Вторжение монголов в Сирию, или же история о том как христиане и мусульмане объединились
Монгольская орда, с весны 1253 года неудержимым маршем прошествовавшее из Средней Азии на запад, шокировало уже одними своими масштабами: около 400 тысяч всадников, огромные стада и в довершение ко всему целые палаточные города. К этому добавлялась тактика, наводившая ужас на противников. Всех, кто отказывался повиноваться по первому требованию, немедленно и безжалостно убивали; целые города стирались с лица Земли, элиты целых регионов уничтожались, а ремесленников и другую рабочую силу депортировали на восток.
Вот какими были способы и средства, с помощью которых монголам в течение жизни всего двух поколений удалось захватить крупнейшую империю в истории человечества. При этом Чингисхан и его потомки зверствовали вовсе не просто так, а имели вполне рациональные мотивы. «Изначально монголы находились на завоеванных территориях в численном меньшинстве, и уничтожение местного населения было всего лишь методом „корректировки" демографического дисбаланса», — написала известный эксперт по Средней Азии Каренина Колльмар-Пауленц (Karénina Kollmar-Paulenz) из Бернского университета. Что ж, по прошествии многих лет можно и геноцид объяснить рациональными причинами.
Первые успехи монголов
Поход монголов на Ближний Восток начался в 1253 г. Главное направление наступления: Иран, Сирия, Палестина. Объективно это было на руку крестоносцам, воевавшим в то время в Святой Земле. На всем огромном протяжении великого броска от Амударьи до Средиземного моря монголы целенаправленно уничтожали мусульманских правителей. Последователей Христа при этом не трогали. Христианские Грузия, Киликийская Армения и Антиохийское княжество быстро признали власть хана. По настоянию хана Хулагу, заключившего союз с Никейской империей, латинский князь Боэмунд VI вынужден был вернуть в Антиохию православного первосвятителя и выслать католического патриарха.
Монголы уничтожали всё, что было связано с мусульманством, и помогали христианам независимо от направления веры. В 1256 году они заняли крепость ассасинов Аламут, к концу 1257 г. захватили все крепости исмаилитов в Иране, а уже в феврале 1258 г. двухсоттысячная армия захватила Багдад. Багдадский халифат мусульманской династии Аббасидов пал, а последний халиф был казнен. Трагический конец халифата поверг мусульманский мир в уныние. Теперь речь шла уже не о вооружённой борьбе за контроль над тем или иным городом, а об отчаянных усилиях, имевших целью сохранение ислама.
Падение Багдада было воспринято восточными христианами как небесное возмездие угнетателям за века унижений и произвола. Заступничества Докуз-хатун было достаточно, чтобы Хулагу запретил убивать и грабить христиан всех исповеданий. Хан даже подарил несторианскому патриарху дворец халифа для устройства резиденции. Это обратило к нему сердца армян и сирийцев. Армянский патриарх благословил хана на священную войну, а царь Малой Армении (Киликии) Гетум I и его зять, антиохийский князь Боэмунд VI, присоединили свои войска к монгольским. Монголам был открыт путь в Сирию.
В 1258—1259 годах монгольская армия с помощью союзников разбила мелкие султанаты Месопотамии и Сирии, которые, несмотря на несомненную доблесть, стали жертвами монголо-христианского союза. Потомки доблестного Саладина, отнявшего у крестоносцев Иерусалим в 1187 г. и отразившего Ричарда Львиное Сердце в 1192 г., не обладали способностями основателя династии и проводили время в междоусобных войнах, вступая в союзы с крестоносцами против единоверцев и родственников.
В этой войне проявилось большее, чем когда-либо ожесточение, потому что монголы стали практиковать мучения при казни пленных, чего до тех пор не наблюдалось. Похоже, что они заимствовали некоторые малопочтенные обычаи своих ближневосточных союзников. Мусульманские мечети в Алеппо, Дамаске, Хаме, Хомсе, Баниясе горели, а христианские храмы украшались трофеями.
Докуда дойдут монголы? До Мекки, уверяли некоторые, чтобы нанести последний удар вере Пророка. До Иерусалима, во всяком случае, и очень скоро. В этом была убеждена вся Сирия. Сразу после падения Дамаска две монгольские армии поспешили овладеть двумя палестинскими городами: в центре Наблусом и Газой на юго-западе. Казалось, что дни господства ислама сочтены. Хулагу, даже не дожидаясь окончания сирийской кампании, направил в Каир посла с требованием безусловного подчинения страны. Посла приняли, выслушали и обезглавили — мамлюки не шутили. Их методы были совсем не те, что у Саладина. Султаны-рабы, правившие Каиром уже десять лет, выражали ожесточённость и непримиримость арабского мира, осаждённого со всех сторон. Они сражались всеми средствами. Без моральных ограничений, без великодушных жестов, без компромиссов. Но зато храбро и эффективно
Мамлюки - хозяева Египта
Египет — страна богатая, но мобилизовать для военной службы крестьян-феллахов или торговцев с базаров было более чем проблематично. Они платили налоги в казну султану и не хотели воевать. Поэтому правительство Египта покупало в рабство юношей и, обучив их военному искусству, использовало для военной службы. Так как эти рабы принадлежали государству, их называли мамлюками (государственными рабами). При этом экономическое и социальное положение мамлюков было неизмеримо выше, чем свободных налогоплательщиков. Они были хорошо организованной, сплоченной и единственно реальной силой в стране. Мамлюки побеждали врагов ислама — крестоносцев, и именно они заставили Людовика IX сдаться на милость победителя.
С монголами у мамлюков были личные счеты. В свое время все они были захвачены монголами в рабство или плен и проданы на невольничьих базарах. Покупка воспринималась ими почти как освобождение. В Египте они попадали к своим землякам — кыпчакам, черкесам, туркменам, только проданным раньше и успевшим закрепить свое положение. Те оказывали землякам поддержку и вместе с ними проклинали монголов, лишивших их родины и свободы. Но теперь, в 1259 г., монголы опять угрожали им, и они понимали чем. Опять стоять нагим и скованным на невольничьем базаре, ждать, когда тебя купят и пошлют копать оросительные каналы под палящим солнцем — это, пожалуй, хуже смерти в бою. Поэтому мамлюки решили сражаться до последней капли крови, а воевать они умели не хуже самих монголов. Ведь они были такие же степняки, как и те, которые шли на них, а в военном таланте Куттуз и Бейбарс не уступали монгольскому нойону Кит-Буке.
В надвигавшейся схватке мамлюки имели несколько важных преимуществ. Богатый Египет как база наступления был ближе к Палестине, чем разоренный войной Ирак. Монгольские войска были утомлены походом, а мамлюки тщательно подготовили людей и коней. Сирийские мусульмане так же жадно ждали султана Куттуза, как год назад христиане — хана Хулагу. И, наконец, у мамлюков оказался неожиданный союзник, а у монголов — два непредусмотренных врага. Поэтому чаша весов победы закачалась.
К Египту были обращены взоры всех мусульман, ибо только он оставался последней опорой ислама.
В декабре 1259 года, когда орды Хулагу обрушились на Сирию, произошедший переворот привёл к власти Куттуза, человека зрелого и энергичного. Он сразу заговорил языком священной войны и призвал к всеобщей мобилизации против врагов ислама. Как следствие — страна перешла на военный лад. В июле 1260 года сильная армия мамлюков выступила для противостояния монголам.
Непредвиденные осложнения
Христианские князья Палестины, теснимые мамлюками, не пришли в восторг при известии о приближении хоть долгожданных, но столь грозных и кровожадных союзников. Высшее руководство орденов Храма (тамплиеров) и Святого Иоанна (иоаннитов), рыцари которых составляли основу франкского войска, открыто заявили о том, что «если придут монгольские черти, то они найдут слуг Христа готовыми к бою». Более того, на военном совете обсуждался вопрос о заключении союза с мамлюками против монголов. Хотя официально союз не был заключен, крестоносцы пошли навстречу мамлюкскому султану.
Рыцарям-крестоносцам становятся ближе степные «варвары», обращенные в ислам, нежели их собратья степняки, исповедующие христианскую веру. Именно эта концепция, принятая без каких-либо доказательств, больше всего удовлетворяла более активную часть средневекового рыцарства и купечества.
Второе непредвиденное осложнение возникло в Грузии. До 1256 г. эта страна считалась улусом Золотой Орды, а по смерти Бату перешла в ведение хана Хулагу. Монголы считали грузин своими естественными союзниками и поэтому не лишили их самоуправления. В Тбилиси сидели одновременно два грузинских царя Давида (Давид Нарин и Улу Давид — малый и большой), причем Улу Давид был женат на монгольской княжне. От Грузии требовались только уплата налогов (сами монголы тоже платили подушную подать) и участие в войне с мусульманами, исконными врагами Грузии. Но в 1259 г. грузины восстали.
Сделали они это крайне непродуманно. Сначала восстал Давид Нарин, но, не добившись успеха, бросил страну и удрал в имеретинские горные замки. Затем восстал Улу Давид, но потерпел поражение и тоже сбежал, покинув свой народ на расправу. В 1262 г. он вернулся и вымолил прощение. Царские безумства стоили Грузии много крови, а для христианского дела оказались трагичными, так как монголы, вместо того чтобы опереться на грузинские войска, истратили свои резервы и время на их разгром в тот момент, когда в Палестине был дорог каждый человек. Выиграли от такого стечения обстоятельств только воинственные мамлюки.
В 1259 году нойон Кит-Бука сделал предложение палестинским католикам-крестоносцам о военном союзе против мусульман Египта. Но в Палестине тогда не нашлось ни одного дальновидного, властного и смелого правителя и рыцари отвергли предложение монголов.
Решающее сражение
На правом фланге наступавшей монгольской армии располагалось Иерусалимское королевство, уже потерявшее святой город, но удерживавшее прибрежную полосу с сильными крепостями: Тиром, Сидоном и Акрой. Фактическая власть здесь принадлежала рыцарям тамплиерам и иоаннитам, а контроль над морем — венецианцам и генуэзцам. В то время как вся Западная Европа радовалась победам восточных христиан и сравнивала Хулагу и Докуз-хатун с Константином и Еленой, европейцы с нетерпением ждали, когда новые «воины Христа» освободят Святой град Иерусалим и Гроб Господень и восстановят торжество христиан в Святой Земле.
После разгрома Багдадского халифата и покорения Сирии монгольская армия сосредоточилась близ Газы. Но случилось так, что осенью 1259 г. Хулагу-хан получил известие о кончине своего брата, кагана Мункэ — ситуация, аналогичная западно-европейской. А в Монгольской империи междуцарствие всегда вело к остановке всех дел и требовало личного присутствия на курултае чингисидов. Кроме того, Хулагу не ладил с Берке — ханом Золотой Орды — мусульманином и врагом несторианской церкви. Поэтому Хулагу срочно вернулся в Иран, оставив в Палестине всего лишь 20 тыс. воинов, которыми командовал нойон Кит-Бука. В надвигающейся схватке мамлюки имели численное превосходство из-за спешного отбытия основного монгольского войска. И тогда началось!
Жюльен, граф Сидона, без повода и предупреждения напал на монгольский патруль. В числе убитых оказался племянник Кит-Буки. В ответ разъяренные монголы осадили Сидон, взяли его и разрушили до основания, а крестоносцы протрубили на весь мир о монгольской свирепости. Сам граф Жульен успел убежать на генуэзском корабле. Христианские князья встали на сторону графа-разбойника. Обвинив монголов в разрушении Сидона, они объявили «желтых крестоносцев» главными врагами Святой Земли.
Нойон Кит-Бука уже готовился выступить навстречу египтянам, когда в Дамаске вспыхнуло народное восстание. Мусульмане города, доведённые до исступления зверствами захватчиков и ободрённые уходом Хулагу, возвели на улицах баррикады и подожгли нетронутые монголами церкви. Кит-Буке потребовалось время и силы для усмирения и наведения порядка.
В то же время султан Куттуз, понимая, что настал решительный момент для нанесения превентивного удара, начал боевые действия.
Следующие события можно трактовать по-разному, но крестоносцы предают христианское монголо-армянское войско и помогают своим врагам мамлюкам. Когда Запад радуется победам пусть несториан, но христиан; когда сирийские и армянские христиане приветствуют монголов-освободителей, папский легат отлучает от церкви Боэмунда Антиохийского за союз с монголами. Хотя некоторые рыцари-крестоносцы ещё радовались поражениям ислама, но большая часть была напугана жестокостью азиатских завоевателей.
В этой обстановке султан мог двигаться внутрь Палестины и даже к Дамаску, не опасаясь за свой тыл. 26 июля 1260 г. мамлюкские войска вышли из Египта без обозов и, на рысях миновав Синайскую пустыню, уничтожили малочисленный монгольский заслон у Газы. Вступив на землю франков, они под стенами Акры получили от крестоносцев необходимое войску продовольствие и фураж для лошадей. Франки даже заключили с мамлюками выгодную торговую сделку: мамлюки обязались дешево продать рыцарям лошадей, которых они захватят у монголов. Мамлюки отдохнули, перегруппировались и через территорию Иерусалимского королевства вошли в Галилею, в тыл монгольской армии.
3 сентября 1260 года две армии встретились у города Айн Джалут. Куттуз имел время спрятать большую часть своих войск и выпустил на поле боя лишь авангард под командой самого блестящего из своих офицеров — Бейбарса. Только что подошедший Кит-Бука не разобрался в обстановке и попал в ловушку. Он бросился в атаку со всеми своими силами. Бейбарс имитировал бегство. Преследуя панически отступающего противника, монгольский предводитель неожиданно увидел себя окружённым многочисленными египетскими войсками. Спустя несколько часов монгольское войско было разбито. Сам Кит-Бука был взят в плен. Он вел себя предельно мужественно, не просил пощады и обвинил победоносного Куттуза в убийстве законного султана, противопоставив преступлениям мамлюков монгольскую верность. Тут ему за такую крамолу немедля и голову отрубили.
Вечером 8 сентября мамлюкские войска вошли освободителями в ликующий Дамаск. Куттуз ознаменовал свой триумфальный въезд в Дамаск расправой над жившими там христианами. Хулагу попытался оказать помощь союзникам и бросил на Сирию новую армию, которая взяла было Алеппо, но через несколько дней, 10 декабря 1260 г., была разбита мамлюками при Хомсе и откатилась за Евфрат. Эту победу одержал уже новый мамлюкский султан, Бейбарс, накануне зарезавший своего лучшего друга и соратника Куттуза. Победитель Кит-Буки пережил своего победителя всего на два месяца.
На этот раз Хулагу ничего не предпринял. Он остался в Иране, продолжая укреплять свой улус, фактически превратившийся в самостоятельное государство, лишь формально связанное с Монгольской империей. Планы «освобождения Святой Земли» и возвращения Иерусалима, которыми якобы руководствовался глава похода в Палестину, были забыты. Хулагу был провозглашен ильханом Ирана. Он стал основателем новой династии иранских государей. Потомки главы «крестового похода» приняли ислам и заключили мир с мамлюкским султаном.
Таким образом, поход монгольских войск в Палестину был только очередной военной экспедицией царевича Хулагу, мечтавшего далеко не об освобождении Святой Земли. Реакция франкских правителей на этот монгольский поход была вполне закономерной. Крестоносцы предпочли помочь своим «близким врагам» — местным мусульманам, с которыми они не только воевали, но время от времени вступали в союзы (так, союзником Иерусалимского королевства был эйюбидский султан Алеппо из Дамаска, убитый монголами), нежели подчиниться «далеким друзьям», разрушавшим и грабившим процветающие города и крепости.
Лебеди в неволе
Крупные капли дождя падали, на застывшие бледные лица, обращённые в небо. Влага пропитала их волосы, залила глаза и открытые в немом крике рты. Мертвецы не жаловались - им было всё равно.
Стихия уже проложила себе путь через груды замерших тел, остатки возведённых на скорую руку баррикад и укреплений, то тут, то там перегораживающих улицу. Весёлый жизнерадостный ручеёк сбегал с вершины холма, где располагался центр города, сейчас больше напоминавший скорее разорённый улей, чем человеческое жильё. Чешские воины сопротивлялись отчаянно, но не смогли справиться с Непобедимой монгольской армией. Ворота города были разрушены взрывом и выплеснувшаяся на улицы тяжёлая персидская и аланская пехота не оставила защитникам не единого шанса на успех. Монголы хорошо надрессировали своих псов - выживших не было. По законам Великого Чингисхана любой город оказавший сопротивление завоевателям должен был быть разрушен до основания, а жители умерщвлены. Исключения не делали ни для стариков, ни для детей.
Твердимир снял с головы шлем и подставил разгорячённое лицо прохладным струям дождя. Ещё один мёртвый, разорённый Батыем город. Ещё один из многих десятков уже виденных им. Каждый раз смотря на это, ему вспоминался взятый кочевниками родной Владимир. Вроде можно было бы уже привыкнуть к увиденному, но у него не получалось.
В провале расколовшейся от взрыва городской стены была хорошо видна далёкая степь. Небо над ней клубилось тучами, изредка взрывающимися вспышками молний и солнечный свет не мог пробиться сквозь мглу грозовой пелены уже которые сутки. Из-за этого казалось, что день и ночь сплелись воедино.
Бросив Плишке поводья, сотник, спрыгнул с коня, разбрызгав в стороны потоки воды. Убрав намокшие волосы со лба, он отдал приказ.
- Венцеслав, Бажен, Любим, осмотрите со своими людьми город. И смотрите мне, чтобы не как в прошлый раз! Никаких пропущенных арбалетчиков, иначе голову оторву!
Три десятка воинов спешились и исчезли в развалинах, выполняя приказание своего командира.
- Мокша, Ждан вы со своими осмотрите кремль. Ищем годное оружие, снаряжение, ценности, реликвии. В общем всё как обычно.
Освободив от трупов небольшую площадку, дружинники развели костры и приступили к приготовлению пищи. К этому времени дождь уже почти закончился и только пасмурный день и громовые раскаты вдалеке напоминали о том, что стихия не унялась и всё ещё впереди.
Крив протянул Твердимиру плошку с кашей, но есть сотнику совсем не хотелось. Помешав ложкой содержимое тарелки, он поставил её на землю. Окружающие его воины ели молча, без разговоров, без таких обычных для привала шуток и смеха. Они давно перестали смеяться, ведь только одно единственное удерживало их вместе на этом свете - боевое братство, чувство родного человека рядом и дружеского плеча в бою. Одни против всех, вдалеке от родного края.
Уже четвёртый год русские полки, связанные кабальным договором, участвовали в походе монгольского военачальника Батыя на Европу. Уже который год проливали они свою кровь, на чужбине мечтая вернуться на Родину и понимая, что сбыться этому не суждено, скорее всего, никогда. Бежать было некуда, ведь за их поступок ответят их семьи, родственники и друзья, оставшиеся дома. Вот и приходилось им служить не за страх, а за совесть храбро сражаясь со своими западными соседями втайне мечтая о разгроме монгольской армии. Они мечтали проиграть. Не это ли насмешка высших сил над сыновьями своими?
Твердимир давно уже разменял четвёртый десяток и был воином опытным и повидавшем на своём веку многое. Службу завоевателям начал в должности сотника владимиро-суздальского полка, но после смерти Всеслава Тверского занял его место, возглавив соотечественников. Они воевали, так как надо и монголы осыпали их почестями и подарками, только вот почти никто из русичей не видел в этом радости. Твердимир даже пару раз удостоился чести побывать на пиру самого Батыя, что выпадало далеко не каждому, но слава и похвалы не разожгли его сердце. С большим удовольствием хмурые светловолосые воины встали бы в один строй со своими противниками, будь то чехи, поляки или болгары. Встали бы отринув все страхи, но обречь на мучительную смерть своим поступком оставшихся на Родине, не могли. С полгода назад его полк участвовал в сражении против мадьяр. Подавив сопротивление мужчин, безнадёжно пытавшихся остановить продвижение русской пехоты на поселение, Твердимир остановил полк, посчитав своё дело сделанным. Их всегда бросали в самые кровопролитные сражения и зачастую они возглавляли атаку, но никогда не насильничали и не участвовали в убийствах мирного населения захваченных крепостей и деревень. Как правило, этим занимались либо сами монголы, либо другие полки, но никогда русичи. На этот раз всё было по-другому. Твердимир получил чёткий приказ - зачистить город, уничтожив жителей в страхе забившихся по щелям, подворотням и подвалам.
Конечно, они не выполнили этот приказ, и результатом стало разжалование воина до сотника трофейщиков. Кто такие трофейщики? Это те, кто заходил в разрушенные поселения после ухода армии. Они словно падальщики собирали всё ценное и пригодное для использования армией Батыя, купаясь в волнах недавнего ужаса и трагедии охватившей город. В сотню Твердимира ссылали русичей испытывающих проблемы с исполнением "приказов" и компания здесь подобралась на загляденье. Владимирцы, киевляни, переяславцы, черниговцы жили дружно, неся свою ношу. Только чуть сильнее хмурили лбы, да прятали недовольство монголами в бороды.
- Твердимир, мы почти закончили. Кое-что нашли. Есть и оружие, и золото, с серебром. Вот только Бажен со своими где-то запропастился, - остановившись напротив бывшего полковника, доложил Крив, щуря глаз.
- Пусть Плишка разыщет его и поторопит, - сказал сотник, вставая на ноги. - Пора нам уже.
- Не потребуется. Вон, потеря, сама пожаловала, - ответил Крив, широко открыв от удивления единственный глаз. - Да и не один он.
Твердимир, проследив направление взгляда десятника, поперхнулся и быстрым шагом направился к приближающимся воинам.
- Где вы их нашли? - спросил он, Бажена указав пальцем на двух чумазых детишек, прижавшихся в страхе друг к другу.
- Так под развалинами храма, сотник. Там видать всех баб, да детишек собрали во время набега. Но монголы их всё же нашли и убили, - пояснил дружинник перекрестившись. - Тел там лежит столько, что просто жуть. А эти спаслись. Под балку заползли и спрятались. Я так думаю брат с сестрой они. Только не говорят ничего. То ли от страха язык онемел, то ли по местному не разумеют.
Худенький мальчик лет пяти в белой запачканной сажей рубахе и порванных на коленках штанишках, заправленных в истоптанные сапожки, с ужасом взирал на обступивших его вооружённых мужчин. Судорожно сжимая руки, он прильнул к ногам девочки-подростка несколькими годами старше. Выглядела девонька неважно - волосы разметались по спине, царапина на подбородке кровоточила, а бледная, почти прозрачная кожа была обожжена в нескольких местах. Твердимир видел, что она держалась на ногах из последних сил, но серо-зелёные глаза её смотрели на них без страха, а скорее с усталостью и разочарованием. Крепко стиснув острые кулачки она, закусив губу, наклонила голову вперед, словно годовалый козлёнок готовый бодать всех подряд только что прорезывавшимися рожками.
- Накорми детей Плишка. Не видишь, что ли они с ног валятся? - распорядился сотник, лихорадочно ища решения загаданной ему проведением загадки.
Крив почёсывая затылок, с жалостью смотрел на ребятишек.
- Твердимир Ярославович, как же так? Им же ... Их же ... Если монголы узнают ..., - окружающие их воины согласно зароптала.
- Поживем, увидим, - перебил десятника Твердимир, пятернёй сжимая бороду.
В этот момент в воздухе раздался пронзительный свист и по улице застучали копытами лошади несущие на себе всадников.
- Прячем детей! - метнулся в сторону костров Крив.
- Поздно! - крепко ухватив за локоть готового умчатся десятника, сказал сотник. - Не дёргайся.
Буквально пару секунд спустя перед ними возникло пять десятков монголов, в полном боевом облачении.
- Сам Мингиян к нам пожаловал, - сквозь зубы произнёс Твердимир направляясь встречать гостей. - Рот на замок. Говорить буду я.
- А я думаю, куда же это залетели мои Лебеди? Даже переживать начал. А вы тут, трапезничаете. Пустите кочевника к очагу? Не побрезгуете?
Здоровенный монгол в тяжёлом пластинчатом доспехе, отороченном мехом, и палашом на поясе, перекинув правую ногу через седло замер напротив Твердислава. Взглянув на сотника сверху вниз, он улыбнулся тонкими губами, над которыми топорщились узкие чёрные усики.
- Ах, какой бы из тебя генерал вышел Твердимир. А теперь, что? И полка тебя решили и наград. И что тебе эти мадьяры? Приказ выполнил и забыл.
Перекинув заплетённые в косичку волосы из-за спины на грудь, Мингиян добавил:
- Эх, лебеди, лебеди, а какое будущее могло бы у вас быть в нашей империи.
Говорят, Лебедями их назвал сам Батый, любивший от скуки придумывать своим иноземным полкам всякие говорящие прозвища. Под его командованием уже были персидские Леопарды, аланские Волки, половецкие Вороны, болгарские Вепри, а теперь появились русские Лебеди. Как-то около года назад, Твердимир, обласканный монголами за многочисленные победы русичей, воспользовался ситуацией и на пиру поинтересовался у захмелевшего Мингияна почему их прозвали лебедями. Тот долго смеялся, а затем сказал, что Батый оценил верность слову русских полков, понимая, что птицы они свободолюбивые. Не поспоришь. Именно лебедями они и были. Вольными и красивыми - лебедями в клетке обязательств.
- О, да я смотрю у тебя для меня подарок, - масляно улыбнувшись, монгольский военачальник жестом указал своим людям на костер, возле которого испуганно замерли дети. - Это кстати.
С десяток монголов позвякивая доспехами спешилось. Посмеиваясь и подшучивая над хмурыми русичами они растолкали сгрудившихся вокруг детей дружинников и подвели сирот к Мингияну.
- Надо же выжили. Прямо как крысы, - произнёс нойон, с силой хватая девчонку за подбородок, от чего она вскрикнула.
Твердимир ловил на себе взгляды своих людей, готовых по любому сигналу броситься на монголов, но допустить этого не мог, так как поступок этот сулил череду трагических событий, в которой смерть его сотни была бы самым приемлемым вариантом.
- Это же дети Мингиян, отпусти их, - легко оттолкнув мальчишку себе за спину, сказал сотник.
Глаза монгола налились кровью, и он бросил злобный взгляд на говорившего.
- Дети?! Это не дети это жители города, который не покорился воле Могущественного Батыя, любимого внука Великого Чингисхана!
Нойон, брызгая слюной, слетел с седла и пинком ноги отбросил девочку под ноги своего коня.
- Закон гласит, что все в мятежном городе должны сдохнуть! Сдохнуть, ты слышишь!
Причина гнева кочевника была известна сотнику. Он знал, что после его отказа казнить мадьяр, Мингиян попал в немилость к Батыю, так как лично поручился за русичей и хотел добиться для Твердимира генеральского чина. Ведь иметь своего карманного генерала всегда полезно. Рискуя вызвать гнев монгола, сотник перебил его:
- Я знаю закон, но может мы, как-нибудь решим этот вопрос уважаемый ...
Это ещё больше разозлило нойона. Лицо его пошло пятнами, а косичка затряслась в такт выбрасываемым в воздух словам:
- Заткнись, заткнись!! Ты ничего не можешь сделать для меня! Уже поздно!
Обернувшись к одному из своих людей замершему за спиной, Мингиян перевёл дыхание, немного успокоившись, и указывая на детей, приказал:
- Щенку перерезать горло, а девчонку я заберу с собой, - плотоядно улыбнувшись, он добавил. - Поживёт ещё немного.
Рука Твердимира самостоятельно легла на рукоять меча висевшего на поясе. Где-то позади раздался шорох извлекаемых из ножен мечей и скрип натягиваемой тетивы. В ответ монголы в свою очередь ощетинились копьями, саблями и стрелами.
В наряжённой тишине вот-вот готовой сорваться в кровопролитную схватку раздался смех предводителя кочевников. Мингиян смеялся громко, надрывно похлопывая себя ладонями по бёдрам. Отсмеявшись, он жестом приказал своим людям опустить оружие.
- Они нас лишь пугают, успокойтесь. Лебеди они верные. Они держат слово. Всегда. Никто из них не захочет, чтобы кишки их матерей, сестёр и дочерей намотали на колёса телег монгольской армии.
Нехотя Твердимир убрал руку с рукояти меча, зная, что за спиной его дружинники делают то же самое.
В этот момент мальчишка, будто поняв, что его судьба предрешена, упал на колени перед сестрой и, зажмурившись, крепко обнял её.
- Прощай сестрица.
Эти слова, сказанные на родном им языке, заставили абсолютно всех русичей направить оружие на монголов. Крив возникший из-за спины, утянул детей за собой за ряды воинов замерших позади сотника.
Некоторое время Мингиян смотрел на окружившую его отряд цепочку русских дружинников. Улыбка сползла с его лица, а на лбу выступили капли пота. Он знал, на что способны эти северяне, ведь не зря же он пытался быть их покровителем.
- Твердимир это очень плохая идея. Ты же знаешь, что будет? Я помню, как во Владимире тебя провожала твоя старая мать и младшая сестра.
Обращаясь к сотнику, нойон одной рукой вцепился в рукоять палаша, а другой с остервенением теребил свою косу.
- Я хорошо помню, как женщина тянула к тебе свои худые руки. Неужели ты обречёшь её на смерть?
Полторы сотни человек замерли напротив друг друга посредине мёртвого, осквернённого города. Полторы сотни мужчин готовых вцепиться в противника и рвать его на части до победного конца. Будто мало смертей увидели эти улицы.
Чувствуя сомнения в поведении Твердимира, но не правильно истолковав их, Мингиян прокричал:
- Разве вы захотите обречь своих родных на смерть! Одумайтесь! Чтобы они сказали?!
Прямо перед глазами сотника встала старушка мать и сестра, так рано ставшая вдовой, жена Крива, покрывавшая его лицо прощальными поцелуями и ещё много много сцен расставания, которые он запомнил навсегда.
- А чтобы они сказали, узнав, что мы обрекли на смерть двух невинных детей?! А?
Ш-ш-шух! - меч Твердимира вылетел из ножен и описав дугу отсёк голову Мингияна, который в последний момент понял, что его ожидает.
Два десятка монголов рухнули с лошадей пронзённые арбалетными болтами, а последовавшая затем кровопролитная схватка, длившаяся не более пяти минут привела к полному уничтожению кочевников. Русичи были отличными воинами, и в подобных сражениях им не было равных, монголы же, привыкшие биться в седле и в чистом поле, были обречены с самого начала. К тому же численное преимущество было на стороне дружинников.
Вытирая меч о плащ убитого кочевника Твердимир взглянул на подошедшего Крива.
- Сколько наших полегло?
- Бог миловал сотник, - снова хитро прищурился десятник. - Убитых нет. Дюжина раненых и то легко.
Убрав клинок в ножны, Твердимир, снял пояс с мечом и бессильно опустился на кусок разрушенной стены. Тяжело вздохнув, он пристально взглянул на Крива.
- Мы давно знакомы с тобой. Как считаешь, правильное ли я принял решение?
Облокотившись на ограду вытоптанного монголами сада, воин ответил:
- Не о том грустишь сотник. Мы все этого хотели. Хорошее дело сделали.
- Но я рискнул всем, что нам дорого.
Так что ж. Вины твоей здесь нет. Давай лучше думать, как убедить монголов в том, что мы к смерти Мингияна отношения не имеем.
Устало проведя рукой по лицу, Твердимир, сказал:
- Так ты вроде об этом уже подумал сукин сын, - подмигнул он десятнику. - Стреляли то в монголов из чешских арбалетов. По твоей указке?
Крив растянул улыбку до ушей, отчего физиономия его разгладилась от морщин.
- Значится так и сделаем. Посылай немедленно гонца к Субудаю. И побашковитее. Скажи, чтобы не мешкал и тогда к утру доберётся до ставки Батыя. Пусть расскажет, что мы вошли в город за трофеями и обнаружили высокочтимого Мингияна с людьми мёртвыми. Обыскали город, вступили в схватку с отрядом противника и уничтожили его. Люди наши кровь пролили, но одолели местных легко, так как нойон и его воины, дескать, просто так жизнь свою не отдали и большую часть нападавших уничтожили. Ну а учить тебя разложить тела посвежее где надо, нанести раны где следует, думаю не нужно.
Чем дальше говорил Твердимир тем ярче вспыхивали надеждой глаза десятника. Когда тот замолчал Крив не выдержав хлопнул сотника по плечу ладонью и подпрыгнув на месте, как мальчишка, бросился отдавать приказы людям.
* * *
Спустя несколько часов все приготовления к приезду монголов были закончены и дружинники снова собрались у костров. До наступления темноты оставалось совсем немного времени, но пасмурная погода всеми силами мешала насладиться животворящим солнечным светом.
Как же изменилось настроение его людей собравшихся вокруг весело потрескивающих костров. Совсем недавно хмурые и озлобленные на весь мир, дружинники, смеялись, шутили и пели во всё горло. И в центре их внимания, конечно, были двое детей - чисто одетых, накормленных и обласканных. Степенные, почтенные ветераны готовы были на голове стоять только, чтобы угодить своим маленьким гостям. Эта парочка словно сорвала завесу безразличия, окутавшую Лебедей. Окутавшую с головой, из-за чего мир вокруг был безнадёжно блеклым и лишённым чего-то важного и нужного.
- Как они?
- Отлично. Мы их осмотрели, немного подлатали, приодели. Здоровенькие ребятишки.
Отправляя полную ложку похлёбки в рот и удивляясь своему аппетиту, Твердимир задал Криву давно мучивший его вопрос.
- Как они попали сюда?
- Так отец их купец из Новгорода. Когда войска Батыя к городу то подошли, он сел на первый попавшийся корабль и рванул на чужбину. Хотел отсидеться видать, - пояснил десятник. - Не получилось. Беда его и здесь нашла.
Облизав ложку и поставив под ноги, пустую плошку, сотник отёр тыльной стороной ладони бороду.
- Придумал куда детей спрятать?
Выпятив грудь колесом и надувшись от гордости как жаба, Крив сказал:
- А то. Такое место нашёл никто и не догадается. Только вот потом куда нам их девать.
- Давай подумаем об этом завтра. Сначала надо головы не сложить. Монголы то не дураки.
- А с Субудаем ты ловко придумал сотник. Глядишь и вспомнит он, что ты ему жизнь спас год назад.
- Увидим.
Некоторое время воины сидели молча наблюдая за своими боевыми товарищами затеявшими какую-то весёлую игру с мальчонкой. Малыш задорно смеялся, будто и не помнил произошедшего совсем недавно. Сестра его сладко посапывала, положив голову на плечо Ждана, который боясь разбудить девчонку, старался даже не дышать.
- Вот так чудо, - сказал десятник, подымаясь на ноги и указывая за спину собеседнику.
Твердимир оглянулся и увидел всё ту же степь, погружённую в пасмурный сумрак, но сквозь плотные облака к земле смело пробивались два солнечных луча, которые становились всё шире и шире. И когда облачная хмарь лопнула под их давлением, окружающий мир наполнил солнечный свет уходящего дня.
На душе сотника сразу стало так легко, что он улыбнулся впервые за четыре долгих года и словно крылья расправились за его спиной.
Великие завоеватели
Внезапный внеочередной, но уже традиционный пост о великих завоевателях. Вновь семь великих выдающихся личностей из разных времен и разных областей мира, которые, встав во главе государств, проводили политику экспансии и значительно расширили свои империи территориально. Как всегда для наглядности использованы карты с современными границами, это позволит представить размах завоеваний и, возможно, получше изучить историю того или иного региона.
После смерти великого князя Гедимина его земли были разделены между семью сыновьями. Ольгерд (или Альгирдас), третий сын Гедимина, получил в удел восточные земли княжества. Еще при жизни отца Ольгерд унаследовал земли тестя Ярослава Васильковича в Витебском княжестве. В 1345 году Кейстут, родной брат Ольгерда, по уговору с ним изгнал из Вильно Евнутия, их единокровного брата и еще одного сына Гедимина. Ольгерд принял управление Вильной и стал новым великим князем литовским, однако фактически государство было поделено между ним и Кейстутом, признававшим старшинство Ольгерда. Кейстут правил в западной части государства и в основном занимался войной с крестоносцами. Ольгерд же воспользовался назревающим в Золотой Орде глубоким кризисом и сосредоточился на собирании территории бывших русских княжеств, вступив в противостояние с Москвой.
За долгое правление уже престарелого князя к Литве были присоединены Брянск и другие черниговские и северские земли. После победы в 1362 году Ольгерда над войском татарских князей в битве на Синих водах Подолье и Киев попали под власть литовского великого князя, а Волынь в конце правления была поделена с Польшей. Кроме того, Ольгерд вмешался в московско-тверской конфликт и лично вторгался в пределы земель князя Дмитрия Московского (будущего Донского), но на этом направлении успехов литовцам добиться не удалось.
Правление Ольгерда и его территориальные присоединения выдвинули Великое княжество Литовское в ряды сильнейших государств Европы.
_________________________________________________________________________________
Теодорих по праву является одним из самых знаменитых королей эпохи Великого переселения наряду с Аттилой, Гейзерихом и Аларихом. Принадлежавший к правящему дому остроготов и в юности проведший 10 лет в заложниках у византийцев он с раннего возраста проявил себя незаурядным политиком. Сам Теодорих считал началом своего царствования 470 год, тогда молодой вождь во главе готского отряда разгромил языгов (сарматов) короля Бабая и занял город Сингидун – совр. Белград. В первые годы правления Теодорих терроризировал Иллирик (то есть, Балканы) и даже подходил к Константинополю, из-за чего византийский император Зенон вынужден был признать его консулом. В 488 по договору с Зеноном Теодорих покинул пределы Империи Востока и вторгся в итальянское королевство Одоакра, свергшего последнего императора Запада - Ромула Августа. Разгромив гепидов и сарматов, а затем и самого Одоакра при поддержке отряда соплеменников-визиготов, Теодорих занял итальянское королевство, войдя в Равенну и лично убив Одоакра во время пира. В новом государстве - Остготском королевстве, юридически все же зависимом от Константинополя, Теодорих вел политику равноправия разных народов и свободы вероисповедания.
Теодорих породнился с вестготским домом, выдав за испанского короля Алариха II свою дочь. Смерть последнего в 507 году в результате войны с набиравшими силу франками короля Хлодвига и бургундами позволила Теодориху вмешаться в ход войны, отбить занятые бургундами земли, включив их в свои владения, и принять власть в Королевстве визиготов по молодости лет законного короля – сына Алариха и своего внука Амалариха.
Теодорих известен тем, что поддерживал хрупкую систему мира между германскими королевствами, как образовавшимися на руинах Западной Римской империи (Вандальское, Франкское, Бургундское, Остроготское и Визиготское), так и окрестными (Алеманнское, Тюрингское, Гепидское)
_________________________________________________________________________________
Мурсили II, сын великого царя Суппилулиумы I, привел государство хеттов к наивысшему территориальному расширению. Эпидемия чумы, предшествовавшая правлению Мурсили, жертвой которой пали предшествующие цари Суппилулиума и Арнуванда, несколько ослабила государство, в результате чего отпали окраинные владения, а в западной части Малой Азии ряд царств объединился против Хатти под эгидой царя государства Арцава. На этом фоне продолжалось сопротивление северных народов каска. Тем не менее, пользуясь отвлечением других великих держав, традиционных врагов хеттов – Египта и Митанни, Мурсили сумел быстро подавить восстания, после чего на третьем году правления он разгромил Арцаву, ее царь сбежал в Аххияву (Микены), а ее союзники (в том числе Троя) заключили вассальные договоры с хеттами.
В дальнейшем в результате ряда походов на востоке была поставлена на колени держава Ацци-Хайаса, а утерянный было Кархемиш снова был включен в состав империи. Были заключены новые вассальные договоры с правителями царств Амурру, Угарит и Халеб (Алеппо). Таким образом, гегемония хеттов распространилась на большую часть Малой Азии, Верхний Евфрат и северный Левант.
_________________________________________________________________________________
Второй хуанди династии Тан Ли Шиминь, больше известный по своему храмовому имени Тай-цзун, знаменит своими грандиозными завоеваниями. Он уникален тем, что, будучи выходцем из смешанной среды, образовавшейся в Северном Китае после восточного великого переселения народов, считал себя не только хуанди Поднебесной, но и каганом кочевников, ввиду чего наряду с китайскими войсками широко использовал степняков в своих кампаниях.
Это давало плоды: Восточно-Тюркский каганат, осколок Вечного эля, в котором бушевало подогреваемое из Тан восстание подчиненных тюркютам народов, в 630 году был уничтожен вышедшими из-за Стены танскими войсками, его каган был пленен и переселен в Китай. В 635 году было подчинено государство под управлением династии туюйхуней Тогон, а в дальнейшем, пользуясь междоусобицей в Западно-Тюркском каганате, Тай-цзун сумел подчинить Западный край и некоторые другие части Средней Азии. В 645 году Тай-цзун вел кампании против каганата Сюэяньто и корейского государства Когурё. Кочевники были побеждены: сюэяньтосцы в 646 году были рассеяны, в то время как их подданные кыргызы, динлины, байырку и другие племена Южной Сибири и Монголии признали власть императора. Война с Когурё же была неудачной, армии вторжения пришлось отступить из-за героического сопротивления населения севера Кореи.
Именно с Тай-цзуна началось возрождение китайской гегемонии в Азии, а сам он сравнивается с Александром Македонским за желание гармонично соединить в одной империи две культуры. Китай во время правления Тай-цзуна достиг небывалой мощи, не снившейся даже Цинь Шихуану и У-ди.
_________________________________________________________________________________
Авары, полиэтничные орды которых бежали на запад под натиском Тюркютского эля в середине VI века н.э., к 558 году достигли земель аланов в Предкавказье. Там они заключили договор с Византией против кутригуров и других гунно-булгар, осаждавших Константинополь. Расчет византийцев на затяжную войну между степняками, обескровливающую обе стороны, провалился, так как авары в короткие сроки разгромили гораздо более многочисленных кочевников гунно-булгур - савиров, утигуров, кутригуров и оседлых славян антов, подчинив себе все Северное Причерноморье (утигуры впоследствии перешли под власть Тюркского каганата). В это время правитель новых варваров по имени Баян провозгласил себя каганом.
Из низовьев Дуная орда Баяна продвинулась в регион Паннонии – бывшие земли Аттилы (нынешняя Венгрия), где они подчинили славян хорватов и дулебов и германцев гепидов, основав там девять крепостей-хрингов, господствовавших над степью. Из этих областей Баян угрожал Византийской империи, посылая грабить ромейские земли не только авар, но и кутригуров и славян. Кроме того, авары Баяна успешно воевали против франков в восточных областях их королевства, пленив австразийского правителя Сигиберта.
Каган Баян - пример личности, способной изменить ход истории. Действительно, ему удалось из разношерстных племен беглецов создать основу для мощного объединения, которого опасались сильнейшие государства того времени.
_________________________________________________________________________________
Выдвинутый предыдущим праведным халифом Абу Бакром ас-Сиддиком новый глава молодого государства Умар ибн аль-Хаттаб сразу же принялся за продолжение войн против Византии и Ирана Сасанидов, ослабленных грандиозной войной друг с другом несколькими годами ранее. Во главе войск стояли прославленные полководцы Халид ибн аль-Валид, Абу Убайда, Саад ибн абу Ваккас и Амр ибн аль-Ас.
Кампания в Леванте 634-638 гг. и победа в битве при Ярмуке принесла арабам почти все территории Палестины и Сирии, включая Иерусалим и Антиохию. На фронте с Ираном победы арабов в битвах при Кадисии (636) и Нехавенде (642) привели к полному упадку Государства Сасанидов и присоединению к Халифату Месопотамии и запада Ирана. Присоединение оставшейся части бывшей могучей империи к владениям мусульман стало вопросом времени. В 639 году арабы вторглись в Египет, и в 641 (или 642) сдалась Александрия. На севере арабы дошли до Кавказа.
Правление Умара и быстрое подчинение сравнительно малыми силами огромных территорий на Ближнем Востоке предопределило господствующее положение Халифата в ближайшие десятилетия и дальнейшее распространение ислама, а новые территории стали плацдармом для дальнейшей экспансии при других халифах.
_________________________________________________________________________________
Угэдэй является третьим сыном и наследником Чингисхана, взошедшим на престол после небольшого междуцарствия (1227-1229). Во время его правления были продолжены завоевательные походы отца по «умиротворению Вселенной»: нойон Чормаган подчинил Закавказье; были приведены к покорности остатки Государства хорезмшахов под управлением местных династий; была окончательно разгромлена чжурчжэньская империя Цзинь в Северном Китае, война с которой была начата еще Чингисханом; правитель корейского государства Корё признал себя вассалом великого хана; был оккупирован Кашмир в Северной Индии.
Но самым заметным событием, случившимся под эгидой великого хана, был Западный поход монголов под руководством хана Бату (племянника Угэдэя). Грандиозная экспедиция в Европу, в результате которой были разгромлены Волжская Булгария, кипчаки, аланы, русские княжества, Южная Польша, Венгрия и Валахия, привела к значительному расширению Монгольской империи вообще и Улуса Джучидов в частности.
В результате завоеваний при Угэдэе государство значительно расширилось, но зародились и первые признаки разброда внутри царствующей семьи, которые в будущем выльются в кровавые междоусобицы и длительные войны между улусами Монгольской империи.
Для тех, кто дочитал пост до конца. Спасибо за внимание, небольшой бонус в комментариях
Для Пикабу и Лиги историков
Атилла тоже был МОНГОЛОМ ??? А не устали ли монголы по несколько раз иметь весь мир?
Сергѣй Южаковъ - "Большая энциклопедiя" (20 томов из 20) 1900-1907
Битва на реке Калке 31 мая 1223 г. А 100 лет назад она была 16 июня 1224г.
Сергѣй Южаковъ - "Большая энциклопедiя" (20 томов из 20) 1900-1907
Что было известно 100 лет назад со слов всяких "берез" ?
Ой, а где великие монголы ? А их еще только только делают из Яхве забытого племени ХАЛХА в Гоби
History Fun, цикл первый — Куликовская битва, до и после, выпуск 3.
Снова вернемся на север, оставив Тохтамыша изумлять Тамерлана своими полководческими дарованиями. Как говорилось в выпуске первом, в 1376 году московские войска ловко уперли Волжскую Булгарию из-под носа у Орды. Этого Мамай уже вынести не мог, и временно забив на семейные межмонгольские разборки, обратил все свое внимание на совсем обнаглевших русских.
Первый привет от хан-продюсера дошел до наших земель в тот же год. Появившийся непонятно откуда таинственный субъект по имени Арапша во имя Мамая разорил малюсенькое Новосильское княжество (единственным известным в наше время городом этого княжества является Тула), но в битву с московским войском не полез – решил повременить.
На следующий год тот же неизвестный хмырь Арапша устроил форменный массакр объединенному русскому войску в битве при реке Пьяне. Название реки, между прочим, говорящее, потому что наше войско проиграло именно из-за этого самого дела.
Сперва, конечно, все шло честь по чести: караулы высматривали врага, в войске царили дисциплина и порядок, воеводы командовали, солдаты выполняли – благодать! Но потом князю Дмитрию Ивановичу (это который все еще не Донской) надоело ходить кругами и ждать татар, и он уехал домой, оставив за главного мальчика Ивана, сына нижегородского князя. Чем был обусловлен столь интересный выбор заместителя, сказать сложно. Возможно Дима счел, что мальчонка уже зрел и опытен, раз годом ранее ходил на Булгарию, может, лицо понравилось, а может, подумал, что своя хата ближе к телу. Как-никак, татар войско искало именно в пределах нижегородского княжества.
Иванушка принял бразды командования, и вот тут-то и началось... Кто-то хитрый пустил слух, что монголы на самом деле ой как далеко, за тридевять земель, и можно расслабиться, заняться охотой, пьянством и легким развратом по деревням. Сперва Иван посомневался, но быстро бросил тревожиться и ударился во все тяжкие. Прочие воеводы не отставали – стыдно как-то отставать от молодого парня! Несколько офонаревшие от такого поворота событий рядовые бойцы почесали в лохматых затылках, переглянулись и незамедлительно откупорили разнообразные емкости с давно заготовленной бражкой.
Как говорится, конец был немного предсказуем.
В одно похмельное летнее утро на лагерь спящих вповалку русских налетели монголы, проведенные тайными тропами мордовскими князьями. Результат эдакого хеппенинга вполне понятен. Те из гибнущего войска, кто осилил сдать зачет по бегу, немедленно сталкивались с зачетом по плаванию – татары гнали русских к реке. Княжич Иван, как выяснилось, по этому предмету не успевал с детства.
Разнеся таким образом всю армию нижегородского княжества, загадочный товарищ Арапша вдоволь пограбил все княжество, включая сам Нижний Новгород, а на закуску, уже уходя домой, взял Рязань – просто чтобы практики не терять.
Обрадованная мордва, выждав, пока страшные монголы уйдут, сунулась было добить нижегородцев да прихватить, что осталось после Арапши, но ей повезло меньше. Выжившие после битвы таки остались, поэтому о личностях татарских проводников русским долго гадать не пришлось. Мордву встретили на подступах, изничтожили всю, после чего дошли уже до мордовских земель и устроили там милый маленький геноцид. Так, душу отвести.
Мамай же, получив от Арапши известия о проявленной противником идиотии, испытал приступ радостного удивления и тут же засобирался в следующий поход – окончательно расставить все точки над «ё».
Дмитрий Иванович, поняв, что делегирование командования всяким недорослям до добра не доводит, решил встретить третий поход монголов самолично.
И в конце лета 1378 года сборная русских сыграла со сборной монголов матч-реванш. Как водится – рядом с рекой.
А вот счет вы узнаете в следующем выпуске.
Как подготовить машину к долгой поездке
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.