Серия «УКРАДЕННАЯ ДУША»

Предыдущие главы: 1 2

Бернард был уверен, что смотрит на него кто-то страшный и несчастный. Он чувствовал на себе взгляд измученного годами человека. Однако, когда он обернулся и увидел того, кто глядит на него, он засмеялся громче прежнего.
— Памятник! — крикнул он.
Необычная статуя в виде человека, сидящего на скамейке и смотрящего на Дунай, вызвала огромный интерес у мистера Штраусса.
— И откуда вы беретесь тут такие? Все как живые! — проговорил он пьяным голосом, подходя поближе. — Чертовы выпендрижники! —закричал он.

Он хотел, чтобы кто-то из прохожих услышал его, так как жаждал конфликта. Но кругом было пусто. Час был поздний, но все же Бернарда удивило, что в сотнях метров вокруг не было никого.
Он опять усмехнулся, сам не зная чему. Подойдя вплотную к памятнику, он пристально посмотрел ему глаза.
— Да… — пробормотал он, невольно трезвея от страшных темных впадин, которые были у памятника вместо глаз. Словно тьма из бездны тысячелетий смотрела на него и шептала ему: 
 — Лучше иди своей дорогой. Иначе пожалеешь.

Бернард не слышал этих слов. Но он был уверен, что именно такое послание несли эти черные пятна на несчастном мрачном лице. Кто этот человек? Кому построен этот памятник? Он хотел было погуглить, но ему стало лень.
— Какая мне разница, кто ты? — проговорил он, с ненавистью обращаясь к неодушевленному предмету. — Я ведь говорю не с тобой, а с тем, кто скрывается под твоей внешностью.
— Эй ты! То зло, что сидит в этом памятнике! — зарычал он, ударяя по голове статуи. — Если ты слышишь меня, то знай — я не боюсь тебя! Я — человек! Венец природы, чтоб тебя! Слышишь ? Я тут главный! У меня сегодня праздник! Я наконец свободен. Никто и ничто не напугает меня!

Произнеся эти слова, он вновь расхохотался. Но этот смех отдавал каким-то отчаянием и даже страхом. Ведь на секунду мистеру Штрауссу показалось, что глаза памятника блеснули злобным огнем, будто вновь предупреждая его идти прочь.
Странная была ночь. Вокруг не было никого, однако Бернард чувствовал, что он не один.
— Все эти призраки, злые духи, колдовство! Все это бредни, друг мой. — Продолжал он свой монолог. Лицо его собеседника поражало Бернарда своей необычностью и грустью. — Верил я в них в детстве. Потом вырос. Поэтому смирись с неизбежным фактом — ты просто тупая статуя, и больше ничего!

После этих слов он сильно ударил кулаком по лицу своего немого спутника и закричал от боли.
— Черт бы тебя побрал! — завыл он. — Ты мне руку сломал!
 Перелома не было, был ушиб. Однако это не помешало пьяному, но уже трезвеющему Бернарду выйти из себя. Он понимал, что его рассудок уже не так затуманен, но все же решил сделать поступок, который бы больше подходил для душевно больного. Взяв большой разбег, он со всей силы ногой ударил памятник в грудь.

— Что это? Где я? Что происходит? — эти вопросы испуганный и уже точно полностью отрезвевший мистер Штраусс судорожно начал задавать себе.
Он хотел пошевелиться, но не мог. Он хотел разомкнуть губы, чтобы закричать. Но и этого он был не в состоянии сделать.
Он вдруг с ужасом осознал, что стал той самой статуей, с которой только что разговаривал. Дикий ужас охватил его. Он не мог в это поверить, и мечтал, чтоб все это оказалось кошмарным сном.

Продолжение следует.

Предыдущая глава:

УКРАДЕННАЯ ДУША


Думаю, читателю, который не остался равнодушным к событиям прошлой главы, интересна предыстория произошедшего. Что ж, не будем затягивать и перейдем сразу к делу.
Ровно год назад на этой же набережной в Будапеште счастливая семья совершала вечернюю прогулку. Бернард Штраусс держал свою жену за руку и угрюмо о чем-то размышлял. Его супруга, Сильвия Штраусс, та самая, которая год спустя потеряет сознание, узнав своего мужа, была на седьмом небе от счастья.
Она так давно мечтала попасть в этот город. Сжимая своей теплой нежной рукой ладонь любимого мужчины, она думала о том, как щедро Господь наградил ее. Слушая веселые вопросы их четырехлетнего сына, она вдруг осознала, что у нее было все, о чем она мечтала с детства — хорошее материальное положение, любовь и ребенок.
Сильвия не могла даже представить, что мысли ее мужа были прямо противоположны. Бернард чувствовал себя в плену. Что-то изменилось в нем за последние месяцы.
Он стал чаще заглядываться на других женщин, чаще хотеть бывать вне дома. Он не хотел изменять. Просто ему вдруг стало интересно делать то, что он делал до брака и чего был лишен после. Он считал это проявлением свободы. Те, кто любят по-настоящему, в состоянии понять, что семья скорее делает тебя более свободным, чем наоборот. Но далеко не всем дано познать, что такое настоящие чувства и каким благом является создание семейного очага. Берни Штраусс был из числа тех несчастных людей, которые внушили себе, что после свадьбы лишаются большего, чем приобретают. Он никак не мог выбросить из головы это желание вновь ощутить свободу. Но он понимал, что и развестись будет не в состоянии. Ему вдруг стало лень быть любящим отцом и мужем, но еще большее уныние у него вызывала мысль о разводе.
Он сам бы не ответил на вопрос, как пришел к этим пагубным мыслям.
Мистер Штраусс всегда считал любовь кладом, который надо беречь глубоко в земле. О нем нельзя говорить, его нельзя замечать. Нужно просто знать, что он есть, и этого было достаточно. Потому он так редко говорил жене и сыну о своих чувствах. Бернард не понимал, что Любовь нуждается в проявлении и в постоянной демонстрации ее тому, к кому она обращена. Он так редко говорил об этом кладе, что спустя несколько лет семейной жизни полностью позабыл о нем.
Сильвия не знала о том, что их брак летит в пропасть. Напротив, как я уже сказал, в тот вечер она была счастлива, как никогда. Все изменила одна обычная с виду фраза ее мужа:
— Пора возвращаться в отель.
Что может быть плохого в этих простых словах? Трудно объяснить. Но мы постараемся. Разумеется, тут важен контекст. Решающую роль сыграла интуиция.
Удивительно, как истинно любящее женское сердце, будучи слепым долгое время, способно в одно мгновение ясно увидеть всю картину.
Какая-то странная интонация раздражения, услышанная ей в голосе Бернарда, насторожила ее. Тут можно было сделать скидку на обычную усталость. Но в подсознании Сильвии уже сложился пазл. Камень ломается не только от последнего удара каменщика, но и от всех предыдущих. Так и тут — в одну секунду тысячи разных бытовых мелочей и последний удар в виде этой фразы мужа дали Сильвии понять — их брак рушится.
Но она не могла в это поверить так сразу. Она даст им шанс.
Когда сын уснул, жена обратилась к супругу с обычными вопросами про их отношения. Она пыталась обнимать его, говорить спокойно, но его холодные ответы мгновенно вывели ее из себя. Они разругались так, как никогда прежде. Бернард словно был рад этому поводу остаться одному и вышел из номера, громко хлопнув дверью.
Их маленький сын слышал каждое слово. Не привыкший к громким голосам, он проснулся сразу же, как его родители перешли на повышенный тон. Ему казалось, что земля разверглась у него под ногами. Мальчик впервые был свидетелем ссоры родителей.
Мир его рушился. Мысль о том, что мама и папа могут расстаться, ввергла в его панику. Когда отец ушел, он услышал, как мама плачет в соседней комнате. Это разрывало его сердце. Он вышел, залез к ней под одеяло, поцеловал ее в щечку и обнял. Так они уснули, даже не подозревая о том, что отец больше не вернется.
Он же, радостный и счастливый предстоящим будущим переменам, вернулся на набережную. Бернард остановился поглядеть на Дунай и засмеялся. Он был пьян. Вдруг он ощутил на себе чей-то взгляд...

Продолжение следует.

Величественный Дунай завораживал и одновременно пугал. Лунный свет придавал его темным глубоким водам особую таинственность. Сколько тайн скрывала эта река? Сколько человеческих трагедий и загадочных историй происходило у ее берегов? Об одной из них я и собираюсь поведать вам.
Вот уже много лет наш герой был знаком с этой рекой и не переставал ей восхищаться. Он знал многое о ней. Он любил и ненавидел ее. У мистера Бернарда Штраусса были свои причины такого странного отношения к этому водяному монстру.
Дунай знал о нем немало и был свидетелем того самого случая, которого герой наш не мог забыть до конца своих дней. Шел он как-то по улицам Будапешта, как говорится, никого не трогая. Единственное, чего он желал в тот момент, было оставаться незамеченным. Он хотел уединиться со своими мыслями, которые хоть и были очень тоскливыми, но принадлежали ему, и никто не имел права лезть ему в голову.
Необъяснимая грусть давно стала постоянным спутником Бернарда, и он даже свыкся с ней. Попробуй вы у него эту грусть отобрать, постараться помочь ему, так он не на шутку разозлился бы.
Странный груз души стал его идентичностью. Это был человек, получивший все, чего желал. Но полученное совсем скоро перестало радовать его.
«Банальный случай зажравшегося неблагодарного человека», – скажет строгий читатель, не привыкший к сочувствию к людям, которые сами не знают, чего они хотят. Я и сам был таким. Как же сильно раздражали меня эти нытики с их беспричинной депрессией! Однако со временем понимаешь, что причина есть всегда.
И мистер Штраусс, конечно, догадывался о том, где пряталась эта причина – в нечестном способе достижения желаемой цели.
– Но так ли важно, каким способом достиг я свободы? – спрашивал он себя. – Ведь я заслуживал этой свободы, и не заслуживал того кошмарного плена, в котором был так много лет!
Он часто мучил себя этими вопросами, в которых обвинял и оправдывал себя. Ответом ему была только мертвая тишина. Так в его душе возник неразрешимый конфликт эгоизма и совести, не дававший ему покоя.
В тот момент мысли его прервал подбежавший к нему мальчик лет пяти. Он вцепился мертвой хваткой в его колени, и рыдая начал кричать:
– Неужели это ты, папочка!? Родной мой! Любимый папуля! – руки мальчика крепко обхватили ноги обескураженного мужчины. Он судорожно целовал его колени, пытался дотянуться, чтобы обнять того, кого называл отцом. – Господь вновь свёл нас вместе, папа! Как ты и говорил мне – Он слышащий и отвечающий на мольбы!
Плач его становился все громче и привлек внимание людей. Бернард не знал, куда деться от этого странного мальчика, выкрикивающего еще более странные и пугающие его слова.
– Почему ты бросил нас?! За что? – продолжал тот, всем телом содрогаясь от плача. – Я плохо себя вел? Но разве из-за этого бросают своих детей?!
  Бернард был потрясен. Людей становилось все больше. Ведь крики бедного ребенка были настолько пронзительны, что просто не могли оставить прохожих равнодушными.
– Сынок, это не твой папа, – послышался голос подбежавшей девушки, судя по всему потерявшей временно своего сына из поля зрения.
Она начала оттаскивать мальчика, не перестававшего плакать. На глазах матери тоже показались слезы. Ей было жаль сына.
– Простите, пожалуйста! – извинялась она, вытирая ребенку лицо. Тот вдруг умолк и странно смотрел на маму. Она была смущена возникшей ситуацией и повышенным вниманием людей. – Год назад мой муж, его отец, исчез. Мы никак не можем смириться с этим.
Она пыталась разглядеть лицо Бернарда. Но его то закрывала толпа, то ночная тьма набрасывала свою завесу именно в тот момент, когда девушка хотела рассмотреть его.
– Простите еще раз, – сказала она, смирившись с тем, что так и не увидит своего собеседника, и собравшись уходить.
– Ничего страшного, – ответил Бернард. В этот самый момент луна осветила его лицо. И его взгляд встретился со взглядом несчастной матери.
Эти глаза и этот голос заставили бедную девушку оцепенеть от волнения, вдруг охватившего ее с головы до ног.
Она сильно побледнела и словно превратилась в статую, в которой заключена душа. О, эта метафора была очень знакома нашему герою, но обо всем по порядку…
Вдруг ноги ее подкосились, и она упала, потеряв сознание. Ребенок начал плакать еще сильнее. Люди стали приводить ее в чувства.
Главным же  чувством мистера Штраусса в тот момент  были вовсе не страх за девушку или растерянность. На вершине всего был стыд. Но чего он стыдился?

Продолжение следует.