Еще один рассказ, написанный в стол пару лет назад. Должен был стать предисловием к большому проекту, но как-то проект у меня не сложился.
Вдохновением послужил "Городок" группы Воскресение. Поэтому так и назовем:
Городок
Страна грез. Мир снов и сновидений. Если все придуманное людьми должно где-то существовать, то это место именно здесь. Безмерный океан возможностей с редкими островками миров, созданных снами людей и существующие благодаря их вере.
Давайте взглянем на один из этих миров. В самом центре – городок, что мал, как детская игрушка. Городок тот окружен двойным кольцом. Первое, узкое – зеленые холмы, прерываемые время от времени небольшими дубовыми рощами. Второе – серые скалы. А за скалами один лишь туман. Густой и непроглядный. Туман, прорываясь через скалы и оставляя на них свои лоскуты, изредка добирается до рощ, но дальше никогда не заходит.
Старые дома с покрытыми тонкими трещинами стенами. Темная зелень тополей и кустов черемухи, чуть шумящих и колышущихся на ветру. Легкая прохлада, ощущая которую радуешься прихваченной на всякий случай ветровке. Нет ни одного прохожего. Нет и проезжающих мимо машин. А значит – можно смело прогуляться по дороге, радуясь тишине и простору, ощущая приятное чувство свободы.
Мир раскрашен темным-серым цветом стен и глубоким черным цветом неба. Освещен он оранжевым светом редкий фонарей, острыми разноцветными огоньками звезд и мягким сиянием полной луны, время от времени прячущейся за редкими облаками. А вот горящих окон в этом ночном городе вы не найдете. Проходя по улицам и бросая мимолетные взгляды на дома легко представить, что кто-то там за задернутыми занавесками и опущенными жалюзи спит и видит сны о далеких землях.
Что еще? Тишина. Нет, не абсолютная, но немногие звуки лишь подчёркивают её: шум прохладного ветерка, шелест зелени, шорох гонимого по улице мелкого мусора, стрекот цикад.
Если вам когда-нибудь снился спящий город, то, вполне возможно, кусочек вашего сна можно найти здесь.
Обычно спящий оказывается в этом городе в полном одиночестве. Но бывают и исключения. Например, здесь и сейчас в городе бодрствовали трое.
Первый неторопливо прогуливается по пустынным улицам, с интересом рассматривая темные витрины магазинов и разглядывая фасады домов. Этот тот, кому сниться этот город. Причем не в первый раз. Выглядит спящий, как подросток в штанах и футболке. Его путь кажется хаотичным, но присмотревшись замечаешь, что время от времени на перекрестках он останавливается и крутит головой, к чему-то прислушиваясь. Последовав его примеру и вслушавшись, понимаешь, что за ночными звуками прячется что-то еще. Какая-то тихая, но навязчивая мелодия. Легкие переливы нот быстро цепляют и зовут узнать, какой же инструмент способен порождать такие чарующие звуки. Быстрый темп наполняет тело энергией и желанием двигаться вперед. Услышав в ночи эту песню, уже не сможешь спокойно лежать в своей постели под теплым одеялом. Ты обязательно поднимешься и, по-быстрому одевшись, выбежишь на улицу, чтобы найти таинственного музыканта.
Кто же он и почему выбрал столь странное время для игры? Пареньку это было не известно. Даже при том, что, возвращаясь сюда время от времени, он обязательно пробует найти исполнителя. Иногда ему кажется, что до разгадки остается совсем чуть-чуть. Нужно лишь руку протянуть… но ответ на загадку раз за разом ускользает из рук.
Но на сколько бы манящей не была мелодия, она не могла безраздельно завладеть вниманием паренька. Когда до окраины города оставалось всего три-четыре улицы, на освещенном одиноким фонарем перекрестке, обнаружилась белая коробка, крышку которой придавливал плоский булыжник. Ничего подобного в городе до этого момента не встречалось, и поэтому пройти мимо и не полюбопытствовать было попросту невозможно. Плотный белый картон. В стенках в шахматном порядке пробиты четыре ряда отверстий. Из-под камня выглядывают хвостик цифры и кусок какого-то символа. Паренек присел рядом и протянул руки к крышке. Камень с крышки был снят с определенной опаской. Под ним прятался номер 408 и странный символ: три стрелки пересекают круг и направлены в его центр, все вместе они окружены еще одним контуром. Изнутри коробки слышался какой-то шорох. После нескольких секунд размышления, крышка все же убрана и из коробки вырвалось целое облако бабочек, чуть светившихся синим светом. Парень охнул и сел на землю, когда облако укутало его. Одна и бабочек приземлилась на колено мальчика. Крупные черные крылья имели несколько белых полос, но они не светились. Казалось, что чешуйки крыльев отражают яркий синий свет, но мальчик, как бы он не крутил головой, не смог отыскать источник света.
Рой бабочек, покружив немного, приземлился на упавшую на землю крышку коробки и на асфальт дороги. Одна за другой бабочки начали менять цвет своих крыльев с черного. Кто на серый, кто на белый. Из-за их постоянного копошения и похлопывания крыльев, стало очень сложно различать каждую бабочку по отдельности. В какой-то момент, к удивленный паренька, перед ним остались только крышка коробки и дорога. Он даже подался вперед, желая рукою коснуться картонки. Мальчик совсем немного не дотянулся, когда почувствовал пальцами что-то мягкое и прохладное, а по земле перед ним пробежала волна появляющихся и растворяющихся в воздухе чешуйчатых крыльев.
– Невидимые! – Прозвучал тихий возглас удивления мальчика.
На картонке, чуть съезжая на асфальт, проявилось ярко-синее слово: ВЕРНО.
– Вы понимаете меня?
– ДА.
¬– Круто! А что еще умеете?
Какое-то время ответа не было. Потом бабочки, снова став видимыми, вспорхнули и плотным облаком зависли перед мальчиком. Они собрались в сидящую человекоподобную фигуру и немного поиграли с цветом крыльев. Паренек даже не заметил, как неясное облако превратилось в его собственную копию.
Копия поднялась на ноги, и отряхнуло штаны от дорожной пыли, повернулось и махнуло рукой: «следуй за мной».
Мальчик вскочил и подбежал ближе, чтобы внимательно осмотреть двойника.
– Класс! А еще в кого-нибудь можешь?
Двойник кивнул. Мгновение и на месте копии перетаптывается крупная лиса с белоснежной шерстью, покрытой красными разводами. Над спиной лисы воздухе висит огненное колесо.
Странный зверь двинулся к центру города, но, когда его догнал мальчик, распался роем бабочек и окутал его. Они успели дойти до следующего перекрестка, когда бабочки снова стали менять цвет своих крыльев. На этот раз в воздухе растворились и бабочки, и освободивший их мальчик.
За всем с этим из-за поворота на следующую улице наблюдал еще один бодрствующий в ночном городе. До тех пор, пока мальчик и бабочки не исчезли, он внимательно следил за ними из тени, но теперь вышел на перекресток. Свет фонаря осветил среднего роста парня, в темных брюках, светло-бежевой курке и с длинным серым шарфом, свободной петлей накинутым на шею. Ноги наблюдателя босы, а потому шаги его мягкие и тихие. С правого плеча свисает простенькая холщовая сумка.
Будем называть его пока охотником, пока он сам не представится. Ведь именно для этого он приник в чужой сон: поохотиться на кошмары.
Охотник бросил взгляд в том направлении, куда еще сновидец и кивнул сам себе.
Бабочки и символ на картонке могли бы завести сновидца в опасные места, но охотник пожелал иного.
Мир снов… хаотичен. И в нем есть только те правила, что ты приносишь с собою.
Объект безопасен и вреда не причинит ¬– такое правило установил охотник на этот раз.
Оставалось только надеяться на то, что сновидец не пожелает иного.
Коробка с странным символом безжалостно смята в плоскую пачку картона и отправлена в сумку. После этого охотник закрыл глаза и задержал дыхание. Он стоял, вслушиваясь в тихие звуки ночи. Ни одного движения, ни одного вдоха до тех пор, пока не получилось выделить среди шума ветра и шелеста листвы у дороги тихую нездешнюю мелодию. Только после этого он улыбнулся и, качнувшись с пятки на носок, последовал вслед за музыкой.
Улица за улицей оставались позади. Охотник шел вперед, не смотря по сторонам, и притормаживая лишь на перекрестках, чтобы звук шагов не мешал услышать мелодию. Вскоре город остался позади. Сначала высотки сменились одно- и двухэтажными домами с небольшими зелеными участками, а потом исчезли и они. На замену асфальту пришел мелкий щебень, и сама дорога теперь обрамлялась неровным пунктиром дикого кустарника. Путь петлял между низких холмов и рощ, и в конечном итоге подошел стене скал на краю долины. Широкая дорога превратилась в узкую тропинку, петляющую между каменными стенами и глубокими расщелинами.
Камни и небольшие расщелины на тропе существенно замедляли движение. Лунный свет, который должен был хотя бы немного помогать, запутывал лишь сильнее: освещенные места были изрезаны хаотично разбросанными четкими черными тенями. Стелящийся лоскутами туман лишь усугублял ситуацию, в неожиданных местах смазывая границы света и тени. Охотник достал из сумки фонарь. Его свет помогал не сильно, но теперь шансы оступиться стали ниже. В какой-то момент охотник остановился, засмотревшись на то, как в такт мелодии извиваются струйки тумана. Судя по громкости музыки, до цели путешествия оставалось совсем немного.
Тропка в конце концов вывела к вершине плоской чуть наклоненной скале, возвышающейся над окружающими её пейзажами. Слева на камне сидел третий бодрствующий в этом мире: высокий худощавый мужчина в старомодном коричневом сюртуке. Вытянутое лицо обрамляли длинные светлые волосы. Длинные тонкие пальцы аккуратно держали у губ деревянную флейту. Инструмент, подчиняясь виртуозному движениям, наполнял окружающее пространство чарующей музыкой. Вот тон мелодии понизился, и туман заклубился у ног присутствующих на скале. Вот промелькнула высокая нота – ветер подхватил её, взвыл и растрепал волосы неспящих.
В тот момент, когда охотник поднялся на скалу, мелодия внезапно взвилась к верхним нотам, а её темп увеличился. На лице флейтиста, как и в мелодии, отразилось удивление, но он сумел быстро успокоить свои эмоции и вернуть песне прежнюю неторопливость и текучесть.
Охотник, слегка поклонившись музыканту, прошел до центра площадки и, поискав место поудобнее, уселся пряма на камень, скрестив по-турецки босые ноги. Что-то звякнуло в сумке, когда та опустилась на землю. Глубокий вдох стал подготовкой к медленному беззвучному дыханию. Глаза закрыты. Спина расслаблена. Ветер играет шарфом, и шуршание ткани удачно вписывается в мелодию.
Флейтист, внимательно и с подозрением следивший за новым слушателем, пожал плечами и продолжил играть. Темп его песни ускорился. Мелодия, бывшая раньше воплощением местного легкого ветерка, заблудившегося среди скал, преобразовалась. Ускорилась и окрепла. Взвилась в небо и вернулась, неся в себе нотки соли, брызги воды и прохладу. Если вслушаться, то можно было услышать, как где-то далеко трелями заливаются свистки боцманов и раздаются команды капитанов кораблей, готовящих свои судна к полному приключению походу в поисках великих сокровищ. Где-то там, куда улетала мелодия. Где-то там, куда она могла отвести. Все что нужно, это расслабиться и позволить ветру увести тебя.
Охотник никуда не собирался уходить. Он спокойно дослушал песню, уперевшись локтем в колено и водрузив голову на ладонь. Он даже немного похлопал, когда же музыкант прекратил играть.
– Неплохо. Очень даже хорошо.
– Спасибо на добром слове, сударь. Я удивлен вашему появлению. Обычно, у меня всего один слушатель, но сегодня он почему-то опаздывает. Как же мне именовать моего нового слушателя?
– Можете называть меня Персом.
Музыка стихла, но легкий ветерок продолжал извлекать тихие ноты из флейты. Музыкант внимательно следил за потоками воздуха и подставлял под них инструмент, продолжая игру.
– Смею надеяться, что вы найдете общий язык с моим опаздывающим… другом, когда он наконец-то придет. Ведь в компании гораздо веселее.
Пауза в фразе музыканта была практически незаметна.
Охотник поднялся на ноги, поправил ремень сумки на плече и сказал:
– Увы, вынужден сообщить, что он не придет. Потому что я отвлек мальчика от вашей игры. Сейчас он в более безопасном месте. Скорее всего.
– Какая жалость! Ведь я для него приготовил особую песню. Но не страшно: у него будет еще возможность услышать мое новое произведение.
– Это вряд ли. Он больше не попадет на ваши концерты. Но не потому что больше не вернется в этот город. Кажется, ночные улицы мальчику по нраву, и бы было нечестно лишать его такого приятного сновидения. А вот для вас здесь больше места нет.
– Вы угрожаете мне? Обычному музыканту?
– Нет, что вы! Я пришел с предложением. Либо ты идешь со мной в тот мир, где обитают подобные тебе. Мир этот нельзя назвать комфортным, но люди любят пугаться, а значит без пайка ты не останешься.
– Либо…?
– Либо я ночь за ночью буду дежурить на улицах городка, каждый раз уводя ребенка из ваших силков, маэстро. Рано или поздно вас будет ждать голодная смерть.
– Увы и ах, выбор у меня невелик. Но постойте, есть же еще один вариант. – Образ музыканта потек. Рост увеличился почти до трех метров. Кожа потемнела и натянулась на кости. Лицо вытянулось, а вот щеки раздулись и покрылись тонкими иглами. Глаза вылезли из орбит. Белок глаз потемнел и стал отливать бронзой. Зрачок стал гораздо больше и принял странную неровную форму. – Я ведь могу и тобой полакомиться!
С этими словами музыкант поднес к губам флейту.
Новая мелодия имела рванный ритм и была… пугающей. Медленные, протяжные аккорды, такт за тактом возносились все выше, чтобы потом обрушиться вниз мощным ударом ветра. А ровный шелест подхваченного песка и мелкого гравия буквально оглушал. Хуже того, песня забиралась через уши в голову. Комом застревала она в горле, перехватывая дыхание. Сгустком холода оседала в груди и прохладными струйками пота стекала по спине. Она копошилась в голове, наводя свой порядок и вытягивая на поверхность старые страхи.
Подвластный воле музыканта ветер завывал и бесновался, трепля полы куртки. Охотнику пришлось прикрыть голову и лицо шарфом, спасаясь от колких касаний песка и мелких камней, поднятых в воздух. На ничем не защищённых ногах и руках стали появляться капельки крови из многочисленных мелких царапин. Правой рукой охотник пытался что-то нашарить в своей сумке.
– Думаешь… испугаешь… меня?! – Как не старался охотник, ветер перетирал его слова в пыль, да и шарф глушил его голос. Но Перс не бросал попыток перекричать стихию.– Веришь… в это? Слышишь меня?
Из сумки была выужена маленькая пластмассовая коробочка. Щелчок при её открытии был абсолютно не слышим. Охотник вынул из контейнера пару кусочков ярко желтой вспененной резины.
– Слышишь. Ведь ты… веришь в… свою силу. А я верю, что не слышу тебя!
Заткнув уши берушами, охотник снова запустил руку в сумку, достав на этот раз старенький потертый револьвер.
Охотник встал и выпрямился. Свободной рукой он убрал от лица шарф и направил пистолет в воздух. И он больше не пытался перекричать ветер.
– И я верю, что это оружие победит тебя! Чья вера крепче?
Выдержав паузу, охотник спустил курок. Грохот выстрела на мгновение перекрыл мелодию и заставил музыканта сбиться с такта. Ветер, получивший ненадолго свободу, ненадолго стих. Но вот ритм восстановлен – вихрь вновь набрал силу. Но охотник, успевший разглядеть, что противник отошел к основанию скалы, перевел на него прицел револьвера.
Монстр продолжил играть. Взгляд его странных глаз был прикован к кончику ствола револьвера, который лишь немного покачивался, несмотря на все усилия порабощенного ветра. Музыкант был вольным кошмаром – бродягой, ищущим легкой наживы. Питающийся чужим страхом, он счел большой удачей наткнуться на сновидение мальчика, который не мог защититься от него. Своим обликом и своей музыкой он внушал ужас, а затем пожирал порожденный им страх. Но сейчас перед ним стоял тот, кто не желал слышать его песни и не боялся его. Он подготовился. Он пришел, следуя за музыкой, зная кого встретит в конце. А оружие в его руки сумело прервать песню музыканта. Охотник нарушил правила, по которым жил кошмар.
Будь на месте какой-нибудь другой монстр, менее разумный и не столь похожий на человека, все могло бы закончиться по-другому. Но музыканту был не чужд инстинкт самосохранения. К тому же, он впервые столкнулся с охотником.
Песня смолкла.
– Обещаешь мне безопасность?
– Да. Принимаешь мои правила?
– Принимаю.
Как только кошмар признал поражение, он оказался подчинен воле охотника и установленным им правилам. Одно из этих правил касалось небольшого амулета, вынутого из внутреннего кармана куртки. Небольшое, размером с ладонь, плетенное кольцо. Протянутое через кольцо нить образовывала простенькую паутинку, на которой было насажено несколько разноцветных бусинок: синяя прозрачная, зеленая из дымчатого малахита и ярко красная.
Кошмар может быть пойман ловцом снов – так гласило еще одно установленное охотником правило.
Музыкант распался на тонкие струйки тумана и потянулся к ловцу. Вскоре он осел на черных нитях серой бусинкой с золотистыми искорками.
Тихо застучала о камень оброненная деревянная флейта.
Револьвер убран в сумку, а ловец снов спрятан в карман куртки. Глубокий вдох. Плечи охотника устало опустились. Подобрав музыкальный инструмент, он подошел к краю скалы и уселся на камень, свесив ноги с краю.
Перед тем, как отправиться восвояси, нужно было решить, как поступить с трофеем.
– Сломать, выбросить или взять с собой?
Инструмент музыканта был одновременно и его символом, и кусочком его силы. Точнее кусочком веры кошмара в самого себя. Бросить флейту здесь, значит оставить открытой дверь в этот мир-сновидение. Новый бродячий кошмар не заставит себя долго ждать. Примет ли он образ пойманного сегодня монстра, или найдет для себя другое воплощение: в любом случае проделанная работа пойдет псу под хвост. С другой стороны, сейчас у этого осколка чужого сна нет своей воли, зато есть сила. Неизвестно только какая.
Охотнику до этой силы не было никакого дела: играть на музыкальных инструментах он не умел. К тому же испытывал определенное отвращение к флейте, принадлежавшей довольно отвратительному монстру.
Поразмыслив, охотник спрятал флейту в свою сумку. Во-первых, это трофей. Во-вторых, инструмент еще может для чего-нибудь сгодиться.
Перс, приняв решение, завалился на спину, скрестив руки за головой. Он закрыл глаза и сосредоточился на собственном дыхании, постепенно замедляя его темп. Вскоре, охотник уснул. Спустя какое-то время спящий на краю скалы исчез.
