В прошлом выпуске было рассказано, как суровая реальность в лице джентльменов с Юга поставила на место крикливого горе-вояку Джона Поупа, а затем нарисовалась у самых границ Мэриленда.
Роберт Ли, прикинув все «за» и «против», решил все же нанести ответный визит вежливости в северные штаты, ведь до того момента по чужим городам и весям шастали исключительно солдаты янки — настало время организовать симметричный заход.
Южный главнокомандующий рассчитывал, что Мэриленд, будучи изначально рабовладельческим штатом, с восторгом и радостью примет достойных южных парней, после чего единым строем выступит против Вашингтона, радикально осложнив жизнь нервному Аврааму и его генералитету.
Армия КША была серьезно потрепана после долгих прыжков вокруг Ричмонда, но Роберт был абсолютно уверен, что тормозить и выжидать нельзя — Север при своей промышленной мощи и необъятных людских ресурсах мог получить от бездействия много больше, чем Юг, а снова вставать живой стеной между ордой США и столицей южанам очень не хотелось.
Авраам действительно был в адской запаре. До того отстранив Макклеллана от командования, он мотивировал это полной неспособностью «Медлителя» к активным действиям, но Поуп, вызванный им с западных фронтов, оказался вообще уникальным представителем фауны, эдаким ожившим персонажем Салтыкова-Щедрина, а враг наступал, поэтому пришлось все вернуть на круги своя и возвратить радостному Макклеллану права на управление войсками. Тот несколько ожил, пообещал оправдать доверие и неторопливо почапал на защиту Вашингтона от супостатов.
Практика показала, что Роберт Ли все-таки принял желаемое за действительное и, хоть и ненадолго, но нацепил розовые очки. Народ Мэриленда, и это выяснилось почти сразу, радости от прибытия южных войск не испытывал. Солдат встречали угрюмым молчанием, на контакт идти не желали, чепчики в воздух никто не бросал. Хотя камнями и навозом не кидались — и то хлеб. Расхождение фантазий с реальностью объяснялось просто — все, деятельно заинтересованные в существовании КША и просто идейные противники США ушли в армию Конфедерации еще в самом начале войны. Дома остались простые мирные жители, которые всю эту заваруху видели известно где, и никоим образом не собирались приветствовать ее приход в свои родные города. Схожее угрюмое настроение посетило и собственно армию Ли. Солдаты устали за долгие месяцы топтаний туда-сюда, успели заболеть за время метаний всяким нехорошим и стоптать ноги до ушей, к тому же их смущало вторжение на территорию противника.
До того храбрые дикси клали свои жизни на алтарь освободительной войны, стряхивая щупальца жадных городских торгашей со своей отчизны, а сейчас сами уподобились янки, принося огонь и насилие на Север. Разумеется, не все из выбывших из строя в течение похода были такими пацифистами, но общий моральный дух все же снизился изрядно.
А вот в Мэрилэнде напротив, граждане начали собираться в кучки и сдувать пыль с дедушкиных карамультуков, которыми основатели семейств гоняли еще англичан. Понятно, что серьезной опасности в решающем сражении подобное ополчение бы не представляло, но неприятностей могло доставить изрядно, хоть дело и не в Белоруссии происходило.
Изначальный расчет Роберта был на то, что после перехода им границы силы США придут в движение, он сможет быстро вынести тех, кто ему мешает, после чего пройти мимо Вашингтона на северо-запад, за горы, чтобы как следует подпортить жизнь и репутацию Аврааму, но при этом не сталкиваться со здоровенной толпой, прикрывающей столицу США. Вторжение изначально имело целью не разгром янки, а демонстрацию готовности перенести войну из каких-то непонятных городским людям южных задворок в их уютный садик у дома.
Узнав, впрочем, что силами США снова командует «Медлитель», и поняв, что активных действий от него не дождаться, Ли быстро набросал другой план действий, согласно которому его армия разделялась и уходила за горы двумя разными путями, попутно круша и забирая себе все северное, что плохо лежит. Например, арсенал в городе Харперс-Ферри. С одной стороны, разбивать войска на несколько частей было опасно. С другой, имея в противниках Макклеллана, риск был вполне оправдан — пока он проснется, пока раскачается, дикси уже будут на другой стороне горного хребта в своей любимой Шенандоа, а затем смогут действовать дальше по ситуации.
Как обычно, все пошло не совсем так. Письма с приказом Ли шустро переписали, раздали всем важным лицам и те принялись выполнять ценные указания начальства. Только вот один экземпляр плана умудрились посеять около фермы, где размещался штаб. Бойцы США, добравшиеся до хутора спустя 5 дней достаточно активного забега на перехват противника (Макклеллан осознавал, что это последний его шанс хоть как-то искупить свои фейлы перед Авраамом, и поэтому старался особо не тормозить), это собрание сочинений прочитали, почесали в затылках и отдали командованию. Высокое начальство помедитировало на находку где-то день, после чего очень обрадовалось и принялось догонять южан.
Ли довольно быстро сообразил, что дело приняло нехороший поворот и начал яростно огрызаться, благо этому очень способствовали две вещи: узкие проходы через горы и искренняя вера Макклеллана, что дикси опять собралось стопиццот тыщ человек. Активное притормаживание преследователей живительным свинцом дало время гиперактивному Джексону взять тот самый арсенал в Харперс-Ферри, предварительно разбомбив город к такой-то бабушке с помощью всей личной артиллерии. Отрапортовав о выполнении миссии, Томас утащил все, что не было приколочено (включая 12,5 тысяч пленных), и втопил в сторону основных сил Роберта, помогать по мере возможности.
Помощь была кстати, так как к 15 сентября южане отошли от гор, а Макклеллан перетащил свою орду через хребет и готовился дать генеральное сражение. Что характерно, если бы «Медлитель» ввязался в драку сразу, вся война могла бы пойти совершенно по-другому, ведь на момент его прихода у Ли было всего 18 000 человек — остальные, даже сверхзвуковой Джексон, подойти еще не успели. Однако неторопливый усач снова взял паузу на подумать, и сражение при Энтитеме началось только 17 числа.
Северян, пусть даже после паузы, во время которой на выручку Ли успели добежать дополнительные дивизии, все равно было в два раза больше, чем дикси. Воспоминания очевидцев об армии Севера в вопросах численности подозрительно схожи с картинами из эпического фентези — море вражеских огней до горизонта, океан синих мундиров, все вот это вот. Однако «Медлителя» подвело то, что на столь удачно полученной им бумажке с планами противника не было указано их детальной численности — означенные джентльмены и так знали, сколько под их началом войск, поэтому тратить чернила на лишние каракули не собирались. Макклеллан же в своей излюбленной манере счел, что южан перед ним тысяч сто, поэтому не спешил бросать в бой все резервы, предпочитая вводить подразделения в бой по одному.
В итоге вышла самая кровавая мясорубка за все время Гражданской войны — более 22 тысяч потерь за один день, прискорбный абсолютный рекорд за всю историю США. На ключевом участке, кукурузном поле в центре сражения, которое то и дело пытались штурмовать с разных сторон, несмотря на живительный картечный душ, полегло более 13 000 человек. После этого сражения наиболее светлые армейские головы США и КША задумались о смене тактики. Северяне осознали, что старый метод наступления шеренгами слишком уж болезненный, а южане поняли, что мало надеяться на милости матери-природы, и окопы надо рыть самим, даже в случае простого сражения, а не обороны города.
В стратегическом плане битва при Энтитеме привела к тому, что Роберт Ли, мрачно подсчитав потери, принял решение отступить на исходные позиции. Если армия США еще могла как-то позволить себе так разбрасываться людьми, то дикси — никак нет, еще пара-тройка таких схваток, и вооруженные силы Конфедерации попросту бы кончились. Первоначально генерал Ли думал все же перегруппироваться и контратаковать после наступления, но неожиданно агрессивное преследование дикси войсками Макклеллана вплоть до реки Потомак, разделявшей два государства, вынудило его передумать.
«Медлитель» же, прогнав врагов, сообщил Аврааму, что mission complete, а на все вопли начальства по поводу недостаточно эффектной победы обвинил в этом своего подчиненного, генерала Бернсайда (про которого мы еще услышим). Продолжать же наступление и форсировать реку Макклеллан, невзирая на категорическое недовольство Линкольна, не стал, мотивировав это тем, что устраивать осенне-зимние кампании на вражеской территории с усталым и серьезно потрепанным войском дурных нема, и тут надобно еще как следует поразмыслить.
Подобные новости никак не могли обрадовать радикально-деятельного президента, поэтому он приступил к реализации двух планов. Один стандартный — суетливый поиск нового главнокомандующего на замену, и второй — вынужденный, призванный поменять течение войны не армейскими, но политическими методами.
Пока Авраам крутился как белка в колесе, изыскивая дополнительные аргументы, Макклеллан, верный своему слову, задумчиво стоял к северу от Потомака, любуясь природой и собственными военными прожектами. Именно в этот момент, в начале октября 1862 на сцену вновь выбрался главный Джеймс Бонд КША, разоритель вокзалов и складов, уничтожитель кораблей конями и знатный похититель чужих гардеробов — Джеб Стюарт со своим летучим отрядом.
В этот раз кавалерист взял с собой почти две тыщи народу и аж 4 орудия, чтобы пройтись с огоньком по вражьим тылам. За два дня, с 10 по 12 октября Джеб успел:
1. Миновать все возможные кордоны, не встречая серьезного сопротивления (Макклеллану докладывали про нездоровую активность южных назгулов на берегу реки, но «Медлитель» сперва это дело банально протупил, а потом не смог вовремя отыскать супостатов из-за недостатка кавалерии).
2. Затариться в одном из городов обувью и одеждой взамен изношенных, причем с целью особо циничного троллинга оплатить взятое долларами КША.
3. Потребовать полной сдачи города Чамберсберг и получить ее, отпраздновать это дело в местном отеле, пафосно зарегистровавшись под собственным именем, чтоб США знали, кто пришел к ним в гости.
4. Сжечь арсенал, вокзал, мастерские, забитые под завязку поезда и локомотивы, порубить телеграф и несколько миль железнодорожного полотна, нанеся ущерба примерно на четверть миллиона тогдашних денег.
5. Упереть 1200 лошадей и тонны военного добра, взять 280 пленных солдат и 30 важных гражданских.
6. На обратном пути перехватить посыльного янки с приказами, внимательно их изучить и изменить маршрут так, чтоб его уж точно никто не нашел.
7. Проделав путь длиной в 203 километра, вернуться домой всего с несколькими ранеными, потеряв только двух человек, и то не в бою, а где-то по дороге (с устатку отбились от группы и заехали не туда).
Такого позора Линкольн стерпеть никак не мог, и карьера Макклеллана в должности главнокомандующего тут же закончилась, теперь уже навсегда. Более президент старался не поручать «Медлителю» вообще ничего, что было хоть как-то связано с непосредственными боевыми действиями.
Еще два года генерал посвятил написанию многотомного отчета, в котором долго и крайне занудно доказывал, что он всегда стоял в белом плаще красивый, а вот подчиненные и начальство — нехорошие нетрадиционные люди, и все беды сугубо из-за них. В 1864 Макклеллан внезапно зашел с козырей и выдвинул свою кандидатуру на пост президента от демократической партии, но общественность, едва придя в себя от такого поворота событий, ловкий ход не оценила. Впрочем, это немного другая история, и к нашему рассказу она имеет мало отношения.
На вакантное место главного у янки был назначен генерал Бернсайд, до того не отметившийся совершенно ничем, кроме удивительных предпочтений в плане лицевой растительности. Человек-бакенбарды, понимая, что с начальством не спорят, немедленно представил план наступления, согласно которому янки должны были обозначить удар в одной стороне, а когда наивный Ли побежит обороняться, яростным натиском атаковать Ричмонд и победить.
В целом, Роберт Ли до последнего не был в курсе о таких перспективах, но тут в сюжете снова появился Джеб Стюарт, очень вовремя углядевший активные приготовления северян к нехорошему. Пока Север перебирался через речку в условиях активной непогоды и вылезал всей своей ордой на чужой берег, конфедераты, помня об Энтитеме, успели занять господствующие высоты и дополнительно отрыть там окопы полного профиля, чтоб не как в прошлый раз.
Если духом-покровителем Макклеллана был ленивец, то Бернсайда при рождении посвятили другому священному животному — барану. Осознав, что план пошел не так, генерал не стал его менять и избрал максимально тупую тактику — долбиться всей толпой в лоб южным силам в надежде их прорвать. Встреча парнокопытного и новых ворот продолжалась 4 дня и стоила янки 12500 человек, включая двух генералов. Южане потеряли более чем в два раза меньше.
Почесав знатные бакенбарды, Бернсайд отступил, но немедленно предложил второй план, чуть более сложный. Сразу его принимать не стали, насмотревшись на элегантность генеральских решений, предложив обдумать стратегию как следует, а не как всегда.
1862 год заканчивался для США очень грустно. Война затягивалась, Ричмонд стоял, потери накапливались, моральный дух солдат и населения неуклонно падал, спасибо полководческим дарованиям. Великобритания и Франция, устав от невыгодного им эмбарго Конфедерации, начинали делать смутные намеки в Вашингтон, чтоб там прекращали уже катавасию и позволили людям отделиться спокойно. В этих сложных условиях Линкольн вынужденно использовал секретный проект «оружия возмездия» — 30 декабря 1862 года Авраам подписал «Декларацию об освобождении рабов». Общественность неудержимо фалломорфировала.
Каковы были последствия этого судьбоносного решения, мы расскажем в следующих выпусках.
Оставайтесь с нами.
