«Югославский народ во главе с Тито — боевой авангард демократической Европы. Смерть фашизму! Свободу людям!». США, 1944
Художник Edward Mcknight Kauffer
Художник Edward Mcknight Kauffer
Развал Югославии начался уже в первые дни гитлеровской агрессии. 10 апреля (1941 г. – PapaSilver) в Загребе усташи провозгласили создание Независимого Хорватского Государства (НХГ), в состав которого вошли Хорватия и Босния и Герцеговина. Формально главой НХГ стал итальянский герцог Сполетто, но он за все время войны так и не удосужился появиться в Загребе, и реально во главе страны стоял «поглавник» Анте Павелич, лидер усташей. Вся территория Югославии была разделена на сферы влияния между Германией и Италией.
После оккупации и распада Югославии оставались только две реальные силы, выступающие за восстановление единства страны. Эмигрантское правительство Югославии во главе с генералом Душаном Симовичем, обосновавшееся в Каире, поддерживали Англия и США. Другой влиятельной политической силой, выступавшей за единство Югославии, была Коммунистическая партия Югославии (КПЮ). Ее лидером с 1937 года являлся Иосип Броз, более известный под партийным псевдонимом Тито — один из самых выдающихся политических деятелей XX века.
Сын хорвата и словенки, Иосип Броз Тито родился в мае 1892 года в селе Кумровац неподалеку от Загреба. В годы Первой мировой войны он был призван в австро- венгерскую армию, в 1915 году попал в плен на русском Фронте и до 1920 года оставался в России. Вернувшись в Югославию, он вступил в компартию Югославии, несколько раз подвергался арестам, а в 1937 году был избран Первым секретарем ЦК КПЮ.
Коммунистическое партизанское движение в Югославии начало разворачиваться летом 1941 года. Между тем еще с апреля в Сербии, в районе Равной Горы, действовала небольшая группа сербских офицеров во главе с полковником Драголюбом Михайловичем. После капитуляции армии эта группа не сложила оружия и, уйдя в горы, приступила к организации партизанских отрядов на территории Сербии. По традиции, сохранившейся еще со времен борьбы против турок, сербские партизаны называли себя четниками (от «чета» — отряд). Михайлович установил связь с эмигрантским правительством, но избегал любых военных действий против оккупантов.
С конца мая компартия Югославии начала формирование партизанских групп на территории Сербии. Первоначально их численность была невелика. Когда в мае 1941 года хорватские фашисты начали зверски истреблял, сербское население, тысячи сербов, спасаясь от резни, бежали в горы. Там и появились первые партизанские отряды, объединенные, по сути, одним-единственным стремлением — к самозащите, а вовсе не какой-либо идеологией. Эти люди стояли лицом к лицу с озверевшими от безнаказанности фашистами и не собирались становиться покорными баранами.
27 июня 1941 года Центральный комитет Коммунистической партии Югославии принял решение создать Главный штаб партизанского движения во главе с Тито. В июле был разработан план расширения партизанских операций в Сербии, в первую очередь предусматривавший увеличение численности партизанских групп и переход к активным действиям.
К октябрю 1941 года на территории Югославии действовало около 70 тысяч партизан. В Западной Сербии образовалась обширная освобожденная зона. Сюда перебазировался Главный штаб партизанского движения. Здесь же началось формирование органов новой власти — Народно-освободительных комитетов.
Появление в оккупированной Югославии новой реальной силы — партизанского движения, руководимого коммунистами, — создало новую ситуацию в стране, Первой проблемой стало отношение партизан к Тито и четникам Дражи Михайловича. Обе стороны на словах выражали готовность к совместным действиям. Но внутренняя логика развития событий неизбежно разводила партизан и четников по разные стороны баррикады. Дело в том, что освободительная война народов Югославии против фашистских оккупантов являлась одновременно гражданской войной в многонациональной стране, отягощенной застарелыми межнациональными проблемами. В стране существовали силы, не желавшие восстановления единой Югославии, а те, кто выступал за ее единство, имели разный подход к принципам этого объединения. Так на новом витке истории опять, но уже и новой форме, столкнулись две старые идеи: федерализм и централизм, идея федерации югославянских народов и идея «Великой Сербии».
Сербские четники
Борьба различных политических сил в Югославии не осталась без внимания союзников по антигитлеровской коалиции. Ни для кого не было секретом, что их объединяла только борьба против Гитлера — во всех прочих вопросах союзники имели собственные, как правило, диаметрально противоположные взгляды. Четники рассматривались в Лондоне как естественные союзники Англии. Что касается партизан Тито, то коммунистические идеи их лидеров и явно промосковская направленность, естественно, никакого восторга у англичан вызвать не могли. Официальный Лондон по дипломатическим каналам постоянно оказывал давление на Москву, стараясь убедить Сталина в том, что только Михайлович может считаться истинным руководителем югославского сопротивления.
В октябре в штаб Дражи Михайловича, которого эмигрантское королевское правительство назначило военным министром, прибыл представитель британского военного командования на Ближнем Востоке капитан Хадсон привез с собой послание, в котором англичане настоятельно рекомендовали Михайловичу не допустить, что югославское сопротивление «превратилось в восстание коммунистов в пользу Советской России». Впрочем, Михайлович в таких рекомендациях не нуждался, так как уже давно и последовательно действовал в этом направлении. Еще в начале сентября 1941 года он с ведома гитлеровского командования заключил соглашение с профашистским белградским правительством Милана Недича совместной борьбе против партизан Тито. 13 ноября Михайлович лично встречался с представителями германского командования и обсуждал вопросы совместной борьбы четников и фашистов против партизан.
Впрочем, в каких-то военных операциях против оккупантов «королевская армия» замечена не была. Четники занимались в основном тем, что устраивали массовые убийства безоружных мусульман Боснии — эта резня ничем отличалась от действий усташей в отношении сербов.
Если говорить об этническом составе партизан, то на протяжении всей войны доминирующими национальными элементами в их рядах являлись боснийские сербы, черногорцы, далматинские и герцеговинские хорваты, словенцы. Более консервативные жители коренных сербских областей были склонны поддерживать четников, хорваты — националистов-усташей. Перелом в настроениях обозначился только в 1943—1944 годах, когда партизаны превратились в доминирующую силу югославского сопротивления, а четники и особенно усташи окончательно скомпрометировали себя. Следует отметить и разницу в социальном составе враждующих сторон: среди партизан было много горожан — рабочих, студентов, ремесленников, в то время как четников и усташей поддерживали преимущественно малограмотные крестьяне и небольшие группы шовинистически настроенных интеллектуалов.
Национально-освободительная армия Албании
Англо-американское командование, сделавшее ставку на четников, снабжало их оружием, боеприпасами, снаряжением, средствами связи, деньгами. Партизанам было гораздо труднее — им приходилось воевать только тем оружием, которое удавалось отбить у врага. Тем не менее уже в декабре 1941 года из партизанских отрядов началось формирование регулярной Народно-освободительной армии Югославии (НОАЮ).
Летом 1942 года массированное наступление немцев, итальянцев и сербских четников заставило главные силы партизан с боями уйти в Западную Боснию.
К концу 1942 года 1/5 территории Югославии контролировалась партизанами. Параллельно с расширением вооруженной борьбы Верховный штаб партизанского движения создавал сеть местных органов власти на освобожденных территориях. А 26 ноября 1942 года в городе Бихач (Западная Босния) открылось заседание Учредительного собрания, в котором приняли участие представители всех антифашистских групп, действовавших в Югославии. Собрание избрало высший общеюгославский политический орган — Антифашистское вече народного освобождения Югославии (АВНОЮ). Партизан Тито поддерживали самые разные люди, независимо от социального происхождения, национальности и вероиспове дания. Далматинские крестьянки — хорватки и католички — выкрикивали на митингах: «Да здравствует Дева Мария и коммунистическая партия!»
Первая половина 1943 года стала для югославских партизан периодом наиболее тяжелых испытаний. Ожесточенные бои на реке Неретве (февраль — март) и на реке Сутьеске (май) ознаменовали собой начало перелома в партизанской войне. Несмотря на большие потери, понесенные частями НОАЮ, оккупантам даже ценой максимального напряжения сил (в битве на Сутьеске численность немецко-итальянских войск составляла 115 тысяч против 18 тысяч партизан) не удалось разгромить главные силы НОАЮ. Основной очаг партизанского движения переместился в Восточную Боснию.
В мае 1943 года английское правительство перед лицом реальных фактов вынуждено было признать, что партизаны являются ведущей силой антифашистской борьбы в Югославии. В конце мая в штаб Тито прибыла английская военная миссия. При этом англичане продолжали поддерживать четников, способствуя разжиганию гражданской войны. «Уничтожайте партизан», — советовал Драже Михайловичу английский военный советник полковник Бейли.
Группа югославских солдат в освобождённом хорватском городе
8 сентября 1943 года произошло событие, оказавшее большое влияние на дальнейшее развитие событий в Югославии: капитулировала Италия. 15 итальянских дивизий, воевавших против партизан, вышли из войны, а их оружие и снаряжение попало в руки НОАЮ. Это позволило увеличить ряды партизан на 80 тысяч бойцов. На освобожденных территориях началось формирование областных органов власти. В июне 1943 года было создано Краевое антифашистское вече народного освобождения Хорватии, в октябре — Словенский Народно-освободительный комитет, в ноябре — Краевое антифашистское вече народного освобождения Боснии и Герцеговины.
29 ноября 1943 года, дата открытия второй сессии АВНОЮ, стала датой рождения новой Югославии.
Английские и американские офицеры, находившиеся в Югославии в составе военных миссий, информировали Лондон и Вашингтон о росте популярности партизан Тито, о резком сокращении влияния четников, о сотрудничестве Дражи Михайловича с фашистами. И уже в январе 1942 года Черчилль вынужден был направить на имя Тито письмо: «Британское правительство не будет в дальнейшем оказывать никакой военной помощи Михайловичу и будет оказывать помощь только Вам...» Хотя с осени 1943 года английские самолеты, действительно, начали регулярно доставлять партизанам оружие и снаряжение, Черчиль, по своему обычаю, лукавил. Несмотря на то что в феврале 1944 года английские офицеры были отозваны из штаба Михайловича, помощь четникам Англия и США продолжали оказывать до последних дней войны. Не прекращалась и дипломатическая борьба вокруг «югославско вопроса». Сербские националисты в лице четников Михайловича и эмигрантского правительства в Лондоне и Вашингтоне рассматривались как главная опора англо- американскому влиянию на Балканах.
В августе 1944 года к Михайловичу была переброшена военная миссия США во главе с полковником Макдауэллом. К этому времени в рядах четников насчитывалось около 30 тысяч человек, в рядах партизан — более 350 тысяч. План западных держав состоял в том, чтобы объединить эмигрантское правительство с Народным комитетом освобождения Югославии, четников — с партизанами, вернуть в страну короля Петра II, а затем с помощью союзников или без оттеснить партизан от власти и в итоге ликвидировать их как политическую силу. Этот план был успешно реализован англичанами в Греции. Подобный план разрабатывался и для Албании, Но реализовать его ни в Югославии, ни в Албании не удалось.
28 сентября 1944 года войска 3-го Украинского фронта под командованием маршала Ф. И. Толбухина пересекли югославскую границу. Вместе с ними на территорию Югославии вступили части 1-й, 2-й и 4-й болгарских армий. Совместно с 1-м Пролетарским корпусом и 12-м Ударным корпусом НОАЮ советские и болгарские войска приняли участие в освобождении Сербии и Македонии. 14 октября начались бои за Белград. 20 октября югославская столица была освобождена. Германской группировке в Югославии было нанесено поражение, фашистские формирования сербского правительства Милана Недича прекратили свое существование, четники Михайловича оказались дезорганизованы.
В начале ноября 1944 года советские войска вышли из Югославии. В составе югославских воинских частей осталось много советских военных специалистов, которым предстояло подготовить кадры для армии новой Югославии. СССР передал частям НОАЮ большое количество стрелкового и тяжелого вооружения, самолетов, бронетехники, средств связи и ПВО.
Борьба за освобождение Югославии завершилась только 15 мая 1945 года, через неделю после капитуляции Германии. Это объясняется тем, что остатки немецких войск и их союзников — хорватских усташей, русских казаков Краснова и других коллаборационистов — пытались пробиться в Австрию, чтобы там сдаться англо-американским войскам. Благодаря этому многим лидерам усташей — организаторам геноцида сербов удалось спастись. Что касается казаков, то они поголовно были выданы англичанами советскому командованию.
Вклад народов Югославии в победу над фашизмом был одним из самых значительных. До 1944 года Народно- освободительная армия Югославии —- четвертая по численности союзническая армия после армий СССР; США и Англии — фактически в одиночку держала «второй фронт» в Европе, в разное время сковывая от 12 до 15 германских дивизий, не считая итальянских, венгерских, болгарских, хорватских соединений и вооруженных националистических формирований. Во Второй мировой войне Югославия понесла огромные потери — 1,7 миллиона человек. Погиб каждый десятый житель довоенной Югославии. НОАЮ потеряла в боях 305 тысяч человек.
Из книги "Пороховой погреб Европы". Авторы А.Г. Задохин, А.Ю. Низовский.
Два патрона
Оказаться здесь было просто. Вспышка перед глазами, оглушительный звон в ушах - и долгое падение в беспросветно черную пропасть, словно в озеро вязкого асфальта. Мои глаза были широко открыты, но я не видел ничего.
Наша часть второй день пыталась одолеть этот узкий выступ, зажатый петлепекй реки с одной стороны и лесом - с другой. Неудачная позиция, удачная попытка врага замедлить наше продвижение. Патронов осталось мало, воды - и того меньше, хотя река была в двадцати шагах от окопов. Пулеметный огонь не давал никому поднять головы, но все равно, и у нас и у них находились смельчаки, которые ползли на берег с котелками. Их, продырявленных пулями, неподвижно лежащих у кромки воды, становилось все больше. Им завидовали. Смерть там казалась легче, чем гибель в очередной непонятной атаке, счет которым мы уже давно потеряли. Потрепанный полк сжался до размеров батальона.
Моя пуля нашла меня в утренней атаке - когда роса еще не высохла на траве, а цевье винтовки, покрытое холодной испариной, скользило в ладонях. Нашла без свиста, тупо ткнулась в середину лба, опрокинув меня стриженым затылком на бруствер окопа. Вспышка и падение в черноту...
Я огляделся. Темноты уже не было. Берег - большого озера? моря? Волны накатывают на песок, захлестывая носки разбитых сапог. Бревно, на котором я сидел, мокрое и черное, покрыто соляными разводами. Я осторожно поднялся, расстегивая шинель - грязную, прожженную, пахнущую землей, дымом и кровью.
Потом тронул лоб. Ничего, только маленький, давно заживший шрам.
Давно? Но на руках еще оставались свежие мозоли - след от саперной лопаты. А вот и ножевой порез: вчера ночью друг Сашка принес тушенку, открывали торопясь, тупым ножом, который то и дело соскальзывал с края банки. Значит, была и последняя атака. Но... Я, живой, растерянно глядел в тусклое море.
Внезапно сбоку в нескольких метрах от себя, я заметил какую-то скрючившуюся на песке фигуру. Совсем молодой парень, белобрысый, в рваной пятнистой форме и высоких шнурованных ботинках, сидел, обхватив колени руками и смотрел в небо. Когда я подошел к нему, он повернул голову и молча посмотрел на меня. Потом в серых глазах появился огонек интереса.
- Сергей Калинин, - протянул я ему руку.
- Русский? - спросил он. Рукопожатие оказалось сильным. Я кивнул, уже поняв, что передо мной сидит немец. Враг. Но об этом почему-то не думалось.
- Эрвин Цвихау, горная дивизия "Принц Ойген".
- Егерь... - усмехнулся я, - да еще, поди, эсэсман?
Парень стиснул зубы, под кожей на порозовевших скулах катнулись желваки. Но ответил по-прежнему спокойно.
- Я солдат. Был.
- Ладно, солдат, не время сейчас рядиться, кто кем был, кто куда сплыл... Ты вот лучше скажи - что это за местность? Что-то не припомню я такой в Югославии... А русский ты хорошо знаешь, нечего сказать.
Эрвин Цвихау снова дернул тонкими губами в полуулыбке. Теперь он смотрел на меня иначе - так опытный боец смотрит на зеленого салагу из пополнения. Покровительственно.
- А я думал, это ты хорошо по-немецки говоришь. Баварский акцент, точно. Услышал бы тебя в нашей пивной до войны, даже не оглянулся бы - обычное дело. Только если подумать - никто из нас здесь ни по-русски, ни по-немецки не разговаривает. Ты разве не понял еще? Где тебя убили?
Я сел рядом с немцем на песок. Плюхнулся мешком, разом потеряв дыхание. Убили... убили. Чушь какая-то.
- В Югославии. У речки какой-то, в атаке, - ответил я. - Курево есть?
Продолжая меня внимательно разглядывать, Эрвин расстегнул нагрудный карман, с дырой и черным пятном, расплывшимся вокруг. Протянул серо-зеленую бумажную пачку. Дым поганого табака, перемешанного с соломой, резанул глотку, но это было лучше, чем ничего.
- Хорошо держишься, Серж! Я когда понял, куда попал, волком здесь выл. Никто не слышит, а я бегаю по берегу и ору, глотку надрываю. Потом уже хрипеть стал от натуги - упал на песок и к воде пополз. Утопиться хотел.
- И что? - в голове у меня, от табака ли, от пережитого ли потрясения, стало пусто и звонко. Слова падали откуда-то со стороны, словно из-за горизонта. Цвихау махнул рукой.
- И ничего. Дополз до воды... а она от меня отступает, да так, что угнаться не могу. Когда очухался и успокоился, умыться захотел. А вот это пожалуйста - спокойно в горсть набрал и ничего. Умывайся, мол, дружок, а больше - чтоб ни-ни!
Слушая парня, я машинально полез в карман гимнастерки. Пальцы нащупали что-то твердое и холодное. Патрон. От "Фалльширмгевера", немецкой винтовки, которой вооружались парашютисты и десантники. Сколько таких винтовок валялось там, на речном берегу... Пуля, сжатая краями гильзы, была исковеркана почти до неузнаваемости. Я глядел на нее и откуда-то ясно понимал - да вот же он, кусочек свинца, который пробил мне голову. Кто же это заботливый вернул смерть обратно в гильзу и положил мне в карман?
Эрвин Цвихау вдруг тронул меня за руку - я даже дернулся от неожиданности.
- Дай мне, - протянул он ладонь. Я положил на нее патрон. Егерь подбросил его в воздух, поймал и искоса глянул на меня.
- Вот, значит, ты какой...
Я ничего не понимал. Но немецкий солдат, сидевший рядом со мной, вдруг стал выглядеть стариком - ссутулился, горькие складки искривили углы рта. На мою ладонь лег другой патрон. От трехлинейки Мосина. С такой же сплющенной пулей.
Мы молча смотрели друг другу в лицо.
- Меня убили утром, - ровно сказал парень в пятнистой форме, - у реки, когда русские снова пошли в атаку. Я стрелял, как учили - не дергал спуск, хорошо целился. Но тот, кто попал мне в сердце, тоже целился на совесть.
- Я утром совсем не целился... - машинально возразил я, младший сержант Сергей Калинин, - там некогда было целиться.
Цвихау распрямил пальцы, патрон скатился и упал в песок. Немец снова улыбался, рассматривая что-то темное на морской глади.
- Это лодка, - приложив ладонь козырьком над глазами, сказал он.
Везет егерям, хорошие у них глаза, подумал я. Да нет, ерунда, при чем тут острое зрение? Приближается... Точно - лодка под парусом. Ветра нет, но белое полотнище туго натянуто, ход быстрый.
Когда нос лодки врезался в песок, на берег шагнул высокий человек. Почему-то сначала мне в глаза бросились его грубые ботинки с выгоревшими обмотками.
- А вот и Перевозчик, - пробормотал Эрвин, и встал с песка, - все, приехали, Серж.
Он щелкнул каблуками и привычно вытянулся по стойке "смирно".
- Капрал Эрвин Цвихау...
- Тихо, парень, - сказал тот, кого назвали Перевозчиком. - Потерпи. За тобой другой приедет.
Потом посмотрел на меня.
- Привет, Серега. Давно не виделись.
Никакой это был не Перевозчик, не Харон на своей черной ладье. Стоял передо мной Колька Смирнов, мой земляк из роты лейтенанта Герасимова, погибший еще в сорок втором. Я сам писал письмо его сестре в Омск, мусоля огрызок химического карандаша над каждым горестным словом.
- Колька? - прошептал я. - Откуда...?
Улыбнулся мой друг, чуть прищурившись. Как тогда, когда уходил в последний свой рейд по тылам.
- Здесь, Сережа, каждому свой путь. А солдату - солдатский рай. И принять его сможет он только от такого же, как и сам... Садись, браток, ко мне в лодку, поехали - нечего тут долго мудрить.
Я повернулся. Капрал Эрвин Цвихау молча глядел на меня. Потом улыбнулся и протянул руку.
- Левое плечо вперед, камрад! С Богом не поспоришь! А сигареты оставь себе - кто его знает, может, у тебя в раю и не покурить?
- Покурить, покурить, - успокоил меня Колька, шагая через борт. Но я все-таки сунул мятую пачку в карман шинели.
А потом мы рванулись вперед, оставляя на берегу одинокую фигуру.
Рванулись в море, у которого нет ни конца ни края.
За горизонт, который обрушился завесой из льда и тумана.
За черту, о которой я не хочу говорить, да если бы и хотел - уже не смогу никому рассказать.
Найдено на поосторах сети
О создании «Nezavisna Drzava Hrvatska», то есть «независимого Хорватского государства», было объявлено по микрофону «Радио Загреба» в 17.45 10 апреля 1941 года бывшим
полковником австро-венгерской армии Славко Кватерником, который говорил от имени поглавника Анте Павелича.
Анте Павелич прибыл в Загреб 15 апреля. Первым делом поглавник послал телеграммы державам Оси с запросом на официальное признание нового государства. Усташский диктатор не терял времени. Уже 18 апреля поглавник издал первые постановления расистского содержания: они предусматривали назначение государственных комиссаров на частные предприятия, принадлежащие сербским или еврейским предпринимателям, и конфискацию всех их автотранспортных средств.
Эти первые законы и распоряжения являлись предпосылкой для чудовищной этнорелигиозной кампании, которую поглавник поторопился развязать и эпицентром которой являлся «сербский вопрос». Более двух миллионов сербов представляли собой треть всего населения Хорватии, следовательно, было бы нецелесообразно и невозможно всех их уничтожить: значительная часть должна была быть уничтожена, чтобы обеспечить «чистоту расы», а остальная часть должны была быть «обращена» в католичество.
Первые лагеря смерти в Хорватии стали создаваться усташами начиная с апреля-мая 1941 года. Заключение в лагерь производилось по постановлению не суда, а «Усташской службы контроля» (Uns), решения которой не подлежали обжалованию: это предусматривалось учреждающим лагеря законом. На самом деле, любое воинское подразделение поглавника имело право арестовывать и заключать кого угодно в «логор».
Лагерь Жадовно, расположенный недалеко от горы Велебит, был первым усташским лагерем, задуманным исключительно как центр уничтожения. Он начал работать 22 мая 1941 года, когда прибыли первые узники, которые работали на его строительстве: ограждение из колючей проволоки высотой четыре метра окружало открытое поле. Два барака, один для начальников и другой для охранников, находились снаружи. Внутри ограждения не было ничего, и узники спали на голой земле. К концу июня в Жадовно пошли потоками другие узники, которых сразу же уничтожали: по триста-четыреста заключенных в день, в основном сербов и евреев, отводили к обрыву, который находился на расстоянии пяти километров от лагеря, «Впадине Саранова», где их резали или ударяли по голове железными молотами и бросали с обрыва.
Другим, недолго просуществовавшим лагерем был лагерь в Слано, на острове Паго. Первая группа узников прибыла туда 25 июня 1941 года. Менее чем за два месяца там было убито около десяти тысяч человек. 20 августа, когда итальянские войска захватили остров, они нашли горы трупов, сложенные штабелями в глубокой общей могиле в местечке Форначе. 22 сентября 1941 года командующий военный врач 1-го санитарного подразделения V военного корпуса итальянской армии Санто Страцци (приглашенный в Слано с отрядом солдат для проведения кремации трупов ввиду опасности распространения эпидемии среди солдат) направил начальнику санитарной службы при командовании корпуса следующий рапорт:
«...После того как мы убрали камни, под несколькими сантиметрами земли были обнаружены многочисленные руки, многие перевязанные электрическими проводами, ноги, голые или обутые, головы... По положению тел можно было определить, что узники, связанные по двое или по трое, сначала вырыли ямы, а потом были расстреляны на краях этих же ям или забиты режущим оружием... Ямы были наспех зарыты, когда еще не все жертвы были мертвы, как это видно по страдающему выражению лиц большей части трупов... В некоторых местах трупы, брошенные вперемешку, образовали пять или шесть слоев, лежащих один на другом...
Верхние и нижние конечности почти всех мужских трупов были связаны... Рядом с ямами были найдены пулеметные гильзы, но в большинстве случаев на трупах были обнаружены смертельные раны, нанесенные режущим оружием в грудь, спину, шею. У одной молодой женщины были полностью отрезаны груди. В двух ямах мы обнаружили только трупы женщин и детей, в других были вперемешку мужчины, женщины и дети... Нам удалось извлечь и кремировать семьсот девяносто одно тело: четыреста семь мужчин, двести девяносто три женщины и девяносто одного ребенка от пяти до пятнадцати лет и одного пятимесячного новорожденного... Человек, который был нашим проводником при поисках различных мест, сообщил нам, что в большинстве случаев депортированных бросали в море привязанными к большим камням и что многие сами бросались в море...»
Другие «логоры» действовали в Лепоглаве, Вировитике, Винковчи, Костайнице, Хорватска Дубице, Доньи Михольяц, Прочиде, Земуне, Горна Рьеке, Ястребарско, Славонска Позеге, Сизаге. Во всех этих лагерях применялось самое жестокое усташское насилие. Но не один из них не может соперничать с лагерем Ясеноваца, балканским Освенцимом.
Лагерь Ясеноваца был самым важным и самым ужасным из лагерей смерти, созданных усташской диктатурой. Его «архитектор», министр внутренних дел Андрие Артукович признался, что там было убито около семисот тысяч интернированных.
«Логор» Ясеноваца, расположенный в двадцати восьми километрах от Стара Градиска, был создан в мае 1941 года. Вначале лагерь состоял из бараков, построенных самими заключенными, потом его расширили, построив «Ясеноваца-2». В ноябре 1941 года вышедшие из берегов реки Сава и Струг залили оба лагеря, и узники были вынуждены построить третий. В ходе работ примерно шестьсот пятьдесят из них оказались неприспособленными к тяжелым работам и забиты усташскими тюремщиками железными молотами и топорами. Лагерь Ясеноваца был разделен на четыре подразделения, предназначенные соответственно сербам, евреям, хорватам-«диссидентам» и цыганам. Всего в нем было четыре тысячи мест. Пополнение новыми узниками было непрерывным, и таким же непрерывным был ритм убийств. Каждый день интернированным приходилось рыть новые ямы и хоронить новые трупы.
В течение какого-то времени дети оставались в бараках вместе с их интернированными семьями. Потом, в декабре 1941 года, была собрана группа примерно из четырехсот детей в возрасте от четырех до четырнадцати лет, и начальник лагеря смерти Векослав Любурич приказал предоставить им барак, где выбранные из заключенных преподаватели учили их читать, писать и петь. Эта инсценировка принудительного обучения имела определенную
цель: начальник лагеря смерти ожидал визит группы иностранных журналистов и наблюдателей в сопровождении хорватской делегации. Через четыре дня после осмотра лагеря журналистами все дети и их преподаватели были зверски убиты.
19 ноября 1943 года около восьмиста евреев, интернированных в «логоре» Ясеноваца, были загружены на несколько барж и переправлены на другой берег Савы, где их заставили рыть ямы: эти ямы стали их могилами, поскольку по завершении работ усташи забили людей дубинами. В конце того же месяца новый начальник лагеря Ивица Маткович провел над ста шестьюдесятью пленными интеллигентами (в основном преподавателями) «эксперимент»: ему хотелось установить, сколько времени человек может выжить без еды и воды. Многие умерли в первые же дни, но около сорока «подопытных» смогли выжить, питаясь полевой травой и в некоторых случаях мясом мертвых. Накануне Рождества выжившие, воспользовавшись ливнем, смогли преодолеть колючую проволоку лагеря и броситься в Саву. Усташские охранники выловили живыми тридцать пять человек и заперли их голыми в бараке при температуре минус тридцать градусов. Все они умерли от обморожения.
20 апреля 45 г. последние из выживших в «логоре» Ясеноваца люди пытались совершить массовый побег. Большая часть была застрелена из пулеметов, и только около пятидесяти заключенным удалось убежать. Через несколько дней усташские охранники заминировали и подорвали последние остатки лагеря смерти и оставили руины подразделениям Югославской освободительной армии.
Первым начальником лагеря смерти Ясеноваца был усташский деятель Любо Милош. В 1948 году, находясь в тюрьме Загреба, Милош подолгу беседовал с английским писателем
Дж. Билайнкином. Помимо прочего, он рассказал, как были созданы специальные кинжалы для более быстрых убийств.
Преемником Милоша в управлении усташским лагерем Ясеноваца стал францисканский монах Мирослав Филипович Майсторович по прозвищу «брат Сатана». В лагере «брат Сатана» не ограничивался ролью начальника: он лично убивал интернированных. Об этом свидетельствовал Симе Риболи, узник лагеря Ясеноваца:
«Просто невероятно, как францисканский монах может быть таким кровожадным! В противоположность Матковичу и Милошу, по поведению которых была видна их духовная низость, монах Филипович был вежливым и приветливым, но только не во время убийств, в которых ему не было равных. Он и Градина возглавляли массовые убийства. Каждую ночь он выходил из дома, чтобы руководить бойнями, и возвращался на рассвете в одежде, испачканной кровью. Ни у одного из убийц не было такой стойкости... Однажды, когда он обедал, один из усташей подошел к нему и сказал несколько слов на ухо. Затем усташ пошел к калитке и вернулся с пленником. Монах Филипович встал и убил его. Несчастный упал на пол. Монах снова сел и спокойно закончил есть, предварительно крикнув: "Позовите могильщика!"»
Методичность и жестокость усташских преступников была такова, что она поразила даже сами оккупационные военные власти гитлеровцев, находившихся в хорватской зоне, контролируемой Германией. В декабре 1942 года генерал Глайзе фон Хорстенау сообщил маршалу Славко Кватернику, командующему хорватскими военными силами, что Гитлеру будет предложено заменить поглавника правительством под руководством Владко Мачека, по той причине, что «в течение последних лет я видел много подобных ужасов, но ничто не может сравниться со зверствами, совершаемыми хорватами». В отчете того же периода, направленном в германское главное командование от семьсот восемнадцатой дивизии немецкой пехоты, написано, что усташский полк «Франчетич» был разоружен немецкой военной полицией за зверства в отношении сербского населения и что военные Вермахта казнили некоторых усташей, виновных в массовых убийствах, среди которых был также католический священник Мата Граванович.
Волна массовых убийств, начатая весной-летом 1941 года усташами диктатора Павелича в соответствии с программой этнорелигизной «чистки», подпитывалась непрерывными призывами к расовой ненависти, распространяемыми пропагандой поглавника и часто звучащими даже с кафедр католических церквей. По оценке кардинала Эжена Тиссерана, весной 1942 года количество жертв массовых убийств уже превысило триста пятьдесят тысяч человек. В начале 1943 г. этот свирепый расово-религиозный крестовый поход приобрел характер антипартизанской войны, сохраняя при этом изначальный этнорасовый характер. В 1945 году, в конце усташской диктатуры, количество жертв балканского холокоста было оценено в пределах от семисот тысяч до миллиона человек, то есть от десяти до пятнадцати процентов всего населения Хорватского независимого государства (этот процент повышается до тридцати-сорока, учитывая только сербское население).
В феврале 1946 года бывший усташский диктатор был арестован в Австрии британскими войсками и посажен в концлагерь союзников в г. Клагенфурте. Югославия сразу же запросила выдачу бывшего поглавника, но запрос был отклонен.
В 1947 году благодаря помощи монсеньора Драгановича Павелич отправился в путь в направлении перонской Аргентины. Бывший усташский диктатор сошел на берег в Буэнос-Айресе в сентябре 1947 года, где аргентинский президент Хуан Доминго Перон предоставил в его распоряжение комфортную виллу.
В октябре 1955 года правительство Перона прекратило свое существование, и защита, гарантированная аргентинским государством бывшему усташскому диктатору, хоть и подтвержденная, стала менее надежной. В 1958 году Павелич укрылся на карибском острове при Санто-Доминго, где получил защиту от местного диктатора Леонида Рафаэля Труилло.
В январе 1959 года Павелич оставил шикарное укрытие в Санто-Доминго и переселился в Сантьяго (Чили), после чего отправился в Испанию к диктатору Франциско Франко и окончательно остановился в Мадриде. Жил он во францисканском монастыре, в который был направлен бывшим архиепископом г. Сараево Иваном Саричем. В ноябре 1959 года
бывшего поглавника поместили в немецкую больницу испанской столицы, где он и умер 28 декабря того же года. Кровавый диктатор Анте Павелич, «благочестивый вождь благочестивого католического государства», главный ответственный за балканский холокост, отошел в лучший мир в кругу верных сторонников, друзей и родных, в полном покое.
Из книги Ривели М.А. "Архиепископ геноцида"
Моя первая работа по countryballs на Пикабу
Когда был сделан этот снимок, Миля ещё носила фамилию Тороман. Марин она стала уже после войны, в 1946 году.
Бананометр молчал.
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi