он, сам ещё не научился создавать гомункулов?
Конечно же лечить хандру Виктора, как всегда, вызвался Клерваль, чудо-друг-гуманитарий. Вместе они отправились в романтическое путешествие по Европе. И пока окрылённый Клерваль восхищался достопримечательностями и природой, Виктор умудрялся в тайне собирать очередного монстра. Как он таскал с собой свою лабораторию и, главное, части тел, не вызывая при этом подозрений? Химия и куски трупов не воняли? И как он всё это на себе тащил? ХЗ-коробочка ещё здесь, и можно продолжать складывать туда свои вопросы. Но мы опять отвлеклись.
В одну из прекрасных ночей Виктор на стадии завершения проекта, окинул печальным взглядом свою поделку и задумался. Да, с одной стороны Франкенштейн обещал был паинькой, но его невеста то нет. Женщины вообще такие непостоянные. А вдруг этим двоим приспичит заиметь потомство, которое уж точно ничего пока не обещало?
В мыслительный процесс, как на зло, вклинился Франкенштейн. Заглянул на огонёк и улыбнулся, глядя на невесту через окошко. Виктору улыбка не понравилась, и он взял недоделанную невесту и устроил дебош, разорвав ту на кусочки и отправив эти кусочки в корзинке на дно морское. В ответ Франкенштейн устроил дебош, слегка придушив Клерваля на смерть. Виктор, узнав об этом, пошёл по плану: лихорадка-слёзы-в-тюрьме-слёзы-на-приро...
- Так, погодите... Чёёё? В тюрьме???
Ну да, чуть ранее, во время утешительной прогулки на лодочке, ничего не подозревающий Виктор приплыл к берегу ирландского городка, где местные жители как раз искали какого-нибудь неместного, на кого можно было бы спихнуть загадочное убийство неместного Клерваля. Виктор вместо того, чтобы отпираться, впал в лихорадку, чтоб от него отстали.
Пришлось вызывать его отца в школу тюрьму, чтобы он забрал этого припадочного домой. А то поселился он тут, понимаешь ли, за счёт чужого государства - самим жрать нечего. Виктор всё бормотал, что это он во всём виноват, это он сломал плотину и всех погубил. Но никто его не слушал.
Отец взял сынка под белы рученьки и увёз домой. И глядя на то, как тот уж чересчур убивается после потери Клерваля, настоятельно посоветовал тому жениться. И лучше на Элизабет, а то кому ещё он такой невменяемый нужен?
Виктор возражать не стал. Потом вспомнил про угрозы Франки насчёт брачной ночи... и всё равно возражать не стал. Подумаешь, какой-то сверх-сильный монстр-вундеркинд, чьей скрытности позавидовал бы сам Хитман. Подумаешь, что он преисполнен жаждой убийств, и что он особенно грозился нагрянуть в брачную ночь. Действительно, что может пойти не так?
Спойлер: всё
Конечно, Виктор, чтобы не показать читателю, что он совсем дурак, прихватил с собой пистолет и обещал быть начеку. А Элизабет он обещал завтра или с понедельника рассказать, почему ведёт себя как шизофреник.
Сыграв свадьбу, они отправились в свадебное путешествие на лодочке. Ночью в гостинице Виктор отправил Элизабет в комнату, а сам пошёл с пистолетом на разведку. К сожалению, в эти суровые пред-Викторианские времена, когда жанр ужасов ещё только зарождался, Виктор не имел понятия о важнейших правилах выживания...
Далее всё происходит в лучших традициях классики жанра + привычной линии поведения Виктора в непростых ситуациях:
1) Раздаётся крик Элизабет
2) Виктор прибегает
3) Находит труп
4) Начинает расследование Падает в обморок
5) Плачет над трупом
6) Кидается вдогонку за Франкенштейном
7) Упустив того, продолжает плакать на свежем воздухе
После пережитых злоключений, Виктор едет домой. Где вскоре умирает его отец, не в силах пережить потери последней женщины в доме. Виктор достигает дна отчаяния и клянётся на могилах родни отомстить.
Франкенштейн на это посмотрел, усмехнулся и такой: "А ты попробуй догони!". И так началась их игра в салочки, что и привела их прямиком на Северный Полюс.
История возвращается в настоящее время, где Роберт, увлёкшись историями Виктора, не заметил, как на корабле назрел бунт. Команде осточертело мёрзнуть, голодать и пялиться на льдины. Всем хотелось домой к жёнам, мамам и нормальной домашней стряпни. Виктор, заинтересованный в продолжении путешествия во имя мести, приподнялся на подушках и толкнул команде пламенную речь. Все воодушевились и согласились продолжить поездку... дня на два. Потом Роберт смущённо пошаркал ножкой, признавшись, что тоже хотел бы умереть в более тёплом и приятном месте. Виктор не стал спорить, однако через несколько дней решил умереть.
Перед тем как уйти в мир иной он покаялся и попросил Роберта отомстить монстру вместо него, если будет желание и свободное время в плотном моряцком графике. Едва Роберт успел как следует оплакать его смерть, как на огонёк зашёл Франкенштейн. И Роберт, глядя на этого страшного верзилу, мудро решил пока воздержаться от исполнения воли друга и послушать, что тот скажет. Франкенштейн тоже покаялся. Сказал, что всего лишь хотел понимания, любви и обнимашек, а вон оно как вышло. И раз уж в салочки с ним играть больше никто не будет, он уйдёт дальше на Север и предаст самого себя огню.
Огорошив Роберта (и читателей, возможно, тоже) данным заявлением, Франкенштейн выпрыгивает из окна и верхом на льдине [s]как на бригантине[/s] уплывает в закат.
КОНЕЦ
- Минуточку! - скажете вы. - А как же Эрнест?
Точно.
Вам, наверное, интересно при чём здесь Эрнест и зачем было занимать для этого парня драгоценное место вашей памяти, и так уже забитой всякими именами, телефонами, сериалами и не-забыть-купить-батон?
Если вы помните про Эрнеста, то вы молодцы. Не то, что Виктор, который про брата благополучно забыл, увлёкшись погоней за Франкенштейном. А Эрнест, не какой-то хрен с горы, а, на минуточку, единственный выживший этого пред-викторианского слэшера! Он потерял мать, брата, служанку, сестру, отца и на него просто-напросто забил старший брат и, кажется, сама автор тоже. Давайте хоть мы его будем помнить, что ли?
Такая вот история
Итак, в зависимости от возраста:
До 5 лет - Герой побеждает чудовище
5-10 лет - Герой побеждает чудовище и спасает принцессу.
10-15 лет - Герой побеждает чудовище, спасает принцессу, женится на принцессе.
15-20 лет - Герой побеждает чудовище, спасает мир и принцессу. Герой спит с принцессой
20-25 лет - Герой вступает с чудовищем в спор, давит его интеллектом, спасает мир. Герой спит с принцессой
25-30 лет - Герой с чудовищем ведут философский диалог на тему спасения мира, время от времени споря кто следующий будет спать с принцессой.
30-35 лет - Герой побеждает чудовище, после чего рефлексирует по этому поводу. Принцесса разочаровавшись в герое уходит к другому чудовищу
35-40 лет - Герой спасает мир и чудовище от принцессы, после чего признается чудовищу
в любви.
40- и так далее. - Герой, чудовище и принцесса приходят к выводу что весь этот мир - дерьмо
и раздумывают о том как лучше его уничтожить.
(с) Денис Куприянов в #Безумный_Шляпник
«Дом песка и тумана» Андре Дабус III
«Дом Духов» Исабель Альенде
«Как дышать под водой» Джули Оррингер
«Гринч — похититель Рождества» Доктор Сьюз
«Вопль» Аллен Гинзберг
«Собор Парижской Богоматери» Виктор Мари Гюго
«Илиада» Гомер
«Я с группой: «Исповедь поклонницы» Памела Дес Баррес
«Хладнокровное убийство» Трумен Капоте
«Ад Данте» Данте Алигьери
«Пожнёшь бурю» Джером Лоуренс
«Железный бурьян» Уильям Кеннеди
«Нужна целая деревня» Хиллари Клинтон
«Джейн Эйр» Шарлотта Бронте
«Клуб радости и удачи» Эми Тан
«Юлий Цезарь» Уильям Шекспир
«Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса» Марк Твен
«Джунгли» Эптон Билл Синкле
«Всего пара дней» Тони Вигорито
«The Kitchen Boy: A Novel of the Last Tsar» Роберт Д. Циммерман
«Конфиденциальная кухня: приключения в кулинарном пуху» Энтони Бурден
«Бегущий за ветром» Халед Хоссейни
«Любовник леди Чаттерлей» Дэвид Герберт Лоуренс
«Листья травы» Уолт Уитмен
«Легенда о Баггере Вэнсе: роман о гольфе и игре жизни» Стивен Прессфилд
«Меньше чем ноль» Брет Истон Эллис
«Письма молодому поэту» Райнер Мария Рильке
«Ложь и лживые лжецы, которые рассказывают им» Эл Франкен
«Жизнь Пи» Янн Мартел
«Крошка Доррит» Чарльз Диккенс
«Маленький слесарь» Кэтрин Батлер Хатауэй
«Девочка со спичками» Ханс Кристиан Андерсен
«Маленькие женщины» Луиза Мэй Олкотт
«Живая история» Хиллари Клинтон
«Повелитель мух» Уильям Голдинг
«Лотерея и другие истории» Шерли Джексон
«Милые кости» Элис Сиболд
«История любви» Эрик Сигал
«Макбет» Уильям Шекспир
«Госпожа Бовари» Гюстав Флобер
«Мантикора» Робертсон Дэвис
«Марафонец» Уильям Голдман
«Мастер и Маргарита» Михаил Булгаков
«Воспоминания о послушной дочери» Симона де Бовуар
«Me Talk Pretty One Day» Дэвид Седарис
«Значение Консуэло» Джудит Ортис Кофер
«Менкенская хрестоматия» Генри Луис Менкен
«Виндзорские насмешницы» Уильям Шекспир
«Превращение» Франц Кафка
«Средний пол» Джеффри Евгенидис
«Сотворившая чудо» Уильям Гибсон
«Мо́би Дик, или Бе́лый кит» Герман Мелвилл
«Денежная история Соединенных Штатов, 1867–1960» Анна Шварц и Милтон Фридман
«A Month of Sundays: Searching for the Spirit and My Sister» Джули Марс
«Праздник, который всегда с тобой» Эрнест Хемингуэй
«Миссис Дэллоуэй» Вирджиния Вулф
«Мятеж на Баунти»» Джеймс Норман Холл и Чарльз Нордхофф
«Моя жизнь в апельсине: рост с Гуру» Тим Гест
«Ангел для сестры» Джоди Пиколт
«Нагие и мёртвые» Норман Мейлер
«Дьявол в белом городе» Эрик Ларсон
«Боже́ственная коме́дия» Данте Алигьери
«Божественные секреты сестричества Я-Я» Ребекка Уэлс
«Дон Кихот» Мигель де Сервантес
«Миссис Дейзи» Альфред Ури
«Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» Роберт Льюис Стивенсон
Сказки и поэмы Эдгара Аллан По
«Элеонор Рузвельт» Бланше Уисен Кук
«Электропрохладительный кислотный тест» Том Вулф
«Элла Минноу Пи» Марк Данн
«Элоиза» Кей Томпсон
«Emily the Strange» Roger Reger
«Эмма» Джейн Остин
«Падение империи» Ричард Руссо
«Итан Фром» Эдит Уортон
«Этика» Бенедикт Спиноза
«Europe through the Back Door» Рик Стивс
«Ева Луна» Исабель Альенде
«Полная иллюминация» Джонатан Сафран Фоер
«Экстравагантность» Гэри Крист
«451 градус по Фаренгейту» Рэй Брэдбери
«Фаренгейт 9/11» Майкл Мур
«Падение Афинской Империи» Дональд Каган
«Жирная земля: как американцы стали самыми толстыми людьми в мире» Грег Критзер
«Страх и отвращение в Лас-Вегасе» Хантер Стоктон Томпсон
«Властелин колец» Джон Рональд Руэл Толкин
«Скрипач на крыше» Джозеф Стайн
«Пятеро, что ждут тебя на небесах» Митч Олбом
«Поминки по Финнегану» Джеймс Джойс
«Флетч» Грегори Макдональд
«Цветы для Элджернона» Дэниел Киз
«Крепость Одиночества» Джонатан Летем
«Источник» Айн Рэнд
«Франкенштейн, или Современный Прометей» Мэри Шелли
«Фрэнни и Зуи» Джером Дэвид Сэлинджер
«Чумовая пятница» Мэри Роджерс
«Галапагосы» Курт Воннегут
«Проблема Гендера: Феминизм и Подрыв идентичности» Джудит Батлер
«Гиджет, маленькая девочка с большими идеями» Фредерик Конер
«Прерванная жизнь» Сюзанна Кейсен
«The Gnostic Gospels» Элейн Пейджелс
«Бог мелочей» Арундати Рой
«Унесённые ветром» Маргарет Митчелл
«Хороший солдат: история о страсти» Форд, Форд Мэдокс
«Выпускник» Чарльз Уэбб
«Гроздья гнева» Джон Стейнбек
«Великий Гэтсби» Фрэнсис Скотт Фицджеральд
«Большие надежды» Чарльз Диккенс
«Группа» Мэри Маккарти
«Гамлет» Уильям Шекспир
«Гарри Поттер и Кубок огня» Джоан Роулинг
«Гарри Поттер и философский камень» Джоан Роулинг
«Душераздирающая работа ошеломляющего гения» Дэйв Эггерс
«Сердце тьмы» Джозеф Конрад
«Helter Skelter: Правда о Чарли Мэнсоне» Винсент Буглиози и Курт Гентри
«Генрих IV, часть 1», «Генрих IV, часть 2», «Генрих V» Уильям Шекспир
«Hi-Fi» Ник Хорнби
«История упадка и разрушения Римской империи» Эдуард Гиббон
«Праздники на льду» Дэвид Седарис
«Святые варвары» Лоуренс Липтон
«1984» Джордж Оруэлл
«Приключения Гекльберри Финна» Марк Твен
«Алиса в Стране чудес» Льюис Кэрролл
«Потрясающие приключения Кавалера & Клея» Майкл Шейбон
«Американская трагедия» Теодор Драйзер
«Прах Анджелы» Фрэнк Маккорт
«Анна Каренина» Лев Толстой
«Дневник Анны Франк» Анна Франк
«The Archidamian War» Дональд Каган
«Искусство войны» Сунь-цзы
«Когда я умирала» Уильям Фолкнер
«Искупление» Иэн Макьюэн
«Autobiography of a Face» Люси Греали
«Пробуждение» Кейт Шопен
«Детка, галантная свинья» Дик Кинг-Смит
«Обратная реакция: «Необъявленная война против американских женщин»» Сьюзен Фолуди
«Бальзак и Маленькая китайская швея» Дай Сыцзе
«Заложники» Энн Пэтчетт
«Под стеклянным колпаком» Сильвия Плат
«Возлюбленная» Тони Моррисон
«Beowulf: A New Verse Translation» Симус Хени
«Бхагавадгита» Вьяса
«Братья Бельские» Питер Даффи
«Bitch: In Praise of Difficult Women» Элизабет Уерцел
«A Bolt from the Blue and Other Essays» Мэри Маккарти
«О дивный новый мир» Олдос Хаксли
«Brick Lane» Моника Али
«Бригадун» Алан Джей Лернер
«Кандид, или Оптимизм» Вольтер
«Кентерберийские рассказы» Джефри Чосер
«Кэрри» Стивен Кинг
«Уловка-22» Джозеф Хеллер
«Над пропастью во ржи» Джером Дэвид Сэлинджер
«Паутина Шарлотты» Элвин Брукс Уайт
«Детский час» Лилиан Хеллман
«Кристина» Стивен Кинг
«Рождественская песнь в прозе» Чарльз Диккенс
«Заводной апельсин» Энтони Бёрджесс
«Кодекс Вустеров» Пелам Гренвилл Вудхаус
«Сборник рассказов» Юдора Уэлти
«Комедия ошибок» Уильям Шекспир
Романы Дон Пауэлл
Поэмы Энн Секстон
«Сборник рассказов» Дороти Паркер
«Конфедерация дунцев» Джон Кеннеди Тул
«Граф Монте-Кристо» Александр Дюма
«Кузина Бетта» Оноре де Бальзак
«Преступление и наказание» Фёдор Достоевский
«Багровый лепесток и белый» Мишель Фейбер
«Суровое испытание» Артур Миллер
«Куджо» Стивен Кинг
«Загадочное ночное убийство собаки» Марк Хэддон
«Дочь Фортуны» Исабель Альенде
«Lisa and David / Jordi / Little Ralphie and the Creature» Теодор Исаак Рубин
«Дэвид Копперфильд» Чарльз Диккенс
«Код да Винчи» Дэн Браун
«Мёртвые души» Николай Гоголь
«Бесы» Фёдор Достоевский
«Смерть коммивояжера» Артур Миллер
«Дини» Джуди Блум
Из https://alexander-pavl.livejournal.com/176396.html :
В общем, задача культуры (любой культуры) – научить людей из определённой социальной страты чувствовать себя в обществе комфортно. Это делается при помощи определённого набора «произведений искусства». Не только, но, главным образом, при помощи искусства.
...
Справлялась ли русская «классическая» культура со своей задачей? До 40-х годов XIX века, пожалуй, справлялась. Литература, музыка, архитектура задавали своим пользователям необходимые образцы поведения. Конечно, иной раз культуртрегеры иронизировали над этим «программированием» - можно вспомнить «Станционного смотрителя» Пушкина, где идеально адаптированный к своей среде Вырин воспринимает судьбу своей дочери через фильтр лубочной «Притчи о блудном сыне» и упорно пытается разрушить её жизнь. Пушкин пытался заставить публику взглянуть на реальность без искажающих фильтров, а Гоголь, напротив, подсовывал своим читателям обманки, деформируя их восприятие. Тем не менее, это поколение культуртрегеров понимало, что делает.
...
Но те, кто пришли им на смену, что называется «лепили горбатого». Они сбивали поведенческие навыки, они последовательно, настойчиво лишали своих реципиентов комфорта. Они внушали носителям русской культуры депрессию, пессимизм, растерянность перед обществом, мазохитское наслаждение неудачей. Если в западной, в европейской культуре создатель концептов (например, Бальзак или Диккенс) давал потребителю культуры какой-то негативный пример, он обязательно подчёркивал исключительность «сбоя программы». Все монстры, негодяи и неудачники европейской литературы – «исключения из правил». Они своим негативным примером показывали границы приемлемого. А где границы в таком шедевре русской литературы как «Братья Карамазовы»? Монструозность там подаётся, как норма жизни.
...
Но нормальный человек не может кормиться подобной культурной пищей. И потому русские люди, воленс-неволенс, в повседневности пользовались европейской культурой. Они читали интересные и лёгкие переводные романы, смотрели в театрах пьесы иностранных авторов, устав от тягостного оперного рокота мусоргских и римских-корсаковых, покупали билеты на увлекательных Верди, Россини, Доницетти. Повседневная российская культура была пропитана «иностранщиной», потому что отечественые гении предпочитали не развлекать своих соотечественников и не мотивировать их на жизненный успех, а ломать им психику всей колоссальной мощью своего таланта. Так создалась парадоксальная ситуация: русские люди зачастую знали французскую литературу или немецкую живопись лучше, чем сами немцы и французы. Не понимали большей половины прочитанного и увиденного, да. Но знали. И это рождало, во-первых, чувство интеллектуального превосходства над Европой, во-вторых, комплекс неполноценности перед Европой. При бессознательных попытках примирить эти две тенденции внутри одного сознания возник своеобразный чисто русский мазохистский культ жизненной неудачи, вызывавший у европейцев искреннее удивление.
...
Книги русских авторов конца XIX века можно читать только через силу. Мало того, что они вызываают депрессию, они ещё и бессюжетны. Их невозможно пересказать, это просто задумчивое жевание мочалки. Иногда это гениальная мочалка - Чехов, например. Но, тем не менее, не более чем мочалка. А советская литература 20-х годов стала авантюрной. Появились качественные приключенческие книги и даже психологические штудии были неизменно встроены в увлекательный сюжет.
...
Классическая русская культура – это вампир, вылезающий из могилы, чтобы пить кровь новых поколений русских людей. Я глубоко убеждён, что в России не будет создано ничего достойного до тех пор, пока «классика» не будет перенесена из действующего культурного фонда в музей.
То, что книгам Достоевского не место на школьной парте, я понял еще в начале 2010-х. Всем, без исключения - в утиль истории, под толстенный слой пыли. При грамотном их прочтении кристаллизация внутренних психологических проблем и полное уныние гарантируются. А еще "лишение комфорта..., депрессию, пессимизм, растерянность перед обществом, мазохитское наслаждение неудачей", куда ж без этого. Сейчас же общая картинка окончательно дошла до осознания. Просматриваю список "Русские писатели и поэты XIX века" (http://www.habit.ru/20/100.html) и делаю для себя неутешительные выводы. Поздние произведения Толстого вроде "Крейцеровой сонаты", добрую половину Чехова - туда же, в сад. Из конца 19 века разве что оставить для ознакомления Тургенева, Чернышевского и Салтыкова-Щедрина.
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
В свое время известный киношный сайт IMDb подвел своеобразные промежуточные итоги по количеству экранизаций. Выяснилось, что кинематограф, несмотря на огромный штат сценаристов и драматургов, по-прежнему очень зависим от писательской братии и не только чутко следит за новинками книжного рынка, но также не гнушается повторов, раз за разом обращаясь к бессмертной классике литературы.
Уильям Шекспир
За период с 1898 по 2018 годы кинематограф более 1000 раз использовал тексты Шекспира. И это не считая великого множества фильмов, снятых без указания авторства, а просто использующих шекспировский сюжет в качестве сценарного базиса, благо, что легендарный драматург в своих произведениях затрагивал бессмертные темы, пользующиеся спросом и поныне.
Первым удостоился экранизации вовсе не «Гамлет», и даже не «Ромео и Джульетта», а «Макбет». И понеслось. Примерно по 10 экранизаций в год. Рейтинг внутри библиографии Шекспира, конечно, тоже можно составить, но в целом каждому из его великих творений досталось примерно поровну.
Другое дело, что выделить в этом сонме кинофильмов действительно стоящие работы — трудновато.
Первой по-настоящему серьезной лентой можно считать «Короля Генриха V» (1944) сэра Лоуренса Оливье, в которой он сам и исполнил главную роль. В 1948-м он же снял свой вариант «Гамлета», и вновь с собой любимым в роли датского принца. В том же году американец Орсон Уэллс адаптировал к экрану «Макбет» и тоже не сомневался в выборе актера на ведущую роль. Советское кино выпустило в 1954-м «Ромео и Джульетту» с Улановой и Ждановым (лучший лирический фильм по версии Каннского кинофестиваля).
Активно с образами Шекспира работали, разумеется, не только его прямые потомки в лице англичан и американцев. Очень весомый вклад внес, в частности, итальянец Франко Дзеффирелли. Именно у него в 1990 году Гамлета сыграл отнюдь не самый очевидный актер на эту роль — австралиец Мэл Гибсон. Сыграл, впрочем, лучше многих. Шекспиром же навеяны сюжеты совсем не драматических картин «Укрощение строптивой» с Челентано и Мути и «10 причин моей ненависти» с Хитом Лэджером.
Нынешний зритель тоже Шекспиром не обойден. Это и «Влюбленный Шекспир», получивший Оскара, и знаменитый мюзикл База Лурмана «Ромео + Джульетта» с Дикаприо, и «Кориолан».
С уверенностью можно сказать, что конца и края шекспировским экранизациям не видно — на ближайшие годы уже запланировано более 30 проектов.
Антон Павлович Чехов
Чехов, как Достоевский и Толстой, весьма популярен не только у нас, но и в Голливуде. На счету у Чехова — 489 экранизаций, вдвое меньше, чем у Шекспира, но тоже очень много. К сожалению, первые фильмы вышли уже после смерти писателя, который тоже умер по нынешним меркам очень молодым — в 44 года (Шекспир прожил 52).
На советском ТВ Чехова обожали и часто «крутили» того же «Медведя» (1938) с Жаровым, «Каштанку», «Анну на шее», «Даму с собачкой», «Трех сестер», «Дядю Ваню», «Чайку» и прочие классические постановки по рассказам и пьесам автора. В 1963 году к творчеству Чехова обратился известный итальянский хоррормейкер Марио Бава в своей ленте «Черная суббота, или Три лица страха». В 1976-м вышла в свет «Неоконченная пьеса для механического пианино» Никиты Михалкова.
Тем не менее, и с этим трудно спорить, чеховские экранизации широкого международного признания не получили. Хотя многие его работы регулярно экранизируются за границей, все они рассчитаны на узкую аудиторию, отнюдь не на массового зрителя.
Федор Достоевский
Достоевский может на сегодня «похвастаться» 229 экранизациями, первая из которых состоялась в 1910 году («Идиот» Пётра Чардынина). Однако и на родине, и за ее пределами большей популярностью пользовались яркие трагические произведения автора — «Братья Карамазовы» и «Преступление и наказание», адаптированные к экрану несколько десятков раз.
К самым же известным фильмам по книгам Достоевского можно отнести «Идиота» (1958) Пырьева с Юрием Яковлевым и его же «Белые ночи» (1959), и «Братьев Карамазовых» (1968). А также «Преступление и наказание» (1969) Кулиджанова, мини-сериал «Подросток» (1983) и снова «Идиот», только уже сериал 2003 года режиссера Владимира Бортко.
Достоевский, хоть и считается одним из самых известных у иностранцев классиков отечественной литературы, в Голливуде и Европе в кино не прижился, его творения многим чаще экранизируются дома.
Чарльз Диккенс
И снова классик английский, на этот раз века XIX-го. У Диккенса на счету 327 фильмов и короткометражек, и он, увы, тоже скончался от инсульта раньше, нежели свет увидела первая картина по его книгам. Вплоть до 1912 года, когда вышел полнометражный «Оливер Твист», Диккенса преимущественно адаптировали «коротким метром».
В 40-х годах прошлого века Диккенсом «болел» его соотечественник Дэвид Лин, чьи «Большие надежды» и «Оливер Твист» были отмечены номинациями на Оскара и Золотого Льва. Лучшим фильмом 1968 года по версии американской киноакадемии стал мюзикл «Оливер!», а в 1971-м четырьмя номинациями на Золотой глобус отмечена экранизация повести «Рождественская песнь» под названием «Скрудж».
В конце 80-х прошлого века Скруджа сделали персонажем лирической комедии «Новая рождественская сказка», а главного героя сыграл невероятно популярный голливудский комик Билл Мюррей. В 1998 году адаптацией «Больших надежд» начинал свою карьеру в Голливуде ныне знаменитый мексиканский режиссер Альфонсо Куарон.
С приходом нового века интерес к английскому классику не угас: в 2005-м историей Оливера Твиста увлекся Роман Полански, а киновундеркинд Роберт Земекис, в процессе экспериментов с визуальной формой, снял свою версию «Рождественской истории» — в формате 3D-мультипликации и с голосом Джима Керри. А уже в 2015—2016 годах сами англичане сделали своеобразный трибьют великому классику, выпустив на телевидении сериал «Диккенсиада» со множеством героев книг автора.
Александр Дюма-отец
Еще один классик, на этот раз литературы французской. На текущий момент — 238 экранизаций, первая из которых состоялась также в позапрошлом веке, на заре кинематографа.
Здесь, само собой, первые места по числу фильмов занимают самые популярные произведения Дюма: «Корсиканские братья», «Граф Монте-Кристо», «Графиня де Монсоро» и бессмертные «Три мушкетера». Последние адаптировались к экрану в самых разных видах более 70 раз, начиная от дословной экранизации образца 1961 года Бернара Бордери и заканчивая экзотическими опусами, вроде «Мушкетеров» Пола Андерсона 2011 года (с дирижаблями и Милой Йовович в образе Миледи) или мультипликационных сериалов («Д'Артаньгав и три пса-мушкетера»).
Разумеется, всех классических авторов в одной статье охватить невозможно. Отметим лишь, что в вышеупомянутый список также входят и такие маститые литераторы:
Лев Толстой (197 фильмов);
Эдгар Аллан По (270 фильмов); Роберт Льюис Стивенсон (227 фильмов);
Артур Конан Дойл (230 фильмов);
Ганс Кристиан Андерсен (220 фильмов).
Автор: Евгений Жарков