После второй «оптимизации» в Коломенском перинатальном центре на оставшихся медсестер свалилась непомерная нагрузка. 12-часовую рабочую смену приходится отбывать одновременно на нескольких постах, включая реанимации.

Голодовка – крайняя мера и к ней мы подошли вынужденно, говорят младшие медсестры ГБУЗ "Коломенский перинатальный центр". Прежде чем решиться на отчаянный шаг, они пытались донести свои аргументы до всевозможных инстанций официальными способами.

Взывали к диалогу руководство, обращались в прокуратуру, государственную инспекцию труда, подразделения Росздравнадзора и Роспотребнадзора, Министерство здравоохранения области. Но юридические методы – жалобы и иски - не помогли. Хуже того, за попытки отстоять свои трудовые права и права пациентов на качественную медицинскую помощь начальство развязало в отношении «мятежниц» травлю.

С 2019 года остановлена индексация зарплат, и это при том, что за это время уже дважды проведено сокращение штатов – соответственно нагрузка на оставшихся медсестер, то есть нас, значительно возросла. Перед каждой реорганизацией на общих собраниях обещают повысить заработные платы, но за последние два года этого так и не произошло, - комментирует младшая медсестра Наталья Трухина, одна из участниц планируемой голодовки.

В 2019 году со всеми совместительствами и премиями младшие медсестры могли получать под 40 тысяч рублей в месяц, сейчас же никак не выпрыгнуть за 29-32 тысячи рублей, при этом объемы работ выросли вдвое. Это - 12-часовая рабочая смена, обслуживание нескольких постов одновременно, без перерывов на обед. Куда еще дальше-то?

Замученные рабским трудом сотрудницы всего-то просят сесть с ними за стол переговоров и привести оплату в соответствие с трудовым законодательством.

- Если до 31 января наши предложения не обсудят, мы будем вынуждены начать голодовку для привлечения внимания власти, общественности и СМИ к хронически нерешаемым проблемам. Первая участница вступает в голодовку 2 февраля в 8 часов утра, следующие будут присоединяться с интервалом 5 дней. Нас будет не меньше пяти, - рассказывает Наталья Трухина.

Медсестры подумывали и о настоящей забастовке, право на которую предусмотрено российским законодательством. Однако в этом случае серьезно пострадают госпитализированные женщины и их новорожденные дети, которые и так сейчас страдают из-за нехватки персонала. Остановка работы даже нескольких медсестер может привести к печальным последствиям, объясняют работницы.

Сегодн вместо 160 младших медсестер, предусмотренных штатными нормативами Минздрава России, работает всего 22 младшие медсестры и около 20 уборщиц по аутсорсингу. На младших медсестер вдобавок свалили обязанности до нуля «оптимизированных» санитарок, хотя по профессиональным стандартам это недопустимо – разные профессии, разные трудовые функции.

Что означает нехватка персонала на практике? Страдания для лежащих в центре женщин и детей. К примеру, после 20:00 часов младшие медсестры приемного отделения вынуждены обслуживать одновременно несколько отделений и 8 постов одновременно: один пост «приемника», один пост гинекологии, два поста в отделении патологии беременных, два поста в послеродовом, два поста гинекологии, а еще при большом количестве родов их зовут на помощь в родильные отделения, объясняют наши собеседницы.

- Представьте: в отделении патологии у беременной женщины отошли воды. Акушерка звонит в приемное отделение, вызывает к себе младшую медсестру, чтобы убрать за женщиной. В это же самое время у родившей женщины началось кровотечение, и акушерка послеродового отделения тоже требует себе на помощь «младшую». А в это же самое время подобная ситуация происходит в гинекологическом отделении, медсестра которой тоже вызывает младшую медсестру. И если в это же самое время в приемное отделение скорая доставляет женщину, которая уже в родах, то куда бежать младшей медсестре? Как ей разорваться на все отделения? А разорваться приходится – это наши ежедневные реалии, к сожалению. Оказывается ли при такой многозадачности роженице и ее ребенку должная помощь и уход? Ответ очевиден, – говорит младшая медсестра Татьяна Момот, вторая участница планируемой голодовки.

Сложная ситуация в послеродовом отделении, которое объединяет в себе три подразделения: послеродовое женское, послеродовое детское и отделение недоношенных. Если в отделении недоношенных - срочная генеральная уборка с утра, то в остальных отделениях средний персонал вынужден или ждать «младших», или всё делать сам. Например, генеральная уборка в палате интенсивной терапии - это часа на два. Значит, в послеродовом женщины не подмыты к обходу врачей, постельное белье не поменяно, чулки не надеты, судна после ночи не убраны. Если младшая занята в послеродовом, то страдают в отделении недоношенных: и мамы, и персонал сидят и ждут, когда освободится младшая. После 20:00 эти три отделения остаются вообще без своих «младших». Если в отделение новорожденных или в недоношенных поступил ребенок, у него взяли анализы, палатные медсестры вынуждены оставлять свои посты без присмотра...

По словам медсестер, чтобы «замаскировать» реорганизационную вакханалию, администрация Коломенского перинатального центра при очередном сокращении ставок младшего медперсонала отменила закрепление младших медсестер за конкретными отделениями, отнеся их к «общеучрежденческому» персоналу, что является прямым нарушением порядка оказания медицинском помощи, утвержденного Приказом Минздрава России от 20.10.2020 № 1130н.

Новые положения, кроме того, позволяют работодателю не платить сотрудникам за переработку, так как исключается само понятие «совмещение должностей и расширение зоны обслуживания».

Минздрав Московской области в своем ответе на претензии медсестер Коломенского перинатального центра отвечает, что штатные нормативы якобы имеют рекомендательный характер.

«<…> В сфере здравоохранения отсутствуют обязательные для исполнения штатные нормативы, все они носят рекомендательный характер, включая рекомендуемые штатные нормативы, входящие в порядки оказания медицинской помощи», - говорится в письме от 24.12.2021 за подписью начальника управления организации медицинской помощи матерям и детям Айдара Саттарова.

Несмотря на несоответствие численности федеральным нормативам, чиновник также имеет смелость утверждать, что штатное расписание составлено «в соответствии с фактической нагрузкой персонала». Данное утверждение абсолютно голословно и не основано ни на документах, ни на изучении реальных рабочих процессов, говорят сотрудницы Коломенского перинатального центра.

«Игнорирование штатных норм и трудового законодательства, тем более столь радикальное, как в Коломенском перинатальном центре, недопустимо. В обязательных для исполнения Правилах организации деятельности перинатального центра четко говорится, что «структура и штатная численность Центра устанавливаются с учетом рекомендуемых штатных нормативов». Это означает, что учет штатных нормативов (пусть даже и называемых «рекомендуемыми») является обязательным, а господин Саттаров, очевидно, осуществляет подмену понятий в каких-то своих целях, - комментирует председатель межрегионального профсоюза медработников «Действие» Андрей Коновал.

В сентябре 2021 года Коломенская городская прокуратура все-таки внесла в адрес главного врача ГБУЗ МО «Коломенский перинатальный центр» Татьяны Шаврак представление об устранении нарушений трудового законодательства и оповестила, что в медучреждении организованы выплаты стимулирующего характера работникам, оказывающим медицинскую помощь больным с Covid-19. (ответ прокуратуры от 30.09.2021 № 1707-2021). На деле никаких ковидных доплат младшие медсестры не дождались, а информация об инфицированных пациентках стала скрываться еще тщательнее, комментируют собеседницы.

Под сегодняшними требованиями к администрации подписалось половина младших медсестер (одиннадцать), пятеро заявили о готовности участвовать в голодовке.

Главный врач Коломенского перинатального центра Татьяна Шаврак заявляла, что, сокращая младший медперсонал, действует якобы в соответствии с позицией Минздрава Московской области и инспекцией труда, и что младший медперсонал уже полностью сокращен во всех роддомах области (аудиозапись имеется).

- Руководство всё время переводит стрелки на Минздрав, будто бы это там, на верхах сокращают наши зарплаты и ставки. Но если есть такие приказы - покажите их нам. Никто из нас этих приказов в глаза не видел. Мы пытаемся отстоять не только свои зарплаты, мы пытаемся отстоять права беременных женщин, рожениц и новорожденных на качественную и своевременную медицинскую помощь, на должный уход, на достойные условия пребывания в роддомах. Каждый из нас или наших близких может оказаться в роли пациента или пациентки, лишенных помощи медсестры или санитарки. Это страшно!.. - объясняют собеседницы.

Источник:

https://newizv.ru/news/society/24-01-2022/medsestry-roddoma-v-kolomne-ob-yavlyayut-golodovku-iz-za-rabskogo-truda

Начало - Настоящий «Кровавый меридиан»: как охотники за скальпами превратили США и Мексику в кровавую баню.Ч.1

Как Джеймс Киркер прославился жестокими убийствами индейцев, а затем заключил с ними союз (и еще несколько раз поменял сторону)

«Они въехали в город измученные и грязные, от них разило кровью граждан, которых они подрядились защищать».— Кормак Маккарти, «Кровавый меридиан».

Спустя более чем полвека и в двух с половиной тысячах километров от тех мест, где кровожадно перебили индейцев Пакстонские парни, шляпных дел мастер из Кентукки по имени Джеймс Джонсон поднес тлеющую сигару к замаскированной пушке, заряженной металлоломом, и с близкого расстояния выстрелил в группу ничего не подозревавших апачей.

Прежде чем те опомнились, Джонсон с подельниками добили их с помощью ножей и ружей, а затем сняли скальпы.

1 сентября 1835 года настрадавшееся от набегов коренных американцев правительство мексиканского штата Сонора приняло закон о вознаграждении за скальп каждого апача. Это позволило Джонсону и сотням других головорезов не только легально делать то, что они умели лучше всего, но еще и получать за это деньги.

Бойня с пушкой состоялась 22 апреля 1837 года в горах Сьерра-де-лас-Анимас на территории нынешнего округа Хидалго в штате Нью-Мексико и положила начало тому, что автор одной из мексиканских газет называл гнусной индустрией торговли скальпами, а сами охотники — хорошими временами.

Успех Джонсона привел к тому, что правительство штата Чиуауа тоже назначило награду за каждого мертвого индейца.

Скальп воина стоил сотню песо, женщины — 50 песо, а ребенка — 25.

После начала финансового кризиса, известного как «Паника 1837 года», все больше американских наемников поступали на службу к мексиканским властям, чтобы истреблять апачей. В поисках легкого заработка многие атаковали представителей других коренных народов или вовсе мексиканцев. Местные губернаторы, сами того не подозревая, оплачивали убийство соотечественников.

Один из самых кровожадных охотников за скальпами, авантюрист с шотландско-ирландскими корнями Джеймс Киркер по прозвищу Дон Сантьяго занялся кровавым ремеслом в 1838-м. До этого он служил капером в англо-американской войне 1812 года, то есть с разрешения правительства нападал на британские торговые суда, в 1822-го отправился в составе сотни храбрецов в поход за пушниной на индейские территории. С тех пор он регулярно участвовал в стычках с племенами, хотя к вопросу подходил прагматично: когда это было выгодно, заключал с индейцами перемирие и даже продавал им оружие или выпивку.

Джеймс Киркер

Киркер — классический пример совсем не благородного убийцы индейцев, который действовал в зависимости от личных интересов и не особо уважал закон. Мексиканское гражданство он получил, женившись на женщине по имени Рита Гарсиа, хотя развестись с предыдущей женой, конечно, даже не подумал.

Славу безжалостного и неукротимого охотника Киркеру принесла резня в селении апачей в верховьях реки Хила. Тогда предводитель банды из 23 человек, среди которых были делавары, шауни, мексиканцы и американцы, доставил нанимателям, владельцам медных рудников, 55 скальпов и 400 голов домашнего скота.

Известия о доблести Киркера дошли до генерал-губернатора Чиуауа. Тот предложил «укротителю дикарей» солидное вознаграждение за восстановление мира и спокойствия на мексиканской земле. Из 100 тысяч долларов пять тысяч выплатили авансом, и армия Киркера из 200 человек отправилась вселять ужас в сердца врагов.

Самую масштабную бойню наемники учинили на рассвете 5 сентября 1839 года, когда нагнали отряд апачей-конокрадов в местечке под названием Сан-Фернандо-де-Таос. Киркеру удалось раздобыть 40 скальпов и новый контракт от губернатора еще на четыре месяца.

В феврале 1840 года он с бандой из шести или семи делаваров и шауни атаковал поселение индейцев к юго-востоку от Чиуауа. Оттуда охотники увезли 15 скальпов и 20 пленников.

Жестокое ремесло Киркера сделало его монстром для одних и великим военачальником для других. Мексиканцы восхищались его талантом, краснокожие мечтали прикончить Дона Сантяьго и заполучить его скальп.

В Чиуауа Киркер прославился настолько, что настроил против себя военных. Те завидовали его успехам, заработкам, влиянию и популярности.

Под давлением элиты в летом 1840-го возглавивший правительство генерал отказался продлевать контракт. Однако без помощи гениального убийцы набеги апачей возобновились с такой силой, что через пару месяцев губернатор проглотил гордость и вновь нанял Киркера.

Без его вмешательства обычные мексиканцы были бессильны против апачей, которые выкупали или силой добывали у переселенцев целые арсеналы оружия. Гражданские выходили защищать семьи, вооружившись вилами, дубинками и древними пистолетами. Последние представляли большую опасность не для противника, а для самого стрелка.

Стычки с парнями Киркера проходили для индейцев менее успешно. Самый смертоносный охотник снова блистал. Он вошел во вкус и убивал не только агрессивных апачей, а вообще всех на своем пути: от представителей мирных племен до пеонов — мексиканских батраков, скальпы которых было невозможно отличить от индейских.

Слухи о жестокости Киркера дошли до губернатора. Тот попытался перевести наемника на регулярную оплату. Киркеру это не понравилось, он разорвал контракт и уехал на запад штата Чиуауа, где неожиданно заключил соглашение со своими главными врагами.

Индейцы апачи

Следующие три года бывший убийца апачей помогал им сбывать краденный скот и снабжал припасами для войны против мексиканцев. Один из охотников вовсе объявил, что Киркер превратился в лидера краснокожих. Апачи и команчи угоняли тысячи животных, пленили сотни мирных жителей и похищали детей.

К середине 1840-х бедствия мексиканцев достигли таких масштабов, что молодой губернатор вернул систему вознаграждения за скальпы и объявил награду в 9000 долларов за голову предполагаемого вождя апачей — Дона Сантьяго Киркера.

Хитрый наемник вскоре вышел на связь с правительством Чиуауа и снова поменял сторону. За скальп каждого из высокопоставленных апачей ему пообещали 50 долларов. Киркер собрал банду из 150 охотников, вернулся в поселение, где прожил последние три года и перебил всех его жителей.

В столицу штата он вернулся триумфатором и выложил перед губернатором 182 трофея, включая скальп проводника их отряда, погибшего в бою. Вдобавок он вернул несколько сотен лошадей и десятки женщин с детьми, а сам пленил 18 индейцев.

Когда США объявили войну Мексике в 1846 году, страна пребывала в состоянии разрухи. Правительство больше волновали внутренние проблемы и разборки с индейцами, чем перспектива вторжения соседей. Военных кое-как стянули к границе.

Киркер остался последним барьером между жестокими дикарями и обычными мексиканцами. Он не подвел: скальпировал одного из вождей апачей Рейеса и еще 148 человек из его племени. Позже американцы вспоминали, как видели куски кожи и волос с их голов выставленными на всеобщее обозрение в городском соборе Чиуауа.

Причина очередного разлада Киркера с мексиканцами неизвестна, но в декабре 1846 года он спешно покинул город, а губернатор назначил за его убийство или поимку премию в 10 тысяч долларов. Возможно, мексиканцы выяснили, что обожаемый спаситель убивает их соотечественников и выдает скальпы бедных крестьян за индейские.

По другой версии, Киркер предал мексиканцев и выдал американцам их военные секреты, когда выяснилось, что казна Чиуауа опустела, и губернатор не может расплатиться с наемником за добытые скальпы. С тех пор охотник успел переметнуться еще раз — поступил разведчиком в американскую армию и присоединился к вторжению в Мексику.

В 1848-м он поучаствовал в организованном американцами походе против апачей и ютов, после чего перебрался в более перспективный регион — в Калифорнию. Там он обосновался в окрестностях Сан-Франциско.

Согласно легенде, его сопровождали семеро индейцев, которые пугали местных и зарабатывали охотой. Рассказывали даже, что после смерти Киркера при неизвестных обстоятельствах в конце 1852-го, суровые дикари собрались вокруг его могилы и постояли молча какое-то время. Затем они вскочили на лошадей и ускакали на восток.

История кажется сказочной, хотя вряд ли можно со стопроцентной уверенностью отрицать, что в последние годы подлый охотник за скальпами в очередной раз помирился с представителями народа, который истреблял большую часть жизни.

Как охота за скальпами превратилась в настоящий бизнес, а квакер-неудачник оказался талантливым убийцей и обрел призвание

«Ни в один другой период американской истории люди не проявляли такого интереса к чужим волосам и не вели себя настолько подозрительно, когда кто-то наклонялся к их голове. Каждый амбициозный проходимец на приграничной территории оценивающе посматривал на патлы другого, а иногда – даже на макушки родственников. Каждый, у кого на голове оставался хоть клочок волос, рисковал остаться без него».— Историк Ральф Смит.

Жажда наживы Киркера ставила мексиканское правительство в сложное положение. С одной стороны, нельзя ставить роскошное жалованье человеку, который кроме индейцев убивает твоих граждан. С другой, без харизматичного и прославленного бойца любые попытки собрать наемников против дикарей заканчивались провалом.

По иронии, спасителями мексиканцев неожиданно выступили их противники в войне — янки.

На протяжении двух лет им доставляло особое удовольствие в промежутках между сражениями истреблять индейцев-мародеров.

Парадоксальным образом противники обезопасили гражданских мексиканцев лучше, чем собственное правительство.

Когда американцы покинули вражеские территории, набеги возобновились. В августе 1848 года подполковник Уильям Гилпин из форта Манн сообщил, что апачи и команчи держат в плену 600 и 800 гражданских. Мексиканские штаты один за другим вернули вознаграждение за скальпы. В мае 1849-го в Чиуауа приняли закон, который действовал до 1886-го: за каждого живого ребенка или индианку полагалось 150 долларов, за скальп каждого воина старше 14 лет — 200 долларов, за живого воина — 250. Несмотря на крупный гонорар, мало кто из охотников шел на риск и пытался доставить краснокожих живыми. Скальпирование оставалось самым популярным способом заработка.

Дуранго, Сонора и Коауила последовали примеру Чиуауа. Вознаграждения выплачивались как военным, так и одиночкам, независимо от гражданства. Охотники могли делить между собой захваченных в результате набегов лошадей и добычу. Власти следили за соблюдением правил не слишком строго, комиссии не придирались к скальпам и принимали их, даже если волосы на куске кожи почти наверняка принадлежали ребенку. На границу потянулись проходимцы и авантюристы со всей Америки – большинство из них умели убивать, а платили мексиканцы больше, чем на родине, где им приходилось ради мелочи горбатиться днями напролет.

К несчастью для местных, когда большинство индейцев истребили, а оставшиеся оказались суровыми противниками, охотники за скальпами снова начали выдавать за индейцев самих мексиканцев. Американцы редко питали теплые чувства к людям, которых защищали.

В памяти были еще слишком свежи воспоминания о кровопролитной битве за Аламо и о резне в Голиаде, когда мексиканский президент приказал казнить больше 400 пленных из Республики Техас. Особо предприимчивые охотники выдавали за скальпы кровожадных апачей и команчей останки конкурентов.

Мексиканцы тоже занялись скальпированием и конкурировали с иностранцами. Многие за год не зарабатывали столько, сколько получали за один трофей. Однако индейцы не собирались сдаваться без боя. Некоторые вожди отзеркалили систему мексиканцев и тоже стали назначать награду за скальпы охотников.

Власти штатов по-разному пытались противостоять мошенникам. Например, в Чиуауа проверяющие комиссии принимали у охотников исключительно скальпы с двумя ушами, в то время как в Соноре требовалось лишь одно ухо. Если мексиканцы принимали трофеи вовсе без ушей, хитрые проходимцы растягивали один скальп, делили на части и выдавали за несколько.

К концу 1849 году одно только правительство Чиуауа выплатило за скальпы 17896 долларов. Той зимой бизнес достиг пика, но за подъемом последовал упадок. Охотники слишком неразборчиво отстреливали индейцев любого пола и возраста.

Это привело к снижению популяции коренных народов в регионе. Соответственно, у профессиональных убийц осталось меньше «дичи». В результате охотникам приходилось уезжать все дальше от крупных мексиканских городов. Они все чаще нападали на поселения мирных индейцев, которые занимались фермерством и никогда не слышали о местах, на которые якобы нападали.

В середине XIX века скальпирование оказалось самой популярной профессией не только в Техасе и Мексике, но и в Калифорнии, где законы соблюдались еще хуже, чем в остальной Америке. Прослышав о легком заработке, в 1847 году по Орегонскому пути до будущего «Золотого штата» добрался квакер-неудачник Бен Райт. Он не соблюдал никаких религиозных предписаний: много пил, спал с разными женщинами и откровенно наслаждался, убивая других существ.

В дальнее путешествие он отправился с несколькими юными индианками, которых, по рассказам очевидцев, заставлял «ублажать себя». В Калифорнии он обосновался к северу от города Вайрика на берегу ручья Коттонвуд-Крик. Примерно тогда же поселенцы основали Эпплгейтский путь, который проходил от Невады в Орегон через северо-восточный регион Калифорнии. Единственная проблема заключалась в том, что маршрут пролегал через земли индейского племени модоков.

Бен Райт

«Шахтеры из Вайрики собрали ополчение численностью примерно 65 человек, — рассказывает историк Роберт Макналли. — Среди них был и Райт. Они отправились на восток, чтобы преподать индейцам урок, но не нашли никого, с кем можно было бы подраться. Уже на пути домой ночью индейцы с реки Пит напали на них и ранили нескольких человек.

Ополченцы восприняли это как сигнал к действию. На следующее утро они вышли к лагерю модоков, которые готовили завтрак. Те никак не угрожали белым, но почти все были убиты и оскальпированы. Позже белые встретили еще одну группу модоков, которые подошли к ним, чтобы попросить хлеба и кофе. Ополченцы убили их, а по возвращении выставили скальпы на городской площади».

С тех пор Бен Райт профессионально занялся сопровождением переселенцев. Он защищал их, а заодно удовлетворял страсть к охоте. Однажды бывший квакер с помощниками наткнулся на двух индианок. Одну застрелили сразу, другую ранили в руку, но Райт объехал ее сзади, спешился и добил ножом.

В ноябре 1852 года под предлогом перемирия он с отрядом головорезов проник в лагерь модоков и перебил несколько десятков индейцев — по разным источникам от 30 до 90. Бойню, которая серьезно проредила и без того маленькое племя, так и назвали — Резней Бена Райта.

По официальной версии, модоки сами заманили белых в ловушку, но Райт в последний момент разгадал их замысел и атаковал первым. Такая картина событий не вызывает особого доверия, поскольку полностью основывается на свидетельстве одного из подручных Райта Фрэнка Риддла. Принявший его показания полковник рассказывал, что Райт надеялся договориться с индейцами о возвращении двух пленных девочек, но переговоры затянулись.

Ливень продолжался шесть дней, все это время охотники за скальпами оставались в лагере, где пили и объедались вместе с модоками. На седьмое утро Райт неожиданно достал револьверы, подошел к вождю и застрелил его. Началась мясорубка, победитель которой очевиден, учитывая скудное вооружение индейцев.

«Как только прозвучал первый выстрел, остальные участники отряда открыли огонь из винтовок, – пересказал услышанное полковник. – Индейцы выстроились в линию и послали дождь из стрел над их головами. Они целились слишком высоко и задели только одного или двух человек. Расстреляв ружейные заряды, люди Райта выхватили револьверы. Индейцы оказались к этому не готовы. Те, кто еще мог стоять на ногах, попытались убежать. Это больше не было битвой. Прятавшихся среди кустов дикарей насильно вытаскивали и добивали как кроликов. Из хижин выдергивали шесты, а когда из-под обвалившихся шкур выбирались люди, им пускали пулю в лоб или перерезали горло ножами Боуи. Индейцы прыгали под воду, но пузырьки на поверхности выдавали их местоположение, и когда они выныривали, чтобы вдохнуть, их расстреливали».

По возвращении в Вайрику всадников приветствовали восторженные жители. Их подвиг настолько впечатлил власти по всей Америке, что Райта вскоре назначили агентом по делам индейцев на побережье Орегона. Там буйный и самоуверенный охотник за скальпами наживал себе врагов с каждым глотком дешевого виски. Однажды он заставил подружку по имени Читко Дженни раздеться догола посреди улицы и с помощью хлыста прогнал ее под дождем через городок Порт-Орфорд. Обиженная женщина присоединилась к группе индейцев под предводительством следопыта-шошона Эноса.

Тот раньше работал на Райта, но по неизвестным причинам рассорился с ним и хотел отомстить старому шефу не меньше, чем Дженни.

Ранним утром 23 февраля 1856 года индейцы устроили засаду и наконец оборвали кровавый путь Бена Райта. Энос вонзил прославленному убийце топор в затылок. Легенда гласит, что затем шошон вырезал сердце врага и вместе с Дженни съел его сырым.

Меньше чем через два месяца Эноса поймали и вздернули на ближайшем суку, а добившаяся отмщения подружка бывшего квакера скрылась — то ли сбежала в другое поселение, то ли обрела вечный покой в канаве по соседству с жестоким приятелем.