Данная статья относится к Категории: Юмор, пародия, сатира

«Хотя до сих пор я всячески старался точнейшим образом соблюдать в своих произведениях правила и методы, преподанные примером наших знаменитых современников, но несчастная слабость памяти привела меня к одной ошибке, из которой я должен теперь же выпутаться, чтобы подобающим образом продолжать рассказ. Со стыдом сознаюсь, что сделал непростительное упущение, зайдя уже так далеко и ни разу не обратившись к милостивым государям критикам с укоризненными, просительными или задабривающими речами. Чтобы несколько загладить этот прискорбный промах, почтительно позволяю себе преподнести им краткую характеристику их природы и их искусства, где я исследую происхождение и генеалогию слова в общепринятом его значении и даю самый беглый обзор состояния критики в древности и теперь.

Словом критик, столь употребительным в разговорах нашего времени, некогда обозначались три весьма различных рода смертных, насколько я могу судить по книгам и памфлетам древних авторов. Так назывались прежде всего люди, придумавшие и изложившие для себя и для публики правила, при помощи которых вдумчивый читатель способен судить о литературных произведениях, образовать свой вкус для правильного распознавания возвышенного и прекрасного и отличать подлинную красоту содержания или формы от бездарного обезьяньего подражания ей. При чтении книг такие критики отмечали ошибки и недочёты, пошлость, непристойность, глупость и нелепость с предосторожностями человека, проходящего утром по улицам Эдинбурга и прилежно разглядывающего грязь на дороге вовсе не потому, что его интересует цвет и состав навозной кучи и хочется определить её количество, поваляться в ней или попробовать её на вкус, а лишь с целью обойти её так, чтобы не замараться. Такие люди, по-видимому, впадали в большое заблуждение, понимая слово критик в буквальном смысле и считая, что главнейшей его обязанностью является похвала и воздаяние должного и что критик, читающий книгу только с целью обругать её и подвергнуть порицанию, такой же варвар, как судья, принимающий решение вешать без разбора всех, кого ему доведется судить.

Далее, словом критик обозначали тех, кто возрождал древнюю литературу, очищал её от червей, плесени могил и пыли рукописей. Но вот уже несколько веков, как обе эти породы совершенно вымерли, и, кроме того, рассуждать о них вовсе не входит в мои намерения.

Третьим и благороднейшим видом является истинный критик, род которого гораздо древнее, чем предыдущих. Каждый истинный критик - полубог от рождения, происходящий по прямой линии от небесного племени Мома и Гибриды, которые родили Зоила, который родил Тигеллия, который родил и прочая старших, которые родили Бентли, Раймера, Уоттона, Перро и Денниса, которые родили и прочая младших. От этих критиков республика просвещения получала спокон веков столько благодеяний, что благодарные почитатели приписали им небесное происхождение, подобно Геркулесу, Тезею, Персею и другим великим благодетелям человечества. Но даже добродетель героев не была пощажена злыми языками.

Этим полубогам, прославившимся победами над столькими великанами, драконами и разбойниками, был брошен упрёк, что сами они причинили больше вреда человечеству, чем любое из поверженных ими чудовищ; таким образом, для завершения своих благодеяний им бы следовало, по истреблении всех прочих паразитов, с такой же решимостью расправиться и с собой, - поступил же так с большим благородством Геркулес, заслужив себе вследствие этого больше храмов и приношений, чем прославленнейшие из его собратьев.

Вот почему, мне кажется, возникла мысль, что великое будет благо для просвещения, если каждый истинный критик тотчас по окончании взятой на себя работы примет яд, накинет на шею верёвку или бросится в пропасть с приличной высоты и если ничьи притязания на столь почетное звание ни в коем случае не будут удовлетворяться до завершения этой операции. Из этого небесного происхождения критики и тесного её родства с героической добродетелью легко вывести, в чём назначение всамделишного древнего истинного критика. Он должен странствовать по обширному книжному царству; преследовать и гнать встречающиеся там чудовищные глупости, извлекать на свет скрытые ошибки, как Какуса из пещеры; умножать их, как головы Гидры, и сгребать в кучу, как навоз авгиевых конюшен.

Или же прогонять особую породу опасных птиц, имеющих дурную наклонность объедать лучшие ветви древа познания, подобно тому как стимфалийские птицы истребляли плоды. Эти рассуждения приводят к точному определению истинного критика: истинный критик есть искатель и собиратель писательских промахов. Бесспорность этого определения станет ясной при помощи следующего довода: если исследовать все виды произведений, которыми эта древняя секта удостоила мир, из общего их направления и характера сразу обнаружится, что мысли их авторов устремляются исключительно на ошибки, промахи, недосмотры и оплошности других писателей. Их воображение до такой степени поглощено и наполнено этими чужими недостатками, что, с чем бы они ни имели дело, в их собственные писания всегда просачивается квинтэссенция дурных качеств, и в целом они кажутся лишь экстрактом того, что послужило материалом для их критики. […]

Приведу в заключение три правила, которые могут послужить и характеристикой современного истинного критика, позволяющей отличить его от самозванца, и прекрасным руководством для достойных умов, посвящающих себя столь полезному и почётному искусству.

Первое: в противоположность всякой иной умственной деятельности, критика бывает самой правильной и удачной, когда она результат первого впечатления критика. Так охотники считают первый прицел самым верным, и дело редко обходится без промаха, если они не ограничиваются одним выстрелом.

Второе: истинных критиков узнают по их манере увиваться вокруг самых благородных писателей, к которым они влекутся инстинктивно, как крыса к старому сыру или оса к сочному плоду. Так и король, выезжая верхом, наверняка оказывается самым грязным всадником всей кавалькады, потому что увивающиеся за ним царедворцы сильнее всех забрызгивают его грязью.

Третье: истинный критик, читая книгу, подобен собаке у стола пирующих, все помыслы которой устремлены на бросаемые объедки и которая поэтому тем больше рычит, чем меньше костей в кушаньях. Думаю, что покровители мои, современные истинные критики, удовлетворятся этим моим обращением к ним и сочтут себя вполне вознагражденными за молчание, которое я до тех пор хранил по отношению к ним и, вероятно, буду хранить впредь. Надеюсь, я оказал всему их легиону такие услуги, что встречу великодушное и нежное обращение их рук. Ободрённый этими упованиями, смело берусь за продолжение так счастливо начатых приключений».

Джонатан Свифт, Сказка бочки / Путешествие Гулливера. Сказка бочки. Дневник для Стелы. Письма. Памфлеты. Стихи на смерть доктора Свифта, М., «Пушкинская библиотека», «Аст», 2003 г., с. 326-333.

Источник — портал VIKENT.RU

Изображения в статье

Jonathan Swift and Vanessa (1881), By William Powell Frith - Bukowskis, Stockholm, 12 Jun 2012, lot 24, Public Domain

Image by PourquoiPas from Pixabay

Image by PourquoiPas from Pixabay

Image by Светлана Бердник from Pixabay

Данная статья относится к Категории: Юмор, пародия, сатира

«Рассмотрим теперь великих создателей новых философских систем и будем искать, пока не найдём, из какого душевного свойства рождается у смертного наклонность с таким горячим рвением предлагать новые системы относительно вещей, которые по общему признанию непознаваемы; из какого семени вырастает названная наклонность и какому свойству человеческой природы эти великие новаторы обязаны многочисленностью своих учеников.

Ведь несомненно, что виднейшие из них, как в древности, так и в новое время, большей частью принимались их противниками, да, пожалуй, и всеми, исключая своих приверженцев, за людей свихнувшихся, находящихся не в своём уме, поскольку в повседневных своих речах и поступках они совсем не считались с пошлыми предписаниями непросвещенного разума и во всем похожи были на теперешних общепризнанных последователей своих из Академии нового Бедлама (заслуги и принципы которых будут разобраны мной в своём месте).

Такими были Эпикур, Диоген, Аполлоний, Лукреций, Парацельс, Декарт и другие; если бы они сейчас были на свете, то оказались бы крепко связанными, разлученными со своими последователями и подверглись бы в наш неразборчивый век явной опасности кровопускания, плетей, цепей, темниц и соломенной подстилки.

В самом деле, может ли человек в здравом уме и твёрдой памяти когда-нибудь забрать себе в голову, будто он в силах перекроить понятия всего человечества по длине, ширине и высоте своих собственных?

Между тем таково именно скромное и почтительное притязание всех новаторов в царстве разума.

Эпикур робко надеялся, что после непрестанных столкновений остроконечного и гладкого, легкого и тяжёлого, круглого и угловатого всечеловеческие мнения рано или поздно объединятся, благодаря еле заметным clinamina (Латинское выражение: «Лёгкие отклонения – Прим И.Л. Викентьева), в понятия атомов и пустоты, как эти последние объединились при возникновении всех вещей.

Картезий рассчитывал дожить до той поры, когда мнения всех философов, подобно звездам меньшей величины в его фантастической системе, будут подхвачены и вовлечены в выдуманный им вихрь. И вот желал бы я знать, как можно объяснить подобные фантазии некоторых людей без помощи моего феномена паров, поднимающихся от низших способностей, застилающих мозг и выделяющихся оттуда в виде теорий, для которых бедность нашего родного языка не придумала еще иных названий, кроме безумия или умопомешательства?

Выскажем теперь своё предположение, каким образом случается, что ни один из этих изобретателей новых систем не терпел недостатка в беззаветно преданных учениках.

Причину этого, мне кажется, открыть не трудно: в гармонии человеческого рассудка есть некая особая струна, которая бывает настроена у многих индивидов совершенно одинаково.

Подтяните её поискуснее и тихонько ударьте по ней; если по счастливой случайности вы находитесь в это время среди созвучных вам людей, тотчас же, в силу тайной неодолимой симпатии, они вам откликнутся.

Этим одним обстоятельством и объясняется всё искусство или вся удача в данном деле; ибо если вам случится коснуться своей струны в присутствии людей, настроенных выше или ниже вашего тона, то они не только не согласятся с вашим учением, но крепко вас свяжут, назовут сумасшедшим и посадят на хлеб и воду. Таким образом, задача весьма деликатная применять этот благородный талант с разбором: вовремя и в должной обстановке.

Цицерон очень хорошо это понимал, когда писал одному другу в Англию, предостерегая его, между прочим, против плутней наших возниц (которые, по-видимому, в то время были такими же отъявленными мошенниками, как и сейчас), следующие замечательные слова: Est quod gaudeas te in ista loca venisse, ubi aliquid sapere viderere (Латинское выражение: «Счастлив ты, что приехал в страну, где можешь прослыть человеком, кое-что знающим» - Прим. И.Л. Викентьева).

Ибо, говоря начистоту, мы совершаем фатальный промах, неудачно выбирая себе компанию, в которой слывем дураками, тогда как в другой компании могли бы стяжать репутацию философов. Я очень просил бы некоторых добрых моих знакомых хорошенько это запомнить как весьма своевременное предупреждение».

Джонатан Свифт, Сказка бочки / Путешествие Гулливера. Сказка бочки. Дневник для Стеллы. Письма. Памфлеты. Стихи на смерть доктор Свифта, М., «Пушкинская библиотека»; «Аст», 2003 г., с. 372-373.

Источник — портал VIKENT.RU

Изображения в статье

Джонатан Свифт, Общественное достояние

Image by StockSnap from Pixabay

Image by Alexas_Fotos from Pixabay

Image by Alexas_Fotos from Pixabay

Если Данте Алигьери слишком тонко подошел к сатире и довольно вычурно завуалировал все стёбные намеки в адрес тех или иных людей, то Джонатан Свифт, написав «Приключения Гулливера», решил пойти по прямой дороге толстого троллинга и безжалостно высмеял не только людские пороки, но и ряд политических и общественных тем того времени.

К примеру, когда главный герой попадает в Лилипутию, то узнает, что в стране безобразничают две партии коротышек – остроконечники и тупоконечники. Первые любят разбивать яйца с острого конца, а вторые с тупого.

Цитата: "Кроме того, наши летописи за шесть тысяч лун не упоминают ни о каких других странах, кроме двух великих империй — Лилипутии и Блефуску. Итак, эти две могущественные державы ведут между собой ожесточеннейшую войну в продолжение тридцати шести лун. Поводом к войне послужили следующие обстоятельства. Всеми разделяется убеждение, что варёные яйца при употреблении их в пищу испокон веков разбивались с тупого конца; но дед нынешнего императора, будучи ребёнком, порезал себе палец за завтраком, разбивая яйцо означенным древним способом. Тогда император, отец ребёнка, обнародовал указ, предписывающий всем его подданным под страхом строгого наказания разбивать яйца с острого конца. Этот закон до такой степени озлобил население, что, по словам наших летописей, был причиной шести восстаний, во время которых один император потерял жизнь, а другой — корону.

… Насчитывают до одиннадцати тысяч фанатиков, которые в течение этого времени пошли на казнь, лишь бы не разбивать яйца с острого конца. Были напечатаны сотни огромных томов, посвящённых этой полемике, но книги Тупоконечников давно запрещены, и вся партия лишена законом права занимать государственные должности. В течение этих смут императоры Блефуску часто через своих посланников делали нам предостережения, обвиняя нас в церковном расколе путём нарушения основного догмата великого нашего пророка Люстрога, изложенного в пятьдесят четвёртой главе Блундекраля (являющегося их Алькораном). Между тем это просто насильственное толкование текста, подлинные слова которого гласят: «Все истинно верующие да разбивают яйца с того конца, с какого удобнее.»

Как итог — это противоборство вылилось в настоящую войну, по которой потом были написаны сотни томов, размышлений философов и сочинены даже скабрезные частушки. Ничего не напоминает?

Конечно же, нежно любимые нами религиозные войны между католиками и протестантами. Таким образом автор показал всю бессмысленность идеологической вражды. В Лилипутии нашлось место и едкой шпильке в адрес тори и вигов, парочке королей, причем Свифт не постеснялся даже хромоту одного из них высмеять. Ну а в целом, Лилипутия и лилипуты – это наши с вами пороки, во главе которых стоит то, что Свифт ненавидел больше всего. Гордыня.

Защитники либеральных и религиозных ценностей тут же набросились на автора, посмевшего в столь прямой и резкой манере пройтись по тому, что им дорого, но самому Свифту на их мнение было фиолетово.

Внимательный читатель каждый раз после прочтения книги будет находить что-то новое. И в этом прелесть «Приключений Гулливера». Книга буквально сочится сатирой, она сдобрена сарказмом и уникальным авторским цинизмом. За это и за красочность образов она любима множеством людей по всему миру.

Читал сейчас тут комментарии, вспомнилось...

Боги, как жёг Дэфо!

Каков мастер спойлера! Видимо, тогда так принято было.

Главы "Робинзона Крузо", если кто не читал, недлинные и называются так (копипащщу первые):

Робинзон поселяется в Бразилии. - Он снова уходит в

море. Корабль его терпит крушение.

Робинзон на необитаемом острове. - Он добывает вещи с

корабля и строит себе жилье.

Робинзон на новоселье. - Коза и козленок.

Робинзон достает вещи с корабля, потерпевшего

крушение. - Он тщательно исследует остров. Болезнь и

тоска.

И сразу понятно, что читать, а что не надо.

И если вы думаете, что ещё спойлерее некуда, тогда ловите - Гулливер! Там вообще прелесть.

ГЛАВА I

Автор сообщает кое-какие сведения о себе и о своем семействе. Первые побуждения к путешествиям. Он терпит кораблекрушение, спасается вплавь и благополучно достигает берега страны лилипутов. Его берут в плен и увозят внутрь страны.

ГЛАВА II

Император Лилипутии в сопровождении многочисленных вельмож приходит навестить автора в его заключении. Описание наружности и одежды императора. Автору назначают учителей для обучения языку лилипутов. Своим кротким поведением он добивается благосклонности императора. Обыскивают карманы автора и отбирают у него саблю и пистолеты.

ГЛАВА V

Автор благодаря чрезвычайно остроумной выдумке предупреждает нашествие

неприятеля. Его жалуют высоким титулом. Являются послы императора Блефуску и

просят мира. Пожар в покоях императрицы вследствие неосторожности и

придуманный автором способ спасти остальную часть дворца.

...

С%ка, Свифт сотона. Как результат я так всего Гулливера в третьем классе в очереди к стоматологу прочитал.

Собственно, шедевры:

Робинзон Крузо

Путешествия Гулливера