Тайна исповеди.
фото Marc Riboud, France
фото Marc Riboud, France
Всем привет, я давно читаю пикабу и решила написать, ну вдруг кому-то будет интересно. За орфографию извиняюсь. Меня зовут Алина и я работаю в относительно сетевом пивном магазине. Хотелось бы немного рассказать что у нас происходит 'внутри'. Пару лет назад я ушла с высокооплачиваемой, но очень нервной работы. Посидела дома, и вдруг вакансия в пивном магазине. Я подумала в почему бы и нет, в продажах работала, график хоть и не супер 7/7, но хоть как то. (не могу я без работы) конечно рассказали мне всё супер классно, но дальше начался не то что ад, но и не сахар. Сначала ты радостный дурак ходишь и думаешь блиин работа ну круто, а потом начинаешь понимать как работает механизм кошмара. Я отработала 2.5 года. С меня хватит. Я не говорю что так везде, но могу (если вам интересно) рассказать как было у нас. Во первых, я не люблю обманывать. Во вторых я говорю сразу что практически все у нас обманывают.. Так заставляют. В третьих пятых десятых.. Никогда не думайте о том что все продавцы плохие, мы не хотим вас отравить /обсчитать/обидеть. Бывает такое что пиву 'подходит срок' и на него снижена цена, нет низкая цена бывает и просто так, но судя по нашим магазинам это или предпросрок или новинки.. Не скажу что мы наливаем просрочку (бывает), но именно кислое пиво мы списываем (в нашей сети за счёт продавца). Новинки..есть пиво хороших пивоварен, есть нет. Все пробуют.. И если честно, я не могу отвечать за качество товара.. Его вкус цвет и запах.. Понравится покупателю или нет я её могу знать. Хотела бы рассказать подробнее, но итак много текста... Если интересно, задавайте вопросы. Честно отвечу)
Исповедь игромана или сопли в жилетку..
Случилось так, что я стал игроманом. Покер онлайн, на Деньги. Играть я начал давно, ещё со студенчества (2005-2006). В основном во фрироллы (бесплатные турниры без вложения денег с реальными денежными призами). Где-то раз в полгода/год забрасывал тыщонку, другую и играл на деньги. Так было до октября 2018, пока я не ощутил на себе прелесть микрозайма.
Оказывается, сейчас нет необходимости куда-то идти, десятки контор распростерли свои объятия в онлайн и ждут, ждут. Первый займ был на "благое" дело - у жены был юбилей, а я, как человек не умеющий откладывать и копить деньги, хотел сделать подарок. Но жена об этом узнала и заставила погасить.
Второй займ был взят уже целенаправленно - сыграть и с выигрыша погасить небольшую задолженность по коммуналке. Проигрыш.
Третий, четвёртый, пятый - проигрыш.
Шестой - выигрыш, гашение предыдущих займов.
Остановиться! Нет, зачем? Я же выиграл! Фортуна в моих руках! Пару дней и я стану миллионером! И вот он долг в 50 000, уже звонят кредиторы...
Что делать, паника, страх... Решаюсь рассказать матери, она же мама, поймёт. Рассказываю, мама готова помочь. Даёт нужную сумму, при ней же гашу все займы. На душе спокойствие, уверенность в собственных силах.
Очередные займы, долг 70000. Что делать? Эврика! Кредитная карта тинькофф, 200 000. Гашение, 70 000. Оу, есть же 130 000. Вперёд, с новыми силами. А где деньги? Как так то?
Новые займы, сумма на 130 000. Выигрыш, проигрыш, выигрыш, проигрыш... И вот он, долг по карте 200 000, займы 130 000, сумма растёт каждый день. Что делать? Я справлюсь, отработаю, погашу.
Любимая жена ни чего не подозревает, деньги на гашение ипотеки есть (идут через неё), общие кредиты гасяться. Решаем по этим кредитам взять в другом сумму побольше, погасить мелкие и платить одну сумму.
Конец января. По своим займам все рассказываю матери, она даёт 100 000, 50 000 уже в деле, сейчас поймаю фортуну. Оставшиеся 50 000 перевожу другу - не отдавать даже под угрозой расстрела, только жене в руки по её запросу.
Начало февраля 2019, жена обнаруживает на телефоне смс от коллекторов. Вопрос - что за куйня? Сумма долга уже за 200 000 только по займам. Признание в проигрыше, слезы раскаивания. Звонок жены моей матери, та ей говорит что дала уже 100 000 мне на займы. Я в панике, где взять 50 000?
Жена едет к другу, он ей отдаёт 100 000 (закинул своих 50 тысяч) и ни чего не говорит. Мать даёт ещё 80 000, берёт кредит 50000. Гашение всех займов, жена из своего кредита забрасывает на тинькофф 50 000.
Напряжённые отношения в семье. В голове мысли: как так получилось, я же не лох, в покер играть вроде умею? !
Новый займ, выигрыш. Гашение займа, остаток в 10 000 другу в погашение долга.
Новый займ, выигрыш, гашение, другу 20000. Уф... Осталось отдать 20 000.
Займ, займ, займ, займ... Проигрыш, проигрыш, проигрыш... Долг 90000.
Закалымил 5000. В игру! Отобью долги!
Сэкономил 500? В игру! Подыму куш!
На счёте бизнеса деньги на оплату налога 10000? Жена туда же не лазит! Вывод на себя, в игру!
Жена понимает, что я болен игроманией, я не признаю. Поход к психологу. Тяжёлые разговоры, она готова меня поддержать, если я не буду играть. А я уже сыграл. И очень хорошо так, капитально.
Каждый день мысли о суициде. Но я трус, не смогу. А как же дети, жена? Нет, вон эти мысли из головы. 12 лет назад сестра уже сделала такой выбор, оставив дочку семи лет с отцом.
Каждый день участие во фрироллах, вдруг повезёт?
Полная конспирация, всех коллекторов в чёрный список, дома телефон на безвучном режиме.
Страх признаться, желание отыграться.
Жена закинула на кредит тинькофф 7000? Стоп! Жадные коллекторы каждый день пытаются снять от туда деньги. Блокировка карты. Но вдруг снимут? Перевод денег с тинькофф к себе на сбербанк. Так в сохранности будут. Так... Деньги за кредит спишуться только завтра. Эврика! Сыграю, точно подыму деньжат, хотя бы другу долг отдам.
Игра, проигрыш... Жена мониторит почту, ждёт нужный ей документ, видит что кредит не погашен - где деньги? Я загородом в дороге, приеду - разберёмся. Поиск денег, за помощью к тёще, она даёт денег. Закидываю на кредит. Жене на телефоне показываю - деньги на счёте кредита есть (списаться не успели).
Нет дорогой, пошли в кабинет на компьютере смотреть. Стоп... Туда нельзя, там же сразу все видно, попытки списания от коллекторов, съем денег мной 17 числа, закидывание 19 числа. Признание в проигрыше этих денег.
Жене плохо, любимый предал.
И тут я понял одну вещь - кто я такой, чтобы причинять ей такую боль? И я признаюсь, во всех проигрышах, во всех долгах. На душе легче. Я рассказал про всё. Мне нечего скрывать, я сделал первый шаг. Я болен, признание в этом и честность по отношению к близким, надеюсь, помогут мне в том, чтобы побороть себя.
Процесс создания в комментариях
Я неподходящий!
Однажды сидя на работе я понял про себя одну простую истину - я неподходящий.
Как же к этому можно прийти? Всё просто, стараясь устроить свою личную жизнь и из раза в раз натыкаясь на “я тебя воспринимаю только как друга”, “эмоционально меня к тебе сильно тянет, а физически нисколько” и моё любимое “ты мне нравишься, но я решила попробовать с другим” начинаешь понимать, что это уже не совпадение, это статистика, это закон. Разные девушки, разные ситуации, разные эмоции, один результат!
И ты понимаешь, что тут уже дело в тебе и только в тебе! Но что с этим делать? Как понять, что не так? Что делают, думают, как выглядят другие, в голове всегда только один вопрос “Почему?”. И ведь на тебя обращают много внимания, тебе строят глазки, с тобой флиртуют, но результат один. А ведь ты умный, веселый, хорошо зарабатываешь, нестрашный, многие говорят, что даже весьма привлекательный, но вот результат один!
И ответ может быть только один - ты не подходишь! Не подходишь всем им, да, где-то в мире есть девушка, может даже не одна, которой ты подходишь и подходишь идеально, но пока ты её не встретишь ты будешь неподходящим. А что делать, если за год ты не подошел пятнадцати девушкам и каждый такой отказ режет по одной и той же ране и уже нет сил подставлять её снова и снова, всё что ты получаешь от отношений это боль.
Всё что тебе остаётся, всё на что у тебя остались силы, это признать себя неподходящим, неподходящим всем. У тебя есть друзья, книги, путешествия, а это не так и мало, пусть подходящие строят отношения, влюбляются и разочаровываются, ругаются и мирятся, заводят детей. А я буду неподходящим! Это ведь тоже хорошо, когда ты точно знаешь, кто ты и знаешь как жить дальше. И пусть глядя на тебя они думают иначе, пусть думают, что ты самый что ни на есть подходящий, но я то знаю, теперь знаю!
- Я ждал тебя. Чаю? - прозвучал хриплый голос.
- Ты ведь знаешь, что я пришёл не чай пить? - спокойно ответил юноша.
- Конечно, ты здесь что бы остановить меня. - в полумраке загорелся небольшое пламя, седовласый мужчина прикурил сигарету. Огонь угас оставив после себя лишь горящий круг.
- Именно! - уверенно и чётко сказал юноша.
- Хорошо, только дай сперва я выскажусь. Кому как не тебе - сказал седовласый с горькой усмешкой, которая виднелась при очередной затяжке.
В ответ он услышал молчание.
-Ты даже не присядешь? А не важно.
Когда доходит до того момент когда люди оправдывают свои действие словами "вы их выращивание словно скот на убой, они же люди!", никто из них не против надеть кожаную куртку и съесть сочную отбивную, из того же скота, но никто из них не ставит себя на место того скота. Почему же никто из них не борется за права тех же животных?
- Почему же люди борются за права животных. - возразил ему юноша.
- Но тогда они не борятся за людей. - ответил ему мужчина - не все сразу, как говорится. А знаешь почему большая часть людей не борются?
Юноша промолчал.
- Потому, что они хуже людей скажете вы? А как по мне так люди самые худшие. Они не благодарные существа! Они говорят невидимому человеку на небесах "спасибо что дал нам такой сытный ужин, тёплую и стильную одежду", но они не извиняются перед детьми, матерей и отцов которых пустили на еду, одежду, украшение и прочее, для всесильных и могущественных нас! Мы ведь вершина эволюции!
После этих слов юноша все таки присел на стул, который заскрипел под его весом.
- Хахах - после смеха он тяжело закашлялся. - как бы не так! Мы просыпается тогда когда мы того не хотим, живём не там где хотим, едим не то что хотим, не то что полезно, даже связываем свою жизнь с другим человеком лишь потому, что боимся одиночества, а не потому что любим! Мы ли вершина эволюции?!
Он выдержал драматическую паузу и чуть спокойней начал.
- Да у нас появился небывалые чудеса, мы обуздали стихии и обратили себе на службу, научились лечить смертельные болезни, свои пещеры и шалашы мы заменили на крепкие и тёплые дома, научились передавать сообщения на расстояние за считанные секунд! Но что в итоге?! Из стихий мы добываемого энергию которую потом питает телевизоры, телефоны, компьютеры, которые больше вредят нашему развитию нежели помогают мы не делаем лекарств которые бы вылечили бы нас раз и навсегда, нет лишь те, который временно облегчают нам жизнь, это ведь выгодно пичкать нас лекарствами на протяжении всей жизни нежели дать нам иммунитет, дома мы превратили в свои же клетки, это не места отдыха и свободы, нет! Это место где нам позволено больше чем за порогом той самой кануры к которой мы прикованы не способные увидить мир! А наш хваленный интернет ?! Он сработал наоборот, мы только разобщились, ведь сейчас, допустим, толпа не любит темнокожих , а он их поддерживает, значит он глупец, дурак и вообще из-за него все войны на планете, может эта информация помогла развитию? Он с грустью опустил глаза и потушил сигарету.
- Как бы не так! Люди деградировать им стало лень читать большие книги, им даже лень писать слова полностью и ставить пробелы! Так что же ты хочешь мне сказать что человечество стоит жалеть вместо скота? Нет уж извольте, мне не жалко ни человечество, ни скота. Я не призываю к тому что бы отказались от энергии, интернета, использования скотоводства, нет, я понимаю что без этого нельзя, что мы так привыкли к этому, что не захотим с этим расстаться. Я это сказал для того, что бы мы отказались от лжи, хотя бы не потому, что лгать это плохо, а потому как это глупо...
«Чат на чат» — новое развлекательное шоу RUTUBE. В нем два известных гостя соревнуются, у кого смешнее друзья. Звезды создают групповые чаты с близкими людьми и в каждом раунде присылают им забавные челленджи и задания. Команда, которая окажется креативнее, побеждает.
Реклама ООО «РУФОРМ», ИНН: 7714886605
Матти Фридман, бывший журналист Associated Press (AP), выступление на ужине BICOM в Лондоне.
Однажды ночью несколько лет назад, я вышел из Вифлеема после выполнения задания и отправился в соседний Иерусалим, где я живу, через израильский военный контрольно-пропускной пункт. Со мной были с десяток палестинцев, как и я, лет тридцати. У входа в КПП не было видно ни одного солдата, это были меры предосторожности против террористов-смертников. Были видны только сталь и бетон. Я последовал за другими через металлодетектор в пустой коридор, исполняя инструкции громкоговорителя: «Сними ремень! Подними рубашку!»- Голос принадлежал солдату, наблюдавшему за нами через скрытую камеру. Выйдя из КПП и поправляя, как и другие, ремень и одежду, я чувствовал себя немного неполноценным человеком и не в первый раз почувствовал, насколько такие ощущения способны спровоцировать насилие с чьей-то стороны.
Те, кто слушает меня сейчас, знакомы с такими сценами как с неотъемлемой частью израильской оккупации Западного берега, где Израиль с 1967 года удерживает на этой территории под военным контролем 2,5 миллиона палестинцев. Факты, говорящие об этой ситуации, несомненны. Они должны беспокоить израильтян, чью демократию, армию и общество разъедает неравенство положения на Западном берегу. Это тоже несомненно.
Как эксперты от мировой общественности, мы должны задать вопрос, почему этот конфликт со временем начал привлекать больше внимания, чем любой другой, и почему он представлен таким образом. Как произошло, что деяния страны, составляющей 0,01 % площади планеты, становятся в мире средоточием тревоги, страха, ненависти и осуждения больше, чем действия любой другой страны?
Мы должны спросить, как израильтяне и палестинцы стали стилизованными символами конфликта — противопоставлением сильного и слабого, теми спортивными брусьями, на которых интеллектуальные олимпийцы Запада выполняют свои трюки. Израильтяне и палестинцы — не турки и курды, не китайцы и тибетцы, не британские солдаты и иракские мусульмане, не иракские мусульмане и иракские христиане, не шейхи Саудовской Аравии и саудовские женщины, не индусы и кашмирцы и не головорезы наркокартелей и мексиканские деревни. Этот вопрос — никоим образом не попытка уклониться от ответа или затушевать реальность, открытую мною на контрольно-пропускном пункте на выходе из Вифлеема. Наоборот, те, кто ищет полного понимания реальности, не могут избежать этого вопроса. Мой опыт журналиста предоставляет часть ответа, а также ставит насущные вопросы, выходящие за рамки журналистской практики.
Я пишу из Израиля и об Израиле уже больше 20 лет, с тех пор, как я переехал туда из Торонто в возрасте 17 лет. За пять с половиной лет, между 2006 и 2011 годами, когда я работал в международном пресс-корпусе в качестве репортера американского информационного агентства Associated Press, я постепенно осознал определенные ошибки в репортажах об Израиле — повторяющиеся замалчивания и раздувания фактов, решения, принятые по соображениям, отнюдь не журналистским, а политическим. Тема Израиля упоминается чаще, чем какая-то другая международная тема на земле. Когда я работал в Иерусалимском бюро АР, то события в Израиле освещало больше сотрудников новостей AP, чем события в Китае, Индии и во всех пятидесяти с лишним странах Африки к югу от Сахары вместе взятых. Израиль — это представитель отрасли в целом.
В качестве одного довольно рутинного примера редакционного решения такого рода, расскажу о том, как в начале 2009 года я получил указание от начальства сообщить уже известную историю, взятую из израильской газеты об оскорбительных футболках, которые якобы носили израильские солдаты.
У нас не было никакого подтверждения правдивости нашего рассказа, и я не видел, чтобы татуировки на груди и руках американских или британских морских пехотинцев встречали такой интерес в прессе.
А вот футболки израильских солдат заслужили освещения в новостях, по мнению одного из самых мощных информационных агентств мира. Это потому, что мы стремились намекнуть или прямо сказать, что израильские солдаты — это военные преступники, и за каждую деталь, поддерживающую этот образ, нужно было тут же ухватиться. Большая часть международной прессы освещала историю с футболками.
Примерно в то же время, в школьном информационном бюллетене приводилось анонимное высказывание нескольких израильских солдат о том, что они якобы были свидетелями жестокого обращения во время военных действий в Газе. Мы написали не менее трех отдельных историй по этому поводу, хотя использование источников, не известных журналистам, запрещено, по понятной причине, собственными правилами АР. Об этой истории тоже хотелось бы вам рассказать. К тому времени, как солдаты обозначились и решили рассказать, что на самом деле они не были свидетелями событий, которые они якобы описывали, и пытались обратить внимание молодых студентов на ужасы и моральные проблемы войны, было, конечно, уже слишком поздно.
Тогда же, в начале 2009 года, два репортера из нашего бюро получили сведения о том, что за несколько месяцев до того премьер-министр Израиля Эхуд Ольмерт сделал палестинцам предложение о мире, которое, по мнению палестинцев, было недостаточным. Предложение включало создание палестинского государства на Западном берегу и в секторе Газа со столицей в разделенном Иерусалиме. Это должно было стать крупнейшим событием года. Но израильское предложение мира и отказ от него палестинцев не устраивал НАШУ интерпретацию. Руководитель бюро приказал обоим журналистам не обращать внимания на предложение Ольмерта, и они послушались, несмотря на яростный протест одного из них, который позже назвал это решение
«самым большим фиаско за мои 50 лет журналистики.»
Но такая политика очень соответствовала практике не только АР, но и всего пресс-корпуса в целом. Недостойные солдатские футболки заслуживали внимания мировой прессы. Анонимные и не поддающиеся проверке свидетельства о злоупотреблениях заслуживали еще больше. О мирном предложении от премьер-министра Израиля Палестинскому президенту нельзя было сообщать вообще.
Разрушение палестинской собственности заслуживает репортажей. Неонацистские митинги в палестинских университетах или в палестинских городах — нет. Я не раз был свидетелем того, как подавлялись сообщения о таких митингах. О еврейской ненависти к арабам стоит писать. Об арабской ненависти к евреям — нет. Нашей политикой, например, было не упоминать об утверждении в уставе ХАМАСа, что евреи несут ответственность за обе мировые войны, а также российскую и французскую революции, несмотря на очевидное представление, появляющееся в результате этого, что один из участников конфликта выглядит слишком влиятельным актером на сцене.
100 домов в поселении на Западном берегу заслуживают многих репортажей. 100 контрабандных ракет, доставленных в Газу, — нет. Наращивание военной мощи ХАМАСа среди гражданского населения и под жилыми зданиями Газы не заслуживает внимания прессы. Но военные действия Израиля, в ответ на эту угрозу — это материал для репортажей, как мы все видели этим летом. Ответственность Израиля за гибель мирных жителей в результате ответных действий — это материал, заслуживающий репортажей. Ответственность ХАМАСа за эти смерти — нет. Любой репортер из международного пресс-корпуса в Израиле, независимо от того, работает он или она в AP, Reuters, CNN, ВВС, или в другом месте, понимает в примерах, которые я привел здесь, что именно заслуживает освещения в печати, а что нет, по стандартным принятым правилам.
В свое время в пресс-корпусе я видел изнутри, как недостатки Израиля вскрывались и преувеличивались, а недостатки его врагов намеренно затушевывались и затирались. Я видел, как угрозы, стоящие перед Израилем, игнорировались или даже высмеивались, как вымыслы израильского воображения, даже когда эти угрозы неоднократно сбывались. Я видел, как создавался вымышленный образ Израиля и его врагов, он шлифовался и распространялся, действуя разрушительно. При этом некоторые детали раздувались, другие игнорировались, создавая далекую от реальности картину, которая преподносилась в качестве соответствующей действительности. Чтобы мы не думали, что такое никогда не происходило раньше, мы могли бы вспомнить замечание о журналистике Оруэлла во время испанской гражданской войны:
«В начале жизни»,- писал он,- «я заметил, что ни одно событие никогда не отражается в газете правильно, но в Испании я впервые видел газетные сообщения, не имеющие никакого отношения к фактам, даже таким, которые можно назвать обычной ложью. …Я видел, что на самом деле история пишется не о том, что происходит, а о том, что должно было произойти по разным «партийным представлениям».
Это было в 1942.
Со временем я понял, что те ошибки в работе, свидетелем которых я был и в которых я играл свою роль, не были ограничены только АР. Я видел, что они были скорее частью более широкой проблемы функционирования прессы и в том, как она представляет свою работу.
Международная пресса в Израиле стала не столько наблюдателем конфликта, сколько игроком в нем. Она перестала осторожно описывать события и перешла к своего рода политическому разрушению противника стороны, которую она посчитала правой. Она ценила своего рода идеологическое единообразие, от которого нельзя было отклониться. Таким образом, начав с ограниченной критики некоторых редакционных решений, я пришел к широкой критике существующей прессы как таковой.
Однако, в конце концов я понял, что дело даже не только в прессе. Пресса играет ключевую роль в интеллектуальном явлении, которое укореняется на Западе, но не она была его причиной, или не единственной его причиной. Преобладающие идеологические ветры повернули ее на определенный курс и привели к тому, что эти ветры разбушевались с еще большей силой. Многие журналисты хотели бы заставить читателя верить, что новость создается своего рода алгоритмом, что это механический, даже научный процесс, в котором сообщения о событиях будут написаны, обработаны и представлены читателям. Но, конечно, новость — это несовершенное дело рук человеческих, результат взаимодействия между источниками, журналистами и редакторами, каждый из которых несет багаж своей позиции и отражает, как в какой-то степени и все мы, предрассудки людей своего круга.
После войны в Газе летом прошлого года, и в свете событий в Европе в последние месяцы, стало ясно, что происходит нечто глубокое и токсичное. Понимание сущности этого «нечто» поможет нам понять что-то очень важное не только о журналистике, а о западном сознании в целом и о его видении мира.
То, что позиционирует себя политической критикой, анализом или журналистикой, становится все больше похожим на новую версию обвинения значительно более старого: что причина всех несчастий — евреи, что они представляют собой негативную силу в мировых событиях, и что если бы эти люди, как коллектив, каким-то образом исчезли, нам всем стало бы лучше. Это причина для тревоги, по крайней мере, должно быть таковой. И не только среди людей, симпатизирующих Израилю или связанных с еврейскими делами. То, что сейчас происходит, связано не столько с миром политики, сколько с психологией и религией, и меньше касается Израиля, чем тех, кто его осуждает.
Оккупация Западного берега, которая, как я обнаружил, находится в самом сердце конфликта, его первопричина, изображается прессой как самое важное, что происходит на планете. Поэтому несколько слов об этой оккупации.
Оккупация возникла в ходе ближневосточной войны 1967 года. Оккупация — это не конфликт, который, конечно, предшествовал оккупации. Это симптом конфликта. Конфликта, который останется, даже если симптомы как-то урегулируются. Если мы посмотрим на Западный берег, единственную палестинскую территорию, в настоящее время оккупированную Израилем, и если мы включим сюда Иерусалим, то мы увидим, что в конфликте в этих областях в прошлом году погибло 60 человек, палестинцев и израильтян.
Окончание этой оккупации освободит палестинцев от израильского правления и освободит израильтян от правления людьми, не желающими, чтобы ими управляли. Эксперты по Ближнему Востоку в 2015 году единодушны, что окончание оккупации создаст вакуум власти, который будет заполнен, как были заполнены и все вакуумы власти в регионе, не силами демократии и модернизации, которые в нашем регионе находятся в диапазоне от слабого до незначительного, а мощными и беспощадными силами экстремистов. Это мы поняли по событиям, происходившим на Ближнем Востоке в последние годы. Так произошло в Ираке, Сирии, Ливии, Йемене и Египте, а до этого в Газе и на юге Ливана. От моего дома в Иерусалиме легко не спеша добраться за день на автомобиле и до Алеппо, и до Багдада. Создание новой игровой площадки для этих сил приведет минометы, ракеты, туннельные орудия и солдат в черных масках радикального ислама во дворы израильских домов. Многие тысячи людей погибнут.
Помимо очевидной угрозы палестинским христианам, женщинам, геям и либералам, которые пострадают первыми, оно грозит уничтожить большую часть, или даже весь Израиль, покончив с единственным безопасным прогрессивным пространством на Ближнем Востоке, единственным прибежищем меньшинств Ближнего Востока и единственной еврейской страной на земле. Ни одна международная инвестиция или гарантия, ни одно правительство, поддерживаемое Западом, ни одна обученная Западом армия не сможет предотвратить этого, как мы видим по Ираку. Мир будет приветствовать этот результат с искренними выражениями сочувствия. Несколько лет назад я, как и многие левые, опровергал этот апокалиптический сценарий. Но сейчас я понимаю, что он не надуман. Это наиболее вероятный сценарий.
Люди, наблюдающие за этим конфликтом издалека, полагали, что перед Израилем стоит простой выбор между оккупацией и миром. Этот выбор — выдумка. Палестинский выбор, как говорят, это выбор между израильской оккупацией и независимой демократией. Этот выбор — тоже выдумка. Ни перед одной из сторон нет четкого выбора или четкого результата. Здесь мы имеем конфликт в регионе конфликта, без четкого злодея, без четкой жертвы и без четкого решения. Это один из многих сотен или тысяч этнических, национальных и религиозных споров на земле.
Единственная группа людей, подвергающаяся сейчас в западном мире систематическому бойкоту, это евреи, которых в настоящее время называют удобным эвфемизмом «израильтяне». Единственная страна, имеющая свою собственную «неделю апартеида» в кампусах, это еврейская страна. Протестующие препятствовали разгрузке израильского судна на Западном побережье Соединенных Штатов. Звучат регулярные призывы к бойкоту всего произведенного в еврейском государстве. Подобной тактики нет против какой-либо другой этнической группы или национальности, какими бы вопиющими ни были нарушения прав человека в странах происхождения этих групп.
Всякий, кто усомнится, почему так происходит, будет встречен криками «оккупация!», как-будто это и есть достаточным объяснением. Это не так. Многие, кто хотел бы поставить это под сомнение, не решаются сделать это, опасаясь, что они таким образом выразят поддержку этой оккупации, которая возросла от геополитической дилеммы скромного, по мировым стандартам, объема до самого значительного в мире нарушения прав человека.
Человеческие потери в ближневосточных приключениях Америки и Великобритании в этом столетии были гораздо выше, и гораздо труднее объяснимы, чем что-либо когда-либо совершенное Израилем. Они были связаны с оккупацией, с насилием, которое было развязано ими и продолжается сейчас, в тот момент, когда я говорю об этом здесь этим вечером. Никто не бойкотирует американских или британских профессоров. Турция — это демократия и член НАТО, хотя она оккупирует Северный Кипр и продолжает длительный конфликт с курдами, лишенными гражданства, многие из которых считают себя оккупированными. На них смотрят с зевотой. Не проводятся «недели Турецкого апартеида». Мир полон несправедливости. Миллиарды людей подвергаются угнетениям в мире. В Конго погибли 5 миллионов человек. Настало время всем признать, что модное на Западе отвращение к Израилю — признак не либеральности, а избирательности, непропорциональности и дискриминации.
Слишком много голосов звучит отовсюду, слишком много яду они источают, чтобы решить, что это просто узкая критика оккупации, Настало время этим обвинителям внимательно посмотреть на себя, и нам более пристально взглянуть на них.
Назвать и понять это чувство очень важно, потому что оно становится одним из ключевых интеллектуальных тенденций нашего времени. Мы могли бы думать о нем, как о «культе оккупации.» Это система веры, она использует оккупацию как способ говорить о совсем других вещах.
Как обычно с западными религиями, центр этой веры находится в Святой Земле. Догма утверждает, что оккупация — это не конфликт, как и любой другой, но это символ конфликта. Что крошечное государство, в котором обитает преследуемое меньшинство Ближнего Востока, на самом деле символ всех бед Запада — колониализма, национализма, милитаризма и расизма. В недавних беспорядках в Фергюсоне, штат Миссури, например, демонстранты несли лозунги, связывающие беспорядки между афроамериканцами и полицией с израильским господством над палестинцами.
Священослужителей этого культа можно найти среди активистов, экспертов НПО и идеологических журналистов, которые превратили освещение этого конфликта в каталог еврейских моральных недостатков, как будто израильское общество отличается от любой другой группы людей на земле, как будто евреи заслуживают издевательств за то, что они пострадали и в результате не стали совершенными.
Большинство моих бывших коллег по пресс-корпусу не полноправные члены этой группы. Они не истинно верующие. Но бойкот Израиля, и только Израиля, который представляет собой один из наиболее важных методов культа, значительно поддержан прессой, в том числе, редакторами, бывшими моими начальниками. Сочувствие к положению Израиля крайне непопулярно в соответствующих социальных кругах, и его следует избегать любому желающему получить приглашение на правильный ужин или получить поощрение. Культ и его система веры контролирует повествование, также, как популярные подростки в школе или те, кто решает, какая одежда или музыка хороши. В социальной среде журналистов, работников НПО и активистов, представляющих собой такой же социальный мир, это правильное мнение. Оно определяет акценты информации. Оно объясняет, почему события в Газе этим летом изображались не как сложная война, как и многие другие войны этого века, а как массовое убийство невинных. И оно объясняет многое другое.
Таким образом, получило широкое распространение мышление, согласно которому участие в либеральной интеллектуальной жизни на Западе требует соответствия, по крайней мере внешне, этой догме, особенно если вы еврей и, таким образом, подозреваетесь в неправильных симпатиях. Если вы еврей из Израиля, ваше участие еще более зависит от жалкой и публичной демонстрации самобичевания. Ваше участие, по сути, все более и более нежелательно.
Что, собственно, происходит?
Эксперты западной истории поняли, что во времена смятения, несчастий и большого идеологического брожения негативные настроения, как правило, сгущаются вокруг евреев. Дискуссии по поводу великих вопросов эпохи часто становятся дискуссиями о евреях.
В конце 1800-х годов, например, французское общество было расколото из-за столкновения старой Франции, где главенствовали церковь и армия, с новой Францией либерализма и верховенства закона. Французы были увлечены вопросом о том, кто француз, а кто нет. Они страдали от военного унижения со стороны пруссаков. Все это настроения вылились в конфликте, в центре которого стоял еврей Альфред Дрейфус, обвиненный в предательстве Франции как шпион Германии. Его обвинители знали о его невиновности, но это не имело значения. Он был символом всего, что они хотели осудить.
Другой пример: Немцы в 1920-х и 30-х годах были озабочены своим унижением в Великой войне. Это вызвало обсуждение еврейских предателей, которые нанесли Германии удар в спину. Немцы были озабочены также проблемами своей экономики — это вызвало обсуждение еврейского богатства и еврейских банкиров.
В годы подъема коммунизма и холодной войны коммунисты, озабоченные своими идейными противниками, говорили о еврейских капиталистах, космополитах или еврейских врачах, устраивающих заговоры против государства. В то же самое время, в капиталистических обществах, находящихся под угрозой коммунизма, народ осуждал евреев-большевиков.
В евреях смысл этой повторяющейся одержимости. Как одобрительно писал в 1911 году журналист Чарльз Моррас:
«Все, что кажется невозможным или пугающе сложным без предопределенного участия антисемитизма, с его помощью становится на свои места и упрощается».
Запад сегодня озабочен чувством вины по поводу использования власти. Вот почему евреи в своем государстве сейчас приводятся прессой и всеми другими как яркий пример злоупотребления властью. Вот почему самый большой глобальный злодей, изображаемый в газетах и на телевидении, это не кто иной, как еврейский солдат и еврейский поселенец. Это не потому, что еврейский поселенец или солдат нанесли самый страшный ущерб, больший, чем кто-то другой на земле — ни один здравомыслящий человек не будет этого утверждать. Скорее, это потому, что они наследники еврейского банкира или еврейского комиссара в прошлом. Это происходит потому, что, когда моральное поражение поднимает свою голову, в Западном представлении на этой голове имеется кипа.
Можно было бы ожидать, что рост масштабов напряженности и сложность конфликтов на Ближнем Востоке за последнее десятилетие затмит фиксацию на Израиле прессы и других экспертов. Израиль, в конце концов, не на первых ролях. Количество погибших в Сирии за менее, чем четыре года, намного превышает потери в арабо-израильском конфликте за столетие. Число жертв на Западном берегу и в Иерусалиме за год равно количеству жертв за одно утро в Ираке.
И все же именно в эти годы одержимость Израилем усилилась.
Это не имеет никакого смысла, пока мы не поймем, что зацикленность на Израиле существует не несмотря на все происходящее, а именно потому, что все остальное происходит. Как писал Моррас, когда вы используете еврея как символ того, что что-то неправильно, «все встает на свои места и упрощается».
Последние несколько десятилетий принесли на Запад конфликт с исламским миром. Террористы напали на Нью-Йорк, Вашингтон, Лондон, Мадрид, и теперь Париж. Америка и Великобритания вызвали разрушение Ирака, и там погибли сотни тысяч людей. Афганистан был оккупирован и были убиты тысячи западных солдат вместе с бесчисленными гражданскими лицами, но талибы живы, здоровы и не напуганы. Каддафи был устранен, а Ливия не стала лучше. Все это сбивает с толку и обескураживает. Это заставляет людей искать ответы и разъяснения, а это нелегко. Именно в этом контексте проявляется культ оккупации.
Идея заключается в том, что проблемы Ближнего Востока должны решиться, если справиться с еврейской наглостью и коварством, что грехи своей собственной страны можно спроецировать на старый пустой экран западного мира. Это идея находит все большее отражение в университетских городках, профессиональных союзах и в фиксации СМИ на Израиле. Это проекция, и ее главный инструмент — пресса.
Как несколько недель назад сообщил на камеру один корреспондент BBC еврейскому собеседнику, после того, как мусульманский террорист убил четырех еврейских покупателей в Парижском супермаркете:
«Многие критики политики Израиля скажут, что палестинцы также чрезвычайно пострадали от еврейских рук».
Все, что есть, может быть связано с оккупацией, и евреи могут быть обвинены даже в нападениях на них самих. Это мнение не преступников, а тех, кто помогает им совершать преступления. Мнение таких пособников менее честно, чем мнение убийц и более опасно, будучи оформленным в респектабельный английский язык. Это мнение устойчиво и приобретает все большее распространение. Вот почему в 2015 году многие евреи Западной Европы снова готовят свои чемоданы.
Евреев на Ближнем Востоке меньше, чем арабов Ближнего Востока в 60 раз, а в мусульманском мире — в 200 раз. Половина израильских евреев находятся там потому, что их семьи были вынуждены покинуть свои дома в 20-м веке. Их изгнали не христиане Европы, а мусульмане Ближнего Востока. Сейчас на северных границах Израиля — Хизбалла, на его северо-восточной границе Аль-Каида, на его южной границе — ХАМАС в секторе Газа. Ни одной из этих групп не нужен конец оккупации, они открыто хотят уничтожить Израиль. Но наивно отмечать эти факты. Факты не имеют значения. Мы находимся в мире символов. В этом мире, Израиль стал символом того, что что-то где-то неправильно, и это не ХАМАС, не Хезболла, не Великобритания, не Америка и не Россия.
Я считаю, что важно признать отклонения в игре для того, чтобы понять смысл вещей. В этом контексте стоит отметить, что я не первый, кто определил проблему — еврейские общины, как эта, и в частности такие организации, как BICOM, определили проблему уже давно и прикладывают огромные усилия, чтобы исправить ее. Хотелось бы, чтобы они не были необходимыми, и они не должны быть необходимыми, но они, несомненно, необходимы и становятся все более необходимыми. И я с большим уважением отношусь к этим усилиям. Многие люди, особенно молодежь, испытывают проблемы с поддержанием своего баланса перед этим идеологическим натиском, успешно замаскированным под журналистику или анализ, и сформулированным на языке прогрессивной политики. Я бы хотел помочь им сохранить себя и свою точку опоры.
Однако, я не верю, что нужно делать чувство преследования центром своей идентичности, своего иудаизма, или своего отношения к Израилю. Предвзятость — это факт, но это не новый факт, и он не должен останавливать нас в гневе, или заставить нас принимать оборонительную позицию. Она не должна помешать нам охотно стремиться улучшить нашу ситуацию, вести себя с состраданием к нашим соседям или продолжать строить модели общества, о которых мечтали основатели Израиля.
Не так давно я был в Тель-Авиве, на бульваре Ротшильда. Город был наполнен жизнью. Везде были видны признаки процветания. В отремонтированных зданиях «Bauhaus», в одежде, магазинах. Я наблюдал, как проходят мимо люди: дети со старыми велосипедами и татуировками, бизнесмены, мужчины с женщинами, женщины с женщинами, мужчины с мужчинами, все говорили на языке Библии и еврейской молитвы. Летние ракеты ХАМАСа уже остались в закоулках памяти. Прошло всего несколько месяцев, но их захлестнула неистовая, неудержимая жизнь страны. Везде были видны краны, возводящие новые здания. Проходили школьники с огромными рюкзаками и родители с колясками. Я слышал арабский, русский и французский языки, страна спешила по свои делам стремительно и радостно, с ощущением того, что можно пропустить главное, если видеть только угрозы и ненависть. Угрозы и ненависть были всегда, и это никогда не останавливало нас. У нас есть враги, и у нас есть друзья. Собаки лают, как говорится, а караван идет.
Войны современной эпохи представили нам много вопросов, один из которых, что в настоящее время можно назвать победой. В 21-м веке, когда поле боя больше не завоевывают и не теряют, когда земля не переходит из рук в руки и никто не сдается в плен, что значит «выиграть»?
Да, победа уже не определяется на поле боя. Она определяется в центре, в самом обществе. Кто построил лучшее общество? Кто предоставил лучшую жизнь для людей? Где существует наибольший оптимизм? Где можно найти наиболее счастливых людей? В одном из отчетов о том, кто в мире чувствует себя наиболее счастливым, Израиль занимает 11 место. Великобритания была на 22м.
Интеллектуальные противники Израиля могут разглагольствовать о моральных недостатках евреев, скрывая свою предвзятость любым изощренным способом, по своему усмотрению. Боевики ХАМАСа и их союзники могут стоять среди обломков зданий на куче щебня и объявлять о своей победе. Они могут обстреливать ракетами и взрывать супермаркеты. Но если вы посмотрите на Тель-Авив или на любой процветающий район Иерусалима, Нетании, Ришон ЛеЦиона или Хайфы, вы поймете, чья это победа. Вот здесь мы выиграли, и вот здесь мы выигрываем каждый день.
Перевод: Elena Lyubchenko