- Димка, хорош ночевать, приехали – Михалыч тронул меня за плечо. – Здоров ты спать, братец. А ночью чего делать будешь?
- На звезды смотреть – зевая, ответил я. – У вас тут звезды такие, каких нигде больше нету.
- Это точно. Привет, Ирыс! Кто это с тобой?
Я недоуменно посмотрел на Михалыча, потом перевел взгляд на берег и подавил зевок. На берегу стояли двое, очень старый с виду дед и мальчишка, мой ровесник. Черноволосые, с раскосыми глазами… алтайцы. Чуть поодаль стояли два низкорослых коня. Они лениво пощипывали траву, обмахиваясь хвостами. Я во все глаза смотрел на гостей, а мальчишка с таким же интересом изучал нас с Михалычем. Каюр спрыгнул на берег, подбежал к гостям, обнюхал их и улегся неподалеку.
- Здравствуй, Серегей – немного странно растягивая слова, ответил дед на удивление молодым голосом. – Внук мой, Аржан. Решил ему твой кордон показать.
Михалыч выбрался на берег, облапил деда, протянул руку мальчишке. Тот, немного смущаясь, пожал ее и отошел в сторонку, чтобы не мешать взрослым разговаривать.
- А кто у тебя в лодке, Серегей? Тоже внук?
Я вылез из лодки, сказал «Здравствуйте» и тоже отошел в сторонку.
- Нет, это сын товарища.
- Того, который по тайге ходит?
- Видели их?
- Горы всех видят – философски сказал дед. – Пойдем чай пить.
Аржан подошел ко мне, прямо глядя в глаза черными как угли глазами, и сказал, коверкая слова:
- Зовут как?
- Димка.
- Я Аржан – он стукнул себя кулаком в грудь. – Ты чай хочешь?
- Не, я есть хочу.
Аржан повернулся и что-то прокричал по-алтайски своему деду. Тот что-то ответил, и Аржан пошел к лежащим на земле рядом с конями большим сумкам. Оглянулся на меня, поманил с собой.
- Арчимак – сказал он, показывая на сумку.
- Арчимак – повторил я.
Он открыл сумку и достал оттуда большой кусок свежего мяса.
- Бун – ткнул пальцем в мясо.
- Бун?
- Бун – утвердительно кивнул Аржан. Видя, что я не понимаю, он положил мясо и изобразил рога на голове. – Бун. Рога.
- Аааа, это горный баран?
- Козел. Большой.
Подхватил мясо и понес к костру. Его дед уже подвесил над огнем большой котел. Куда и сунул мясо.
- Скоро – Аржан погладил себя по животу. – Вкусно.
- Аржан, а откуда вы приехали?
- Балыкча – ответил он, как-то рвано произнеся это слово.
- Это деревня такая?
Аржан кивнул и пошел к воде. Я поплелся за нм, едва переставляя ноги.
- Устал?
- Под водопадом покупался, и что-то…
- Корбу? – Аржан смотрел на меня с интересом.
- Ага. Красиво там.
- Сильный водопад.
- Почему сильный?
- Он начинается в горах, всю их силу в себя берет. Дед так говорит.
- Аржан, а что вы у себя в деревне делаете?
- Живем – он удивленно на меня посмотрел.
- Ну…чем вы там занимаетесь?
- Рыбу ловим, скот от волков охраняем, охотимся…
- Интересно как. Не страшно?
- Чего? – Аржан, похоже, совсем перестал меня понимать.
- Ну, на охоту там…
- Интересно.
Я представил, как Аржан на коне едет по горам, как выслеживает зверя, ночует у костра под огромными звездами, и ощутил острую зависть.
- А ты с детства на коне?
- Да.
- А я никогда не ездил на коне.
- Хочешь? Пошли.
Мне вдруг стало немного страшно, но я не подал виду и пошел следом за Аржаном. Он подошел к черному как смоль коню, погладил его по щеке, поцеловал в нос и сказал мне:
- Возьми хлеб, посоли хорошо.
Я сбегал в дом, отломил горбушку хлеба и крепко ее присолил, выскочил во двор и, робея, подошел к Аржану и его коню.
- Положи хлеб на ладонь и протяни ему. Его зовут Салкын, это значит ветер.
Я сделал, как сказал Аржан, и протянул ладонь с хлебом коню, приговаривая «Салкын хороший, здравствуй, Салкын». Конь протянул морду и осторожно губами взял горбушку.
- Принял. Теперь можешь погладить.
Я подошел вплотную, ощутил живое тепло и особенный конский запах, осторожно погладил Салкына по шее. Он дожевал хлеб и легонько прихватил меня губами за рукав.
- Давай помогу забраться на него. Надо сразу, пока он к тебе хорошо относится.
Аржан сцепил ладони. Я поставил в них ногу, т он легко подбросил меня вверх. Миг, и я уже на спине коня. Салкын переступил с ноги на ногу и шагнул вперед. Я едва не завалился на спину от неожиданности, держаться-то не за что.
- Ты его за гриву держи, вот здесь – показал Аржан. А потом прошептал что-то по-алтайски на ухо коню, и тот медленно зашагал к воде, словно старался меня не уронить. Я катался на Салкыне уже полчаса. Он зашел в воду и медленно брел вдоль берега, а я едва не орал от охватившего меня счастья. Я! На коне! Это лучшее лето в моей жизни, самое лучшее!
Когда мясо сварилось, дед Ирыс достал его из котла на большую тарелку и быстро разобрал на части при помощи двух вилок. Михалыч в это время почистил пару луковиц, разлил по кружкам горячий бульон. Я нащипал в огороде зелени и принес хлеб и соль. Уселись ужинать. Солнце легло на гору и заливало Озеро красноватым светом, который отражался в черных алтайских глазах немного зловещими отсветами, отчего все происходящее казалось мне чем-то нереальным.
Мясо буна вприкуску с луком и хлебом оказалось таким вкусным, что я ел и никак не мог остановиться. Горячий бульон из кружки обжигал губы и взрывался в желудке раскаленным вулканом, заставляя кровь бежать быстрее. Михалыч с Ирысом о чем-то говорили, я не вслушивался. Сегодняшний день был настолько необычным и интересным, что я просто валился с ног. Уже сквозь полудрему я услышал:
- Димка, Ирыс завтра зовет тебя с собой на рыбалку. тайменя хотят ловить. Поедешь?
Все дремота слетела с меня моментально.
- На тайменя? Конечно, поеду!
- Тогда готовь свои снасти и ложись спать, выходите рано утром…
Аржан и дед Ирыс ночевали костра, завернувшись в одеяла из козьих шкур, которые Аржан назвал дюрханами. Я очень хотел переночевать с ними, но дюрханов было всего два, а спать в спальнике то еще удовольствие. Утром я вскочил раньше всех, солнце едва позолотило верхушки гор, и над Озером повисла густая, как чернила, фиолетовая мгла, в которой легкая рябь едва заметно серебрилась, отражая угасающий свет звезд. Я неслышно поднялся, стараясь не разбудить мерно сопящего Михалыча, подхватил одежду и вышел на крыльцо. Зябко! От Озера тянуло сырым холодом, легкий ветерок заставлял ежиться. Под ноги выкатился щенок. Бешено виляя хвостиком, он принялся прыгать вокруг меня, пытаясь прихватить зубами за пальцы. Я быстро умылся и, пытаясь быть бесшумным, подложил в костер сушняка. Пламя занялось тут же, легонько потрескивая, и Аржан открыл глаза. Посмотрел на небо, поднялся и ушел к Озеру. Умывшись, он взялся седлать коней. Я подвесил над огнем котелок и пошел к Аржану.
- Аржан, а как мы втроем на двух конях поедем?
- Увидишь.
Когда мы вернулись к костру, дед Ирыс уже завтракал. Над поляной витали вкусные запахи мяса, горячий бульон уже был разлит по кружкам. Я редко завтракаю, а уж чтобы так плотно, мясом… Думал, не смогу поесть, обойдусь бульоном, но мясо было таким вкусным, что сдержаться я не смог и наелся от пуза. Развиднелось, и дед Ирыс засобирался. Легко поднялся, легко взобрался в седло, показал мне на коня Аржана:
- С Аржаном поедешь, на вьюках.
Аржан вскочил в седло, не касаясь стремени, похлопал по мягкому вьюку у себя за спиной:
- Сюда садись. Высоко сидеть будешь – и белозубо улыбнулся.
Я быстро заскочил в дом, прихватил свой рюкзак и приготовленную с вечера удочку и побежал к полянке, где уже нетерпеливо приплясывали кони. Кое-как взгромоздился на коня и закрутил головой, думая, куда бы пристроить удочку. Хорошо еще, что она телескопическая, много места не занимает.
- В руках будешь удочку держать – Аржан заметил мое затруднение. – Конь за ней следить не будет.
В руках так в руках. Конь неспешно зашагал по тропе, уводящей в сторону от кордона.
- Аржан, а куда мы едем?
- Вверх по реке.
- А почему туда?
- Там ямы хорошие, таймень живет.
Я понял, что Аржан сосредоточен на тропе, и замолчал. Конь шагал не спеша, иногда оскальзываясь на камнях и выпирающих корнях, и пару раз я едва не упал. Мы забирались все выше, и передо мной разворачивались все новые панорамы, от которых захватывало дух.
- Аржан, гляди, какая красота! – не утерпел я, когда мы вышли на небольшой прогал, и я вдруг увидел уходящие вдаль складками горы и ярко-синее Озеро.
- Где?
- Ну вот же! Горы!
- Горы как горы, в Улагане красивее.
Вот и весь сказ. В общем, понятно, он здесь живет и просто не замечает всей этой красоты. А для меня эти пейзажи словно какое-то чудо. Интересно, как там папка? Они уже неделю в тайге, наверное, много прошли. Я вдруг осознал, что через три дня отец придет на Кордон, и мы поедем домой. Как быстро пролетело время! Я было загрустил, но тут мы выбрались на безлесную вершину. Аржан крикнул «Держись!» и стегнул коня коротким, плетеным из множества кожаных ленточек кнутом. В тот е миг я понял, почему Аржан дал своем коню имя «Салкын». Конь сорвался с места со скоростью пущенной стрелы, и я едва успел схватиться за плечи склонившегося к самой гриве Аржана! Мы неслись по вершине горы, справа и слева разворачивались невероятные пейзажи, оценить которые я был просто не в состоянии. Моих сил хватало только на то, чтобы вцепиться в Аржана и как можно сильнее сжать ногами тюк на котором я сидел. А тюк этот елозил по спине коня из стороны в сторону, норовя сбросить меня на полном скаку. Аржан вдруг испустил пронзительный вопль, живо напомнив мне апачей из фильма про индейцев, и конь помчался еще быстрее. Тут уже и я не удержался и тоже заорал во все горло от страха и накрывшего меня с головой восторга.
Мы домчались до начала уходящей в тайгу тропы, и Аржан остановил Салкына. Соскочил на землю, я последовал за ним. И тут Аржан вдруг крепко меня обнял, начал хлопать по спине, смеясь и что-то горячо объясняя по-алтайски. Я ни слова не понимал, но тоже обнимал его и говорил, говорил, говорил… Пока не увидел деда Ирыса, который с улыбкой наблюдал за нами, сидя на своем коне.
Аржан тоже увидел деда, отстранил меня от себя, крепко держа за плечи, и сказал уже по-русски:
- Мы летели, да? Понимаешь? Как птицы!
- Летели.
- Это…это…счастье! Вот оно, вот такое, понимаешь?
- Понимаю! – мне вспомнилось ощущение восторга, когда я несся на братовом «Урале» под гору, и не было никого на свете быстрее меня.
- Поехали – меланхолично окликнул нас дед Ирыс и скрылся в тайге. Мы забрались на Салкына и тронулись следом.
К реке мы выбрались примерно через час. Противоположный берег был обрывистым, отвесно скалой вздымаясь на высоту пятиэтажного дома. Наш берег был пологим, но был весь усыпан огромными булыжниками. Река здесь не была такой бурной и даже казалась спокойной. Ее прозрачная зеленоватая вода текла здесь вроде бы неспешно и лишь метров через сто врывалась в большой порог.
- Яма, большая. Здесь речной хозяин живет – Аржан поудобнее перехватил свой карабин и поманил меня за собой. – Пойдем, белку бить будем.
- Зачем?
- Таймень белку любит.
Я никогда до этого не был на охоте, и чуть ли не вприпрыжку устремился за Аржаном. Поиски белки много времени не заняли, любопытная зверушка сама пришла посмотреть, кто это бродит по ее владениям. Аржан вскинул карабин к плечу, сухо щелкнул выстрел, и белка упала вниз.
- Вот теперь можно ловить – Аржан поднял белку и направился к воде.
Интересно, а как он будет ловить? Никаких снастей я не видел ни у него, ни у деда Ирыса.
Я быстро собрал удочку и осторожно достал из рюкзака заветного мыша. Аржан, увидев необычную снасть, подошел поближе.
- Что это у тебя?
- Это мышь, специально на тайменя с отцом делали.
Он взял мыша в руки, покрутил, осмотрел со всех сторон, попробовал пальцем тройники:
- Хороший мышь, как живой. Может, и обманешь.
- А как ты будешь ловить? Где твоя удочка?
- Увидишь – он хитро подмигнул.
Я привязал мыша, с сомнением поглядел на леску – она вдруг показалась мне очень ненадежной.
- А где лучше ловить?
- Вместе будем пробовать. Поглядим, у кого снасть лучше.
Дед Ирыс тем временем развел небольшой костерок, расстелил под деревьями дюрхан и удобно на нем устроился, наблюдая за нами.
- А твой дедушка рыбачить не будет?
Аржан очень серьезно посмотрел на меня и сказал:
- Он сегодня смотрит, как я научился. Смогу тайменя обхитрить – дальше учить будет. Не смогу – еще на год в детях ходить буду.
Ух ты! Как в кино!
- А меня тогда зачем с собой позвали?
- Чтобы я лучше старался. Пойдем, пора.
Мы двинулись к воде. Аржан достал из кармана моток толстой лески, намотанной на рогульку, большой тройник и быстро его привязал. Затем ножом надрезал беличью шкурку на спине, надежно зацепил тройник, загнав его под позвоночник, раскрутил белку над головой и ловко забросил к противоположному берегу. Дождавшись, пока леска натянется, Аржан принялся осторожно ее выбирать. Белка как живая задвигалась поперек реки, сносимая течением. Я как завороженный смотрел на Аржана, на его сосредоточенное лицо и закушенную от волнения губу, на плывущую белку, и почему-то чувствовал себя так, будто переместился лет на двести назад или на тысячу. Ведь и тогда точно такой же алтайский мальчишка проходил испытание, пытаясь поймать могучего тайменя на добытую им самим белку…
После нескольких бесплодных попыток Аржана я подхватил свою удочку и поднялся чуть выше по течению. Выбрав место, где между камней на берегу была более менее ровная площадка, я как следует размахнулся и послал мыша к противоположному берегу. Река в этом месте была чуть уже, и мыш упал между камней. Стараясь не оборвать леску, я аккуратно потащил приманку по берегу, молясь про себя, чтобы тройники не зацепились за какой-нибудь камень. Обошлось. Мышь упал в воду, и я принялся вращать катушку, подматывая леску. Первый заброс ничего не дал, как и пятый, и десятый. Я присел на камни передохнуть, руки и спина отчаянно гудели. Аржан продолжал бросать как заведенный, и я с интересом смотрел на его старания. Он перемещался все ближе ко мне, продолжая полосовать реку. Такое усердие не может не принести результат. Отец говорит, что если долго мучиться, что-нибудь получится. Поэтому я поднялся и снова взялся за спиннинг. Мы хлестали реку во всех направлениях, солнце калило голову и плечи, пот лился ручьями, но все было тщетно. Дед Ирыс молча поднялся, взял дюрхан и пошел вверх по реке, даже не взглянув в нашу сторону. Мы с Аржаном переглянулись и поспешили следом. Минут через пять неспешной ходьбы мы вышли к еще одной яме. Она была меньше, река здесь была не такой широкой, зато вдоль самого берега стояли разлапистые лиственницы, и в их тени нам было гораздо легче. В этот раз к выбору места Аржан подошел тщательно. Он долго присматривался к реке, глядел на солнце, вслушивался во что-то. Наконец, он отошел от устроившегося в тени деда вниз по течению, к самому выходу из ямы, удовлетворенно кивнул сам себе и взялся за многострадальную белку. Белка улетела на другой берег, и Аржан рывком сбросил ее в воду. И в ту же секунду вода под самым берегом вскипела, раздался пушечный удар хвостом по воде, и Аржана рвануло к воде. Он весь натянулся, как струна, и рванул леску на себя. Я вскочил и бросился к нему на помощь, понимая, что второго тайменя из этой ямы достать вряд ли получится, и упускать этого точно никак нельзя.
Дед Ирыс сначала уселся, а затем совсем по-молодому вскочил и побежал к Аржану вслед за мной, неся в руках большущие кожаные рукавицы.
- Надень! – он протянул внуку сначала одну, затем вторую. Аржан растерянно посмотрел на рукавицы, на свои руки, занятые леской…
- Давай! – я протянул руку. – Давай я подержу.
Аржан тут же сунул мне в руки рогульку с намотанной на нее леской, и я почти сразу оказался по щиколотку в воде. Вот это силища! Таймень давил так, что удержать его не было никакой возможности. Леска почти отвесно уходила в глубину и терялась в прозрачной зелени, и я держался изо всех сил, стараясь не отпустить рыбину. Внезапно леска рванулась вверх по течению.
- Сматывай! Сматывай! – в один голос закричали дед и внук. Как сматывать-то? Я уставился на рогульку. Аржан, не говоря ни слова, выхватил ее у меня и слегка наклонил, давая леске возможность свободно соскальзывать. Наконец, леска остановилась, и Аржан тут же принялся ее быстро выбирать, чтобы не давать слабины. Таймень скатился вниз и вновь принялся давить. Аржан уперся ногами в булыжники, но было видно, что ему очень сложно. Я подскочил к нему со спины и вцепился в плечи, стараясь хоть немного облегчить его противостояние. Сколько раз таймень принимался биться, я сказать не возьмусь, но в конце концов он просто всплыл на поверхность. Из изумрудной глубины поднялась вдруг огромная тень, в которой мы с Аржаном с великим изумлением узнали рыбу. Черная спина, белесые бока, огромная лобастая голова, малиновый широченный хвост. Поднявшись на поверхность, таймень дал подвести себя к камням, и сейчас отдыхал, уткнувшись мордой в камни и едва заметно шевеля плавниками размером побольше моей ладони каждый.
- Аржан! Вот это рыбина! Ты гляди, какой огромный! Ух ты! – я никак не ог успокоиться, глядя на этого речного великана. - А как его вытаскивать?
Дед Ирыс проворно шагнул к воде и схватил тайменя под жабры. Таймень изогнулся всем телом, силясь освободиться, но поздно! Дед Ирыс выволок огромную рыбину на камни подальше от воды и осел рядом, тяжело дыша. Аржан бросился к деду, но тот отмахнулся, и мой товарищ присел рядом со своим трофеем. Огромный, просто огромный таймень тяжело ворочался в камнях, шевеля жаберными крышками и хлопая могучим хвостом. Аржан при помощи ножа в ножнах широко раскрыл рыбью пасть и, повозившись, извлек тройник с измочаленной белкой.
- Два пуда, не меньше – отдышавшись, сказал дед Ирыс.
Аржан гладил тайменя по голове и спине, поливал водой жабры. Я присел рядом и прикоснулся к своей мечте. Таймень заворочался еще сильнее, и дед Ирыс сказал:
- Давай в воду его.
- Как в воду?! – возмутился я. – Столько боролись!
Аржан, ни слова ни говоря, уперся в таймений бок, стараясь столкнуть его в воду. Поняв, что ответа не дождусь, я молча принялся помогать товарищу, и в итоге таймень оказался в воде. Однако уплывать он не спешил, стоял на месте, шевеля жабрами и приходя в себя.
- Жалко как-то – все же сказал я.
- Никогда не бери больше, чем тебе нужно – строго сказал дед Ирыс. – Мы его не довезем. Да и куда столько рыбы? Пусть живет, он здесь хозяин.
А ведь и правда, об этом я не подумал. По такой жаре мы бы его даже до кордона не довезли, не говоря уже о Балыкче. Мудрый народ алтайцы.
Аржан погладил тайменя напоследок, и тот, словно очнувшись, одним могучим рывком исчез в глубине. Аржан устало уселся на камни, глядя на реку. Он свое испытание прошел. А мне, похоже, не судьба в этот раз поймать своего тайменя. Значит, будет повод сюда вернуться в следующем году! Эта мысль меня так ободрила, что я вмиг забыл все свои расстройства. Хлопнул Аржана по плечу и искренне сказал:
- Поздравляю!
Он молча улыбнулся, обернулся к деду и что-то сказал ему по-алтайски. Дед Ирыс ответил по-русски, обращаясь уже ко мне:
- Аржан спрашивает разрешения пригласить тебя к нам в гости. Осенью, на охоту. Приезжай.
- Я осенью никак, школа – с сожалением ответил я.
- Каникулы есть, как раз в октябре – это уже Аржан.
- Точно! Я спрошу у отца…
Мы рыбачили, пока солнце не покатилось вниз. Таймень мне так и не попался, зато я поймал несколько рыбин, которых Аржан назвал «ускуч». Красивые, бронзовато-зеленые, в разноцветных пятнышках, ускучи оказались на удивление упорными соперниками. Так что на кордон я ехал героем, и обратная дорога пролетела незаметно…
До кордона мы добрались, когда Озеро привычно укуталось в багряно-фиолетовые сумерки и затихло в ожидании ночного свидания со звездами. Мы постояли немного на пригорке, любуясь открывшейся картиной. Дед Ирыс что-то неслышно шептал, неотрывно глядя на Озеро, Аржан просто молча смотрел вперед, и в этом мрачноватом закатном свете его лицо казалось загадочным и каким-то очень древним.
- Знаешь, почему такое разное Озеро на закате? – спросил вдруг Аржан.
- Почему?
- Кадын смотрится в него и примеряет разные наряды, хочет порадовать Тенгри.
- Красиво…
Аржан молча ткнул коня пятками в бока, и тот неспешно зашагал вниз по тропе. Кордон встретил нас тишиной. Михалыча не было, и только Муська широко зевнула нам навстречу и отвернулась. Она тоже смотрела на Озеро.
Мы с Аржаном быстро почистили рыбу и пристроили ее на рожнах над огнем. Дед Ирыс снова расстелил дюрхан и устроился у костра, глядя в пляшущее пламя своими непроницаемыми черными глазами. О чем он думал? Кто знает. Но мне казалось, что он вспоминает что-то очень давнее. Над кордоном повисла оглушительная тишина, нарушаемая только потрескиванием костра и редким плеском набегающих на берег волн. Засопел котелок, скоро будет чай. От жарящейся рыбы над кордоном поплыл такой запах, что рот моментально наполнился слюной.
- А вы не знаете, куда Михалыч ушел? – спросил я у деда Ирыса. Дед посмотрел на меня и молча покачал головой. Он, в отличие от меня, берег хрупкую тишину. Солнце садилось все ниже. Озеро погрузилось в темноту, и в небе как-то сразу вспыхнули мириады ярких звезд. Млечный Путь растянул свою спираль, над самым горизонтом вспыхнул Сириус, отражаясь в черной воде. Озеро вобрало в себя бездонное небо со всеми его звездами, слилось с ним и стало единым целым.
- Мы как будто летаем там, со звездами – негромко сказал Аржан. Он словно подслушал мои мысли, я тоже поймал себя на том, что теряю землю под ногами и парю там, среди звезд. – Ты знаешь, что каждая звезда – это душа умершего человека? И чем достойнее был человек, тем ярче его звезда. Вон там, над самой водой, яркая звезда, видишь? Это душа принцессы Кадын. Когда она ушла к Тенгри, небо плакало целый месяц.
- Откуда ты знаешь?
- Так говорят кайчи.
- Кайчи?
- Они помнят историю нашего народа, от самого первого дня.
- Но это же невозможно.
- Старый кайчи передает молодому все, что видел в жизни. И тот тоже запоминает вою жизнь и жизнь прежнего кайчи. И так из поколения в поколение. Поэтому мы знаем свои корни и чтим духов.
Я промолчал. Слишком невероятным казалось мне то, что рассказывал Аржан, и в то же время здесь и сейчас я не мог ему не поверить.
- Рыба готова – скрипучим голосом сказал дед Ирыс. – Давайте ужинать.
Ах какими вкусными оказались жареные на огне ускучи! Я ел не спеша, смакуя каждый кусочек, стараясь запомнить этот вкус и горько сожалея, что рядом нет мамы, отца и брата. Поужинали, оставив одну рыбину для Михалыча. Муська, отбросив все свои царские замашки, терлась у костра, выпрашивая кусочек аппетитно пахнущей рыбы. А куда же делся щенок? Я только сейчас обратил внимание на то, что его нет. Наверное, увязался следом за Михалычем и Каюром.
Я, обжигаясь, пил чай и смотрел на плавающие в Озере звезды, думая о том, что сказал Аржан.
- Когда горы были совсем молодыми – неожиданно заговорил дед Ирыс – наши боги ходили среди людей, смотрели на нас, советом и делом помогали. А мы смотрели на них и удивлялись тому, что они так похожи на нас.
Он помолчал немного и вдруг запел, странно, гортанно. И это его пение, костер и огромное небо разом перенесли меня в те времена, когда алтайские боги ходили по этим горам и купались в водах Озера. От пения деда Ирыса меня невольно пробрала дрожь, было одновременно жутко и прекрасно. Через пару минут я всем своим существом ощутил, что именно такая музыка должна жить в этих горах, на берегах великого Озера. Древнее пение, плоть от плоти Алтая. Этой ночью я спал у костра, устроившись вместе с Аржаном в его дюрхане. Теплый запах козьих шкур и шорох прогорающих в костре дров быстро меня убаюкали, и мне снилась прекрасная принцесса Кадын на берегу Озера…
Я проснулся от холода, тонкой струйкой пробравшегося под дюрхан. Сел, поежился, подбросил в костер сушняка, повернулся к Озеру и замер. На берегу, совсем недалеко от костра, стояли косули. Две из них пили, немного зайдя в воду, а третья настороженно смотрела по сторонам, готовая в любой момент сорваться с места, увлекая товарок за собой. Я смотрел на них и не верил своим глазам. Озеро преподнесло мне еще один подарок.
За спиной закряхтел спросонья дед Ирыс, и косули мгновенно сорвались с места и растворились в прибрежных зарослях.
- С добрым утром! – поприветствовал я деда Ирыса и пошел умываться. Водные процедуры много времени не заняли, и вот мы уже пьем горячий чай у исходящего вкусным синим дымком костра.
- В Балыкчу поедем – сказал Аржан, ни к кому не обращаясь. – Отцу буду помогать.
Дед Ирыс согласно кивнул, задумчиво пыхнув папироской. За эти три дня я впервые увидел его курящим.
- А ты что будешь делать, Димка? – Аржан посмотрел на меня.
- Михалыча дождусь, а там решим.
- А чего его дожидаться, он пришел уже.
Я повернулся и увидел щенка, который пушистым метеором летел ко мне, не замечая никого вокруг. Подбежал, ткнулся лбом в колени, бешено вращая хвостом, упал на спину, счастливо улыбаясь и подставляя пузо.
- Ты бы ему имя уже дал что ли – добродушно пробасил Михалыч. – А то вроде как друг, а имени нет. Нехорошо получается.
- Кай – сорвалось с языка.
- Кай? – удивился дед Ирыс. – Почему Кай?
- Красиво и коротко, просто звать.
- Кай – это алтайское горловое пение, поэтому и кайчи – пояснил мне Михалыч.
- Да, дедушка Ирыс пел вчера.
- Пел? – Михалыч снова удивился.
- Вчера был хороший вечер для кая – сказал дед Ирыс.
- Да, вечер был хорош – согласился Михалыч. – Ну что, пусть будет Кай, доброе имя.
Я потрепал Кая за ухом:
- Теперь ты Кай… Кай хороший…
Продолжение следует
Фото Сергей Усик
