Я живу в красивом старинном особняке, принадлежавшем одному достаточно известному в определенных кругах писателю — М. Дом мне достался по наследству: в последние года жизни вышеупомянутого писателя, не имевшему родственников, я был его преданным помощником, постоянно находящимся рядом с ним и пребывающим в готовности записать очередную идею для рассказа или стихотворения, которые, бывало, озаряли небосвод его сознания словно вспышка молнии в темную ночь — идеи его, подобно электрическому разряду в атмосфере, существовали недолго, уступая место другим, генерируемым живым воображением М.

Хоть я и пытался быть похожим на своего протеже, уделяя писательству большую часть своего времени (собственно, именно благодаря этому мы и познакомились в свое время с М. — из-за принадлежности к одному ремеслу), но, к сожалению, у меня не хватало врожденного таланта. И если какое-то время я тешил себя надеждой, что недостаток таланта может быть компенсирован трудолюбием, то познакомившись с М., который уделял своему призванию дай бог если пару часов в сутки, быстро понял, что быть писателем либо дано, либо нет.

Когда М. не стало (погубила его одна весьма вредная привычка, коей грешили многие наши современники, принадлежащие к высшим слоям общества), и я стал полноправным обладателем особняка, построенного еще в конце восемнадцатого века, первым делом я решил проверить записи предыдущего хозяина, в надежде, что там может оказаться большое количество черновиков, а то и неоконченных рукописей, которые смогу использовать, выдавая за свои произведения. Какова же была моя радость, когда надежды оправдались — в скором времени мое имя стало иметь вес в литературном мире, перестав ассоциироваться с низкопробными бульварными романами, как это было раньше.

Не имея прежде успеха у женщин, с ростом популярности я стал получать все больше внимания с их стороны. Это мне, несомненно, льстило, хоть в глубине души я и понимал, что интересен им больше с материальной стороны: когда мои произведения начали становиться предметом для обсуждения со стороны высшего общества, деньги полились в мой карман, будто я схватил за, кхм, башмак лепрекона. Но на дворе стояла середина девятнадцатого века — эпоха всеобщей погони за богатством, когда тысячи молодых мужчин, поставив все на кон, едут в далекую Калифорнию, в попытке разбогатеть на добыче золота, зачастую погибая. Поэтому нет ничего удивительного, что и женщины стараются найти себе избранника посостоятельнее.

Мы познакомились с Ирэн на вечере, посвященном моей новой книге. Стоит отметить, что я тогда пребывал в отвратительном настроении, несмотря на успех, который свежий роман имел у публики: записи М., которые я мог бы использовать, выдавая за свои, попросту закончились, а в моей голове, как и прежде, были лишь смехотворные и неинтересные идеи, что признавал даже я сам. Из-за этого я был несколько груб с подошедшей женщиной, которой прежде не видел. Она же, несмотря на холодность в общении с моей стороны, не отставала от меня в попытке завязать знакомство — в конце концов я присмотрелся к ней повнимательнее и нашел весьма привлекательной, договорившись встретиться в иной, более приватной обстановке, когда вокруг не будут ходить толпы людей, желающих получить автограф от «выдающегося» писателя.

Так закрутился маховик наших отношений, затянув меня в них с головой. Я сам не понял, как уже через три месяца был помолвлен с Ирэн и представлен ее родителям, каким-то средней руки аристократам. Меня это не тяготило, хоть мое состояние, во время которого я мог думать лишь об Ирэн, было непривычно. Впрочем, наверное это и зовут «влюбленностью».

Придя тем памятным вечером домой, я поспешил поделиться счастливой новостью о предстоящей женитьбе с Томасом — дворецким, оставшимся мне от М. «в наследство» вместе с домом. Это был пожилой мужчина, который несмотря на свой далеко не юный возраст умудрялся сохранить в себе стать и раскатистый голос, которым он вовсю пользовался, когда звал меня к столу.

-Я так понимаю, мисс Уотс в скором времени будет жить здесь? - учтиво осведомился он.

-Именно так. В два раза больше бардака! - решил пошутить я, имея в виду свою привычку разбрасывать личные вещи.

Томас покорно поклонился.

-Думаю, мне не стоит напоминать вам о том, что вашу избранницу нельзя пускать на ту лестницу?

-Хм, точно, - нахмурился я. -Спасибо, что предупредил.

Той лестницей была ведущая на второй этаж лестница в задней части дома, где хранился, по большей степени, различный хлам, которым не пользуешься, но и выбросить жалко.

Пространство над лестницей было обшито плотной фанерой, из-за чего это была, скорее, не лестница, а коридор на второй этаж. Я не догадывался о существовании этого коридора, пока был лишь помощником и другом М., но как только я стал полноправным владельцем дома, в первый же вечер пребывания в особняке Томас предупредил меня, чтобы я не поднимался по этой лестнице ни в коем случае.

-Почему? - спросил заинтригованный я.

-Там живет... что-то. Я думаю, что это какой-то монстр.

Признаюсь, в тот день я решил, что помимо прекрасного дома стал «владельцем» дворецкого, плохо отличающего реальность от своих галлюцинаций, вызванных возрастными изменениями. Но, так как у меня не было желания оставлять в своем жилище «белые пятна на карте», тем же вечером, испив некоторое количество крепкого напитка, я, вооружившись канделябром, пошел в заднюю часть дома.

Толстая дверь из дуба была заперта снаружи на щеколду. Отодвинув ее, я посветил на уходящие наверх ступеньки, к своему удивлению не увидев на противоположном конце выхода на второй этаж. Недолго думая, я ступил на лестницу, подняв кучу пыли, немедленно заставившей мои глаза заслезиться, а в носу засвербеть. Аккуратно, уворачиваясь от свисающей с потолка паутины, я поднялся на третью ступеньку, когда услышал звук множества лапок, сучащих по потолку. Подняв выше канделябр и рискуя сжечь труды множества пауков, я увидел его... Монстра, как называл его Томас.

В темноте я плохо разглядел его, впрочем это и не было необходимо: воображение дорисовало все, что нужно. Это было существо с четырьмя или шестью лапами с вытянутым, покрытым черной шерстью телом, которое венчала рогатая голова (вызвавшая у меня ассоциации с кроманьонцем, который в какой-то момент свернул куда-то не туда с эволюционного пути) с красными глазами, отражающими свет от свечей. Приблизившись, существо заклекотало и раскрыло пасть, ощерившись несколькими рядами мелких острых зубов.

Не помня себя от страха, я рванул обратно, пулей вылетев из коридора. Первой мыслью было убраться подальше от этого ужасного места, но затем рациональная часть сознания возобладала, поэтому первым делом я захлопнул дверь и с силой задвинул щеколду.

-Я же говорил, вам, что не стоит ходить туда, - раздался голос позади, заставив меня закричать в ужасе.

В углу стоял Томас, бесстрастно наблюдающий за мной.

-Что там такое?! - взвизгнул я.

-Монстр, - пожал плечами дворецкий. -Он был там, когда ваш предшественник приобрел этот дом... Он остался от того, кто построил этот особняк и любил проводить опыты по скрещиванию различных форм жизни. Большего я не могу вам сказать, ибо и сам знаю не много.

Скажу честно, поначалу первой мыслью было сбежать из этого дома, избавиться от него любым способом. Однако спустя некоторое время, успокоив свои нервы несколькими бокалами прекрасного виски, я решил, что смириться с «соседом» не сложно — достаточно закрыть доступ в заднюю часть особняка. Тем более, что то создание никогда, со слов Томаса, не предпринимало попыток выйти за пределы лестницы.

Кто бы знал, что спустя несколько лет я решу воспользоваться «плюсами» такого странного соседства.

***

Сейчас, когда я пишу эти строки, то понимаю, насколько иронична бывает ее Величество Судьба. Нет, ну посудите сами: Ирэн предпочла мне молодого писателя, подающего надежды! Возможно вы подумаете, будто моя женушка испытывает огромную любовь к литературе, но все намного проще: ее охочая до денег мать советует дочери, с кем лучше связать свою судьбу, а Ирэн, в свою очередь, воспринимает эти советы как руководство к действию. Так как теща искренне считает, что у перспективных писателей отличные шансы выбиться в высший свет, то и я, некоторое время назад, считался хорошей кандидатурой для Ирэн.

Сегодня же ситуация изменилась. Набросков М., которые я мог бы использовать для своих работ, не осталось — все что было можно взять от оставленного им наследия, уже претворено в сюжеты, напечатанные под моим именем. Я попытался написать что-то свое, изо всех сил стараясь не скатиться в то бульварное чтиво, которым был прежде известен, но результат был плачевный: те два романа, что вышли из-под моего пера в последний год, были всего лишь переработкой идей, уже имевших место в предыдущих книгах, из-за чего публика ко мне, скажем так, несколько охладела.

Казалось, не было ни одного критика, который не счел бы нужным «проехаться» по моей персоне: во всех их статьях сквозила одна и та же мысль, что мое время ушло, и «лучше вовремя уйти, чем превратиться в посмешище». На фоне этих неурядиц я увлекся игрой в вист, коему меня научил товарищ... Не зря существует поговорка, что Дьявол принимает форму близкого друга (ну или нечто вроде того), ведь именно вист, собственно говоря, и низвергнул меня в пучину серьезных финансовых проблем, которые и стали главной причиной, по которой Ирэн ко мне охладела.

Скорее по привычке, нежели по необходимости, я продолжал ходить на встречи литературного клуба, куда нередко приходили представители элиты, но довольно быстро стал замечать, что на меня начинают бросать недоуменные взгляды, в которых читался вопрос: «Что этот писака делает здесь?». Не выдержав, я начал посещать более простые места с непритязательной публикой, со временем скатившись до дешевых забегаловок, главным критерием отбора которых для меня была возможность сыграть в карты. Добавьте сюда дешевое пойло, которым я практически ежевечерне накачивался и тогда, я думаю, у вас не останется вопросов, почему Ирэн решила связаться с другим.

На ее месте я бы поступил точно так же.

Но это я понимаю сейчас. Когда же я впервые увидел мою жену, свадьбу с которой мы сыграли каких-то два года назад, прогуливающейся со спутником после очередной встречи литературного клуба, куда моя жена продолжала ходить, как я думал, в одиночестве, а на деле — в компании молодого писателя, написавшего сборник сатирических рассказов, чрезвычайно понравившихся публике, - меня разобрала злость от осознания, что я стал чем-то похож на «лестничного» монстра: наличием рогов.

Дома состоялась отвратительная сцена. Я обвинял жену в предательстве, она же, поначалу пытаясь оправдываться, в конце концов не сдержалась и высказала все, что обо мне думает. «Неудачник», «слабак» и множество подобных по коннотации слов, способных задеть любого мужчину. Высказавшись, она выскочила прочь из дома, хлопнув входной дверью.

Наутро, когда я терзался головной болью, Ирэн пришла вместе с матерью, подогнав ко входу в особняк экипаж.

-Ноги моей дочери не будет рядом с тобой ни минутой дольше, чем это потребуется, чтобы забрать вещи отсюда! - заявила теща. Вдвоем, напоминая разрушительный ураган, женщины начали носиться по моему дому, собирая всё, представляющее ценность и пророчествуя мне развод в скором времени. Кучер, которого они взяли с собой, еле поспевал.

И кто только додумался дать женщинам возможность разводиться с мужьями по их желанию?!

-А где свадебное платье? - вдруг спросила мать Ирэн.

-Оно в... - мой мозг, хоть и с ужасающим скрипом, но начал работать, преодолев полную апатию. Мы стояли в гостиной, в центре которой стояло несколько сундуков и шкатулок, которые кучер таскал в экипаж. - В задней части дома, - закончил я.

-Где именно?

-Я вам покажу. Томас! - прогремел я, зная, что дворецкий где-то рядом. -Открой дверь в заднюю часть дома!

В коридоре послышались торопливые шаги Томаса; вскоре показался и сам дворецкий.

-Но... - начал было он, бледнея.

-Никаких «но»! - заорал я.

-Как вам будет угодно, - с трудом взяв себя в руки, учтиво произнес он. Думаю, старик сразу понял, что я планирую сделать, судя по дрожи в его голосе, которая осталась незамеченной моими родственничками.

***

-А что мое платье там делает? - недоверчиво спросила Ирэн, когда мы подошли к тяжелой двери, закрывающей выход на лестницу.

-А где ему еще быть? - невпопад ответил я. -Наверху лестницы находится чулан, где оно и лежит. Советую вам подниматься всем втроем, так как платье лежит в самом углу, заставленное множеством хлама. Я с вами не пойду - там очень мало места для троих, не говоря уже про четырех человек.

Ирэн переглянулась с матерью. Бросив на меня презрительный взгляд, они отодвинули задвижку у двери, а затем, немного поколебавшись, начали подниматься по лестнице, держа перед собой канделябр, которым я их великодушно снабдил. Последним поднимался кучер, и в какой-то момент я даже подумал остановить его, но затем решил, что лишние свидетели мне ни к чему.

Убедившись, что вся троица начала подниматься по лестнице, я с грохотом закрыл дверь, задвинув щеколду.

-Это что за шутки! - услышал я приглушенный голос тещи. -Открой немедленно!

В дверь с той стороны начали гулко стучать.

-Не знаю, что ты задумал, но тебе лучше вспомнить, что мой муж — известный судья и... - тираду матери Ирэн прервал вопль ее дочери; ему тут же начал вторить бас кучера, в котором сквозил неописуемый ужас.

Я быстро вышел из помещения, притворив за собой дверь.

Обернувшись, я увидел Томаса, стоящего прямо за моей спиной.

-Что?! - воскликнул я, не выдержав его осуждающего взгляда. -Закрывай дверь и приготовь мне горячую ванну!

***

С тех пор я не видел свою гадкую семейку... Жаль только, что слышать я их не перестал: практически каждую ночь, откуда-то из глубин стен раздается голос Ирэн, молящей меня выпустить ее наружу, к которому через какое-то время присоединяется голос тещи, настоятельно советующей мне «вспомнить, кем является ее муж».

Впрочем, за два года этих непрестанных ночных разговоров я уже привык к ним, и даже порой не могу уснуть, если не слышу их.