Суровая статистика заставит тебя со слезой умиления вспомнить лучи доширака на паркете, предсмертный мышиный сип в холодильнике и прочие приметы славных холостых деньков.

Проснулся как-то поутру исследовательский холдинг «Ромир», сладко потянулся, закурил — и внезапно подумал: «А сколько, интересно, денег надо простой советской… пардон, российской семье из трех человек для нормальной жизни?» Такой вопрос он задал 1500 случайным прохожим старше 18 лет по всей стране, и вот что из этого вышло.

21% семей лихо бросили шапку оземь и бесшабашно заявили, что продержатся на 20—45 тысяч рублей в месяц, 65% пообещали не падать в голодный обморок при бюджете 45—120 тысяч, 13% отказались жить дальше, если бог будет посылать им меньше 120 тысяч ежемесячно.

Итого: среднестатистической российской семье на булавки для мамы, мормышки для папы, секцию подледных шахмат для ребенка и ипотеку для всех требуется 75 900 рублей (что, кстати, на 7700 рублей меньше, чем год назад). А какой-нибудь простой Марии-Антуанетте этого не хватило бы даже на пирожные, не говоря о шахматах!

Удивительно, но факт: больше всего выкобениваются жители мегаполисов — подавай им, вишь ты, 91 600 рублей в месяц и не копейкой меньше! Селяне, меж тем, непритязательны, как при Александре II: их устроят скромные 61 500 рублей и карамелька. Да на эти деньги африканская деревня год гулять будет!

взято тут

Основатель и президент сингапурской компании Evolve, предлагающей обучение боевым искусствам, Чатри Ситиодтонг заявил своим сотрудникам, что годовой рост доходов компании составил, как и в прошлом году, 30%, и по этому поводу он хочет поблагодарить работников фирмы за самоотверженную работу и преданность делу. Заплатив около полумиллиона долларов личных денег, он отправил весь коллектив из ста сотрудников в пятизвездочный отель на Мальдивах, работающий по системе «все включено». Новогодний корпоратив у них удался на славу!

Это уже не первый случай, когда владелец Evolve радует подобным образом своих сотрудников. Ситиодтонг считает подобные корпоративные каникулы за счет руководителей «нормальной частью корпоративной культуры Evolve». В предыдущие годы сотрудники побывали на элитных курортах Юго-Восточной Азии на островах Бали, Краби, Као Лак и Бинтан.

«Этим я могу выразить лишь ничтожную часть сердечной благодарности нашей звездной команде! — заявляет лучший в мире босс. — Каждый год я отправляю их в пятизвездный отель, где все их расходы заранее оплачены, но сам место до последнего момента остается сюрпризом».

В поездках принимает участие вся компания — от технических сотрудников до звездного тренерского состава, в число которых входит чемпионка мира по смешанным боевым искусствам Анджела Ли.

«Многие сотрудники моей компании любят путешествовать, но не у всех есть на это деньги, — говорит владелец Evolve. — Большинство из них вышли из низов, и знали только бедность и несчастья. Для них работа в компании — не только возможность выйти из нищеты, но и жить той жизнью, о которой они могли только мечтать. Лучшие достойны лучшего, это элементарная честность. Мы стараемся нанимать самых лучших сотрудников, и на одно место у нас приходится до 200 претендентов. И они достойны соответствующей компенсации. У нас лучшая команда в мире, в которой я уверен на 100%. Мы много работаем, но и отдыхаем неплохо».

По словам Ситиодтонга, он намерен продолжать традицию новогодних каникул за свой счет, хотя и не знает пока, куда отправит свою команду через год. «Мир велик! — говорит он. — Не знаю, куда мы поедем через год, но уверен, что это будет отличное место!»

Окна первой комнаты, в количестве двух, выходили на огород, второй, - аж три, – на улицу. Уличная комната была парадной, а вторая комната - черной, в ней стояла печка под дрова-уголь. Там и обитали дед с бабкой. А в другой комнате их сын с невесткой.

Во дворе стояло сооружение, включавшее под одной крышей летнюю кухню, кладовку и сарай. Рядом был еще один сарай с сеновалом и, отдельно, погреб. К двору примыкал сад и огромный огород на 30 соток. В конце огорода было небольшое, но чистое озерцо. В нем ловили карасей, купались и полоскали белье.

В летней кухне стояла настоящая русская печь, с пристроенной к ней печкой.

День моих стариков начинался ни свет ни заря. Первым дело доили корову. Уже в 6 утра она должны быть в стаде, которое гнали на пастбище. Не дай Бог прозевать – будешь бежать за стадом задрав хвост.

Пока бабуля возилась с надоенным молоком дед занимался своими делами – чистил стойло коровы, загон свиньи, клетки кроликов. Лез в погреб и доставал от туда пару ведер мелкой картошки на корм свинье. Из кладовки приносил пол ведра комбикорма, из сарая колотые дрова, из под навеса над погребом – сухие сосновые колючки. Все это доставлялось в летнюю кухню. Отдельным рейсом доставлял воду из колодца, который находился на улице метрах в 150-200-х от дома.

Тем временем бабушка управлялась с молоком, цедила его и разливала по банкам-крынкам. Ни о каких холодильниках не было и речи. Вся посуда с молоком переправлялась в погреб. Спускаться в погреб нужно было по обычной лестнице – два деревянных бруса и полдюжины ступенек между ними. Представьте себе пожилую женщину, спускающуюся в такой погреб с крынкой молока в обнимку. Обратным рейсом бабушка доставляла крынки с отстоявшимся молоком. Там была сметана и простокваша.

Дальше по плану был поход на огород – справиться, как переночевали огурчики-помидорчики, картошки-моркошки, кукуруза, тыквы и фасоль. Во время обхода набирались нужные для варки овощи – молодая картошечка, морковочка, бурячок, лучок-чесночок, укропчик и цветок тыквы. Да, цветки тыквы ели.

Возвратившись с огорода, бабушка приступала к печке. Прежде чем ее растопить она выгребала из нее золу. Для этого применялась кочерга и специальный металлический совок. Подметали в кухне нередко гусиным крылом. Зола выносилась на улицу и высыпалась в колею перед домом. Из золы выбирались не сгоревшие угли и возвращались на кухню. В чистую печку закладывалась охапка сухих сосновых колючек на них – несколько поленьев. Колючки поджигались, и дрова быстро разгорались. После этого на них высыпалось ведро угля. Печка готова к работе. Первым делом на нее водружался огромный двухведерный чугун. Он заполнялся картошкой и водой. Это свинье. Картошка, которая в нем варилась, называлась поросячьей.

Однако оставим ненадолго бабулю и посмотрим, чем в это время занят дед. А, вот он, - несет с луга огромную кипу травы в рядне на корм кроликам. Потом подметает двор, обильно усыпанный куриным пометом. Задает курам корм. Открывает загон с гусями и выпускает их на волю. На лугу, у реки, они найдут себе и корм и воду. Чистит гусиный загон. Берет грабли и направляется в сад сгребать груши, которые старое дерево производило в неимоверных количествах. Но тут его зовет бабуля.

Дед знает зачем он нужен на кухне. Бабушка варит кулеш и дед должен его попробовать на соленость. Бабушка варит кулеш каждый день и каждый день его пробует дед. Это уже ритуал. Наконец суп посолен должным образом. Дед отправляется в сад.

Под огромной старой грушей земли не видно от плодов. Они мелкие, со сливу, но невероятно ароматные и вкусные, особенно когда улежатся. Дед безжалостно сгребает груши граблями и складывает в ведра. Часть груш бабуля отберет для сушки в печи, большая часть пойдет свинье и корове, на десерт.

Тем временем бабушка, приготовив обед людям и свинье, приступает к готовке корма для только что вылупившихся цыплят. Это ее особая забота. Мелко-мелко рубится вареное яйцо, к нему добавляется протертый творог и мелко порубленная крапива. Это нежное блюдо выносится во двор к гуляющей там с цыплятами наседке. Наседка изо всех сил защищает цыплят, но бабуля ловит ее и бесцеремонно отправляет в пустую кадушку накрытую мешком. Теперь на время наседкой становится бабушка. Она собирает цыплят вокруг плошки с кормом, стучит пальцем по дощечке и бесконечно приговаривает «цып-цып-цып». Цыплята соображают, что нужно делать и потихоньку клюют. Особая осторожность нужна была при подготовке воды для цыплят. Они ни в коем случае не должны были намокнуть – неминуемая смерть. Поэтому в блюдечко помещалась полулитровая банка и наливалось немного воды. Цыплята могли напиться, но не могли принять смертельную ванну. После этого к цыплятам возвращалась наседка и водворялся мир и покой в курином семействе. Но не в людском.

С улицы слышался хорошо знакомый звук – стук кнута об алюминиевый бидон. Это прибыла сборщицы молока. Бабушка выносит две-три трехлитровых банки с молоком. Сборщица придирчиво осматривает молоко – свежее ли, «утрешнее»? Убедившись, что утрешнее, разрешает вылить молоко в огромную флягу, голо которой обвязано марлей. В специальной тетради отмечается количество сданного молока, и сборщица понукает лошадь – впереди много дворов, много молока, солнце припекает, молоку это не на пользу. Сдавать молоко государству было не выгодно, платили мало, литр стоил 10-15 копеек. Выгодно было продавать по 25-30 копеек за литр. Но сдача молока государству было добровольно принудительной.

Тем временем дед занимался хозяйством – завал корм свинье, клепал и точил косу, чинил калитки, их было аж три, щеколды; строгал, пилил, копал, клепал, ремонтировал велосипеды, мастерил самодельные грабли. Ходил на луг косить и ворошить сено. Раз в месяц приходила очередь пасти стадо коров со всей улицы. Работы для мужика в своем хозяйстве летом было невпроворот. Бабушка тем временем снова отправлялась на огород окучивать картошку, полоть сорняки, собирать колорадских жуков, посыпать золой капусту, собирать урожай и перерабатывать его.

Летний день неумолимо близился к зениту, становилось жарко. Сходились в кухню. Время обедать… и завтракать. Насколько я помню ели они один раз в полдень. До полудня не ели ничего. Утренний чай пить было не принято – некогда, да и не в почете был чай, почему то. Внукам, после пробуждения, бабушка предлагала свежее молоко, творог со сметаной, яичницу, овощи.

Обеды были похожи один на другой – суп-кулеш и борщ через день, вареная картошка, яйца жареные или вареные, лук, огурцы, помидоры летом свежие, зимой соленые. О борще сказать особо нечего, кроме того, что варился он просто на воде, мясо было далеко не каждый день на столе. И еще, – в него помимо всем известного набора овощей, клались рубленые цветки тыквы. Не знаю зачем, но клались. Не смотря на постность борщ был всегда вкусным, в этом все дело делала, конечно, домашняя сметана.

А вот кулеш не все знают. Это такой густой суп на основе пшена. Кроме пшена в него клали картофель, иногда – морковь. Заправляли луком обжаренным на сале. Брат мой этими кусочками сала брезговал и всегда аккуратно выкладывал на край тарелки, как немой укор бабуле, которая зная его неприязнь случайно клала в его тарелку кусочек-другой. Частенько бабушка заправляла кулеш еще и сырым яйцом. Тогда в тарелке были красивые яичные змейки и полоски. Все первые блюда летом обильно посыпались укропом. Такого ароматного укропа сейчас нет, у меня нет.

После обеда нужно мыть посуду. Вот тут я и подобрался непосредственно к грязной посуде, которая сейчас для многих семей становится поводом для скандалов. Сейчас, но не тогда. Тогда бабуля спокойно наливала горячую воду из чугунка в большую миску, добавляла туда горчичного порошка и мыла тарелки тряпкой. Помои не выливались, вместе с овощными очистками и вчерашним супом они были лакомством для коровы.

А вот и она. По улице в клубах пыли спешат домой коровы. Нужно срочно открыть калитку, чтобы не заставлять кормилицу ждать у ворот. Встреча коровы на обед была торжественной, бабушка с дедом стояли у распахнутой калитки и угощали корову ломтем хлеба. Ломоть был не простым. Его клала в пустую банку дачница, покупавшая молоко. Или соседка, которую вчера угостили сметаной. Возвращать пустую банку было не принято. Корова, схватив хлеб, мчалась в сарай. Там ее ждали ведро с помоями и прохлада.

Пока скотина наслаждалась помоями бабушка, не мешкая спешила ее подоить. Нередко бывало, что у коров, идущих с пастбища молоко тонкими струйками било в пыль. Не знаю, есть ли сейчас такие коровы, но бабушкина корова летом давала по три ведра молока. А нередко еще и по кастрюльке вдобавок. После дойки снова возня с молоком – процедить и отнести в погреб.

Тут наступал небольшой перерыв. Все отдыхали. Бабуля с дедом шли в дом. Там царила прохлада и полумрак, ставни были закрыты. Мух не было. Отдыхай - не хочу. Я, малой, не хотел. А старики хотели. Они час другой были в постелях. Затем нужно было провожать корову на вечернее пастбище. И снова дела домашние до вечера. Бабуля в огороде, дед по двору. Воды наносить, кадушки заполнить, чтобы не рассохлись, вот-вот их нужно будет в погреб опускать, подходило время делать запасы на зиму. Если бабуля была не на огороде то делала творог, пекла коржики, стирала, штопала, шила на машинке простые блузы, юбки, платья, передники. Если творог по недосмотру сильно закипал и делался жестким бабушка делала праздник всем животным на дворе от кур до свиньи. Да и корова с удовольствием пила сыворотку из своего собственного молока.

Вечером опять дойка, возня с молоком, накрывание стола для вернувшихся с работы сына и невестки. Посуду после ужина мыла и прибиралась в кухне уже невестка.

На закате у ворот собирались на скамеечку бабушкины соседки и час-другой обменивались впечатлениями о прошедшем дне. Помню такой диалог бабушки с соседкой:

Соседка: - Сегодня Глафира дочку замуж выдала.

Бабушка: - Ты видела невесту, худая она?

Соседка:- Худая.

Бабушка: Вот ведь хорошая невеста!

Соседка: - Ты же ее не видела, откуда знаешь, что хорошая?

Бабушка: - Раз худая – значит хорошая!

Бабушка была полноватой, сама подтрунивала над собой, не любила толстых.

А перед праздниками хлопот добавлялось. На Пасху пекли куличи, в русской печке. Куличи были по три килограмма весом. Их потом сушили и ели летом, размочив в холодной воде. Они были сделаны из цельного куска сливочного масла, яиц, молока, сахара, изюма и ванили с небольшим добавлением муки. А еще был праздник, на который пекли «сорОк», которых должно быть сОрок. А глаза у сорок были гороховые.

А зимой новорожденного леночка заносили в дом, держали в крохотном загончике у печки и поили молоком через огромную соску. А когда теленочек собирался пописать-покакать нужно было быстренько подставить жестяную банку из-под сельди, чтобы потом не убирать. Поэтому все время с телёночком кто то был. Конечно, запах в доме был соответствующий. А бабушка говорила, - сейчас воняет, а на столе будет пахнуть.

К чему это мое ностальгирование? К тому, что мы** стали невероятно ленивыми. Не хотим заниматься ни физическим, ни умственным трудом. Нам три тарелки помыть лень. В раковине, где по трубе течет горячая и холодная вода, лежит щетка-губка-ершик, стоит Ф@ри-Мэри и помои сами собой утекают в туманную даль. И плачем, как нам трудно жить! Какими нас кормят в супермаркетах плохими продуктами! А в селе огороды бурьяном поросли. Чеснок-петрушку селяне в магазине покупают. Какают в унитазы, греются газом. Панельные телевизоры рассматривают под пивасик. Пар курят. Сельские дети коров на картинках рассматривают. Урбанизируются селяне и всё стонут, ссорятся из-за немытых тарелок и прочей ерунды!

Никогда я не слышал, чтобы мои дед и бабушка роптали на жизнь, крутясь, дни напролет в нескончаемых заботах. Жаловались иногда только на здоровье. И прожили, между прочим, по 80 с гаком лет и умерли практически на ногах, в один день.

Так что – нам ли быть в печали… из-за немытых тарелок? На самом деле нам не так уж и сложно жить. Если конечно, лежа на боку, не мечтать о несметных богатствах.

Всем спасибо, что прочитали мое длинное сочинение, добра и позитива!

*- Изложены мысли о тенденциях развития современного общества, установленных путем наблюдения.

** - Критические замечания касаются только  немалой части населения и не распространяется на сельских и городских тружеников, живущих так, как тут описано. У кого есть другие наблюдения – милости прошу, пишите.

Все изображения взяты из Интернета. Изображенные на картинках люди, животные и объекты не имеют ко мне никакого отношения.

Баянометр ругался на колодец и бабушек.