Долго не было постов - был в отпуске. При наличии желающих могу сделать пару гайдов по отдыху в Лазаревском.

Автор - Илья Рясной, Пенсионер, Полковник полицейский

«Верните танк Т-34!»

От моих многочисленных путешествий по Псковской области с различными проверками деятельности подразделений угрозыска в память врезалась провинциальная русская истина: «чем глубже в лес, тем толще опера». Точнее, не толще, а здоровее и увереннее в себе. В глубинке в русских людях просыпается что-то такое исконно-могучее, и чем глубже – тем сильнее.

Псковскую область я в эти командировки исколесил, наверное, всю. Загружались мы с моим хорошим товарищем – замначальника угрозыска Потаповым в служебную «Газель» - и в путь. Смотреть, как в чащобах народ живёт и государеву службу блюдёт.

Потапов был замом УУР по имущественным преступлениям. Настоящий такой розыскник старой советской формации. Это когда у людей вся жизнь на работе, а на первом месте не сытость брюха, здоровье и благополучие, а только лишь служебный долг. И ты себя не мыслишь в ином качестве. Ну, заодно – как и положено оперу, он человек компанейский, юморной, слегка циничный. И, конечно, был бедный, как церковная мышь. В те времена – это начало двухтысячных, причастность к уголовному розыску означала полуголодное существование. Государство тогда деньгами своих сатрапов не баловало, а мзду по большей своей части они не брали – считали, что это дико и западло.

Помню, в том же Пскове один из руководителей розыска был. Всю жизнь бандосов давил, авторитет имел в области непререкаемый. Многие мутные субъекты с началом перестроек и перестрелок пытались к нему подъезжать – мол, мы спонсоры, то да се, сговоримся. Были в ответ посылаемы далеко и надолго. А тут у него несчастье - жена заболела, притом врачи прогнозы давали самые неутешительные – счёт шёл на недели. Спасти можно было, но операция платная, недешёвая. А в карманах милицейского полковника шаром покати. Даже квартиру продать – не поможет.

И тут к нему коммерсы и братва подъезжают со сладкими речами:

- Мы операцию оплатим. Все будет чики-пуки.

- А отдавать чем? – интересуется полковник.

- Так спонсорская же помощь.

- Что-то потребуете взамен.

- Ну что вы как маленький. Ну, свои же люди. Какие счёты между нами. Ничего не потребуем. Слово даём.

В общем, так убедительно уговаривали, что было понятно – слово словом, но обязательства появятся непременно. И возьмут услугами – прикрыть глаза, что-то шепнуть на ушко, покрышевать слегонца уважаемые фирмы. А чего тут стесняться-то? Дело такое, в девяностые годы вполне себе обычное.

- Ну, если ничего, - усмехнулся полковник.

Идёт к начальнику УВД на приём. Объясняет ситуацию. И откровенно говорит:

- Я не могу жену потерять. Выхода у меня нет. Поэтому они мне операцию оплатят.

И выкладывает на стол рапорт на увольнение.

- А я ухожу. И спросить они с меня ничего не смогут.

- Да ты не суетись, - махнул рукой начальник УВД. – Давай вместе думать.

И надавил на все рычаги, которые смог. В результате администрация области все же оплатила операцию. Жена выжила. Полковник остался служить, При погонах и чести офицера, которая для одних лишь виртуальная реальность, а для других – единственно возможное и безусловное правило жизни.

Не знаю, мне кажется, сильно что-то изменилось в мироощущении моих коллег, да и всех наших земляков. Сегодня, по-моему, люди в погонах долго бы не рассуждали – ну, спонсоры так спонсоры, а потом посмотрим, как с ними вопросы решать. Но тогда люди были другой закалки. И угрозыск дольше всего держался в стороне от всего этого похмельно-разудалого, без краёв и чура, бешенного дележа бывшего общенародного пирога и заколачивания бабок, которое постепенно захватывало и нашу родную правоохранительную систему.

Вот и Потапов, и я, и мои коллеги были из того же теста. Так сказать, уходящая натура – ведь дикий капитализм постепенно стискивал все сильнее нашу систему, как змея анаконда сладкого жирного кабанчика. Это был длительный процесс привития госслужащим барыжной стяжательской идеологии, который продолжается до сих пор – к счастью, с переменным успехом…

Целый месяц мы долбали Псков на инспекторской проверке. Инспекторская - это такая катастрофа, которая обрушивается на областные управления раз в пять лет, и тогда татарской ордой налетают на провинциальный служивый люд проверяющие из всех служб. Признали мы состояние дел в службе уголовного розыска удовлетворительным, что для руководства уже счастье. А в следующий раз довелось мне приехать в град Псков через год.

В одном районе сидим с начальником отдела, вспоминаем, какие копья ломались в инспекторскую.

- Ох, - начальник отдела вытирает пот. – Тяжелее всего с тыловиками пришлось. Такие въедливые. И всё что-то хотят, смотрят, как голодный пёс на человека с мешком корма. Ну что поделаешь. Вот их главному пришлось машину подарить.

- Что?! – подпрыгиваем мы на стульях.

- Ну, ну не Мерс и даже не Жигуль. Просто в лесу нашли какой-то немецкий кубельваген – это легковушка чуть больше мотоцикла, типа нашего ГАЗ-69, тока похудее. А тыловик ваш собирает экспонаты, связанные со Второй Мировой. Вот отряхнули от грязи эту машинку и отдали.

Тут Потапов взвился:

- Слушай, ну что это такое? Машинку проверяющему. Вон, Илья, - кивает на меня. – Или я. Мы тебя проверяли. Мы чего, с тебя машинки просили? Или деньги? Рюмку налил за здоровье – и ладно.

- Ну, вы же уголовный розыск, - с каким-то озадаченным видом и вместе с тем въевшимся в подкорку у всех служивых в МВД уважением произнёс начальник ОВД.

Ну да, розыск гордый, но голодный. Такова наша суть тогда была. К сожалению, не у всех она сохранилось в первозданном виде – слишком силён был ураган новых времён, выдувший из многих такие эфемерные понятия, как неподкупность, принципиальность. Ну а тут и до избавления от химеры совести недалеко.

Правда, каюсь, все же и мне что-то досталось от путешествий по этим местам боёв. Один опер, занимавшийся поисковой работой на местах великих битв, преподнёс мне в подарок мятый немецкий армейский котелок с дыркой от пули и как ножницы скрещенные вместе немецкие вилку и ложку.

А однажды мне удалось вернуть государству танк времён войны, который откопали в болоте в Псковской области. Получил оперативную информацию, что деляги уже собрались под видом металлолома вывезти его за границу. А тогда был бум на военную технику, и такой танк стоил под миллион долларов. Там ещё в теме был замгубернатора одной из российских областей.

С утра пью кофе в кабинете, никого не трогаю. И тут звонок. Казённым голосом какая-то деваха сухо сообщает, что со мной будет беседовать сам замгубренатора. Его превосходительство меня радостно уведомляет, что я не должен думать о нем чего плохого, танк он спереть вовсе не собирался, а собрался поставить его на высокий постамент в родном городе. И факсом шлёт мне фоторепортаж с установки этого танка.

И как только прознали, гады, о нашем интересе. Но все хорошо, что хорошо кончается. И танк стоит на постаменте. И это мой вклад в сохранение исторической памяти России…

Наука виктимология.

Сколько мы накатали по Псковской области? В последнюю командировку на счётчике «Газели» было полторы тысячи километров.

Дороги, города, лица – ожидаемые или случайные.

Уж полночь близится. Едем на машине. На дороге голосует достаточно вульгарно, но стильно одетая молодящаяся тётка лет сорока. Пьяно покачивается.

- Виктимология, - говорит Потапов, сбрасывая скорость. – Наука о жертвах преступлений… Знаешь, кто это стоит?

- Кто? – спрашиваю я, считая, что он увидел знакомую.

- Это живая заява и строка в книгу учёта преступлений. Сейчас её, такую красивую, заезжие хачи запихнут в тачку, отъестествлят в неприличных формах. Хорошо, если не убьют. А у нас – висяк.

- Ну ты расписал.

- Да чего тут расписывать? Все пройдено не раз. Надо бы её до дома подвезти.

Тормозит, подаёт машину назад. Распахивает дверцу и с видом наивного и обаятельного котика спрашивает:

- Далеко везти, красавица?

- До Ленина. Дом двадцать, - с откровенным интересом смотрит дама на него.

Сто процентов – тётка не шлюха, не на заработках, но в том состоянии, что прямо притягивает разные хитрые приключения на своё мягкое место.

Садится в машину, оглядывается. И то ли встревоженно, то ли со скрытой радостью протягивает:

- О-о, вас много.

Я аж икаю от её внимательного взгляда.

В общем, шутки, прибаутки, минут через десять подкатываем к её дому. И она смотрит недоуменно:

- И чего, все?

- Ну, так приехали же, - говорит Потапов.

- Э-э, - вздыхает разочарованно тётка. – Не-к, вы мне не понравились. Единственно, кто мне понравился – это он, - она тыкает в сотрудника нашего Главка Мишу, съежившегося на заднем сиденье и сурово промолчавшего всю дорогу, поскольку от обилия выпитого на нашей гулянке он говорить не мог чисто физически – язык не шевелился.

Фыркая, дама идёт к подъезду.

- Сегодня заявы не будет, - хмыкает Потапов.

продолжение следует