Девяносто: этимологический комментарий
Продолжаю серию постов об этимологии числительных. В комментариях неоднократно просили рассказать об истории слова девяносто. Вместе с сорок оно в восточнославянских языках выбивается из системы названий десятков, у которых в качестве второй части служат формы слова десять (см. посты о 40, а также 20 и 30).
Картина из этой таблицы говорит о том, что в праславянском 90 обозначалось как *devętь desętъ, вполне однотипным с *osmь desętъ, *sedmь desętъ и прочими. А вот девяносто / дев'яносто / дзевяноста отражают древнерусскую инновацию.
Первые свидетельства употребления формы девяносъто нам приносят берестяные грамоты. В грамоте 815 (60-е – 70-е годы XII века) написано девяноеъ- (е вместо с – описка):
В грамоте 761 (1280‒1300 годы) – девяносото (в рамках «бытовой» древненовгородской орфографии о и ъ были взаимозаменяемы):
А в Толстовском сборнике XIII века (РНБ, F.п.I.39) церковнославянское девять десятъ написано поверх затёртого древнерусского девяносто.
Учёные сломали немало копий при обсуждении этимологии этого числительного, и в литературе можно найти несколько версий (а в Интернете, разумеется, ещё больше). Пожалуй, не буду описывать их все, и подробно остановлюсь лишь на самой аргументированной.
Она исходит из того, что сто – это не обязательно десять десятков, как бы парадоксально это ни звучало (особенно если учитывать этимологию слова сто). Например, в германских языках, где обнаруживаются элементы двенадцатеричного счёта, встречается «большая» или «длинная» сотня, равная 120: Großhundert в немецком, long/great hundred в английском, stórt hundrað в исландском и так далее.
При этом в народной русской культуре девять играет важную роль (ведь это трижды три), и у нас есть примеры элементов девятеричного счёта в фольклоре: за тридевять земель, в тридевятом царстве. В берестяной грамоте 715 мы читаем такой заговор:
«Тридевять ангелов, тридевять архангелов, избавьте раба Божия Михея от лихорадки молитвами святой Богородицы».
Есть и примеры счёта по 90. Например, в Новгородской четвёртой летописи (запись за 6774 год):
Домонтъ со Псковичи съ тремя девяносты плѣни землю Литовскую <…> два же девяноста мужь отпровади съ полономъ въ Псковъ
Или в былине:
Из Киева бежать до Чернигова
Два девяноста-то мерных верст
Промеж обедней и заутренею?
Эти факты привели к следующей идее: девяносто можно понимать как *devętno sъto, то есть «девятичное сто» (ę = носовое э, а ъ – особый звук, близкий к у). В русском *devętno sъto должно было закономерно дать девяносто, а в польском мы бы ожидали dziewiętnosto. И такая форма действительно засвидетельствована в одном древнепольском памятнике в 1420 году.
Есть предположение, что «девятичной» сотне могла быть противопоставлена сотня «полная». Во всяком случае в Уставе Святослава Ольговича (1136/1137 гг., список середины XIV в.) мы читаем:
аче не боудеть полна ста оу домажирича. а осмьдесѧтъ выдасть а дополнок възметь 20 гриве(н) оу кнѧзѧ исъ клѣти
«Если не будет полной сотни у домоправителя, то восемьдесят выдаст, а в дополнение возьмёт 20 гривен у князя из казны».
Есть даже мнение, что специальное название для 90 связано не с девятичным счётом, а с десятиной: после уплаты десятины полная сотня становилась девятичной.
Вторая по распространённости в литературе после «девятичной сотни» гипотеза связывает восточнославянское девяносто со старым индоевропейским названием 90 – *newn̥dḱomt /нэўндкёмт/, сохранившимся в греческом ἐνενήκοντα /энэнэ́эконта/ и латинском nonaginta /ноонааги́нтаа/. Однако вывести девяносто из праиндоевропейского слова невозможно фонетически.
Будем надеяться, что берестяные грамоты из будущих раскопок принесут нам новые примеры на девяносто и позволят лучше понять историю этого слова.
Источники:
Аникин А.Е. Русский этимологический словарь. Выпуск 13. М., 2019. С. 100–102.
Жолобов О.Ф. Древнерусский счет: деся, наця, тридевя… // Russian Linguistics, Vol. 26, No. 3 (2002).
Жолобов О.Ф. Древнерусский счет: девяносто, тридевять, четыре межи десяма, сорокъ // Russian Linguistics, Vol. 28, No. 3 (2004). Pp. 409–416.
Słownik prasłowiański. Tom 3. Wrocław, Warszawa, Kraków, Gdańsk, 1979. S. 88–89.