Все началось с того, что мне в квартиру ворвался космонавт.
Усатый , как мужики в свитерах из 80-х, ростом в два метра , в каком-то неизвестном мне легком, истертом, сероватом астрокомбинезоне. Почему я сразу понял, что ко мне пришел космонавт? Не знаю. От мужика тянуло «звездностью» во всех смыслах.
Я стоял , на холодном линолеуме, с трудом вспоминая, как же умудрился пустить его в квартиру.
— Ну, Ванька, давай, просыпайся, ешь кофии с батонами, и в поход!
Усатый космонавт , шагнувший из обложек журналов вязания, весело напевая что-то про красных людей с Проксимы Центавра, ходил по квартире и беспардонно накидывал разнообразные вещи в мой рюкзак.
— …и не знают боли, и не ведают муки, красный народец Проксимы. Как дети счастливы, огнем огреты… Ты чего это стоишь? Время, Ваньк, время! Ты думаешь , Петр Дмитриевич ждать нас будет? Охохо, нет, знаю я его! Как-то задержался я на Глизе 667, у этих туннельных пробулдыг , ну ты понимаешь, — космонавт стукнул себя по горлу и виновато улыбнулся. Вылезаю я значит , а Петра Дмитриевича то и нет! Крепко он меня наказал, неделю ждал его прилета. Вот еще раз помню, это уж на какой-то орбитальной, встретился я с колонистами , из Туманности Андромеды. Хорошие ребята, коммунизм там строят, огурцы выращивают! Розовые , правда, но на вкус! Так вот, встретился я с ними, ну ты понимаешь, как тут не за встречу то. Петр Дмитриевич же не понимает…
Все сказанное космонавтом никак не укладывалось в голове. Я думал о том, что сегодня у меня очередное собеседование, на которое я никак не мог опоздать, думал о Кате, вновь закатившей истерику, и как она с кислой миной выслушает даже этот веселый рассказ про усатого явно сумасшедшего космонавта.
— Простите меня, но, ни в какие походы я не собираюсь, у меня сегодня собеседование – прервал я рассказ космонавта о том, как ему пришлось неделю есть одну галету.
— Собеседование? – космонавт открыл книжный шкаф, и, не стесняясь, отшвыривал на диван разного рода книги, лишь с любовью выбрав запыленного Жюль Верна. – В Космическое Бюро? Да ну его, бюрократы , етить их. Если бы не Петр Дмитриевич в свое время, я бы до сих пор …
— В рекламное агенство. Промоутером. Так что извините.
Жюль Верн с грохотом упал на пол. Глаза космонавта растерянно забегали по квартире.
— Ккем? — заикаясь, переспросил космонавт.
— Промоутером.
— Промоутером… Ваньк… Там же звезды…
Я ничего не ответил, присев рядом с усатым космонавтом. Космонавт молчал, теребил в руке рюкзак и достал из него заброшенную книгу.
— Как же это, Ваньк? – космонавт протянул мне старый сборник научной фантастики. На обложке ретро-футуристический город и звездолет, улетающий в красное небо. Люди машут кораблю, на лицах застыли счастливые улыбки.
Перелистал несколько пожелтевших страниц.
— Фантастика, да и только.
— И ты никогда не мечтал о полете туда, где нет горизонта? – космонавт повернулся ко мне.
Он смотрел на меня, но в его застывших глазах отражался бескрайний космос, столь влекущий своей неизведанностью и бесконечностью новых открытий. Звезды , умирающие, рождающиеся вновь, созвездия , пояса астероидов и кометы. Черная холодная бездна , с которой невозможно совладать. Тысячи миров, мертвых, живых, опасных , волшебных.
Я потупил взгляд. Нет, решил я, на собеседование я сегодня точно не пойду.
Какая к черту реклама стирального порошка, когда мне тут душу так разбередили? Какая к черту Катя с ее зудежом и мир весь к черту!
— Куда мы полетим?
Лицо космонавта просияло.
— А вот это другое дело! А вот это по-нашему! Я уж испугался, хотя я вообще ничего не боюсь, Ваньк, я не хвастунишка, но даже когда мы с пиратами схлестнулись, я …
Снова рюкзак стал набиваться странным подбором книг, фотографиями, дурацкой шапкой с пампоном и потертыми джинсами. Я, почти не слушая болтовню усатого космонавта о его заслугах в бою с длинноухими пиратами, подошел к окну. Было раннее утро, еще солнце не встало, туман застилал пустырь перед моим домом. Из тумана выступил острый нос синего звездолета. Он придавил собой жалкую детскую площадку, обитель местной гопоты и седобородый высокий мужчина, в сером комбинезоне, собирал в черный пакет бутылки, оставленные нерадивыми вчерашней ночью. Поймав на себе мой взгляд, он посмотрел на меня и с улыбкой помахал рукой.
— О, а это и есть Петр Дмитриевич, капитан нашего «Дельфина»!
Утренняя Звезда, смотрящая, кажется, прямо в мое окно, звала к себе. Я легко вздохнул, понимая, что жизнь моя только начинается.
