Диагноз «рак средней зрелости» взорвал мой день.
Об онкологии не говорят по телефону. Через полчаса после звонка я примчалась в частный кабинет, куда неделю назад приходила на плановый осмотр безо всяких жалоб и симптомов.
Врачи говорили о том, что, вероятно, придётся вырезать больной орган. За дверью, в коридоре, меня ждали дети, торопившиеся в гости к друзьям. Сжимая эмоции в кулаки, общаясь с врачами, я выдавливала последние капли самообладания:
- Мне нужно время. Я должна проверить этот диагноз.
- Онкодиспансер. Чем быстрее, тем лучше. Иначе потеряешь ещё неделю и кучу денег в других клиниках. В понедельник приходи за направлением.
Будто на автопилоте, пока в меня загружалось услышанное и понятое, я разговаривала с детьми и садилась в маршрутку, понимая, что ещё никогда мне не приходилось испытывать столь странного замеса из ступора, шока, недоверия, онемения, разболтанности.
Осознание накатывало грозным цунами - уже издалека я могла оценить его масштабы. Неужели это со мной? Неужели внутри меня с бешеной скоростью множатся болезнетворные клетки, замещая жизнь темнотой? Неужели мне не хватало стимулов жить?
Однако я хорошо себя чувствую, мышцы после утреннего массажа размазаны маслом по хлебу… По сути, единственным ощутимо уязвимым органом сейчас была только голова.
- Если жизнь посылает тебе испытание, она проверяет, есть ли в тебе сила ему противостоять… Только в состоянии спокойствия мы способны принимать правильные решения, - доносился эхом из телефонной трубки голос подруги, пока я меряла шагами узкую дорожку перед домом, где было весело и шумно.
Казалось, подходящего момента, чтобы озвучить диагноз, не существует… Вечером я положила на стол перед любимым лист с результатами обследования, уткнулась ему в плечо и зарыдала.
Доживём до понедельника?
Бессонница. Давно тебя не было… В голове играла жуткая жалобная скрипка, от которой я не могла отделаться.
Я бередила струны собственной души, думая о том, как глупо сетовать на распад музыкальной группы, делать замечания детям по мелочам, потягиваться в постели, писать сентиментальную книгу... Подготовка ко дню рождения теперь казалась пиром во время чумы. Я горячилась, ибо перечисленное в совокупности и есть жизнь… Но противопоставить ей сейчас я могла только её отсутствие.
Разрушительные, выматывающие мысли заполняли голову угарным газом – медленно, коварно. Я чувствовала, что пребывать в этом состоянии опасно. Медитации полетели в тартарары… В это время я спасалась любимыми занятиями и автоматическим записыванием всего переживаемого в блокнот.
Рядом были любимый и подруга, чьей мудрости позавидуют лучшие мужи мира, но я должна была справиться прежде всего с собой. «Не поддавайся на провокации ума! Смерть – только в голове. Выбор всегда за тобой», - муж, настоящий брахман, вещал по сути.
«Для чего мне нужно прожить этот опыт?» - вопрос оставался открытым.
Похоже на дурдом…
Таинственный настрой природы, заполонившей мир туманом, откликался во мне неопределённостью, сквозь которую нужно пройти, словно через пелену, сохранив максимум нервных клеток и здравого смысла.
На ватных ногах я приближалась к моргу, откуда мне следовало забрать боксы со своей биопсией (препарат из тканей, по которому ставили диагноз). Издалека чернели две открытые двери, я боялась войти не в ту. Внутри оказалось тихо, спокойно. «Бояться нужно живых, а не мёртвых», - вспомнилось.
Затем – городская больница (живу в маленьком украинском городке): на каждого пациента с тяжёлым диагнозом заводят карту и выдают направление в областной онкодиспансер в Днепре. Я озвучила намерение обследоваться в соседнем Запорожье.
- Исключено! Только Днепр, мы уже договорились, тебя там хорошо примут. Настраивайся на МРТ.
- А анализы?
- Только МРТ – посмотреть, не пошёл ли очаг воспаления дальше. Я не специалист, но по твоим снимкам я видела, что у тебя рак. Хорошо, что ты уже родила…
По старой журналистской привычке мне захотелось достать диктофон и зафиксировать эти перлы для каких-нибудь курсов критического мышления. Не желая раскачивать маятник, я вперилась глазами в тетрадь на столе, слушая словесный поток о несчастных соседках-покойницах, умерших де от рака и невежества, о том, что я уже инвалид, о том, что диагноз проверять не нужно…
Окончательно скосив поле с колосьями здравого смысла, врач остановилась, как резко заглохший трактор:
- Я же с тебя теперь не слезу, пока ты здоровенькая не будешь, - произнесла она, отозвавшись комком фальши у меня внутри. Искажённая заботливая интонация, помноженная на странную формулировку, отнесла к гаршинской сказке о розе и жабе, где в причудливом сочетании ласки и злобы получилось выдавить лишь «Я тебя слопаю».
Поглядывая то на обои, то на медсестру с сочувствующим видом, думалось: «Спасибо за обычного пугающего медика, шакала в своём жанре. Куда хуже – холодный скользкий змей, сжимающий кольца вокруг шеи незаметно».
- Всего доброго, - я закрывала дверь с направлением на область в кармане и мыслями о другом конце света (читай - о Запорожье). Ещё долго я не могла отделаться от ощущения недосказанности, правды, шитой белыми нитками, отношения, скрипевшего старой половицей в попытках убедить меня в просто-таки колоссальном участии в моём здоровье.
«Мне нужен непредвзятый врач. Профессионал. Человек». Срочная телеграмма в космос была отправлена.
Онкодиспансер
Дорога на Запорожье тонула в молоке. Снова туман, целующий лобовое стекло мириадами капель. Снова темнота, сквозь которую нужно идти вперёд: осторожно, взвешенно, усмиряя эмоции, колотящие по прутьям клетки, подкармливая себя по возможности установками на лучшее решение этой ситуации.
Я всё чаще ловила себя на том, что сжимаю зубы, ощущаю сильное напряжение в плечах, будто крылья сложили в ножны. В считанные дни я превратилась из вольной птицы в дикого зверя, чьё ухо востро, а корпус готов к прыжку.
Наконец в тёмно-синем утреннем небе засияли десятки фонарей и красные глазницы светофоров, из тумана вызрели сонные грузовики и легковушки.
Онкодиспансер произвёл на меня очень сильное впечатление. Это настоящее чистилище для тела и духа, из которого возвращаются не все. Здесь у сотрудников, от хирурга до последнего санитара, должно быть, совершенно другое отношение к жизни и смерти, иначе стена эмоций заслоняла бы врачебный долг.
В коридоре – кучка пациенток, болтающих о том о сём. Среди них - истощённая женщина с впалыми глазами и горьким металлом в голосе:
- Мой анализ должен был прийти к двум часам. Врач забыл о нём. А мне уже всё равно. Уже всё…
Тишина повисла над коридором, покачиваясь на стрелках часов. Гнетущая атмосфера пульсировала в солнечном сплетении…
Мне сложно передать контраст между медиками с шашкой наголо в моём городе и спокойными врачами запорожского онко. Простое человеческое общение с докторами диспансера по-хорошему отрезвляло, возвращая меня к реальности спокойствием и состраданием, от которого я, пожалуй, отвыкла после напряжённых разговоров в наших местных кабинетах.
Я тараторила о готовности сдать любые анализы, пройти все мыслимые обследования… Заведующая онкогинекологии, улыбкой остановив стрекочущий бронепоезд, отправила меня на проверку биопсии, привезённой из дому, в лабораторию диспансера.
Снова морг... Горячо прошу сотрудников проверить мои боксы в течение дня, чтобы уехать домой с чётким «да» или «нет». Ребята перезвонили через два часа, и я, хлопнув дверцей машины, шагала, практически срываясь на бег.
- Девушка, присядьте, - лаборант обратился ко мне с чеканной мужской серьёзностью. - Рака у вас нет и близко. Не ходите больше в ту больницу, к тем врачам, не сдавайте там анализы. Иначе будете получать такие диагнозы. С таким диагнозом можно повеситься... В вашей лаборатории даже не сделали как следует препарат из взятых тканей. Забирайте результаты и будьте здоровы.
Тем вечером, впервые за 5 дней, я уснула быстро и крепко, будто утомлённый тяжёлым боем воин.
Через неделю, по договорённости, я приехала на повторное обследование, чтобы исключить печальный диагноз на двести процентов. Итог – 2:0 в мою пользу.
Осознание мысли о возможной онкологии накатывалось постепенно – ровно так же, не сразу, моё мятущееся «я» начало приходить в себя от обратного...
Стоп-кадр
В этом месте должен быть фееричный всплеск облегчения и счастье. Но по факту пять дней приговора онкологией, сопровождающиеся головной болью, учащённым сердцебиением, плохим сном и выжженной землёй из нервов, растянулись на добрые три недели. Этот стресс ещё не выведен из меня полностью, как остатки яда или недолеченная травма.
По мере продвижения дела начали звонить и паниковать местные врачи, они сразу превратились в овечек, зная: такой диагноз человек без внимания не оставит. Когда я наконец взяла трубку и сказала, что поставленная онкология опровергнута, посыпалось невнятное «Это же не я ставила диагноз… Доктор только выдвинул подозрение… А дальше – лаборатория».
Послесловие
Жизнь предложила мне сыграть роль онкобольной по-настоящему и вывела из перфоманса в нужный момент.
Пережив этот опыт, я стала сильнее. Теперь я знаю, какую душевную боль испытывают пациенты с тяжёлым диагнозом, знаю, как это разъедает изнутри…
Меньше года назад мы собирали средства на лечение онкобольной Алёны Куцыниной, но только сейчас я ощутила на собственной шкуре, насколько при всём сопереживании я была далека…
Нужно ставить памятник людям, что побеждают рак и борются до конца, врачам, действительно желающим сохранить здоровье пациента, а не вырезать всё к чертям, родственникам – крепкому тылу, который мужественно делит эту страшную боль.
Я перетряхнула внутренние программы, наметив направления для проработки, пересмотрела отношение к жизни и смерти, активной деятельности и отдыху. Я почувствовала жизнь во всей полноте ещё острее…
Предъявленный диагноз вызвал во мне состязание эмоций и здравого смысла. Меня трусило оттого, что врач может убивать людей словом вот так, нагло и безнаказанно. Несмотря на то, что мне внушали безапелляционную, ничем неподтверждённую ложь, я поддалась, активировав в себе вредоносную программу, к которой время от времени возвращалась.
Зачем я написала этот пост? Чтобы сказать всем и каждому:
- Оружие непрофессионального доктора – это незнание и страх его пациента. Запугивающий врач – плохой врач, не важно, есть для этого основания или нет. Отсутствию экологии общения с пациентами не может быть оправдания!
- Оставьте стереотипы о железобетонном авторитете людей в белых халатах! Врачам, как и всем людям, свойственно ошибаться! Другое дело, если они делают это умышленно, осознанно, потому что по-другому не умеют или вообще в коммерческих целях.
- Из этого следует, что серьёзные диагнозы можно и нужно проверять у непредвзятых медиков, чей доход не зависит от вашего диагноза и лечения! Ещё важнее иметь трезвую голову на плечах, действовать холодно и рассудительно.
- Стремитесь найти своего доктора – человека, с которым вам комфортно общаться, профессионала, оперирующего фактами, а не вашими страхами и эмоциями.
Я прочитала около пяти десятков статей об исках в суд за неправильный диагноз. 95% из них подавались уже после лечения болезни, которой не было!!! Только вдумайтесь в это!
Сейчас у меня на руках подписанный врачом и лаборантом страшный диагноз и два его опровержения. По сути, это готовый иск в суд. Однако самые сложные судебные случаи связаны именно с медициной из-за размытых границ врачебной ответственности. Друзья рекомендуют мне пойти дальше в правовом вопросе, считая, что любой человек должен отвечать за свои поступки, и я это сделаю. Как бы поступили Вы?
…
Через несколько дней мне стукнет 25. Но, помимо биологической даты, я запомню ещё одну – день, когда я родилась снова.
Юлия Морозова