Ему повезло только со знаменитой фамилией – Оболенский. И то относительно: в институте он получил кликуху Корнет, которая потом приобрела иронический смысл из-за его привычки угождать преподавателям, скрывать своё мнение и не отвечать на подколки однокурсников. Одним словом, вести себя, как холуй-терпила. И во всём другом судьба его обошла: мама-библиотекарь, нищее детство, пединститут из-за неожиданно низких экзаменационных баллов в школе.
После защиты диплома на стенде деканата появилось странное объявление: имелась одна вакансия в закрытый город, обещались подъёмные в сумме полугодовой стипендии, жильё, приличная зарплата. Охотников оказалось мало: все, в основном, просидели пять лет на студенческой скамье из-за корочек и работать по специальности не собирались. Но только его выбрал Песочный человек, который явился на собеседование с несколькими претендентами.
Сергей не зря назвал его Песочным: представившийся Координатором мужчина был тощ, желтоглаз, костюм и даже зализанные на лысину волосы напоминали цветом песок. Ещё он имел привычку говорить не мигая, уставившись в глаза собеседнику.
Мама вбила Сергею в голову, что легче всего добиться своего, со всеми соглашаясь и говоря именно то, что требовалось. Вот и Сергей уставился в песочные глаза и протарахтел ожидаемое от молодого педагога-выпускника: служение Родине, воспитание молодого поколения, привитие интереса к предмету, формирование глубоких познаний. Песочный человек и Сергей моргнули одновременно после его стандартно-патетичной речи.
-- Вы нам подходите. Желаю успеха, -- проскрипел Песочный человек, извлёк из папки конверт и подвинул его к Сергею: — Ваши подъёмные.
Конверт был толстеньким, это вдохновляло. Но должна же быть какая-то ведомость, чтобы расписаться?
Песочный Координатор словно прочёл его мысли и произнёс:
— Привыкайте к новым формам деловых отношений.
Странно, но в его голосе послышалось нечто вроде угрозы. Сергей с равнодушным достоинством ответил: «Хорошо». И понял, что угодил: Песочный еле заметно улыбнулся. Вероятно, оценил готовность Сергея подстраиваться под эти отношения без лишних слов.
Дома он порадовал маму деньгами и одновременно огорчил тем, что отказался от большого чемодана с вещами. Взял только пакет с книгами, рюкзак с самым необходимым, пирожками и минералкой.
На вокзале сразу после проверки рамочным детектором к нему подошёл младший сержант со странным взглядом, который с презрением, совсем не по чину, скользил поверх голов других людей. Он не соизволил представиться, только приказал показать документы и диплом. Диплом?! Что это за идиотские правила? Однако Сергей молча вытащил документы. Скорее всего, этот необычный вояка из закрытого города и с ним не стоило портить отношения. Сержант провёл Сергея к платформе, на которой стоял состав из трёх вагонов. Внимательный Корнет сразу отметил, что посадку на этот поезд не объявляли. Сопровождающий словно приклеился к будущему учителю истории в закрытом городе Северске и железной хваткой под локоть подтолкнул парня к двери вагона.
— А как же билет?.. Я не успел… — начал было Сергей.
Но металлический захват сержанта переместился на подмышку и шею Корнета. И он был буквально вброшен на подножку вагона. Сергей растянулся на полу тамбура. Он оскорбился, как никогда, и не услышал из-за шума крови в голове щелчка захлопнувшейся двери. Тут же вскочил, задёргал ручку, саданул изо всех сил по окну.
Поезд тронулся. Сергей выместил свою ярость на странно толстом, голубоватом стекле и прошёл в вагон, надеясь отыграться на проводнике. Однако он оказался в полном одиночестве. Корнет впервые прочувствовал бешенство зверя, загнанного в угол или ловушку. До сих пор в памяти злобное отчаяние, с которым он рывком открывал двери купе и мощным толчком отправлял их обратно. Вздрагивали покрытые пластиком стенки вагона, и Сергей… понемногу успокаивался. А почему он решил, что его отправление в закрытый город должно быть другим?.. И встретят, наверное, не с цветами и радостными улыбками. Скорее всего, этот Северск связан с оборонкой или космосом, мать их ети… Угораздило же вляпаться.
И тут, пока он стоял и потирал разбитые о стекло кулаки, на него что-то снизошло. Или озарило. Хрен знает что заставило напрячься и осмотреть ряды купейных дверей. И мозг подсказал: вон за той, в которой обычно спят проводники, точно кто-то есть! Он дёрнул за ручку — заперто. Скинул пиджак, ухватился поудобнее и попытался выломать чёртов запор. Он раньше немало времени провёл в качалке и на тренировках, кое-что умел. Однокурсники об этом не догадывались, так как ни к чему им было знать, что Корнет вовсе не рохля-интеллигент, который слушается во всём мамочку. Так какого звездуна он сейчас ломится к тем, кто, скорее всего, за ним наблюдают?
Сергей бухнул кулаком в дверь и отправился в купе. Отметил для себя: а дверца-то не из пластика на рамах, а литого металла! Тепловатая минералка смочила пересохший рот и сняла мышечный спазм лица, искажённого гневом. Ну ничего, вот доберётся он до Северска, встретится с Песочным Координатором и спросит с него за эту поездку. А ещё возник соблазн сойти на первой же станции, если откроется дверь. Или попробовать вылезти в туалетное окно, выбраться из поезда, и до свиданья, закрытый город и все остальные.
Сергей встретился с Координатором, когда поезд был переведён на одноколейную дорогу до Северска. Песочный человек зашёл в купе, поприветствовал молодого специалиста, достал газету и замер. Сергей просто подпрыгивал на месте от желания сказать Координатору всё, что он думает. Но мозг, точнее, интуиция подсказала, что этого делать не следует. За окном-то промелькнули два полустанка, фонари которых высвечивали из тьмы ограду с колючками, а ближе к рельсам — автоматчиков. Только один раз Песочный человек шевельнулся: махнул рукой кому-то вроде троих пограничников за окном. Тут же объявился проводник, глянул на Координатора, а потом принёс два стакана чая. После этого Сергей ничего не запомнил. Очнулся в недострое.
Он подошёл к оконному пролёту и высунулся чуть ли не по пояс.
Обычный, славный провинциальный город, очень чистенький и зелёный, с аккуратными квадратами районов из стандартных пятиэтажек, политыми с утра проспектами. Далеко внизу -- уличное движение: игрушечные машинки, люди-лилипуты. На горизонте -- стеной дымы заводов. Совсем близко – такая же высотка, только нарядно сверкающая облицовкой и окнами. «Эти многоэтажки как рога у чёрта на макушке, -- почему-то подумал Сергей. – Только один из них шелудивый».
Особенно поразили густо расположенные кирпичные здания с такими же заборами. На плоских крышах прохаживались крохотные охранники. Даже поблёскивали антенны вроде тех, что использует ПВО. Похоже на НИИ, которых Сергей повидал в родном городе.
Само собой, бессмысленно орать с высоты двадцатого -- двадцать пятого этажа. Сергей чуть повернулся, закинул голову, попытался глянуть на шелудивую высотку выше уровня окна. Он задержался только на секунду, чтобы убедиться: зал, в котором сейчас находится, вовсе не последний.
Потом Сергей осмотрел вещи: всё на месте, даже документы, деньги и банковская карточка.
Вдруг где-то снизу послышался хруст бетонных крошек под шагами нескольких людей, злобный окрик и чьи-то стоны. Захотелось закричать, позвать на помощь… Но шаги ещё сопровождались звуками волочения. И привычка выжидать, вникать в суть, да и вообще вести себя осторожно взяла верх. А вдруг это грабители или, хуже того, убийцы? «Мамины мысли, -- усмехнулся Сергей. – Чем слабее человек, тем больше опасности видит вокруг себя». И он счёл нужным затаиться.
Вскоре день с ярким солнечным светом ворвались в зал, где сидел Сергей. Стало жарко. В бетонной коробке запарило, что предвещало послеобеденную духоту. Он решил, что пора выбираться. Его шаги порождали тот же хруст, который он слышал раньше. Однако спуститься не удалось. Лестница обрывалась. Ниже зиял пролом в два пролёта. Рукава рубашек не свяжешь — их просто не к чему привязать. Если попробовать прыгнуть на площадку внизу, то предстоит лететь метра четыре. Велик риск не только поломаться, но и промахнуться. Ещё и ожили детские кошмары, когда ему снились крошившиеся под ногами лестницы.
Но те, кто был в здании до него, а такие наверняка были, как-то выбрались? Значит, нужно искать другой спуск.
Сергей отбросил осторожность, зашагал, громко топая, через зал. Через несколько метров потянуло холодным сквозняком и гнилью. Интуиция подсказала, что сейчас обнаружится пропасть между полом и противоположной стеной зала. И она не подвела.
Лёжа на полу, упираясь ладонями в пол, Сергей глянул вниз. На него дохнула смрадом темнота. Он достал из сумки зажигалку с фонариком. Разумеется, Корнет не курил. Но пачка сигарет уже два раза спасала от бессмысленной драки с теми, у кого чесались кулаки. И он завёл привычку таскать её и зажигалку с собой. Парень переместился к углу окна, вцепился в неровности бетона одной рукой, а другой посветил фонариком в пропасть справа. Тьма проглотила слабенький луч. Зато стала ясной ширина расщелины — метра два.
От противоположной стены то и дело взмывали тонкие серебристые нити, послушные сквозняку. А здесь он был ого-го какой, почти ветер. И эти нити пугали. Что-то с ними было не так. Сергей отполз от провала и стал наблюдать. Драгоценное время уходило. Скоро настанет вечер, и спуск сделается просто невозможным. А ночевать в шелудивой башне Корнет не хотел. Однако интуиция и в этот раз не оплошала. Сквозняк спутал часть нитей в пряди. И они рассыпались серебристым снежком. Что бы это значило? Может, нити уничтожили друг друга? Эх, нет в зале палки, чтобы подцепить одну из них…
Тогда Корнет вытащил носок, затолкал в него пирожок для тяжести и бросил к одной из них. Нить, как живая, тут же подцепила комок и… развалила его на части. Значит, вот как… Сергею было плевать на природу и другие свойства тончайших тяжей. Он выяснил главное: они способны резать, как дамасская сталь. Справятся ли они с человеческим телом? В мозг шибануло: да, да, да!
Теперь нужно исследовать ближнюю часть стены… Сергей обратился к своей чуйке, как с собеседнику: «А на хрена это вообще нужно? Лучше взять да спрыгнуть в пролом лестницы. Даже если поломаешься, можно ползти вниз, наружу, в простой и ясный мир без вот этого всего…» От его интуиции пришла ответная мысль: «А где гарантия, что дальше не окажется проломов? И нет сторожей, которые потянут назад, в другой зал? Один чёрт, ситуация безвыходная. Только здесь есть преимущество: никто не будет ожидать в этой бездне».
Сергей продолжил диалог с самим собой:
— Люди, возможно, ожидать не будут. А как насчёт какого-нибудь паука? Ведь кто-то же производит эти долбаные нити?
Сергей получил уничижительный ответ:
— Уси-пуси, ужастиков пересмотрел.
И Корнет доверился самому себе. В конце концов, кто-то реально хотел его смерти. Правда неясно, с какой целью. Так что он или погибнет, или спасётся. А для этого нужно шевелиться. И он принялся за изучение чёрной пропасти, делящей здание на части.
Расщелина, из стен которой торчали концы арматуры, казалась бездонной. Сергей взял кусочек бетона и бросил его вниз. Ответного звука не услышал.
Странное дело, паники не было, как будто он знал: запаникуешь – пропадёшь. Оставалось только желание -- выбраться отсюда побыстрее к жаркому дню, обычным зданиям, людям, машинам. Может, пробудились защитные инстинкты? Раньше-то он был трусоват. Или осторожен, по словам мамы.
Итак, он будет спускаться по шахте, или провалу, или трещине между половинами этой чёртовой многоэтажки. Стены просто нашпигованы выпирающим железом. Так никогда не строили в его мире… Но здесь всё другое… Если не хватит сил, можно подняться. И завтра с утра продолжить. Оптимизм это решения был разрушен треском трёх выстрелов, который эхом отразили стены шахты. Даже непонятно, сверху или снизу они раздались. Значит, вперёд.
Среди торчавших железяк можно выбрать подходящие для спуска. Лишь бы не напороться на какой-то из них, не попасться вездесущим нитям. Сергей сменил туфли на кроссовки, обвязался полотенцами, сверху натянул ветровку. Сбросил пакет и рюкзак вниз.
Нагнулся над пропастью – ледяной вонючий поток заставил отскочить. Ничего, придётся потерпеть. Иного пути нет.
Он попытался дотянуться до ближней железяки, прижавшись к выступу стены. Суставы затрещали, а само положение тела пообещало скорейший полёт вниз. Однако рискнул, рванулся и… уцепился. Сила тяжести так рванула туловище, что Сергей взвыл от страха. Но он перехватил обеими руками арматуру и нашарил ногами нижнюю. Дальше стало полегче. Поди, не хуже, чем прыгать. Но спуск показался приемлемым только поначалу. Скоро начало сводить руки и ноги. Да и сквозняк превратился в ветер. Сверкавшие нити вызывали омерзение и холодный пот. Они не раз пролетали у самой щеки. Приходилось выгадывать каждый миг перед очередным движением.
Но хуже всего оказались голоса. Скорее всего, галлюцинации.
-- Эй! Кто там? Стой, помоги мне! — крикнул кто-то из зала, на уровень которого он спустился.
Двумя залами ниже раздалось:
-- Ты… ты откуда, бро?.. — Краем глаза Сергей заметил свесившуюся в шахту голову. — Постой! Подожди, и я тоже!
В пропасть полетели мелкие кусочки бетона, штукатурка и пыль. Их уже не назовешь глюками, а зря. Ещё пробудится совесть, что помешает его цели — самоспасению.
И Сергей не поворачивал голову, глядел только перед собой, опасаясь на самом деле увидеть чьё-то отчаявшееся лицо. Он не захотел ни задавать вопросов, ни отвечать на них. Боле того, мимо пронеслось что-то вроде сумки, будто кто-то решился спускаться следом и сначала выбросил вещи, как и сам Сергей. Он отказал себе в желании глянуть вверх. Ну, увидит своего «последователя», а дальше-то что? Ждать-помогать? Нет, конечно. Он не станет рисковать собой.
Сергей сначала считал залы, которые соответствовали этажам, а потом перестал. Важнее было заметить паутины из металла. Одна срезала рукав ветровки, как бритвой. Ладони уже стёрлись до кровавых волдырей. Прижавшись к стене, он одной рукой размотал полотенце и обернул руку. Но это не помогло, ткань быстро промокла.
Чем ниже он спускался, тем меньше свету было из залов. Но Сергей заставил себя отключиться от всех чувств и ощущений. И чуть было не погиб: сверху раздался крик, и что-то громоздкое пролетело мимо него. Если бы в этот момент он не прижался к стене, его бы просто сшибло. А так только за шиворот упало несколько капель кровяного душа.
Какой же ужас почувствовал он, не нашарив ногой очередного куска арматуры! Глянул вниз: в рассеянном свете из каких-то щелей виднелись вещи и тело разбившегося. Сергей прижался лицом к бетону, который тут же стал влажным то ли от слёз, то ли от пота. Он разжал руки и позволил себе упасть.
Многое сейчас для него стало другим: и труп, на который он свалился, и отношение ко всему происшедшему. Главное – он выбрался!
Сергей толкнул незакрытую створку железной двери шахты, при мягком свете душистого вечера кое-как привёл себя в порядок: отбросил совершенно негодные кроссовки, прикрыл труп в окровавленных обносках джинсами и ветровкой, достал брюки, туфли и тенниску. Что-то хотел сказать над телом, но смолчал. Затёр брызги крови на рюкзаке и сумке несчастного, подхватил их. Вышел, ощутив, что родился заново — такой же слабый, не понимающий ничего, как новорожденный. Долго щурился на забор из профлиста, подметённые асфальтовые дорожки, клумбы и старался вытолкнуть из лёгких смрад шахты. Сделал несколько неуверенных шагов.
И тотчас ощутил металл, прижавшийся к его стриженому затылку.
Сергей закусил губу, чтобы не взвыть на весь белый свет. Пережить кошмар спуска, чтобы вот так глупо попасться? Да лучше выстрел в голову, чем снова стать пленником башни!
-- Твой номер? – глухо, как через ткань, спросил кто-то.
-- Нету номера, -- ответил Сергей.
-- Такого просто не может быть. – Послышался звук взведённого спускового крючка.
-- Правда, нету. Я молодой специалист, только вчера или сегодня приехал вместе с Координатором. Уснул, видимо. Случился то ли приступ лунатизма, то ли ещё что-то. Очнулся в этом недострое.
-- Молодой специалист? – голос говорившего потеплел. — Ступай до КПП, там с тобой побеседуют.
Сергей хотел обернуться, но его снова ткнули стволом в ухо: иди, мол.
Тяжело ступая от боли в ногах, Сергей доковылял до ворот и КПП. Повторил всё, что только что сказал кому-то вооружённому, в зарешёченное переговорное устройство.
-- Ступайте в Административ. Это высотка в следующем квартале. Спросите Координатора номер четыреста сорок два, -- ответили ему.
-- Сейчас же вечер, -- возразил Сергей. – Мне бы в гостиницу, помыться, привести себя в порядок.
-- Административ круглосуточный.
И переговорник отключился.
Разъехались ворота – сначала одни, в виде решётки, к которым тянулись провода. А потом и другие, из профлиста.
Сергей поплёлся к Административу. Его манили кафе и продуктовые магазины, но он просто побоялся вдруг снова очутиться где-нибудь, кроме нужной высотки. Выпьет чего-нибудь или съест… и по новой.
Зеркальные двери сами раздвинулись перед ним, однако он оказался в каком-то «предбаннике», или камере. Металлический голос сообщил, что ему предстоит пройти «две стадии». Они оказались воздушно-световыми потоками. Наверное, для дезинфекции или ещё чего-то.
Как только он вышел из последней камеры, увидел Песочного человека. На бейджике Координатора был номер – четыреста сорок два.
-- Я давно вас жду, -- проскрипел Песочный. – Город осматривали?
Сергею мгновенно в голову стукнула мысль: он ничего не расскажет этому Координатору.
-- Да, конечно, -- ответил он.
-- Ну и как вам наш Северск после вашего города-миллионника?
-- Просто чудо, -- еле выдавил из себя Сергей и попытался улыбнуться.
-- Пройдёмте на минуту в совещательную комнату, -- пригласил Песочный, развернулся и зашагал из холла по коридору.
В совещательной он ухмыльнулся:
-- Чая, кофе… или минералки?
Песочные глаза немного посветлели, в них заплясали золотистые точки, и Координатор мягко сказал:
-- Я думаю, вам по плечу выполнять гораздо более сложные задачи, чем обучение недорослей. Тем более что в школах нет предмета «история». Предлагаю вам поработать в штабе нашей местной газеты «Таёжный искрень». Оклад выше, обязанности интереснее. Карьерный рост гарантируется при определённых усилиях с вашей стороны. Неплохо? Правда, Корнет?
Сергей даже не вздрогнул, услышав своё студенческое погоняло. Конечно, о нём навели сведения. И Песочный наверняка знает о всех его маленьких тайнах. Сергей ведь не только соглашался с деканом, но и не отказывался изредка стучать на студентов. Ничего похожего на доносы, только чуть информации о том, что неплохо бы пресечь по закону: пьянство, хулиганство, наркота. Да и чёрт с этим, добраться бы до ванной и постели. А потом сделать отсюда ноги.
Координатор выдал ему карту маршрутов автобусов, упомянув бесплатный проезд; вручил карточку гостиницы.
-- Она, конечно, недалеко от Газового завода, добираться до центра труднее, зато ближе к цели вашей творческой деятельности – освещению достижений тружеников нашего города, -- добавил Песочный. – Завтра утром вас ждут в редакции. Успехов.
Сергей не помнил, как ему удалось без особого напряга лучезарно улыбнуться и по-джентльменски откланяться, а также найти обратный путь к выходу. Камеры проводили его скользящими синими лучами.
Гостиничный сервис оказался на высоте. Сергей належался в ванне, достал из сумки расплющенные мамины пирожки, запил их минералкой. И стал думать обо всей этой бессмыслице. Зачем и кому понадобилось заточать его в многоэтажке? Знал ли об этом Координатор? Чем больше вопросов он себе задавал, тем становилось тошнее. Потом и вовсе накатила тревога. Чёртова интуиция превратилась в тревожный набат, который просто долбил голову страхами быть убитым во сне, быть заново брошенным в башню, вообще не быть на этом свете.
Уснуть так и не смог. Скоро на улице раздалась сирена неотложки. Интуиция сразу нарисовала картинку: к нему под видом медиков проникают убийцы. А через какое-то время Сергей покрылся потом от страха: шаги людей громко прозвучали в коридоре, где была его комната. И они направлялись прямо к ней!
Но пронесло: люди вошли в соседний номер. Едва Сергей перевёл дух, как к нему постучали. Двое громил в форме без погон сообщили:
-- Случилось несчастье. Умер ваш сосед. Врачи напишут акт, а вы вместе с нами поставите подпись свидетелей. Вас не затруднит? Пройдите в номер.
Сергей подумал: «Что за бред-то? Полиция обычно допрашивает свидетелей, на одного из которых он явно не тянет. Но подписывать медицинский акт? Ладно, сейчас я сделаю всё, что захотите. А утром хоть пешком, хоть на карачках смоюсь из города». Сергей вошёл в номер умершего.
На кровати лежало тело, у стола эскулапы обсуждали диагноз:
-- Такой здоровый мужчина, совсем молодой. Внезапная коронарная смерть?
Сергей волей-неволей посмотрел на покойника.
И словно вернулся назад. К тому времени, когда получил кровавый душ за шиворот, когда упал на тело. Его тогда словно отключило от реальности желание выжить в условиях, несовместимых со здравым смыслом. Он даже не сказал: «Прощай, брат» над трупом. А ведь хотел! Память обошлась без моральных установок и инстинктов самого Сергея и впечатала в себя облик погибшего.
Перед ним лежал тот, кто стал спускаться за ним! И упал, порезанный сверкавшими нитями, разбился.
И сплюснутая от удара голова, страшные раны – это внезапная коронарная смерть?!
Сергея осенило: всё просто фарс, проверка. Хрен знает для чего. Но Корнет сыграет по вашим правилам. И он подписал какой-то подсунутый ему лист.
-- Я могу идти? – скорбно спросил у бойцов.
Один из них благосклонно кивнул.
Сергей, вернувшись, вздрогнул: его рюкзак стоял на кровати, а вот сумки погибшего в башне не было. Это негласный обыск? Его в чём-то подозревают? И только потом вспомнил, что повесил сумку на вешалку и замаскировал одеждой.
Сергей раскрыл окно и лёг перед ним на пол. Холод не дал сомкнуть глаза. А ему это и было нужно. Что творится в этом Северске? Его явно испытывали на выживаемость, на устойчивость психики. Или на способность быть зомби. Уехать или скрыться ему явно не дадут. Что делать-то?
С тумбочки раздался знакомый рингтон. Его мобильник сдох после падения с высоты. Он поднялся, взял трубку.
Металлический голос сообщил:
-- Вам разрешён один звонок.
Сергей набрал маму. Она кричала, волновалась, твердила, что этого города нет даже на гуглокартах, где он, что с ним?
Сергей её успокоил: город закрытый, приехать к нему нельзя, звонить тоже, оборона страны – таки не публичное дело. Нет, он в оборонке и производстве не при делах. Будет журналистом, что в сто раз лучше и престижнее учителя. Всё хорошо, при случае снова позвонит. Вышлет деньги. И не пора ли ей отпустить его для собственной мужской жизни? Ещё он напомнил о подписанном им мифическом контракте, о государственной тайне. Такие вещи мама-библиотекарь воспринимала на веру, не пытаясь вникнуть в суть.
Разговор с мамой подвёл итог всей его прожитой жизни. Её больше нет и не будет. Может статься, всё для него завершится «внезапной коронарной смертью». А если приложить усилия, стать одним из жителей этого города?
Утром его сердечно встретили сотрудники редакции, которая располагалась в отдельном трёхэтажном здании. Появление новенького отметили чаем и пирожными, которые Сергей с наслаждением проглотил. Потом был разговор с главредом. Он так восхвалял газовый завод, на который предстояло отправиться Сергею с первым заданием, что вообразился гигант современной промышленности.
Сергей рванул на завод сразу же после выхода из кабинета редактора. И это тоже было наукой мамы-библиотекаря: сначала поручение, потом всё остальное.
Перед мини-комбинатом, состоящим из газового и нефтеперегонного завода, сильно ощущался специфический запах тухлого яйца. Три ряда решёток на столбах с проводами, вспаханная земля между ними и опоясывающий круг фонарей, которые горели даже днём, -- всё это наводило на представления о какой-то Зоне. В офисной трёхэтажке его уже ждали, выдали спецкостюм, каску и повели на объект.
Вот там-то Сергей нюхнул настоящего заводского аромата. Гигант промышленности оказался старьём, которое не красили, наверное, лет сорок. На башнях с заглушками не хватало даже подъёмных скоб. Всё это напомнило какой-то фантастический роман, в котором люди пыхтели от бега, считая себя едущими в автомобилях.
Конечно, внутрь цехов его не пустили, зато рассказали об успехах. Сергей, улыбаясь и делая отметки в блокноте, тут же выбрасывал всё из головы. Потому что… что-то произошло, и он сделался другим. Интуиция на правах внутреннего голоса как-то изменила и его тело. К примеру, сейчас он почуял напряжение здания и земли, на которой оно стояло. Это напряжение перетекло в настоящую дрожь. Он даже смог определить, откуда она возникла — от ближней башни. А ещё он знал, что здание через какое-то время развалится. Ему захотелось бежать отсюда, как вчера из недостроя.
Однако ничего не случилось, и он спокойно покинул территорию завода.
Придя в редакцию, Сергей открыл файлы с архивами газеты, нашёл статью одного из коллег о газовом заводе и скопировал её. Дома Корнет напишет о «гиганте» всё то же самое, но чуть по-другому. Добавит радости новичка от встречи с производством, восхвалит радость труда, воспоёт жизнь, предоставившую ему эту… грёбаную радость.
Так он и сделал. Сунул с глаз долой позорную писанину и заснул.
Во сне он пережил последний момент в недострое, только покойник, придерживая рукой вытекший от падения глаз и щуря другой, говорил ему: «Я Миха… Ты, конечно, будь настороже, иначе пропадёшь. Запомни: я – Миха».
Сергей проснулся ещё затемно. Чёрт, он здесь, за четверть километра от завода, чувствовал давешнюю дрожь. И она была реальна!
Не иначе как этот же чёрт погнал его к автобусной остановке. Транспорт здесь, как и Административ, и вообще всё другое, был круглосуточным. В салон автобуса набилось много народу, видимо, люди ехали к утренней смене. Он вышел вместе со всеми, но к проходным не направился. Синие прожекторы пронизывали каждого так, что начинала светиться одежда. Внезапно с одной из башен вырвался красный луч и чиркнул по земле почти рядом с остановкой. «Ага, контроль за теми, кто вне территории, -- подумал Сергей и отошёл подальше.
Всё равно он мог наблюдать за горящими окнами цехов, за освещёнными башнями. Создалось впечатление инфернального механизма, в котором люди – всего лишь шестерёнки и гайки. Зачем ему были нужны наблюдения? Он о них всё равно не напишет. Потом он скажет себе: чтобы знать правду.
А правда заявила о себе усилившейся дрожью земли. Внезапно верхняя заглушка башни испустила вонючий рыжий пар. К ней по скобам уже карабкались несколько человек. Но заглушка не стала ждать, с рёвом взлетела в светлевшее небо и стала падать куда-то за территорию завода. Это не спасло ситуацию, с громовым звуком башня развалилась, и на её месте зацвёл огненный тюльпан.
Сергей впервые увидел катастрофу такого масштаба и застыл столбом. Он даже пропустил момент, когда рядом что-то упало.
Из проходной стали выходить люди, громко переговариваясь:
-- Теперь ждать дня три, пока прогорит.
-- В прошлый раз неделю ждали.
-- Так то ж на нефтеперегонке было.
Окна других цехов продолжили светиться. Когда столбняк отпустил Сергея, он глянул на упавшие предметы. Нога… голова…
Сергея вывернуло наизнанку. Но он нашёл силы вместе со всеми дождаться автобуса. Почему-то не услышал ни слова о погибших, о причинах аварии. Сложилось такое впечатление, что, взорвись весь завод, оставшиеся в живых обсуждали бы спокойно дни простоя. Шестерёнки и винтики, которым не положено рассуждать. Или зомби…
На работу он пришёл первым и положил на стол секретарю свою статью. Потом стал рыться в архивах. Да что это за пресса такая – сплошной оптимизм, трудовые свершения, выступление глав каких-то «секторов», репортажи с праздников…
Боже, а праздники-то какие! День Победы в октябре, День Обновления в январе, День единства в мае и Фестиваль трудовых побед в июле! Встретилось несколько раз – «наш край, одержавший экономическую победу», «наш город – рай на отдельной части земли». Ого, а Северск-то поставил на колени оборонку и промышленность той части страны, что находилась за колючей проволокой и КП с пограничниками. Их он видел, проезжая в поезде. И не забыл. А может, его пребывание в недострое и было средством вышибить всё из памяти?
Секретарь позвала его к главреду. Он широко улыбнулся Сергею, постучал ручкой по страницам и сказал:
-- Ну-с, с почином! Да ещё каким – только для передовицы!
Сергей улыбнулся в ответ. Но он чуял кожей, сердцем, печёнкой что-то дурное. Украдкой, пока главред зачитывал цитаты из Серёгиной статьи, оглядел кабинет. Ага, в углу узкая открытая дверь. Кто за ней? Военные-полицейские? Песочный человек?
Внезапно главред строго задал вопрос не по теме:
-- А на завод зачем ездил ночью?
