Уютно тикали ходики за спиной. Ужинали на террасе с видом на водохранилище. Всякая мошкара кружилась в бесконечном суицидальном вальсе вокруг лампы, ложки звенели о тарелки, обжигающая куриная лапша со свежей зеленью и вареным яйцом расходилась на ура.
— Хорошо здесь все-таки, — протянул Владимир, — Жаль, редко вырываемся.
Женя бросила на него красноречивый взгляд, но ничего не сказала. Дочь же радостно поддержала:
— Да! И в школу не надо! Вот бы мы остались тут навсегда! Видели, сколько у дедушки книг? Мне на всю жизнь хватит.
— Вот уж нет, спасибо! — мрачно пробасил Артем, — Бать, мы же здесь на два дня, не больше?
— Как пойдет, — Владимир помрачнел, вспомнив, зачем они на самом деле приехали в этот дом, — А чего тебе не сидится? Хоть от компа своего отдохнешь — глаза, вон, красные, будто неделю тужился.
— Фу, Вов!
— Очень смешно, — обиженно ответил подросток, — шутеечки за триста. Бать, от меня вся тима разбежится, да и я без тренировок расклеюсь. Мы на чемпионат в следующем году поехать хотели.
— О как! Да ты у нас олимпиец, я гляжу, — иронично заметил Владимир, — Как называется вид спорта? Рекордное количество щелчков мышью в минуту?
— Поня-я-ятно…, — Артем, ни на кого ни глядя, демонстративно встал из-за стола, оставив перед собой полную тарелку, — Наелся. Спасибо, было вкусно.
— Погоди…, — Владимир вздохнул под укоряющим взглядом Жени, — Короче, если мы здесь задержимся, я вай-фай попробую провести. Ну и ноут твой привезу, чтобы ты совсем мхом от тоски не порос.
— Спасибо, — теперь уже искренне ответил подросток, — А есть я правда больше не хочу, хватило. Я… пойду? Где моя комната, я помню.
— Иди-иди… И Агнии тоже пора, — добавила Женя, глядя на зевающую во весь рот девочку, — Пойдем, детка? Милый… тебе нужна помощь?
— Я справлюсь, — по лицу Владимира пробежала тень, — Я скоро.
Наполнив чистую тарелку супом, Владимир прихватил ложку и отправился в перестроенную баню. Войдя внутрь, он сразу почувствовал какую-то неправильность, что-то было не на своем месте. Сердце упало, когда он увидел открытую дверь в комнату отца. На изгаженной, серой от частой стирки простыне конечно же никого не было.
— Папа? — спросил он осторожно, надеясь, что старик прячется где-то в комнате или даже просто свалился с кровати. Ответом ему были лишь чьи-то льющиеся из телевизора нудные рассуждения о корнях языческого культа Адониса в Песне Песней Соломона , — Папа, ты где?
Громкий женский крик раздался откуда-то из большого дома, врезаясь в сознание острой иглой. Владимир едва удержал тарелку с супом от шока. Швырнув ее на тумбочку и расплескав всю лапшу, он рванулся в дверь. Комично шлепая тапками, он бежал изо всех сил, рисуя себе в голове самые жуткие картины. Отец, несмотря на глубокую старость оставался весьма крепок физически и сейчас, потеряв разум, мог быть не просто непредсказуем, но даже опасен.
Вбежав в дом, Владимир прислушался — возня и вскрики раздавались со второго этажа. Топая по ступеням с такой силой, что падали книги со встроенной в лестницу полки, он влетел в коридор флигеля, чтобы застать одновременно мерзкую и жуткую картину.
С жутким чавканьем и порыкиванием голый старик пожирал что-то с пола на собачий манер — мотая головой и стоя на четвереньках. Выгнутый вопросительным знаком, бледный и дряхлый, отклячив тощий зад и тряся отвисшей седой мошонкой, покрытой остатками кала, он с почти безумной яростью вгрызался в нечто… И это нечто было скрыто от взгляда Владимира костлявой, с опрелостями, спиной.
— Женя! — позвал он в панике, надвигаясь на отца, — Женя! Где Агния?
— Она со мной! — раздалось откуда-то из-за запертой двери, — Артем тоже! Вова, пожалуйста, убери его, я боюсь!
— Мам, что с дедушкой? — хныкающе спрашивала через дверь его принцесса.
— Все хорошо, дедушка просто заблудился! — ответил Владимир, приближаясь с опаской к отцу. На самом деле сейчас и он, майор МВД с почти двадцатилетней выслугой лет, был напуган. Дело было не в непредсказуемости безумца или его странном поведении. Нет, в здравом уме и трезвой памяти Карелин-старший был не менее опасен. Сторонник ежовщины, сталинист и ретроград, он искренне верил, что лучшим аргументом в общении с сыном всегда остается тяжелый армейский ремень. Именно от его пряжки на лбу у Владимира остался уродливый крестообразный шрам. Теперь же коснуться этого человека вполне означало навлечь его гнев на наглеца, и Владимиру очень дорогого стоили эти несколько сантиметров, отделяющие его ладонь от неровно торчащего, похожего на полено бледного плеча.
— Папа?
И тут старик обернулся, заставив Владимира отшатнуться. Глаза — стеклянные, поскучневшие при первой встрече — теперь пылали праведной яростью, безэмоциональное ранее лицо являло собой копию самурайского лицевого щитка, а из-под седых усов торчали пожеванные книжные страницы. Перед Карелиным-старшим лежало несколько томов Большой Советской Энциклопедии, от одного из которых осталась одна лишь обложка. Похожий на застуканного за трапезой зверя, старик окрысился, отскочил подальше от Владимира и в пару натужных глотков проглотил остававшиеся во рту страницы.
— Забыл, — прошептал он пересохшими непослушными губами, — Забыл…
Схватившись за одну из ближайшую книжную полку, он обрушил ее не по-старчески могучей рукой, и очередная порция пыльных фолиантов ссыпалась на пол под грохот ДСП.
— Папа, стой! Остановись!
— Должен найти! Найти, — сипел Карелин-старший, когда Владимир ловким маневром, почти сев на корточки, заключил шею и плечо старика в хитрый замок. Тот вырывался изо всех сил, расцарапывал Владимиру руки и хрипло визжал, точно его душат. Узловатые пальцы то и дело взмывали в воздух, чтобы сбросить очередную книгу с полки. Навалившись всем весом, Владимир наконец-то прижал отца к полу, тот не сдавался, выворачивался, точно пойманный в мешок хорек.
— Женя, неси успокоительное! Быстро! — крикнул он через дверь.
— Вова, я боюсь! — раздался истеричный визг, — Я не выйду, Вова!
— Быстрее! Я долго его не удержу! — рычал Владимир, пока старик, избрав новую тактику, принялся цепляться за доски пола. Медленно, но верно он подтаскивал лежащего на себе стокилограммового майора МВД к лестнице. Потея от напряжения, Владимир мгновенно внутренне похолодел, увидев направление движения. «Поломаемся к чертовой матери!» — мелькнула мысль.
Где-то за спиной хлопнула дверь. Раздался испуганный визгливый вопрос Женьки:
— Где оно?
— Внизу, в сумке! На кухне! Давай, детка! Быстрее!
— Ты с ума сошел? Я вас не обойду!
— Женечка, солнышко, принеси уже это гребанное успокоительное, я тебя умоляю! — Владимира продолжало тащить к провалу крутой деревянной лестницы с покатыми ступеньками. Там внизу хищно выпирали из стены удивительно низко подвешенные крючки для бытовой мелочи. Быстро рассчитав собственную траекторию, Владимир понял, что войдут эти крючки ему прямо в ребра.
«Лишь бы глаза сохранить!»
Уже совершенно не боясь причинить боль пожилому отцу, Владимир тянул его локоть грубой кимурой к самой лопатке, но исходящий пеной Карелин-старший, похоже, находился в каком-то жутком адреналиновом кураже, исполненный тупой целеустремленности таки спустить собственного сына с лестницы и если придется грохнуться вместе с ним.
Прошмыгнули мимо изящные босые стопы, щелкнули плотоядно старческие челюсти у самой Женькиной щиколотки, но та, пискнув, увернулась от зловонного редкозубья и, перепрыгивая через ступени, сбежала вниз. Голова Владимира уже свисала в проем, а старик изо всех сил отталкивался заскорузлыми пятками от пола, толкая его дальше.
— Где оно? Я не вижу! — истеричный выкрик снизу.
— Сумка! Татьяна Ильинична оставляла сумку! Инсулиновые шприцы, уже заряжены! Ищи, Женечка! — кричал Владимир. Миллиметр за миллиметром он чувствовал, как его лопатки сползают с верхней ступени, и они вместе с отцом нависают над краем, готовые сорваться в любой момент.
— Папа? Что с дедушкой? — раздался голос откуда-то из глубины коридора.
— Агния, вернись в комнату! — взревел Владимир, — Артем, забери ее!
То ли Артем слишком испугался, то ли не заметил, что Агния вышла в коридор, но по шлепкам босых ног Владимир догадался, что его маленькая принцесса прямо сейчас подходит со спины к опасному сумасшедшему.
— Агния, вернись в комнату! Не смей…
Но оказалось поздно. Одним неимоверной силы рывком Карелин-старший как-то вывернулся, изогнулся неведомым образом под хруст собственных суставов и, оттолкнувшись от Владимира ногами, прыгнул обратно в коридор. Потеряв равновесие, тот на секунду будто завис в воздухе, после чего полетел вниз с лестницы. Каждое столкновение со ступенями было точно пинок по ребрам. Он бестолково махал руками, пытаясь ухватиться хоть за что-то, но под руки попадались лишь чертовы книги, сыпавшиеся следом шуршащим ворохом. Когда торчащие из стены крючья должны были вонзиться ему в грудную клетку кто-то поймал его со спины, остановив падение.
— Быстрее, — прошептал Владимир — из легких вышибло весь воздух, — Он там с Агнией. Я не знаю, что ему взбредет в голову!
Женя взглянула на него совершенно уничтожающе и затопала наверх по лестнице.
Старик сидел на корточках перед девочкой. Гениталии волочились по полу. Сфинктеры старика не выдержали схватки, и теперь под ним растекалось вонючее бурое пятно. Сгорбленный, напряженный, он казался Жене диким зверем, готовым в любую секунду броситься на ее маленькую принцессу. Ступая на цыпочках, она приближалась к старику с шприцем в руке, молясь всем известным богам, чтобы тот ее не услышал. В глазах же Агнии не было никакого страха. Склонив свою белокурую головку, она с любопытством в глазах рассматривала своего пожилого родственника. С омерзением Женя отметила, что взгляд дочери не миновал и сморщенного мешочка между ног старика. Девочка же, закончив визуальный анализ, наконец, подняла взгляд на лицо своего предка и без обиняков спросила:
— Что ты забыл, дедушка? Может, тебе помочь искать?
«Добрая душа!» — совершенно не вовремя умилилась Женя. В ответ же из старика раздалось какое-то сдавленное шипение, в первую секунду Женя даже подумала, что тот пускает газы, но потом с ужасом осознала — «Он шипит! Как змея! Сейчас бросится!»
— Какая, дедушка? Какая…
— Агния, отойди! — взревела Женя, прыгая на своего свекра. Тот не успел среагировать, обернулся слишком резко и поскользнулся на собственном дерьме. Суча конечностями, точно жук, опрокинутый на спину, он успел оставить Жене пару синяков на локтях и бедрах, прежде чем та добралась до сухой жилистой руки. Недолго думая, она саданула иглой прямо в круглое белое плечо старика — «Уж-там-то должны быть мышцы!»
Тот дергался, хрипло верещал и вращался по полу, но уже как-то вяло, затихая, точно умирающее насекомое. Наконец, транквилизатор подействовал, и старик, скрючившись и поджав конечности, поник и перестал двигаться.
— Мам, зачем ты убила дедушку? — совершенно спокойно спросила Агния, с любопытством вглядываясь в закатившиеся глаза и текущую из непроизвольно открывшегося рта струйку слюны.
— Я не убила его, детка, — пытаясь отдышаться, ответила Женя, — Он просто уснул. Сейчас поднимется папа, и мы пойдем, уложим его в постельку.
— Как меня? — хихикнула девочка, — А в лобик поцелуете?
— Обязательно, детка. Обязательно. Артем, ты тут? Ты где? Выйди, помоги мне!
— Не выйду! — раздался слезливый бас откуда-то из комнаты.
— Это еще что за новости? Мне помощь нужна вообще-то!
— Я не выйду! — истерично выкрикнул подросток.
— А он описался! — объявила, точно конферансье, Агния.
— Заткнись, мелкая! Да пошли вы все! — раздалось из комнаты. Женя не выдержала и рассмеялась. Смеялась долго и истерично, будто бы выпуская наружу накопившееся напряжение. Серебряным колокольчиком ей вторила Агния.
***
— Ну, что она сказала? — поинтересовалась Женя, закрепляя ремень на чахлой груди старика. Попробовала — не туго ли?
— Сказала, что предупреждала, — Владимир, морщась, растирал ушибленную грудь, — Сказала, что у него иногда бывают… приступы. Сверхидеи. Правда, по ее словам, он раньше не кидался на людей. Посоветовала подержать его на седативных, пока не приедет.
— Володь…, — Женя явно мялась, точно собиралась предложить что-то подлое, нехорошее, — А нам точно нужно быть здесь? Ну, на даче, с ним. Сам понимаешь, это не на пользу Артему и уж тем более Агнии.
— Слушай, я все понимаю. Но и ты меня пойми. Это все-таки мой папа. И да, в каком бы он ни был состоянии, я все еще… Я обязан ему помочь, понимаешь? Если хочешь — давай я завтра вызову кого-нибудь с машиной — пусть отвезет вас домой.
— Не хочу оставлять тебя здесь одного, — жена обняла Владимира за плечи и уютно уткнулась носом в шею. Тот поморщился от боли в ребрах, но не отстранился, в очередной раз убеждаясь, насколько сильно он любит эту женщину.
— Пойдем спать?
— А… его можно так оставить? Он не ужинал?
— После такой слоновьей дозы проспит до полудня минимум, так что он не расстроится. Идем…
Оставив Егора Семеновича привязанным к кровати тугими кожаными ремнями, чета Карелиных направились в дом.
Владимир лег сразу в постель, даже не чистя зубы — день оказался слишком нервным, а Женя отправилась укладывать дочь. Та — весьма сознательная для своих восьми лет — уже лежала в кровати с начищенными зубами, переодевшись в пижаму.
— Ну что, принцесса, почитать тебе что-нибудь перед сном? — ласково улыбнулась Женя, проходясь ногтями по корешкам книг, занимавшим целых два стеллажа в детской, — Смотри, какую дедушка собрал библиотеку.
Действительно, книг было, пожалуй, даже слишком много. Тут тебе и полный цикл Волкова с его вольным продолжением «Волшебника Изумрудного Города», несколько копий «Золотого Ключика», приземистые томики Астрид Линдгрен, соседствующие с Драгунским и Алексиным, подпертые снизу целой полкой детских энциклопедий.
— Что-нибудь про животных! — попросила Агния, накрываясь одеялом так, чтобы торчал только лишь нос кнопочкой.
— Сейчас-сейчас, — Женя схватила было «Приключения Карика и Вали», но, открыв наугад пару страниц, она тут же наткнулась на весьма жуткое изображение стрекозы — «Нет, это ей пока рано». Взгляд упал на коллекцию романов Кира Булычева об Алисе Селезневой, нахлынула легкая ностальгия — «Надо будет обязательно с ней как-нибудь почитать». Наконец, Женя сделала свой выбор в пользу большой яркой книги с целым зоопарком на обложке. Быстренько пролистав содержимое — на всякий случай — остановилась на странице с крупной картинкой белочки. Рыжий грызун деловито лущил орех, распушив хвост едва ли не в два раза больше него самого.
— Так, хорошо. Читаем, как всегда, по очереди. Одно предложение — я, другое — ты.
Девочка в ответ кивнула. Усевшись на край кровати, Женя начала первая:
— Белка – дикое травоядное млекопитающее животное, живущее в российских лесах, начиная с тайги и заканчивая южными широтами.
— Так млекопитающее или травоядное? — ехидно переспросила Агния.
— И то и другое. Пока маленькая — пьет молоко, когда подрастает — ест траву.
— А я думала, семечки или орехи…
— Тьфу! Так, зубы мне не заговаривай! Читай давай! — с усмешкой Женя передала дочке книгу, и та, высунув язык от напряжения, принялась бегать глазами по строчкам.
— Вслух читай, хитрюга!
— Да я только подготовиться… Белочка – чудесный, грациозный, проворный зверёк.
— Ну?
— Тут точка! — ткнула в страницу пальцем Агния, — Твоя очередь!
— Ой, ну они же короткие!
— Хорошо. Но потом ты читаешь два подряд! — серьезно заявила девочка, будто миллионную сделку заключала.
— Выпуклые черные беличьи глаза смотрят задорно и весело. Зубы у белки большие, изогнутые, очень острые, поэтому она легко разгрызает твердые орехи и лущит шишки, — с выражением прочла Женя и, увлекшись, побежала дальше по тексту, — Цепкие коготки на лапках помогают ей ловко хвататься за ветки, перепрыгивать…
— Мам?
— Да, детка? — растерянно отвлеклась от книги Женя.
— А что у них внутри?
— У кого?
— Ну, у белочек?
— Э-э-э… — этот вопрос не застал Женю врасплох. Расстроил, выбил из колеи, заставил напрячься, испортил настроение — да, но не удивил. Агния не в первый раз спрашивала подобное, — То же, что и… Ну, в общем, желудок, сердечко, косточки.
— Такие же, как у людей? — не унималась девочка.
— Нет, немного другие, и гораздо меньше…
— А у людей какие?
— У людей, — Женя поняла, что тему надо сворачивать и ненароком повысила голос, — Так, Агния, мы будем читать или нет?
— Чего ты на меня кричишь? — тут же взвилась в ответ девочка. Нижняя губа ее моментально задрожала, в глазах заблестели слезы, — Не хочу я читать! Я сама могу читать, когда я хочу, я уже не маленькая! Не нужна мне твоя белочка!
Взбрыкнув всем телом, Агния выбила книгу из рук Жени, и та, кувыркнувшись, упала на паркет, надорвавшись посередине.
— Агния, мне не нравится, как ты себя сейчас ведешь! — строго, но очень спокойно, как учила ее психиатр, начала Женя, — Если ты злишься или чем-то недовольна — ты всегда можешь об этом сказать мне или папе!
— Не хочу я с тобой разговаривать! Ненавижу тебя! Ненавижу! — изо рта девочки летели слюни, глаза бешено вращались в орбитах, маленькие кулачки принялись колотить Женю куда попало. Истерических припадков у дочери не случалось вот уже почти полгода. Карелины уже было выдохнули и отказались от лекарств — девочка от них становилась сонливой и начинала плохо учиться — как все началось снова. Видимо, ее растревожило вечернее происшествие с дедушкой или смена обстановки — так размышляла Женя, пытаясь удержать неожиданно сильную малышку в постели, — Отпусти меня, сука! Не трогай меня! Я видела, как ты целуешь папу в хуй! Это мой папа, мой! Отпусти меня, сука ебанная! Ненавижу тебя! Ненавижу! Нен…
Женя посильнее прижала к себе дочь, чтобы та не перебудила весь дом и тут же почувствовала, как маленькие зубки впиваются ей в плечо. Вскрикнула коротко, но хватку не ослабила. Надо, чтобы она устала, успокоилась, перебесилась. Скоро она уснет крепким сном без сновидений, уже скоро, нужно только потерпеть. Переждать это мычание, эти укусы и удары, что сыпались на голову. Еще чуть-чуть…
Действительно, вскоре девочка успокоилась и обмякла в руках матери. Осторожно, чтобы не разбудить, Женя положила Агнию на подушку и накрыла одеялом. Та продолжала сонно бормотать какие-то ругательства, но уже без былого задора. Надо будет завтра обсудить эти с Володей. А пока нужно поспать.
Женя подняла книгу с пола — та надорвалась по корешку. «Надо будет подклеить!» — рассеянно подумала она. Подняв детскую энциклопедию, девушка попыталась втиснуть ее на полку, между «Мифами и легендами Древней Греции» и детской библией в голубой обложке, но та не входила полностью, точно что-то изменилось в тонкой конфигурации этого маленького литературного алтаря. Нагнувшись, Женя наткнулась глазами на ветхий корешок какого-то желтого тома, расположившегося за основной батареей книг.
«Они здесь еще и в два слоя! Не дом, а изба-читальня!» — усмехнулась Женя. Попытки как-то сдвинуть с места корешок ни к чему не привели. Тот крошился, слоями слезала желтая обложка, прошитая суровыми нитками, но сдвигаться не желал. От пальцев нестерпимо запахло чем-то солоноватым. Память больно уколола в сердце — точно так же пахли собачьи лакомства из свиных ушей и коровьих легких, которые они с Владимиром покупали для… Неважно. Пора идти спать. Поведя плечом, Женя швырнула энциклопедию на подоконник, выключила свет и покинула детскую в расстроенных чувствах, мысленно подбирая слова, чтобы рассказать Владимиру о случившемся у Агнии рецидиве.
***
Продолжение следует...
Автор - German Shenderov
