Люстра (Из жизни врача "Скорой помощи")
Муж и жена, по поводу юбилейной даты совместной семейной жизни, решили приобрести для дома хорошую, дорогую вещь. Так сказать, на добрую и долгую память. Не мудрствуя лукаво, в престижном гипермаркете купили красивую хрустальную люстру зарубежного производства и аккуратно, со всеми мерами предосторожности, доставили её в квартиру.
Глава семейства, доцент теоретической кафедры федерального университета, разумеется, толком не владел ни одним мастеровым инструментом, да и об электрическом токе в проводах имел смутные, поверхностные представления. Но, поскольку на карту была поставлена честь семьи, он вежливо отверг все предложения супруги «пригласить Васю-электрика», и решил самостоятельно установить на потолке данный осветительный прибор.
Стремянка в «хрущёвке» - вещь абсолютно ненужная, поскольку в этой «камере» (так на «Скорой» называют квартиры в «хрущёвках», «ленинградках» и др. панельных домах) до потолка можно дотянуться рукой, не было её и у героя нашего повествования. Но, как говорится, «доцент – он и в Африке доцент», и глава семьи нашёл-таки гениальное, с его точки зрения, решение проблемы. Подтащил под старую пластмассовую люстру трёхногий журнальный столик, а сверху поставил такую же трёхногую табуретку с кухни. Прикинул: вроде бы, по высоте нормально и полез на эту шестиногую пирамиду. И, представьте себе, залез! Жена осталась внизу на подхвате. Покачиваясь на шаткой конструкции собственного изобретения, наш герой умудрился снять старый плафон и передать его вниз, на большую землю. Взору его открылся крюк в потолке и три частично оголённых провода. Из курса физики за восьмой класс доцент помнил, что изоляция последних должна быть удалена для лучшего контакта, что он и добросовестно сделал принесённым супругой с кухни столовым ножом. Новая люстра тщательно и медленно была принята из рук жены и подвешена на потолочный крючок. Осталось только соединить контакты и заизолировать их изолентой.
- Смеркалось, - сказал бы М. Задорнов.
- Вдали густо заворчало, - добавил бы М. Булгаков.
А дело было летом. Жарким. Очень. Поэтому наш герой был облачён, естественно, лишь в семейные труселя. И всё. Чтобы соединить контакты, нужно поднять руки и слегка вытянуть туловище. Трусы при этом несколько поднимаются кверху (даю голову на отсечение, что кто-нибудь из мужской половины читателей обязательно проверит на себе этот феномен). После того, как тело доцента изменило свою геометрию, взору супруги, стоявшей внизу, открылась живописная картина главного семейного сокровища, уныло взиравшего на неё из своего сундучка.
«Смеркалось».
Полагая, что процесс установки подошёл к концу, и, желая «подбодрить» взгрустнувшего «товарища», жена со словами: «Ах, ты, мой шалунишка», - легонько щёлкнула пальцем по головке этой самой бесценной реликвии. Глава семейства в этот момент пытался соединить оголённые концы проводов, которые, как назло, сливаться воедино не желали (в «хрущёвках» провода были хрупкие, алюминиевые, а в люстре – современные, медные).
«Смеркалось».
Получив довольно ощутимый толчок снизу, от неожиданности, отчаянно жестикулируя, он одной рукой схватился за провода, а другой – за каркас люстры. Током доцента долбануло как в передаче «От всей души». Не успели ещё высыпаться все искры из выкатившихся из орбит глаз нашего героя, как потолочный крюк хрустнул и с хорошим куском штукатурки вылетел из своего гнезда. Началось поэтапное, «супрапирамидное» падение главы семьи вместе с люстрой с высоты два метра сорок сантиметров. Вероятно, это было впечатляющее зрелище!
Первый этап. Встреча люстры с головой электрошокового «мастера» и табуреткой.
Второй раунд. Незабываемое рандеву люстры (вернее, её половины), цельного доцента и табуретки с журнальным столиком.
Третья стадия. Дружеский приём на полу всех участников знаменательного события и останков люстры. Картина маслом!
…Первой, из груды обломков и осколков, выползла, причитая, жена. Получив, вероятно лёгкую степень сommotio cerebri (сотрясение головного мозга – пер. с лат.), она диплопийным (двоящимся) взглядом оглядела комнату и увидела «двойную» ногу мужа, неестественно торчащую из под остатков столика, табуретки и люстры.
«Смеркалось».
Желая помочь благоверному побыстрее выбраться на свободу, она, не раздумывая, что есть силы дёрнула за нижнюю конечность. Звериный рык заполнил «хрущёвку», половину пятиэтажки с раскрытыми окнами и близлежащие дворы. С карниза дома сорвалась стая голубей и быстро растаяла в летних сумерках.
- Ты чо творишь, с…ка? - вскричал глава семьи и густо «поперчил» свою дальнейшую речь таким отборным матом, что у супруги, как после второго сотряса, зрение сразу же пришло в норму, а сознание перешло в хороший торпид.
Ещё бы! Она никогда в жизни она не слышала в свой адрес таких сочных фраз и витиеватых словосочетаний. Столько лет прожила рядом и не знала о народных «талантах» любимого, галантно дарившего цветы по праздникам, такого предупредительного и интеллигентного…
- Скорую, скорую вызывай, ё… твою мать, - как резанный боров продолжал орать во всю глотку федеральный доцент, корчась от боли.
«Скорая» приехала довольно быстро. Осмотрели пострадавшего. Хреновый случай. Правосторонний закрытый перелом верхней трети бедра. Больше всего бригаду расстроил тот факт, что по «рукам и ногам» в тот день дежурила самая отдалённая клиническая больница города. Помечтали: хорошо бы ещё сотряс (жаргонное название сотрясения головного мозга) за компанию, тогда ехать недалеко (по сочетанной травме дежурила другая горбольница в трёх кварталах от места вызова). Но сотряса, к сожалению, не было. Бригада ещё не знала, что мечты, как говорит Газпром, сбываются…
«Кароче, Схлифосовский». Выполнена иммобилизация нижней конечности. Ввиду отсутствия надлежащего инвентаря, шину собрали как конструктор, из ножек сломанного стола и табуретки и добавили пару палок от щетки и швабры. Получилась конструкция а ля Дитерихс. Для обезболивания вкололи «морфушу» (морфий), максиган и «релашку» (реланиум). Сам доцент для моральной поддержки «махнул» ещё пару рюмок коньяка, после чего был погружен на старые, штопанные, искожные носилки, переданные в виде гуманитарной помощи городской «Скорой» одним из моргов.
Тот, кто никогда не таскал носилочных больных с верхних этажей по узким пролётам наших подъездов – тот никогда не работал на «Скорой»! Процессия медленно и осторожно, преодолевая ступеньку за ступенькой, начала свой опасный и непредсказуемый спуск вниз. Любой опытный альпинист вам скажет, что подняться на вершину горы – это ещё полдела, главное – с неё спуститься. С натугой кряхтит доктор, как паровоз пыхтит фельдшер, одному доценту всё по фигу. После «морфушы» и коньячка ему стало так хорошо, так хорошо, что он в деталях, с использованием специфических выражений великого русского языка, начинает описывать свой «anamnesis morbi» (историю болезни, пер. с лат.), неоднократно упоминая главного члена своей семьи.
«Вдали густо заворчало».
После очередного лестничного пролёта, врач и его помощник начинают хихикать, ещё через один – смеяться, а на следующем – ржать, как буденновские лошади. Почти на последнем пролёте от гомерического хохота носилки выскальзывают из потных, скользких рук медработников и наш доцент как лежал, так и упал плашмя на бетонные ступеньки. А вот и сюрпрайз - сотряс, о котором так мечтала бригада! А вот вам ещё и четыре сломанных ребра в придачу! В общем, полный боекомплект. Теперь-то уж нашего пациента точно примут в сочетанную травму. Как в воду глядели.
И Газпром не подвёл…