Пушкин, поясни за маленькость
С днём рожденья Александра Сергеевича Пушкина!
На вопрос императора он по идее должен ответить "я Пушь", но он ВЫШЕ этого)
С днём рожденья Александра Сергеевича Пушкина!
На вопрос императора он по идее должен ответить "я Пушь", но он ВЫШЕ этого)
“Кто из людей, избранных славой, всех более властвует твоею душой, — спрашивает Поэта Друг. Поэт называет Наполеона. Друг, одобряя выбор, спрашивает, какой день и час из полной событиями жизни Наполеона особенно поражает Поэта. И получает в ответ: не победы полководца и не торжество властелина. Поэт вспоминает, казалось бы, не слишком значительный случай из жизни Наполеона, когда он во время египетского похода посетил чумной госпиталь и пожал руку больному. Пушкин знал цену такому героизму: недавно он и
сам, преодолев понятный страх, приехал в чумной госпиталь под Арзрумом и пообещал несчастному больному скорое выздоровление.
Друг, ссылаясь на “историка строгого” , опровергает легенду о бесстрашном милосердии Наполеона (автор мемуаров утверждал даже, что Наполеон приказал отравить пострадавших).
Поэт просит оставить герою сердце. “Утешься”… — отвечает Друг: рассказ о Наполеоне, возможно, легенда, но всем известно, что 29 сентября 1830 г. царь Николай I явился в Москву, где в это время свирепствовала эпидемия холеры.
Таким образом, пометка под стихотворением означает вовсе не день и место его создания. Последняя строка, дата под стихотворением сразу “поворачивает” его смысл
ГЕРОЙ
Что есть истина?
Д р у г
Да, слава в прихотях вольна.
Как огненный язык, она
По избранным главам летает,
С одной сегодня исчезает
И на другой уже видна.
За новизной бежать смиренно
Народ бессмысленный привык;
Но нам уж то чело священно,
Над коим вспыхнул сей язык.
На троне, на кровавом поле,
Меж граждан на чреде иной
Из сих избранных кто всех боле
Твоею властвует душой?
П о э т
Все он, все он — пришлец сей бранный,
Пред кем смирилися цари,
Сей ратник, вольностью венчанный,
Исчезнувший, как тень зари.
Д р у г
Когда ж твой ум он поражает
Своею чудною звездой?
Тогда ль, как с Альпов он взирает
На дно Италии святой;
Тогда ли, как хватает знамя
Иль жезл диктаторский; тогда ль,
Как водит и кругом и вдаль
Войны стремительное пламя,
И пролетает ряд побед
Над ним одна другой вослед;
Тогда ль, как рать героя плещет
Перед громадой пирамид,
Иль как Москва пустынно блещет,
Его приемля, — и молчит?
П о э т
Нет, не у счастия на лоне
Его я вижу, не в бою,
Не зятем кесаря на троне,
Не там, где на скалу свою
Сев, мучим казнию покоя,
Осмеян прозвищем героя,
Он угасает недвижим,
Плащом закрывшись боевым.
Не та картина предо мною!
Одров я вижу длинный строй,
Лежит на каждом труп живой,
Клейменный мощною чумою,
Царицею болезней... он,
Не бранной смертью окружен,
Нахмурясь ходит меж одрами
И хладно руку жмет чуме
И в погибающем уме
Рождает бодрость... Небесами
Клянусь: кто жизнию своей
Играл пред сумрачным недугом,
Чтоб ободрить угасший взор,
Клянусь, тот будет небу другом,
Каков бы ни был приговор
Земли слепой...
Д р у г
Мечты поэта —
Историк строгий гонит вас!
Увы, его раздался глас1), —
И где ж очарованье света!
1 Memoires de Bourrienne. (Прим. Пушкина.)
П о э т
Да будет проклят правды свет,
Когда посредственности хладной,
Завистливой, к соблазну жадной,
Он угождает праздно! — Нет!
Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман...
Оставь герою сердце! Что же
Он будет без него? Тиран...
Д р у г
Утешься…………..
29 сентября 1830
Москва
Историки отмечают, что первая пандемия холеры началась в 1817 году у Калькутты в Британской Индии и закончилась примерно в 1824-м. С большой вероятностью, она была связана с мутациями возбудителя из-за аномальной погоды в «год без лета» (1816). Вторая волна болезни распространилась из долины Ганга и Бенгалии после 1826-го.
Заболевшие появились в Астрахани (1823) и Оренбурге (1829),городах, близких к азиатским степям. Новую болезнь сначала приняли за чуму. Позже источником заражения стали области Прикаспия, Кавказа и Закавказья — фронта русско-персидской (1826-28) и русско-турецкой войн (1828—1829). В 1830-м болезнь зафиксировали в грузинском Тифлисе и Астрахани. В 1830-м власти организовали специальную комиссию. Министр внутренних дел граф Арсений Закревский ввел строгий карантин и жесткие ограничения на передвижение даже внутри отдельных городов. Подвоз снабжения был нарушен.
В июне 1830 года из-за дефицита продовольствия, злоупотреблений снабженцев и жестких мер в матросской слободе начался бунт в Севастополе. Восставшие удерживали город в течение пяти дней. Был убит губернатор Николай Столыпин. Толпа избивала чиновников, офицеров, купцов, громила административные здания, считая проблему надуманной. Под давлением восставших комендант города генерал-лейтенант А. Турчанинов отменил карантин: «за малодушие и за совершенное нарушение всех обязанностей по службе» он позже был лишен всех званий и наград и разжалован в рядовые. После наведения порядка казнены 7 человек, около тысячи отправились на каторгу.
Осенью вспыхнуло восстание в Тамбове: бунтовщики разгромили больницу и взяли в плен губернатора города. Губернский батальон стражи отказался вести огонь по разъяренной толпе. После введения войск ситуация нормализовалась.
Слабая осведомленность о болезни и её причинах породили массу слухов о том, что чиновники и врачи не лечат, а сами травят людей и используют «мнимую» эпидемию в своих целях.
В 1831 году в нарастало недовольство в Новгородской губернии. В Старой Руссе солдаты и мещане посчитали, что воду отравляют специально, и стали громить больницы, убивать лекарей, полицейских и офицеров. К беспорядкам присоединились некоторые солдаты из резерва военных поселений. Во время усмирения бунта в Новгород прибыл сам Николай I. Виновные получали наказание кнутом, шпицрутенами, розгами, отправлялись на каторгу.
С появлением болезни в столице люди начали избивать подозрительных людей и тех, кто пытался лечиться склянками с уксусом. Напуганные искали среди прохожих отравителей и "польских агентов", громили аптечные лавки и убивали лекарей. В июле 1831-го на Сенной площади Петербурга вспыхнуло восстание, но благодаря действиям Сапёрного и Измайловского батальонов бунтовщики оказались окружены. Вскоре на рыночную площадь "сена" приехал сам император, и призвал массы к повиновению. И его послушали.
В сентябре Николай приехал в Москву и оставался в городе, дабы не допускать паники и лично следил за развитием событий. Генерал-губернатор Дмитрий Владимирович Голицын инициировал выпуск специальной газеты с разъяснениями. Письма обязывали окуривать или обрабатывать уксусом. К ноябрю от болезни в белокаменной скончались более-х 2 тысяч человек.Для осиротевших детей гражданских и военных чиновников был создан Александринский сиротский институт .По некоторым оценкам, болезнь (и связанные с ней осложнения) унесла жизни 197 тысяч жителей Российской Империи.
Но были и "плюсы": всю осень Пушкин оставался в нижегородском имении Большое Болдино, где очень плодотворно проводил время, завершив работу над «Евгением Онегиным», циклами «Повести Белкина» и «Маленькие трагедии», а также написав несколько десятков стихотворений. Быстрыми темпами развивалась и экспериментальная и опытная медицина
Первоначально, Верховный уголовный суд настаивал на четвертовании руководителей бунта, но Николай I решил заменить наказание на повешение. Кроме того, еще три десятка человек по высочайшей милости избежали обезглавливания.
Князь Сергей Петрович Трубецкой вместе с братьями Муравьёвыми, братьями Муравьёвыми-Апостолами (не путать - разные люди) и И.Якушиным в 1816-м основал "Союз спасения". Диктатор, один из авторов заговора против Николая I. Наказал собрать войска и выйти к Сенату. На площади не появился. Смертная казнь заменена на каторгу. Вернулся из Сибири по амнистии Александра II (1856).
Пестель руководил Южным обществом, но в бунте не участвовал, так как накануне пере-присяги 14 декабря 1825 года, его арестовали у Тульчина (совр. Винницкая область). Допускал возможность истребления царской фамилии.
Евгений Петрович Оболенский, непосредственно находившийся на Сенатской площади вместе с солдатами, и избранный "диктатором" вместо Трубецкого, кроме всего прочего ранившиц Михаила Милорадовича штыком. Приговорён к вечной каторге, но вскоре срок сокращён до 20 лет.
Иван Дмитриевич Якушкин не участвовал во встречах тайных обществ, предшествующих выступлению на Сенатской площади, но получив известия о бунте, рассматривал возможность восстания полков в Москве. В Петербурге его арестовали, обвинили в участии в заговорах, а также несостоявшемся покушении на Александра I, якобы из-за возможности перенесения столицы империи в Варшаву.
Впрочем, стоит вспомнить еще сотни простых солдат погибших перед Сенатом и на льду Невы.
В сороковые годы позопрошлого столетия под уездным городом Ельцом Орловской губернии (ныне г. Елец – райцентр Липецкой области) проводились военные маневры. Солдаты невзначай потоптали капустный огород местного помещика. Барин завалил императорскую канцелярию различными слезными прошениями о возмещении убытка. Николай I отправил в имение этого помещика своего флигель-адъютанта.
Последний предстал перед опешившим владельцем имения во всем блеске: мундир с аксельбантами и блистающими эполетами, с множеством орденов, помещик понял, что пробил его звездный час. Он категорически отказался от денежной компенсации, а за хлопоты, переживания и потраву просил орден. Посланец царя был в затруднении, но о просьбе донес самодержцу.
Николай I, не чуждый “черного” юмора, решил по-своему отреагировать на просьбу елецкого скряги. Он высочайше приказал изготовить награду. И вскоре помещик уже с гордостью показывал своим соседям по имению эту изготовленную из железа медаль. Весила медаль пять фунтов, и на ней красовалась надпись: “За капусту”. Награжденный выполнил царский указ: до конца своей жизни носил медаль на шее.
Весной 1847 года Санкт-Петербург облетела новость, что по городу начинает ходить многоместная карета — омнибус, которая будет за гривенник возить всех желающих по установленному маршруту.
Про эту диковинку только и разговоров было, как среди низших сословий, так и среди высшего света, многие молодые люди из которого, не упустили возможность прокатиться в карете среди простого люда. Кому-то везло, и он ехал среди 10-16 человек, на которые был рассчитан омнибус, но были и те, кого омнибус выхаркивал из себя только на конечной остановке, ведь в вечернее время все кареты быстро заполнялись спешащими со службы людьми, количество коих порой переваливало за 30 человек.
Естественно, что мнение в высшем свете разделилось на тех господ, кто проехался в омнибусе относительно удобно и был доволен новым видом транспорта, и на тех, кому нагрубили, изрядно намяли бока, и на конечной остановке, как холопа, вытолкали взашей, предварительно испачкав или испортив платье.
Ну, а поскольку весь Питер судачил об этом новом виде транспорта, и мнения координально разнились, то и сам государь император Николай Павлович изволил на собственном опыте понять, где правда, а где вымысел.
И вот однажды, прогуливаясь со свитой средь бела дня по Невскому проспекту, император увидел омнибус. Пока свита хлопала ушами и раздувала друг перед другом щеки, Николай проскочил сквозь эту толпу павлинов, и на ходу вскочил в омнибус. Кое-как умостив свою августейшую филейную часть на скамью, государь доехал до Адмиралтейской площади и решил, что с него довольно на сегодня экспериментов, поэтому он пожелал выйти на свежий воздух.
Увидев это, кондуктор потребовал с него 10 копеек за проезд. И тут Николай Павлович понял всю комичность ситуации. Дело в том, что он не имел привычки носить с собою хоть сколько-нибудь денег, ведь согласитесь, что императору в высшем обществе деньги ни к чему.
Но сейчас он был не в высшем обществе, и комизм ситуации был в том, что самый влиятельный человек Российской Империи, которого многие так же называли «Жандарм Европы», стоял перед кондуктором как пойманный студент-безбилетник не имея никакой возможности заплатить сущую безделицу — 10 копеек! А ведь даже пыль на его сапогах стоила гораздо дороже!
Но Николай быстро взял себя в руки, ведь понты колотить он умел хорошо, поэтому грозно зыркнув исподлобья на кондуктора, он сказал, что произошла оказия и сейчас у него при себе нет никаких денег, поэтому он рассчитается с ним завтра.
Кондуктор, который в жизни не видал императора, по взгляду понял, что с этим милостивым господином лучше не спорить, поэтому согласился подождать с оплатой до завтра, мысленно простившись с гривенником.
Каково же было его удивление, когда на следующий день с самого утра в депо его поджидал курьер, который передал ему 10 копеек за проезд и 25 рублей сверху, за веру в слово императора.
Отсюда - https://teleg.one/old_cynic.