Не будите спящего медведя
Прошу прощения у своих подписчиков за долгое молчание, но ездил на отдых, а отдых у меня подразумевает также и отключение от интернета)))
В начале августа 1991 года я со своей бригадой выехал в самый дальний угол Грязовского участка. Нам предстояло добить крайние и самые дальние профили ВЭЗами и, чтобы не таскаться туда ежедневно по 8 километров, мы решили переехать на неделю в старую охотничью избушку. ВЭЗы (вертикальное электрическое зондирование) - это электроразведочный метод измерения сопротивления горных пород в глубине земли.
В общем, переехали, устроились на новом месте и начали работать. Бригада у меня в то время менялась практически ежемесячно - вот и сейчас у меня из предыдущего состава остался только Миша Опехтин - субтильный гражданин в огромных очках и с лицом бывшего интеллигентного человека. Которым, к слову сказать, Миша и являлся: проработав на Архангельском рыбзаводе технологом, он подружился с зелёным змеем и после лечения в ЛТП и года принудительных работ устроился рабочим в нашу партию.
Итак, мы начали работать на новом месте: рабочие растягивали провода по профилю, я брал замеры, потом переходили на новый пикет и всё начинали заново. В обед мы пили крепчайший чай, поскольку с продуктами у нас было, прямо скажем, не очень. Если точнее, то совсем не очень. А как вы хотели - 1991 год! Килограмм риса, килограмм вермишели, вместо тушёнки - зельц консервированный, по 4 банки на человека в месяц. Вы никогда не ели консервированный зельц? О, это такая лотерея! Никогда не знаешь, что попадётся в банке - кусок мяса или небритое свиное ухо. Рабочие обозвали его довольно метко - сиськи, письки и хвосты. На ужин и завтрак собирали грибы - господи, сколько же я в тот год грибов съел!
Время от времени на профиле встречались медвежьи следы: то свежие царапины на деревьях, то куча навалена - явно косолапый где-то поблизости жил, но на глаза нам не попадался. Больше всего встречи со своим тезкой боялся Мишка Опехтин. Как увидит очередную кучу или царапину, так и начинает: а может пораньше закончим, а может Матроскин вместо меня на разнос сходит. В общем, начинал вести себя совсем несознательно. Но я эти разговоры пресекал - нечего панику разводить.
И вот как-то раз вышли мы с утра на профиль: впереди вышагивает Епишкин, следом идёт Опехтин, а в арьергарде бредем мы с Матроскиным. Вдруг впереди раздался дикий бабский визг и мимо нас пролетает с выпученными глазами отец Епифаний, на ходу сдирая с себя штормовку. Не сговариваясь, мы с Матроскиным бросились вслед за ним. Пробежав метров сто, я начал задумываться: а куда, собственно, я бегу? Я затормозил, увидев это, остановился и Матроскин.
- Что случилось- то? - спросил я Матроскина.
- Да я и сам не понял, - ответил он, пожав плечами.
Тут нас догнал Миша Опехтин. Что у вас там случилось, - набросились мы на него с вопросами. Отдуваясь, Миша поведал нам страшную историю.
Перепрыгивая через очередную валежину, Ваня Епишкин неожиданно свалился прямо на спящего под ней медведя. От неожиданности медведь подскочил, сбросив с себя Епишкина, и рванул в лес. Епишкин побежал в обратную сторону, а Опехтин с перепугу заорал тем самым тонким бабским голосом, что напугал нас с Матроскиным.
Ну ладно, медведь сбежал, а Епифаний то где? Тем более что в рюкзаке у него лежала батарея, а без неё на профиле делать нечего. И мы отправились искать Ивана. Нашелся он только вечером - сам вышел к охотничьей избушке: с рюкзаком и батареей, но без рубашки и штормовки, которые скинул где-то в лесу.
Весь следующий день я не мог уговорить рабочих выйти на профиль, но в конце концов всё-таки уговорил: медведи медведями, но работать то нужно.
Работу на выбросе мы закончили без приключений, а медвежьих следов больше не видели. Видать испугался мишка, да в другие края подался. И что ему не понравилось?