Да, заголовок полемически заострен, но он справедлив. Прежде чем начинать барабанить возмущенный комментарий, прочитайте, пожалуйста, текст статьи. Тогда поймете, что мы хотим сказать…
Итак, читаем мы на днях англоязычное интервью с современным польским поэтом Томашем Рожицким, который у себя на родине очень популярен. Ему 54 года, он автор шести поэтических сборников, победитель целого ряда польских литературных премий. В минувшем году получил премию Виславы Шимборской. Мало того, он сумел добиться определенной известности и в Америке, благодаря переводчице Мире Розенталь, которая переложила на английский язык его сборник 2004 года “Колонии”.
И все-таки он настроен крайне скептически по отношению к перспективам признания на мировом уровне. Потому что в нынешних условиях мировой уровень предполагает англоязычные переводы. А с иностранной поэзией в англоязычном мире есть одна большая загвоздка.
“Основная проблема в переводе современной поэзии, на мой взгляд, заключается в том, что очень немногие переводчики хотят (и способны) переводить стихи метрически организованные стихи. Если вы посмотрите, какая польская поэзия была наиболее успешной на английском языке (или в любом другом переводе), то обычно это нерифмованная интеллектуальная игра или размышление. Но в польской традиции у нас есть тонна замечательных рифмованных стихотворений любимых польских поэтов, которые совершенно неизвестны на английском”, – вздыхает Томаш Рожицкий.
И он совершенно прав. В англоязычном мире к исходу двадцатого века практически не осталось серьезных поэтов, работающих с ритмом и рифмой. В подавляющем большинстве вся современная англоязычная поэзия представляет собой верлибры. Одним из последних мастодонтов, еще сохранявших любовь к классическому стиху, был Уистан Хью Оден. Из жизни он ушел в 1973 году. После него и вспомнить-то некого из тех, кто писал не верлибром.
Литературоведы знают, что в современной англоязычной поэзии рифма и размер воспринимаются как оковы, от которых большой поэт должен избавиться. К рифме и размеру относятся скорее как к костылям, которые нужны только в детской и песенной поэзии. Соответственно, встречая ритмические рифмованные стихи, англоязычный читатель автоматически настраивается на легкомысленный ряд. И это опять-таки заставляет поэтов пользоваться именно верлибром, чтобы избежать предвзятого отношения аудитории.
Тот же процесс, хотя и не столь явно, переживает французская и немецкая поэзия. С другой стороны, в славянской традиции верлибры пока не доминируют.
Есть мнение, что причина в богатой флективной системе славянских языков, которая позволяет постоянно находить интересные и неизбитые рифмы. Проще говоря, у нас роскошный набор суффиксов и окончаний, плюс сами корни могут изменяться интересным образом. В итоге рифма у хороших поэтов очень обогащает стих.
В то время, как в англоязычной поэзии, рифма (там, где ее еще используют) обычно довольно проста и играет чисто служебную функцию. Даже у классиков хороших рифм мало. Вернее, там считаются хорошей рифмой такие созвучия, которые в русской поэзии назвали бы пресными. Так что на них просто не акцентируется внимание.
В итоге верлибр одержал там сокрушительную победу.
Что из всего этого следует? А следует то, что ваши рифмованные русскоязычные стихи могут быть крайне популярны у соотечественников, но вряд ли получат мировую известность. Их не будут переводить на английский, их не будут издавать по всему миру. И даже если каким-то чудом найдется англоязычный переводчик, умеющий работать с рифмами и ритмом, его перевод будет интересен только узким специалистам. Широкая же публика просто не будет это читать.
Ну и ладно. Зато наш читатель оценит по достоинству, если это, конечно, поэзия высокого полета. Что гораздо важнее, правда ведь?
