В прошлом своём посте вспоминал о своём походе вслед за медведем. Был и ещё один рассказ на эту тему. Сегодня решил рассказать ещё о нескольких встречах с разными животными.
Вообще, встретить в лесу, даже в самом глухом, какого-нибудь зверя довольно сложно, поскольку звери это дело не очень-то любят и людей сторонятся. Хотя иной раз бывают исключения.
Как-то раз, году этак в 2002 приехала к нам в поле студентка на практику по геофизике. Моя бригада в то время стояла на постое в одной полузаброшенной деревушке, жители которой были почему-то уверены, что мы разыскиваем клад какого-то местного разбойника. «Ну вот там, на горе, под двойной сосной, он свои сокровища награбленные и зарыл». Вообще, в тех местах, по рассказам чуть ли не под каждым кустом по кладу зарыто, да ещё и ладья с золотом в речке утонула...
Не под этой ли сосной клад был зарыт?
А вообще, места там хоть и заброшенные, но симпатичные
Так, стоп! Что-то меня не в ту сторону потянуло, я ж про животных рассказываю!
Итак, приезжает практикантка в мою бригаду и первым делом интересуется, есть тут дикие животные или нет?
- Да откуда, —говорю. – Тут места хоть и не сильно, но всё же обжитые.
На следующий день отправились мы с ней на магниторазведку: она с магнитометром, а я в качестве маршрутного рабочего и преподавателя в одном лице. И вот как нарочно, за день встретили стаю гусей, ласку, понаблюдали, как норка за рыбой охотится, испугали зайца и на обратном пути полюбовались лисицей на закате. Блин, за сезон, бывает, столько живности не встретишь, сколько за один этот день увидели.
Так что всяко в жизни бывает.
Тыва, например, в этом отношении вообще медвежий угол. Медведей там очень много, и хоть мне ни разу не довелось с ними там встретиться в живую, зато их следы я видел очень часто. Мишки вообще очень любопытные, поэтому частенько приходили на наши шурфы и канавы, чтобы поглядеть, что это мы тут копаем. Хорошо хоть не во время работы, а тогда, когда мы домой уходили. Хотя тот проходчик, которого я сменил на шурфах именно из-за этого и уволился.
Копает он шурф потихоньку, вдруг слышит, что наверху кто-то ходит, камешками шуршит. Он голову-то поднял, а на него сверху медведь смотрит! Ну работяга заорал так, что мишка с перепугу в лес убежал, а сам проходчик сел на дно шурфа и лопатой голову накрыл. Так и сидел, пока к нему напарник не пришёл. А как в лагерь вернулся – сразу же заявление на увольнение написал и дальше туалета до самого отъезда больше никуда не ходил.
Ну вот примерно так это и выглядело, только тут я в шурфе стою, а фотографирует меня не медведь, а мой напарник Вовка.
А этот медведь потом ещё и за нами целую неделю из кустов наблюдал, когда мы с напарником канаву длиной в 124 метра били.
Вот такая красивая канава. И скорее всего, как раз в тот момент, когда я делаю снимок, за мной медведь наблюдает из кустов, что слева на фотографии.
Нам об этом геолог рассказал, который ходил нашу канаву описывать. Нашёл он лёжку медвежью метрах в пяти от канавы. Приходил мишка туда, как на работу, на целый день: лежал и за нами наблюдал. Разведчик, блин, мохнатый.
Весёлая была работа! Как подумаешь, что где-то рядышком медведь сидит прямо во время этой фотосессии, так до сих пор не по себе немножко.
Кстати, на этой же самой канаве я с бурундуком поругался. Прихожу с утра на канаву, а там бурундук по дну носится. Я на всякий случай рукавицу на варежку надел, чтобы он меня не укусил – у бурундуков зубы острые – схватил его и из канавы выкинул. Так эта мелочь полосатая ещё полчаса у канавы под сосной сидела и на меня на своём бурундучьем языке ругалась.
Бурундуки вообще ребята весёлые, хоть и вороватые. Набрали мы с напарником мешок кедровых шишек, закинули его на ночь в палатку, да спать улеглись.
Вот те самые шишки. Ещё целые. Так и хочется сказать: "Дурень! Чему радуешься!"
Утром я проснулся, слышу, что по палатке кто-то носится. Голову поднял, а из палатки бурундук выскочил.
- Вовка, - говорю напарнику. – У нас гости!
- Какие гости, - бурчит. – Спать охота!
- Какие-какие. Бурундук в палатку заходил.
- Какой такой буру… ШИШКИ! – заорал Вовка и выпрыгнул из спальника.
Поздно. Все шишки из мешка были вытащены и аккуратно вычищены. Ни одного орешка не осталось. Долго ещё Вовка гонялся за бурундуками по кедрачу, да разве их догонишь!
Зачётные у Вовки очки!
Шишки мы потом набрали снова, только теперь мешок с ними подвешивали уже повыше – нам тоже орешки нравятся.
Были и ещё встречи, но об этом я расскажу как-нибудь в следующий раз.
Как всегда, жду от Вас критику, пожелания и предложения.
В сентябре 1988 года наш электроразведочный отряд Ненецкой геофизической партии в составе трёх бригад неудержимо рвался к берегу Белого моря останавливаясь каждые 5 км для записи вариаций естественного электромагнитного поля Земли. Того самого поля, которое рождает самое прекрасное зрелище в мире – северное сияние. Это же самое поле даёт геофизикам огромное количество информации о глубинном строении Земли, если, конечно, сумеешь её записать и правильно расшифровать.
Вот уже два месяца, как мы с работой пересекали Архангельскую область от моря и до моря: 200 км от Патракеевки до устья реки Нижи.
Для любопытствующих - вот вдоль этой линии мы и шли. Точнее ехали. Если ещё точнее, то где-то шли, а где-то ехали )))
Все уже порядком устали: и люди, и одежда, и палатки с раскладушками, и даже вездеходы к концу сезона начали гудеть как-то устало и натужно. Чем ближе мы подходили к морю, тем меньше вокруг становилось леса, зато болота всё больше и больше напоминали настоящую тундру. Каждые пять километров одна из бригад останавливалась, и в течение трёх-пяти дней вела запись электромагнитного поля на очень большую и страшную станцию под названием ЦЭС-2.
ЦЭС-2 - цифровая электроразведочная станция. Да-да, именно цифровая - запись велась на магнитофонную бобину, после чего обрабатывалась на очень большом компьютере БЭСМ-6.
Остальные бригады проезжали следующие пять километров и тоже останавливались для работы. Иногда станции останавливались рядом для записи контрольных измерений и сверки станций. Так было и в этот сентябрьский день: бригады геофизиков Игоря и Марса встали рядышком на берегу мелкой речушки, а наша бригада промчалась мимо них на север к морю. До моря мы, конечно, не доехали, поскольку до него оставалось ещё около сорока километров, или 8 точек наблюдения, но вместо пяти километров рванули сразу на десять, потому что нас попросили оставить одну точку для оставшейся бригады… И у нас закончился бензин. Обсохли напрочь.
Ну обсохли и обсохли – велика беда. Тем более что до точки-то мы добраться сумели. Тем более что в ближайшие два-три дня должен был прилететь вертолёт с бензином и продуктами. Вот только на вечернем сеансе связи мы задали координаты не этой, а предыдущей точки! А сейчас мы остались без связи, поскольку рация у нас запитывалась от бензинового генератора, а бензин-то и закончился. Ближайшая же от нас радиостанция осталась в десяти километрах к югу, и кому-то явно нужно было возвращаться назад.
На улице шёл противный мелкий осенний дождь: в такую погоду очень хорошо сидеть в палатке, возле пышущей жаром печки и слушать, как стучит дождь по брезентовой крыше. Или пить обжигающий чай из большой кружки, перечитывая «Двенадцать стульев» или «Нечистую силу» Пикуля. Выходить на улицу в такую погоду не хочется. Совсем. Но нужно – ведь в противном случае мы рисковали застрять на этой точке без продуктов и бензина неизвестное время. Кому-то придётся идти.
Вот примерно по таким местам и предстояло идти. Фото сделано южнее, на нём леса побольше, но в целом примерно так всё и выглядело.
Начальник с надеждой посмотрел на меня. Ну оно и понятно: водителя не пошлёшь, он в картах ничего не понимал, сам начальник в картах-то разбирался, но страдал очень необычным недугом – топографическим кретинизмом в запущенной стадии, умудрялся заблудиться в ста метрах от палатки даже при наличии компаса и карты. Оставался только я – студент, комсомолец, техник-геофизик и наконец, просто очень хороший человек. Глубоко вздохнув, я сказал:
- Яков Карлович, давайте карту. Пойду я.
Сложив карту в планшетку, а завёрнутые в полиэтиленовый пакет спички в карман, я вышел из палатки. Дождь на улице лил всё также уныло и монотонно, явно не желая прекращаться.
Ходить по болоту тяжело, в этом можно быстро убедиться, стоит только раз пройтись по нему километра два. Ноги всё время вязнут, так что каждый шаг сопровождается громким чавканьем, с которым сапоги выдираются изо мха, при этом всё время приходится смотреть в землю, чтобы случайно не влететь в промоину – няшу. Но ходить по насыщенному дождём болоту хуже в несколько раз: приходится практически всё время идти по колено в воде, разлитой поверх болота. Так что первые пять километров до реки Нижи я шёл около двух часов. Берега её густо заросли лесом, и это вносило приятное разнообразие в окружающий унылый пейзаж. К этому времени я уже здорово промок, а в лесу можно было бы развести костёр, немножко обсушиться и отдохнуть, с комфортом посидев на какой-нибудь валёжине.
Ещё одно болото. Ничуть не хуже остальных.
Неожиданно я заметил здоровенный, штабель брёвен на краю леса, и направился к нему. Ничто так не привлекает внимания в тайге, как следы человеческой деятельности. Особенно там, где их встретить никак не ожидаешь, ведь вокруг на десятки, а то и сотни вёрст можно встретить лишь редкие охотничьи избы, да и то большей частью заброшенные. Штабель брёвен оказался густо заросшим мхом и даже мелкими деревцами, верхние брёвна рассыпались в труху, зато в нижней части штабеля нашлась вполне неплохая ниша, в которой можно было спрятаться от вездесущего дождя. Я забрался в нишу и растянулся на брёвнах. Интересно, кто, зачем и в какие годы заготовил этот штабель дров? Как его собирались вывозить, ведь до ближайшей деревни отсюда не меньше сорока километров. И самое главное – почему его забросили? Вопросы, вопросы...
Тут я заметил бутылку, засунутую в щель между брёвнами, и вытащил её наружу. В 80-х годах в Союзе было не такое уж большое разнообразие бутылок: зелёные винные, водочные, пивные «чебурашки» да «бомбы» из-под шампанского. А эта бутылка была очень необычной – тёмного стекла и с рифлёной сеточкой в верхней части. Ни разу в жизни мне не доводилось видеть подобных. Только много лет спустя, разглядывая в Интернете советские плакаты 30-х годов, я наткнулся на свою бутылку, изображённую на рекламе томатного сока. Вот так получается, что сидел кто-то на том же самом месте, что и я, пил томатный сок из бутылки, а потом засунул её между брёвен, где и нашлась она спустя 50 с лишним лет.
Вот эта бутылка, прямо копия той, которую я нашёл. Только без этикетки.
Бутылку я засунул себе в карман и отправился дальше. После болота пройти по лесу было одно удовольствие. Правда недолгое – путь мне преградила речка Нижа. И шириной то она была всего метра полтора-два, но настолько густо заросла по берегу мелким кустарником, что перепрыгнуть её было практически нереально, только переходить вброд. Зная коварство болотных рек, я уверенно раскатал болотные сапоги, смело вступил в воду… И ушёл в неё по грудь!
Из речки я выбирался минут десять – за скользкие от дождя ветви тальника и траву зацепиться было практически нереально, да ещё и залитые водой раскатанные болотники добавляли к моему весу лишних килограмм 30, мешая выбраться на берег. Наконец мне удалось зацепиться за какой-то крепкий корень и выкарабкаться из воды. Было жутко холодно, но мои спички безнадежно размокли в кармане, бутылка выскользнула из кармана и отправилась в путешествие к Белому морю. Хорошо хоть с картой ничего не случилось – офицерский планшет сохранил её в целости и сохранности.
Меня начало потряхивать от холода: всё же сентябрьские купания как-то не входили в мои планы. Поскольку спички размокли, а зажигалки в то время в обиходе практически не использовались, то костёр было не разжечь и у меня оставался один единственный вариант не замёрзнуть – двигаться. Наскоро отжав одежду, я отправился дальше – мне оставалось пройти ещё пять километров по чистому болоту.
А вот классическая няша на переднем плане. Так сказать для иллюстрации, по какому жидкому асфальту я шёл )))
Это новое болото оказалось ещё более мерзким: всё в длинных проплешинах чёрной торфяной жижи, которые постоянно приходилось обходить, потому что в мои планы не входило выбираться ещё и из болотины. Сколько же лишних километров я накрутил! Наконец вдали показались палатки – мне всё же удалось добраться до цели. Я зашёл в ближайшую палатку – так и есть, геофизики резались в преферанс.
— Это что за кикимора болотная? – взглянув на меня, рассмеялся Игорь. – Откуда ты выпал?
Мне выдали сухую одежду, налили горячего чая и пять капель технического спирта. Как сказал Марс: «Не пьянства ради, здоровья для!» Да и честно сказать, употреблять этот напиток, настоянный на резиновых сапогах и с лёгкой ноткой машинного масла можно только в самых крайних случаях.
Потом был сеанс связи, на котором мы передали координаты своих лагерей и заявку на бензин, после чего засели за преферанс. Пулька сама себя не распишет.
Палатка Марса изнутри. Вместе с не очень довольным хозяином.
На следующий день вовсю светило солнце, было тепло и даже немножко обидно. Зато погода лётная. Уточнив на утреннем сеансе связи, что вертолёт готовится к вылету, мы отправились готовить вертолётную площадку. Ну, как готовить: выбрали на болоте более-менее сухое и открытое место, воткнули белые флажки по квадрату 20 на 20 метров, вытащили приготовленные к отправке рабочие материалы (магнитофонные бобины с записью вариаций электромагнитного поля Земли), пустые бочки из-под бензина и стали ждать борт. И тут, неожиданно выяснилась одна неприятная вещь: на фоне по-осеннему яркого и пёстрого болота ни флажков, ни бочек не было видно!
Стандартная вертолётка. Фото из другого сезона, но всё то же самое - пустые бочки, флажки и граждане ожидающие.
- Марс, у тебя ракетница есть? – поинтересовался Игорь.
- Ракетница-то есть, да ракеты к ней кончились, - хмыкнул Марс. – Сам же на день рождения выпрашивал пострелять. Ладно, будем надеяться, что нас заметят.
Не заметили. Прилетевший вертолёт кружил километрах в двух от лагеря, в тщетных попытках отыскать его. То ли штурман молодой попался, то ли где ошибка при передаче координат, ясно одно – нас не видят. Покружив над предполагаемым местом лагеря, вертолёт развернулся и ушёл в сторону моря.
Больше всех разволновался рабочий Игоря Ваня Саенко. Он бегал вокруг нас, размахивал руками и постоянно спрашивал:
- Что делать-то? Что делать-то?
- Надо какой-нибудь красной тряпкой размахивать, - ответил Игорь. – Ваня, у тебя есть тряпка?
Ваня на минуту задумался, а потом выдал:
- У меня трусы красные есть, подойдут?
- О, трусы они точно увидят! – с трудом сдерживая смех, сказал Марс. – Тащи бегом!
В это время послышался гул вертолёта – лётчики долетели до моря и теперь возвращались точно по координатной сетке на карте к нашему лагерю. Ваня выскочил из палатки с красными трусами в руках и начал отчаянно размахивать ими в воздухе. Видимо, всё же это помогло, поскольку вертолёт практически сразу бухнулся на площадку. Мы разгрузили груз, предназначенный Игорю и Марсу, после чего я забрался в вертолёт и отправился в свой лагерь уже по воздуху.
Ну и по традиции - сам автор рассказа. Ещё усатый и с хариусом в руках на речке Койде.
Ну и карта тех мест, где происходили события. До сих пор помню практически про каждую точку на маршруте.
Вообще этот сезон был очень необычный. И вот даже не знаю, то ли про весь сезон сразу рассказать, то ли вот такие короткие истории писать? Буду благодарен, если подскажете.
@FritzNeuer, почему-то сразу вспомнилась именно эта история, когда Вы просили о необычном и загадочном написать, она хоть и не самая загадочная, но довольно необычная.
Самый любимый звук для любого полевика – звук летящего вертолёта. Вертолёт – это присланные заказы, письма и посылки. Для кого-то вертолёт означает выезд на большую землю, а для кого-то – новые задания и заботы. И хоть я уже без малого 20 лет не выезжаю в поле, но до сих пор от звука вертолётного двигателя у меня замирает сердце в предчувствии какого-то важного события…
Фото из интернета, но прекрасно иллюстрирует зимнюю посадку вертолёта с сильным ветром и со снегом в радостное лицо.
Вертолёт, который забирал вылетающих в Архангельск топографов, магниторазведчиков и профессора Родионова остающиеся ждали, как манну небесную. Ну ещё бы! В лагере потихоньку заканчивались продукты, особенно плохо было с мясом: тушёнки оставалось банок 10-15, да и оленину к этому времени мы уже практически доели. Даже если не считать щенят, то всё равно 5 человек и двух взрослых псин нужно было чем-то кормить.
И вот, наконец, вертолёт прибыл: на площадку выгрузили бочку бензина для бензинового генератора и какие-то мешки и коробки, бортмеханик вручил мне коробку с пятью упаковками поливитаминов от нашей фельдшерицы. Отлетающие забрались внутрь вертолёта, и он отчалил в стольный град Архангельск, а мы, забрав посылки, отправились в лагерь, чтобы в спокойной обстановке посмотреть, чем же порадовало нас начальство.
А прислали нам: две коробки пряников, мешок рожек и три ящика консервированного борща. Не считая поливитаминов. Не было ни мяса, ни тушёнки, ни сгущёнки. Как потом оказалось, буквально в ночь перед вылетом склад партии был ограблен – вынесли много чего, в том числе практически все продукты, поэтому нам прислали по принципу «ну хоть что-нибудь».
Вот только в тот момент мы об этом не знали. И очень сильно «обрадовались». Ну ещё бы! Нам предстояло ещё месяца полтора полевых работ, а на пряниках с борщами много не наработаешь. Если кто в лагере и обрадовался посылке, так это собаки – какая же собака откажется выпросить лишний пряник?!
Почесав в затылке, я предложил Кольке Беляю сгонять на Малошуйку. Колька – парень пробивной, это я помнил ещё по Плесецкому участку, где я поработал с ним летом 1991 года. Получив от меня три ящика борща и 50 рублей, мужики оседлали вездеход и укатили в посёлок. Вернулись они к вечеру, и благоухая свежевыпитым одеколоном, вытащили из вездехода килограмм семь говядины и две тетради, которые мне нужны были для работы. Что ж, с продуктами более-менее разобрались, теперь можно было спокойно продолжать работу.
Наш железный конь-огонь. ГТС, он же ГАЗ-71. Он же "велосипед", по мнению водителей ГТТ
И начались рутинные трудовые будни: утром мы уходили на работу, сначала пешком, а потом, когда добираться к месту работы стало слишком далеко, то на вездеходе Каскадера. Щенки подросли и из мелких комочков выросли во вполне крупных тыгыдыков, которые днём отсыпались в палатке, а ночью устраивали полнейший тарарам в лагере. Никакие преграды и вольеры, которые мы устраивали для щенят под нарами, не удерживали их в неволе больше одного часа. Вырвавшись из неволи, щенки начинали носиться от палатки к палатке, вытаскивали из мусорной ямы консервные банки и прочий мусор, или просто устраивали потасовки друг с другом под нарами. А чёрная самочка Лада научилась забираться по стенке палатки и будить народ, начиная вылизывать лицо.
Банда обедает. Лада самая крайняя слева.
Как-то вечером ко мне подошёл Колька.
— Слушай, начальник, мне бы послезавтра в город надо попасть, - сказал он.
— Это ещё зачем? – удивился я. - Сезон в разгаре, работа прёт. Потерпеть не можешь, что ли?
— Да у меня свадьба в пятницу, - смутившись, ответил Колька.
— В смысле свадьба? – подобрав челюсть с пола, спросил я. – Почему раньше-то не говорил?!
— А что говорить-то? Мы с Ленкой заявление подали в ЗАГС, а тут работа, я и поехал. Думал, что выеду с топографами, а тут к тебе предложили пойти поработать. Я ж не дурак отказываться!
Жених перед отъездом. В парадных джинсах, тельняшке и унтах.
Про их роман я знал не понаслышке. Летом 1991 года они познакомились в деревне Грязово, где стояла база нашей партии. Ох какой это был роман, прямо как в кино: с побегами из родительского дома в окно из соседней деревни, с прятками на продуктовом складе, и даже с моими разборками с милицией. Участковый, правда, сильно не напрягался – попил чайку, поболтал со мной «за жизнь», поинтересовался за кого я, за красных али за большевиков (а что вы хотели – на дворе август 1991 года!), и спросил, не разводим ли мы тут какой разврат. А то жители жалуются. «Про разврат не знаю, - ответил я. – Со свечкой по ночам не хожу, а если кто к нам в гости заходит, то не выгонять же». Ухмыльнувшись, участковый ушёл и больше к этому вопросу не возвращался. Поэтому Кольку на свадьбу нужно было отправлять непременно. Вот только как? Последние деньги я отдал на покупку мяса, а отправлять его на вездеходе так себе идея: и далеко, и долго, и бензина не напасёшься.
С утра мы с Колькой отправились к узкоколейке, по которой вывозили лес в Малошуйку (интересно, сохранилась ли эта дорога до сих пор?). Мотовозники, узнав про нашу беду, согласились довезти Кольку до посёлка и пообещали отправить с грузовым составом в Архангельск. А нас осталось четверо — и это была тяжёлая неделя.
Как раз в это время мы отрабатывали очень тяжёлый участок в сказочном лесу. Не в том, где дедушка Мороз со Снегурочкой и зайчиками, а в том самом, где лешие с кикиморами и Баба-Яга живут. Готовое место для съёмок фильма ужасов. Когда-то давно, возможно ещё в 30-х годах, здесь был зимний выруб, от которого остались торчащие из земли высоченные пни. На месте выруба вырос новый лес, который сгорел в 70-х годах – от него остались торчащие в небо обугленные сосны и валяющиеся под ногами завалы из обгоревших деревьев. Ну а потом всё это безобразие густо заросло подсадом: мелкими соснами и елями, высаженными лесоустроителями, и дикой порослью из берёз, осин и шиповника. Ходить по такому лесу можно было только пешком, продираясь сквозь кусты и переползая через валёжины. При этом очень тяжело было работать психологически: все чувствовали, как окружающий лес очень сильно давит на нас.
Вот оно - моё рабочее место и моя станция - и вот это всё мне приходилось таскать в одиночку.
Поскольку одного человека бригада лишилась, то таскать станцию вместе с батареей и аккумуляторами пришлось мне в одиночку, а это без малого 30 кг. Так что при переходе с точки на точку станцию я складывал в рюкзак за спину, на живот вешал батарею ГРМЦ-69, а в руках – два ящика с аккумуляторами. Больше всего я боялся упасть со всей этой кучей железа где-нибудь посреди профиля. Сам бы я никогда не поднялся. Но вот прошла неделя, вернулся со свадьбы сияющий, как начищенный пятак, молодожён и мы уже спокойно добили этот тяжёлый профиль.
Полевая жизнь полна неожиданностей. То вездеход провалится в ручей, через который сто раз проезжал, то накрылся конденсатор в магнето у бензинового генератора и пришлось перепаивать его при помощи нагретого в печке гвоздя и какой-то там матери.
Полдня потратили, пока эту гадскую железяку из ручья вытянули.
Пришлось новый путь через ручей искать.
Неожиданно заболел зуб у Петрухи. Ну как заболел? ЗАБОЛЕЛ! Два дня позеленевший Петруха лежал в палатке, время от времени полоща рот солевым раствором – весь цитрамон и анальгин он сожрал в первый же день. На третий день я не выдержал и предложил Петрухе пройтись с нами на профиль. Если свежий воздух и активная прогулка не поможет, то мы возвращаемся в лагерь и вызываем санрейс. Петруха согласился. Дойдя до профиля, я предложил:
- Давай, пару точек сделаем, раз уж дошли.
- Давай, - согласился Петруха.
На второй точке мужики развели костёр, чтобы заварить чай и пообедать, но не успели. Оголодавший за два дня Петруха умял практически весь обед в одиночку под ржание мужиков – зуб на свежем воздухе действительно прошёл, хотя по приезду с поля я всё же заставил Петруху сходить к стоматологу.
Здесь Петруха уж вполне живой и здоровый вместе с Беляем прикалываются над Найдой.
Восемь собак в лагере тоже скучать не давали. То устраивали потасовки, то утаскивали рукавицы, неосторожно оставленные в поле их зрения. Как-то раз целый день не могли найти Беляша, одного из щенков Найды. Вот вроде всё под ногами суетился и вдруг исчез. Только к вечеру, пойдя на подозрительный стук, мы нашли его. Беляш влез башкой в банку из-под борща, благополучно застрял в ней и теперь сидел, как космонавт в шлеме, время от времени стучась им в ближайшую ёлку.
Ну а дальше стала наступать весна. Снег стал активно таять, «задышали» болота и мне пришлось остановить работу. Очередной сезон закончился.
Последнее фото на последнем в сезоне профиле. Обратите внимание на размер сосны. Вот такие там сосны на болотах растут.
А летом Токшинскую партию расформировали и меня отправили в Саратов на курсы оператора сейсмостанции «Прогресс-2». Но об этом я расскажу в другой раз.
Спасибо всем, кто осилил мой опус - надеюсь, всем было интересно, всё же я впервые в жизни такой большой рассказ написал. Как всегда жду от вас критику, вопросы и пожелания. На следующей неделе ждите новую историю из жизни геофизиков.
P.S. Тут, кстати, @Loveallanimals выкладывает рассказы из геологической жизни своего отца:
Работу на любом участке всегда начинают топографы, и они же первыми заканчивают свою работу. Когда мы с профессором Родионовым прилетели на Малошуйку, то топоработы на участке были практически завершены, поэтому двое рабочих перешли ко мне в бригаду. С одним из них - Колей Беляем, я уже работал, а у второго, Петрухи Цыгана, опыта работы в геофизике было, пожалуй, побольше чем у меня в то время.
Наша бригада возле станции: я стою на заднем плане, слева Толик Анин - балабол и бывший мореман, Александр Николаич со своим дрыном и Петруха Цыган.
На самом деле он не цыган, а настоящий итальянец, не очень удачно приехавший с отцом на Украину в гости к родственникам. Отца неожиданно свалил инфаркт, и шестилетний Петруха попал в детдом. Вышел он оттуда вполне оформившемся хулиганом и бичом, который болтался по всей стране, пока не осел в городе Новодвинске. Уезжать на свою первую родину не хотел, хотя такая возможность у него была – всё же он имел редчайшее в Советском Союзе двойное гражданство. Но что-то я отвлёкся…
Итак: первым делом к работе нужно подготовиться: зарядить аккумуляторы, промерить провода и проверить катушки для приёмной и питающей линий, ну и лыжи нам с профессором подготовить. Правда, Александр Николаевич от лыж отказался.
- Боюсь, не выдержат они меня, – с подозрением глядя на лыжи, сообщил он. – Я уж лучше пешочком пройдусь. После чего вырубил себе здоровенный посох, чем сильно обрадовал население лагеря.
- Ты, Николаич, этим дрыном бойцов посильнее гоняй, чтобы не расслаблялись! – ржали мужики.
Первые дни, как обычно, прошли как попало: я учился работать на станции, рабочие учились правильно раскладывать провода квадратом 50 на 50 метров, Беляевский пёс Тарзан учился на запутывать разложенные провода – в общем, весело было всем. Примерно в это же время мои рабочие разгадали природу одной из магнитных аномалий. А дело было так: Разматывая катушки, рабочие углубились в лес.
Мы с Александром Николаевичем в ожидании рабочих установили станцию на сугроб, я включил её на прогрев – всё же электроника зимой не любит работать и норовит вырубиться в самый неподходящий момент.
Делаю вид, что работаю. А вообще, сидеть полчаса в сугробе, пока у тебя за спиной чай пьют так себе удовольствие. Хотя мне предлагали костёр под стулом развести, юмористы.
Профессор пошёл разводить костёр, поскольку сидеть на каждой точке приходилось по полчаса, пока я не проведу все замеры. А за полчаса можно и чайку попить, и даже пожевать что-нибудь.
Чай в поле - святое!
Удивлённо переглянувшись, мы с профессором отправились в лес за рабочими. Метрах в 20 от профиля посреди леса стоял огромнейший двигатель, сильно проржавевший и замшелый. Видать в 40-х годах, а может и раньше, здесь был лесоповал, и мы наткнулись на заброшенную мехмастерскую. Железа вокруг наверняка много разбросано, только всё давно в мох ушло, пни под снегом не видно, а на месте лесоповала вырос вполне хороший лес. Вот и нашлась первая аномалия. Ну, в любом случае не зря поработали!
А в лагере праздник – Найда, собака нашего водителя Каскадёра ощенилась, принесла шестерых щенят: двух белых, двух чёрных и двух пестреньких. Прям на любой цвет и вкус. Пока щенята мелкие, живут у Каскадёра в палатке под нарами, а мужики таскают «мамочке» всякие вкусняшки и пытаются поглядеть на малышей, но Найда никого к ним не подпускает. Хотя от вкусняшек не отказывается.
Найда со своими щенками. Тут они уже подросшие и не все, парочка чёрных где-то болтается.
Магниторазведчики, топографы, начальник отряда закончили работу и засобирались домой. Александр Николаевич тоже засобирался:
- Ты, Дима, без меня работать сможешь, а я староват уже для таких приключений, - прогудел он мне на прощанье.
Предотъездная суета накрыла лагерь: граждане улетающие собирают свои вещи, я принимаю у начальника продуктовый склад, попутно прикидывая, что из продуктов нужно заказать, чтобы не протянуть ноги в следующем месяце, поскольку продуктов в лагере остаётся мало. Ко мне в бригаду напросился ещё один рабочий – Толик Анин, так что на Малошуйке остаётся всего 5 человек и целых 7 собак, и я совсем не уверен, что это хорошая пропорция…
Теперь, когда эпидемия диареи, вызванная питьем сырой воды из озера, закончилась - пришло время начинать работу.
Но для начала я бы хотел рассказать немножко про полевой лагерь, надеюсь это будет интересная экскурсия.
Какой я крутой - весь такой в офицерских бриджах (кстати, реально неубиваемые штаны) и лыжных ботинках )))
Одно из самых главных мест в любом полевом лагере – столовая. Утром в ней народ получает ценные указания от начальства и запасается калориями на весь день. Вечером же столовая превращается в клуб по интересам: кто в карты режется, кто байки травит под чаёк, а кто одежду чинит или книжку читает. Никак нельзя в лагере без столовой!
Летом столовую ставят отдельно от жилья, но зимой это получается слишком расточительно – печки в палатках и так всё время топятся, чего же добру пропадать? На Малошуйке столовая разместилась в нашем шатре, поскольку он был самым большим жилищем в лагере. Повара у нас не было, поэтому готовили каждый по очереди, благо одно из самых главных умений полевой жизни – суметь накормить себя и товарищей. Причём так, чтобы эти самые товарищи не прибили тебя за бесцельно испорченные продукты. Так что все геологи умеют готовить, или это и не геологи вовсе.
Неплохая добавка к обеденному столу.
Второе по значимости место в лагере – туалет. О, эти маленькие по размеру, но очень большие по значимости сооружения – о них можно слагать песни, писать в их честь оды и поэмы! Я знал один туалет, благодаря которому было открыто месторождение рассыпного золота на Северном Урале; я видел туалет в тундре, который регулярно надстраивали по мере заполнения, поэтому к концу сезона он стал напоминать осадную башню, возвышающуюся над лагерем, и каждый сидящий в нём мог ощутить себя гордым орлом на вершине Кавказа; мне попадался туалет, в который нужно было заползать спиной и на карачках, но туалет на Малошуйке поразил даже меня.
Ещё выезжая в поле, я выслушал инструкцию от начальника партии: «Ты там поинтересуйся, что это за туалет они отгрохали на четыре очка». И это понятно: вырыть зимой в промёрзшем грунте даже маленькую яму – довольно муторное занятие, а тут целый четырёхзвёздочный туалет! Вот кому-то делать нефиг! Естественно, по приезду я тут же поинтересовался, где же это сооружение, на что рабочие, давясь от смеха, показали на набитую в снегу тропку: «Вот по ней пойдешь и увидишь». Пройдя по тропке, я действительно увидел: через небольшой овраг лежала здоровенная лесина, на которую рабочие заботливо набили доски для сидения и перекладину, за которую нужно было держаться, чтобы не сверзиться с дерева в самый неподходящий момент. Работяги явно поскромничали – по моим прикидкам на лесине могло одновременно уместиться человек десять, если не больше, причём с комфортом, практически как перед телевизором - сидишь и обозреваешь окрестности.
У многих-ли подобный вид из туалета?
Ну и само собой баня, без неё в поле никак. Не, летом, конечно, можно и в озере или в речке помыться, но это же совсем не то! Обычная полевая баня – это палатка с каменкой, по сути, кучей камней с очагом под ней. На каменке греют воду, заодно и разогревают камни. После того, как огонь погаснет, над каменкой растягивают на предварительно установленном каркасе брезентовую палатку и вуаля! Баня готова! Настоящая, с парилкой. Можно и попариться, и помыться, только аккуратно, чтобы случайно палатку не спалить, поскольку хорошо просушенная палатка сгорает секунды за 3-4: закрыл глаза в бане, открыл – а ты уже на улице, скажем так: бывали случаи. Кстати, резкое выскакивание из неё тоже не желательно – можно оставить на коже четкие круглые ожоги от металлических люверсов для шнуровки. На Малошуйке под баню приспособили заброшенную рыбацкую избушку: починили крышу, переложили печку, отремонтировали лавки и нарки. Нет в геологии большего удовольствия, чем попариться в настоящей бревенчатой баньке после рабочего дня в зимнем лесу!
Любишь мыться - люби и дрова колоть!
И конечно же нельзя пройти мимо геологической палатки. Настоящая брезентовая геологическая палатка очень мало напоминает туристическую – скорее это дом со стенами из ткани и с каркасом из жердей, ведь в ней приходится жить по несколько месяцев. Внутри палатки стол, нары для сна и нарки для вещей, полки и вешалки, и конечно же железная печка-буржуйка. Если она топится, то в ней можно ходить в одних трусах даже зимой. Правда, чем ближе к полу, тем холоднее, так что из валенок не вылезешь. Так и ходишь по палатке в трусах и валенках – лепота. Ночью, если проворонить печку, то можно очень даже легко примёрзнуть волосами к стенке, поэтому каждые два-три часа кто-нибудь встаёт и подкидывает дрова в печку. А так-то жить можно.
Внутри палатки не догадался снимать, так что только снаружи можно полюбоваться на эти замечательные сооружения.
И вот, когда экскурсия по лагерю завершена, можно приступать к работе. Продолжение следует...
Надеюсь, интересная экскурсия получилась? Как-то неожиданно о лагере рассказ получился, вместо продолжения.
Сколько раз я летал на вертолётах и самолётах: пятьдесят, сто? Сейчас уже и не сосчитать, но до сих пор для меня каждый полёт - ожидание чуда, предчувствие приключения. Вот и в этот раз: я снова летел в новое место, туда, где до этого ещё ни разу не был.
В самом конце 80-х годов при проведении аэрогеофизической съёмки к югу от посёлка Малошуйки были выделены несколько магнитных аномалий. Но с самолёта сложно разглядеть, с чем связаны аномалии, поэтому их заверяют уже наземными работами. Вроде бы ничего сложного: пришли, увидели, наследили; но в этот раз свою поправку в работу внесла природа.
Болото в районе лагеря с очень кривыми соснами.
Архангельская область славится своими болотами, но таких болот, как в районе Малошуйки я не встречал больше нигде, хотя на вездеходе пол-области объездил. Просто представьте себе огромные пространства, занятые болотами, по которым практически невозможно пройти: мох под ногами ходит ходуном и всё время норовит прорваться и утянуть тебя в царство какого-нибудь местного болотника. Поэтому отрабатывать участок решено было зимой, когда болота замёрзнут. Из-за этого топографы заехали сюда только в конце ноября, чтобы поставить полевой лагерь возле озера под названием Пертозеро, и разбить участок на профили и магистрали.
Профили — это такие узкие просеки-дорожки, которые в лесу отмечаются зарубками, а на болотах – вешками. Профили чистят от лишних веток и мелких деревьев, чтобы можно было ходить по ним, не цепляясь и не боясь остаться без глаз. Каждые 50 метров на профиле ставят пикет с номером, у которого геофизики делают свои измерения. Между собой профили соединяют магистралями – практически такими же профилями, только более широкими и длинными.
Полевой лагерь на участке
В декабре на участке начала работать бригада магниторазведчиков, а в конце января прилетели мы с профессором Родионовым. К вертолётной площадке прибежала толпа встречающих, поскольку встреча вертолёта для полевиков – это очень большое событие: с большой земли привозят продукты, письма и посылки; с вертолётом прилетают новые люди, у которых можно узнать новости, да и просто пообщаться с ними, поскольку за полтора месяца все со всеми уже давно переговорили и даже немножко поднадоели друг другу своими историями.
Я сходу поинтересовался у начальника лагеря Жоры про понос и дизентерию, на что получил ответ в стиле «а хрен его знает, товарищ майор» - в смысле никто не болеет, но поносят время от времени все. Ну нет, так нет, я отдал пакет с лекарствами и отправился к топографам, где меня уже ждало свободное местечко.
Жора предложил профессору место в командирской палатке, но Александр Николаевич отказался и вместе со мной заселился в шатёр топографов, сообщив, что там ему будет веселее. Буквально через пару дней рабочие просто влюбились в Родионова: профессор оказался просто душой общества! Он с удовольствием брался за любую работу по лагерю: таскал и колол дрова, ходил за водой, готовил обеды, а по вечерам рассказывал какие-то невообразимые истории из своей весьма занимательной биографии.
жители шатра топографов, не считая меня. Вообще-то шатёр рассчитан на 10 человек, но вдесятером там жить очень неудобно.
В первый же день я поставил бензоэлектрический генератор и подключил к нему все палатки. Работяги радостно взялись помогать мне протягивать провода, поскольку всем уже сильно надоели свечки. Они создают, конечно, романтичное освещение, особенно если сидишь с дамой вечером дома; но когда в палатке, освещённой тусклой свечкой, нужно найти портянки или заштопать порванные штаны, то вся романтика очень быстро испаряется, тем более, когда вокруг одни мужики.
Наконец я завёл движок и весь лагерь осветился ярким светом, после чего зашёл в палатку попить воды и заглянул в ведро с питьевой водой. Мать моя наука! Ведро просто кишело какими-то мелкими и полупрозрачными то ли рачками, то ли личинками! В тёмной палатке, освещаемой свечкой, заметить в ведре живность практически нереально, зато теперь их можно было разглядеть во всей красе.
- Мужики, вы всегда отсюда воду пьёте? – спросил я, уже догадываясь о причинах поноса у местного населения.
- Ну да, вон прорубь на озере. Оттуда и таскаем, - почёсывая в затылке и с опаской поглядывая в ведро, ответил мне Саня, бригадир топографов.
Мы отправились к проруби – вода в ней кишела от живности.
- То-то здесь рыба не клюёт, - буркнул один из топорабочих. – У неё тут жратвы от пуза, нафиг её наши черви с опарышами не сдались. Вот же, блин, шестивёсельные!
Пертозеро на закате
Срочно пришлось мастерить фильтр из палок и марлевого полога, чтобы очищать воду. А зайдя в палатку я застал Мишку Боярского, магниторазведчика и полного тёзку знаменитого актёра, сидящего перед ведром и внимательно разглядывающего плавающих в воде жучков.
- Я знаю, кто это, - торжественно сказал Мишка, повернувшись ко мне. – Это мракобесы.
И снова уткнулся в ведро с шестивёсельными мракобесами…
Колька Беляев со своим Тарзаном, Мишка Боярский с магнитометром и Саня-топограф
Продолжение следует...
P.S. Что-то первый пост в серии совершенно не зашёл, видимо девушка с рисунками гораздо интереснее. Даже не знаю, стоит ли продолжать...
Холодным декабрьским днём 1991 года я сидел в Токшинской геофизической партии и разбирал летние полевые журналы: проверял на ошибки, пересчитывал контрольные точки, в общем занимался очень нужным, но при этом жутко нудным делом. Вдруг в командирской комнате раздался телефонный звонок. О чём-то переговорив, старший геофизик партии Ювеналий Палыч вышел из комнаты и спросил:
- Дима, ты ЗСБ когда-нибудь занимался?
- Слышать слышал, но никогда не делал, даже на практике, - честно признался я.
- Ну и хорошо, поедешь делать ЗСБ на Малошуйку с профессором Родионовым, там и научишься. Кстати, он скоро должен подъехать, пообщаешься с ним - по-отечески улыбнулся Палыч и ушёл обратно в свою комнату, а я начал, громко скрипя мозгами, вспоминать курс электроразведки.
Итак, что такое ЗСБ и с чем его едят? Это один из многочисленных методов электроразведки, т.е. изучения глубинного строения земли с использованием электричества. Метод частотный, и как любой частотный метод, основан он на том, что токи разной частоты уходят в землю по-разному: чем ниже частота - тем глубже зондирование. Я ещё никого не замучил умными словами? Самый главный плюс метода в том, что не нужно в землю электроды запихивать, поэтому его можно совершенно спокойно зимой делать, а минус – зимой холодно на улице работать.
В то время Токшинская партия ютилась вот в таком жилом балке. Фото из интернета, но балок - практически копия нашего.
Через некоторое время начальство укатило по своим начальственным делам, а я отправился на обед, а когда вернулся, то застал у дверей партии очень впечатляющую личность. Огромный, бородатый и завёрнутый в необъятный тулуп мужик. Больше всего он напоминал ямщика, неожиданно выпавшего в наше время прямиком из пушкинской «Метели».
- Мне нужен кто-нибудь из начальства, – произнёс «ямщик» густым басом.
Начальства пока нет, так что придётся подождать, – ответил я, подумав про себя: «Вот ведь припёрся какой-то хрен, сиди тут с ним, а сейчас ещё профессор подойти должен». В партию время от времени приходили самые разные люди в поисках работы, так что ещё один пришедший меня нисколько не удивил. Время шло, профессор не появлялся, начальство тоже. «Ямщик» спокойно сидел на стуле, разглядывая развешенные по стенам карты, и я решил с ним переговорить.
- А Вы, собственно, по какому вопросу? – спросил я. – Может я чем помогу.
- Видите-ли, – степенно ответил «ямщик», – я профессор Родионов, и у меня назначена здесь встреча с геофизиком, с которым мы будем работать на Малошуйке.
Подобрав челюсть с пола и изобразив радостную улыбку, я пробормотал:
- Профессор Родионов? Александр Николаевич? Так я же Вас и жду!
Александр Николаевич Родионов. Здесь он уже на участке возле своей станции, одет практически также как в день нашей встречи.
Александр Николаевич привёз с собой из Ленинграда новую экспериментальную геофизическую станцию «Роса». По тем временам она смотрелась очень круто: измеритель и генератор на микросхемах, электронное табло вместо стрелочного прибора. Да и вес у неё был всего килограмм пять – как человек, поработавший на цифровой электроразведочной станции ЦЭС-2 (2 стойки весом по 70 кг плюс магнитофон для записи измерений под 30кг), я этот факт оценил очень даже положительно. Правда, как в старом анекдоте, станция-то прекрасная, да батарейки к ней оказались весьма увесистыми – одна только 70-вольтная батарея ГРМЦ-69 для измерителя весила около 15 кг, да для генерации тока использовались 2 батареи серебряно-цинковых аккумуляторов весом под 20 кило. И всё это мне предстояло в одиночку таскать по лесу во время работы! Но до работы было ещё рановато – сначала предстояло к ней подготовится.
В столярной мастерской экспедиции мы заказали 2 ящика для переноски аккумуляторов, после чего я отправился в отдел труда и заработной платы узнать про расценки на предстоящие работы. Там, глубокомысленно почесав в затылке, мне сообщили, что подобных расценок у них нет, поскольку экспедиция никогда не занималась ЗСБ. Поэтому флаг мне в руки, СУСН в зубы – и вперёд, рассчитывать расценки самостоятельно. Вот так, легко и непринуждённо, я познакомился с укрупнёнными сметными нормами, а также с бухгалтерами и трудовиками, которые, проходя мимо моего заваленного справочниками стола, тихонько шептали:
- Ничего-ничего, молодой ещё, справишься…
И я действительно справился, хотя до сих пор не понимаю, как мне это удалось без валерьянки, валидола и кофе, который в то время был жутко дефицитным напитком. Всё-таки до эпохи «Пеле» оставалось ещё года два.
А потом наступил Новый год, столяр Макарыч сваял шикарные фанерные ящики для аккумуляторов с ручками для переноски, я дописал смету на производство опытных работ методом ЗСБ, верховное экспедиционное начальство дало своё веское «добро» и всё заверте...
Я носился по складам получая бензоэлектрический генератор, лыжи, спальники, рабочую одежду и продукты. Если с одеждой, лыжами и прочим железом всё было в порядке, то с продуктами в январе 1992 года было, прямо скажем, не очень. Более того – хреново было с продуктами, и не только на складах, но и в магазинах. В итоге меня всё же снабдили парой мешков вермишели, несколькими ящиками консервированного борща, да тушей оленя, которую я порубил на куски прямо за домиком партии, вызвав сильный ажиотаж у местного собачьего населения.
Перед самым отлётом на Малошуйку ко мне прибежала экспедиционная фельдшерица с большими глазами и здоровенным пакетом лекарств в руках.
— Это Вы на Малошуйку летите? – спросила она, влетая в комнату. – Похоже у Вас там эпидемия дизентерии на участке, все рабочие жалуются на понос. Вот лекарства, но готовьтесь вывозить рабочих в случае опасности!
Несколько обалдев от открывающихся перспектив, мы с профессором упаковали лекарства и отправились в аэропорт Васьково, где нас уже ждал вертолёт.
История у меня получается длинная, поста на 3-4, ну никак она короткой не получалась. Так что ждите продолжение. Постараюсь сильно не затягивать. От вас, как всегда, жду критику, вопросы и пожелания.
Когда только начинал писать посты на Пикабу, ко мне обратилась одна дама с просьбой использовать мои рассказы в книге про историю геологии в Архангельской области. "Почему бы и нет", - подумал я, и разрешил. С тех пор прошло года два, как вдруг на почту прилетает письмо с просьбой указать свой адрес для получения книги. Несколько офигев от неожиданности, я стал ждать - и вот наконец-то получил книгу.
Книга очень большая, толстая и солидная - даже сложно представить что в ней напечатаны мои совершенно несерьёзные рассказы )))
Приятно было увидеть свою физиономию на форзаце книги: я на второй фотографии слева в нижнем ряду, который в шапке)))
Очень понравилось оформление книги - просто очень приятный дизайн, когда книгу интересно просто смотреть и перелистывать даже не читая. Хотя читать тоже интересно: сколько знакомых названий, имён! Особенно порадовался, прочтя про радистку из Новодвинской экспедиции, без которой не обходился, пожалуй, ни один сеанс радиосвязи в 90-х годах.
А вот и моя физиономия засветилась.
Ну и странички с моими рассказами, должен же я похвастаться )))
Вот такая приятная неожиданность.
К сожалению, тираж книги небольшой, всего 1000 экземпляров, так что в продаже она вряд-ли не появится. Ну а кому хочется - вот мои посты с напечатанными рассказами:
Насчёт продолжения рассказов про геологию: - сейчас готовлю серию постов (пока ещё только в ворде) про свой первый полевой сезон, идёт тяжеловато - всё же чукча не писатель )))
Несмотря на капризы погоды, лето неумолимо приближается. Значит, занятия в спортивном зале или домашние тренировки получится заменить на активности под открытым небом. Собрали для вас товары, которые сделают уличные воркауты интереснее, увлекательнее и полезнее.
Мегамаркет дарит пикабушникам промокод килобайт. Он дает скидку 2 000 рублей на первую покупку от 4 000 рублей и действует до 31 мая. Полные правила здесь.
В компактную поясную сумку поместятся телефон, ключи, кошелек или другие нужные мелочи. Во время тренировки все это не гремит и не мешает, но всегда находится под рукой. Материал сумки прочный и влагонепроницаемый, вещи в ней защищены от повреждений, царапин или пота.
С фитнес-резинкой можно тренировать все группы мышц: руки, ноги, кор, ягодицы. А еще она облегчает подтягивания и помогает мягко растягиваться. В сети можно найти огромное количество роликов с упражнениями разной степени сложности. Нагрузка легко дозируется: новичкам подойдет резинка с сопротивлением до 23 кг, опытным атлетам — до 57 кг. При этом оборудование максимально компактно и поместится даже в небольшую сумку.
Для тех, кому надоели обычные тренировки. Слэклайн — это стропа шириной 50 мм, с помощью которой осваивают хождение по канату. Тренажер учит сохранять баланс, прокачивает координацию и концентрацию, а еще дает отличную нагрузку на спину, руки и ноги.
Настольный теннис — простой в освоении вид спорта, который отлично помогает размяться и тренирует скорость реакции. В комплект входят две ракетки, три мяча, сетка, накладка и чехол — все, что нужно, чтобы поиграть вечером во дворе с другом или устроить небольшие соревнования. Этот недорогой набор подойдет именно для развлечения и веселья, устанавливается почти на любой стол.
Еще один вид спорта, которым можно заниматься, даже не имея серьезной подготовки — бадминтон. С набором от Wish Steeltec вы сможете потренировать силу удара, побегать и просто хорошо провести время. Детали яркие, так что их трудно потерять даже на природе. Леска натянута прочно, ресурса ракеток должно хватить не на один сезон.
Фрисби воспринимается как простое пляжное развлечение. Тем не менее перекидывание друг другу тарелки задействует все группы мышц и развивает скорость реакции. Эта тарелка летит далеко и по понятной траектории — отличный снаряд для начала. Кстати, фрисби — это еще и ряд спортивных дисциплин со своими правилами и техническими сложностями, так что игра с друзьями может перерасти в серьезное увлечение.
Стильный мяч из износостойкой резины отлично подходит для уличных тренировок. Вы сможете поиграть компанией в баскетбол или стритбол или просто отработать броски. При производстве используется технология сбалансированного сцепления: это значит, что снаряд не сбежит от вас и будет двигаться по стабильной траектории.
Футбол — один из самых популярных в России видов спорта. Играя, можно отлично побегать, потренировать меткость и отработать взаимодействие в команде. Футбольный мяч Torres Striker выполнен из качественного полиуретана и резины и выдержит не один десяток матчей, не потеряв упругости. Отличная балансировка и оптимальный размер делают его подходящим как для взрослых, так и для подростков. Он достаточно тяжелый, почти как в профессиональном спорте, так что совсем малышам не понравится.
Пляжный или обычный волейбол? А может быть, пионербол, как в детском лагере? Мяч TORRES SIMPLE COLOR подойдет для любой из этих игр. Камера отлично держит давление, поэтому вам не придется постоянно подкачивать его, а качественные материалы (полиуретан и бутил) сохраняют все характеристики даже при интенсивном использовании.
Многоскоростной велосипед с рамой 19-го размера подойдет как мужчинам, так и женщинам. Это отличный вариант для новичков: модель доступная, удобная. Поможет понять, нравится ли вам велоспорт. Конструкция велосипеда позволяет ездить по дорогам разных типов, поэтому вы сможете перемещаться по городу или отправиться в поход. Есть складной механизм — велосипед с ним легко возить в машине, на электричке и просто хранить в кладовке.
Более продвинутая модель для тех, кто уже оценил прелесть движения на двух колесах. Геометрия велосипеда предполагает вертикальную посадку. Это обеспечивает более удобное положение тела, чем на других байках. В конструкции предусмотрены детали для комфорта и безопасности: пружинная вилка с ходом 100 мм, сервисная подводка тросов и дисковые гидравлические тормоза.
Если вы не фанат велоспорта, но хотите получить свою дозу физической нагрузки, перемещаясь по городу, выбирайте самокат. В модели PLANK Magic 200 есть регулировка руля по высоте, надежные тормоза и прочная увеличенная дека из алюминия. Когда вы катаетесь на самокате, работают мышцы ног, ягодиц, спины и живота, а заодно добираетесь, куда нужно. Если вы решите сделать паузу в тренировках, самокат легко складывается для хранения.
Любая активность на свежем воздухе требует хорошей обуви, специально сделанной для занятий спортом. Яркие кроссовки Hoka RINCON 3 с облегченным весом амортизируют, снижают нагрузку на суставы. Выраженный рельеф подошвы обеспечивает сцепление с поверхностью вне зависимости от того, где проходит тренировка: на специальной площадке, асфальте или грунте.
Легкие женские кроссовки из линейки Clifton подходят для занятий на твердых покрытиях. Дышащий сетчатый верх поддерживает вентиляцию стоп, чтобы можно было тренироваться даже в жару. Подошва из легкой пены EVA гасит силу ударов. Кроссовки беговые, подходят для тренировок на длинных дистанциях.
Во время занятий на свежем воздухе важно защитить голову от перегрева. С этим отлично справится легкая и светлая бейсболка — например, от GLHF. Она удобно сидит на голове, не сваливается и не отвлекает от занятий, благодаря сетке голова меньше потеет. Козырек жесткий и не мнется.
Не забудьте защитить кожу от солнца — чтобы не было мучительно больно на следующий день после тренировки под открытым небом. В этом поможет крем против пигментных пятен с сильной защитой от ультрафиолета SPF50. Водостойкая текстура легко наносится и быстро впитывается, действует два часа — потом крем нужно обновить.
Удобные и стильные солнцезащитные очки защищают глаза благодаря фильтру UV400, который поглощает до 99.99% ультрафиолета. Они выполнены из легких материалов и плотно прилегают к голове. Ударопрочные поликарбонатные линзы с антибликовым покрытием подходят для разных видов спорта.
Используйте промокод килобайт на Мегамаркете.Он дает скидку 2 000 рублей на первую покупку от 4 000 рублей и действует до 31 мая. Полные правила здесь.
Реклама ООО «МАРКЕТПЛЕЙС» (агрегатор) (ОГРН: 1167746803180, ИНН: 9701048328), юридический адрес: 105082, г. Москва, ул. Спартаковская площадь, д. 16/15, стр. 6