Замаялся один мужик со своей женой. Ничем ей не угодишь! То зарплата ей маловата, то перегаром от мужа сильно несёт, то воротник рубашки у него, видишь ли, помадой перепачкан.
Никакого житья, в общем. Как в неволе.
Вот вышел он к подъезду, уселся на лавку, сидит — печалится...
А тут дворничиха знакомая, баба Валя:
— Чего, Ваня, пригорюнился? Обидел кто? Али опять твоя пассия чем-то недовольна?
— Носки мои её теперь не устраивают, — жалобно вздыхает Ваня. — Говорит, замучилась их по всему дому собирать!
— Вот ведь бесстыдница! — стукая метлой по рыхлому асфальту, возмущается баба Валя. — Судьба ей такого хорошего мужа послала, а она всё не успокоится.
— Даже не знаю, как дальше жить,— вытирает слезу Ваня. — Вот, решил горе залить, — показал на горлышко, торчащее из кармана, — Почти допил, а не помогает.
— Ох, несчастный! — сочувствует баба Валя. — Ну ладно, не переживай так сильно, есть у меня одно средство, чтобы приструнить любую недовольную. Правда, не хотела я его использовать, но не могу уже смотреть на твои страдания.
— Какое же это средство? — в голосе Вани промелькнул слабый уголёк надежды.
— Заклинание одно верное, от прабабки мне досталось, — пояснила баба Валя. — Стоит его произнести в сторону любой женщины, как она тут же в царевну-лягушку превратится.
— В царевну? — удивился мужик.
— В лягушку, — кивнула дворничиха.
Тут она прислонила метлу к покосившемуся заборчику, достала откуда-то из-под полы свою потёртую записную книжку и начала в ней рыться.
— Ага, вот оно, — довольно ухмыльнулась баба Валя, отыскав нужное заклинание. — На тебе, Ваня, авторучку, — протянула она авторучку, — перепиши вот отсюда, прямо на запястье, чтобы не забыть. Прочтёшь ей, пока она спать будет. А там увидишь...
— И что, навсегда она в царевну-лягушку превратится? — почесал затылок Ваня, переписав заклинание.
— Да нет, конечно, — качнула головой баба Валя, забирая авторучку и записную книжку обратно. — Если соскучишься, в любой момент можешь поцеловать её, она обратно твоей женой станет. Ну, женщиной, короче говоря. Только уже не сварливой, как сам понимаешь, а послушной.
Обрадовался Ваня, допил то, что у него недопито было, вернулся в свою квартиру в боевом расположении духа. Жена ему, конечно, опять препоны давай всякие строить, пилить его за якобы плохой характер, а он на этот раз, вместо того чтобы обижаться, улыбается как-то загадочно.
— Ты что, рехнулся? — ещё больше кипятится жена, принюхиваясь. — Ага, понятно! Опять нализался, свинья некультурная!
— Нет, я не свинья! — протестует Ваня. — Не свинья! Я человек! А вот ты...
— Что "я"?..
— Сейчас сама узнаешь! — погрозил пальцем муж. И, засучив рукав, прочитал с запястья заклинание в её сторону.
Бах! Трах-тарарах!.. Смотрит мужик, вместо жены на диване жаба сидит, квакает.
— Ква-а-а, ква-а-а!
— Ха-ха, — смеётся мужик. — Ну, давай-давай, царевна-лягушка, ругайся! Сейчас я тебя в банку посажу, посмотрим, как ты там квакать будешь!
Взял он трёхлитровую банку с пластиковой крышкой, отверстий шилом в пластике наделал, чтобы сквозь них воздух проникал, засунул жабу в банку, прикрыл крышкой. Потом сходил червячков накопал, мух и комаров наловил, и туда же, в банку к жене запустил.
— Это тебе на ужин, любимая, — говорит, — чтобы больше не говорила, что я о тебе не забочусь. Хотя... ты же теперь не говоришь, а квакаешь!
Лёг Ваня спать, довольный-предовольный!
Спит, видит сон сказочный, будто он большой начальник. Вот секретарша-красавица приносит ему бутерброд с чёрной икоркой на подносике, графинчик с коньячком, бумажку какую-то на подпись. Сама улыбается, так заискивающе, и юбка у неё короче некуда!..
Бах! Трах-тарарах!.. Загремело что-то на весь дом.
Открывает мужик глаза, смотрит, стоит перед ним его жёнушка с половником в руке.
— Что, думал избавился от меня, идиот? — усмехается. — А я вот снова, всем врагам назло, в бабу превратилась!
— Как это?.. — не понимает мужик.
— Легко и просто, — замахивается жена на нерадивого мужа половником. — Ух, как врезала бы тебе между глаз!.. Думаешь, я такая дура, не догадалась бы банку свалить и крышку открыть? Ещё мух мне туда с червяками и комарами подсунул, мерзавец!
— Блин, надо было банку с закручивающейся крышкой брать, — подумал вслух муж.
— Ах ты, наглец! — ударяет жена мужа половником по макушке. — Нет бы покаяться, а ты ещё переживаешь, что не угробил меня! Ирод!
Вскочил мужик с кровати, потирая ушибленную голову.
— И как ты только умудрилась опять в бабу превратиться, не понимаю!
— Да где уж тебе понять, бестолковому, — издевается жена. — Чмокнуть мне тебя, дурака, пришлось, пока ты спал. Вот и превратилась.
— Блин!.. Тьфу, тьфу!.. — взялся плеваться и оттирать губы обеими руками мужик. — Вот ведь жаба!
— А ты что думал?! Слишком просто от меня отделаться захотел!
— Ничего, ничего, — грозит указательным пальцем муж. — Сейчас я тебя опять приструню.
Посмотрел он тут на своё запястье, а заклинания уже нет!
— Что, дурачок, думал я тебе второй раз позволю над собой такую шутку проделать? — смеётся жёнушка. — Нет уж, не угадал. Стёрла я аккуратненько твоё заклинание. Только перед этим для себя его на бумажечку переписала. Вдруг пригодится!
— Что это ты задумала? — испугался муж.
— Дурак ты, Ваня, — оскорбила мужика жена. — Неужто сам не догадываешься?
Достала она тут бумажку, на которую заклинание переписала, зыркнула на муженька ядовитым взглядом и прочла в его сторону всё, что было написано.
Бах! Трах-тарарах!.. Закрыл Ваня глаза от страха. Слышит:
— Ква-а-а! Ква-а-а!..
Открыл глаза, смотрит — опять вместо жены жаба.
— Ничего себе, чудеса! — смеётся мужик. — Значит, этот заговор только на баб действует. Ну, баба Валя! Ну, удружила!
Засунул он жабу снова в банку (уже с закручивающейся крышкой), спрятал банку в сумку и пошёл за городскую свалку, в сторону вонючего пруда. Все отходы туда с города стекались и шибко портили экологию.
— Ну вот, дорогуша, — говорит Ваня, открывая банку и выпуская на волю жабу. — Теперь твой дом тут. И никто тебя не потревожит. Живи и радуйся, родная. Кушай себе всяких жучков, червячков, мух и комаров. Если повезёт, может, ты ещё и замуж выйдешь за какого-нибудь земноводного принца. Ха-ха!
— Ква-а-а! Ква-а-а! — ругается на него царевна-лягушка, выпучивая свои бешеные глазки.
— И нечего так на меня пялиться, — говорит мужик, — ты мне теперь никто. Сиди вот и думай о своём поведении.
— Ква-а-а! Ква-а-а! — надрывается бородавчатая.
— Прощай! — машет ручкой Ваня.
Оставил он, в общем, свою благоверную на болоте, выдохнул с облегчением и потопал домой с довольным видом.
Идёт через город и понять не может, что же это такое? Нигде женщин не видно, зато все мужики какие-то озабоченные ходят. Лиц на них нет!
Только дошёл до своего подъезда, смотрит, прямо перед дверью жаба сидит!
— Ёлки-палки! Опять ты?! — удивляется Ваня. — Я же тебя, заразу такую, на болоте оставил.
— Не меня ты оставил, — отвечает ему жаба человечьим голосом, — а свою жабу-бабу. А я баба Валя.
— Как, баба Валя? — Ваня так и сел на лавку. — Что же с тобой стало?
— Не знаю, но догадываюсь, — говорит баба Валя квакающим голосом. — Заклинание ты наверняка профукал.
— Жена у меня его спёрла, — признаётся Ваня, — и сама прочитала. Я уж испугался, что она меня в головастика превратит, а она вдруг сама снова в жабу превратилась.
— Эх, теперь всё ясно, — вздыхает баба Валя. — Как знала, не надо было тебе это заклинание давать. Ты хоть представляешь, голова твоя садовая, что ты натворил?
— А что случилось?
— Нельзя было допускать, чтобы заклинание прочитала та, против кого оно уже использовалось. Страшное дело произошло! Теперь все женщины нашего города в лягушек превратились.
— Ничего себе! — процедил мужик. — Что же теперь делать?
— Беги на болото, ищи свою жабу, и целуй её скорее, чтобы всё на прежнее место встало. Торопись, Ваня, пока тебя мужья тех жён не прибили, которые, благодаря твоему разгильдяйству, квакают теперь повсюду.
Прибежал Ваня опять за городскую свалку на вонючий пруд.
Схватил первую попавшую жабу, чмок-чмок — не она. Схватил вторую, чмок-чмок — тоже не она! Третью, четвёртую, пятую, шестую, седьмую... Чмокает, плюётся, опять чмокает. Тысячу, наверное, зацеловал — никакого толку!
— Вот чертовщина! Ничего не получается! — сокрушается Ваня, шмыгая носом и отирая слёзы. — И где же моя благоверная?.. Эй, отзовись, где ты там, любимая! Давай, может, помиримся?..
Спрыгнула тут одна жаба с кучи пластиковых отходов, пришлёпала на своих ластах к Ване поближе, запрыгнула к нему на колени.
— Ква-а-а! Ква-а-а! — заливается.
Понял Ваня, что это и есть его жёнушка. Схватил её, бородавчатую, за лапки перепончатые, поднёс к своим распухшим от жабьих поцелуев губищам... Чмок-чмок.
Бах! Трах-тарарах!..
Смотрит Ваня, никакая это не его жена. Это снова баба Валя!
— Вот ведь ты олух, — качает головой бабушка. — Может, и правильно тебя жена ругала! Рванул на болото, а меня, старенькую бабушку бросил посреди улицы! А если бы меня, пока я жабой была, мальчишки-двоечники в зоологический музей отволокли? Что тогда?
— Ой, прости, баба Валя! — стучит себя Ваня по макушке. — Что-то я, действительно, совсем растерялся.
— Голова твоя садовая, бестолковая, — вздыхает баба Валя. — Заставил меня, старую, лететь в такую далищу. А мужики там, между прочим, уже весь город на уши подняли. Бегают, ищут на ком бы злость сорвать. Виноватого им подавай!
— Помоги, бабушка! Не знаю, что и делать, — хнычет несчастный мужик. — Тысячу штук уже перецеловал. Все губы стёр! Не могу я больше этих уродов земноводных чмокать!
— А зачем ты их всех-то лобызаешь? — удивляется баба Валя. — И одной твоей пассии хватило бы, чтобы заклятье снять.
— Да как же я её от других отличу? — хныкает мужик, указывая на жаб. — Они же все на одну рожу!
— А ты что, не помнишь разве из-за чего вы в последний раз поругались? — задаёт странный вопрос баба Валя.
— Из-за того, что я её в жабу превратил? — припоминает мужик.
— Да нет, до этого ещё, когда ты у подъезда на лавочке горе заливал.
— А-а, — вспомнил Ваня. — Из-за носков... Но при чём тут носки-то?
— А ты вот сними их со своих ног, да и брось в это болото, — советует бабушка. — А там увидишь.
Пожал плечами мужик, снял ботинки, снял носки. Носки в вонючий пруд бросил, ботинки обратно надел, но уже на босу ногу.
И минуты не прошло, слышит:
— Ква-а-а! Ква-а-а!..
— Вон твоя ненаглядная, — тычет пальцем в сторону квакши баба Валя. — Видишь, опять ругается! Носки ей твои и тут помешали.
— И как же это я сам не догадался, что можно её на носки подловить?! — удивляется Ваня. — Только зря три часа промучился!
— Давай уже, хватай скорее свою пассию за жабры и целуй, — подталкивает баба Валя. — А то, если до полуночи заклятие не снять, все бабы в городе так и останутся в пупырчатых лягушачьих шкурах. На веки вечные! Тогда тебя точно их мужья прибьют. Я же долго молчать не буду: я честная. Если кто спросит, всё расскажу!
Вытащил мужик свою ненаглядную жабу из вонючего болота, чмокнул с брезгливостью в щёчку...
Бах! Трах-тарарах!
Чувствует, что по башке его тут же чем-то шарахнуло.
— Это тебе за болото! — квакает жаба, опять в жену превращаясь. — Это за жабу! — добавляет вторую оплеуху. — А это за носки! — и третий ему подзатыльник отвешивает. — А теперь, взял меня быстро на руки и понёс домой, пока я всем мужикам в нашем городе не разболтала, что это по твоей милости их жёны полдня квакали!
Повернулся тут мужик к бабе Вале и поклонился ей в самые ножки.
— Ну, спасибо тебе, старая ведьма! — говорит в сердцах. — Удружила так удружила! Раньше хоть я от неё просто страдал, а теперь ещё и на руках носить придётся!
— Поехали, поехали, — торопит жена. — Не тяни резину!
Взвалил тяжеленную ношу Ваня себе на плечи, и потащил домой, как полный мешок картошки.
— Совет вам да любовь! — лукаво подмигнула баба Валя.
И, оседлав метлу, весело умчалась на очередную шабашку.