Панорама с высоты 3000 метров на предгорья, склоны которых усеяны рыжими лиственницами и горы Южно-Чуйского хребта.

Снято на Canon 6d, 50mm 1.8 stm

Ученые впервые экспериментально выяснили, что кошки привязываются к хозяевам в той же степени, что и собаки. Результаты работы ученых опубликовал научный журнал Current Biology.

Согласно распространенному мнению, кошки – гораздо более независимые животные, чем собаки. Чтобы проверить это, ученые из Университета штата Орегон проводили эксперименты с 79 котятами в возрасте от трех до восьми месяцев и их хозяевами.

Опыт был разделен на три части, по две минуты каждая. Сначала котята находились в незнакомой им комнате вместе со своими хозяевами. Потом люди выходили из помещения, оставив животных внутри. Затем снова возвращались.

То, насколько животное привязано к человеку, экспериментаторы выясняли по его поведению, причем они использовали те же критерии, которые обычно применяют во время исследований собак и младенцев. Если котенок был крепко привязан к хозяину, то оставался спокоен и делил свое внимание между хозяином и исследованием окружающего пространства. В обратном случае животное вело себя беспокойно: у него подергивался хвост, котенок облизывал губы или прыгал на колени к хозяину и замирал.

Большая часть (более 64%) животных оказалась крепко привязана к людям. Интересно, что те же показатели сохранились и после шестинедельных тренировок, в ходе которых хозяева учили кошек различным командам. Аналогичные показатели ученые получили, когда повторили свои эксперименты с 38 взрослыми животными (более года).

"Кошки, которые непрочно привязаны к хозяевам, чаще бегают, прячутся и показывают свою отчужденность. В течение долгого времени бытовало предвзятое мнение о том, что так ведут себя все кошки. Но для большинства из них хозяин представляет источник безопасности. Ваш питомец зависит от вас, ему нужно чувствовать свою защищенность в моменты стресса", - заключает ведущий автор исследования Кристин Витале.

Читайте также:

Секрет кошек на самом деле выдавали бактерии

Когда и от чего нужно вакцинировать собак и кошек. Инфографика

В Новосибирске возбудили дело после жестокого убийства кота

Источник ТАСС

Битва на Косовом поле — альфа и омега сербской национальной идентичности. С этим событием связано больше легенд, мифов и домыслов, чем с нашей Куликовской битвой. Мы тщательно изучили это эпохальное не только для Сербии, но и для всей Европы событие в контексте истории.

Балканы в огне

К первой половине XIV века стало ясно, что в скором времени турки-османы станут для тогдашней Европы чудовищной головной болью. Их силы в Анатолии росли год от года. Постепенно они начали совершать нападения на европейскую сторону пролива Дарданеллы.

Парадоксально, но в этом им помогли византийцы. Да-да, те самые, которые «щит христианской Европы» и тому подобное, поскольку именно они активно использовали турок в качестве наёмной силы в своих балканских кампаниях. В 1337 году император Андроник III использовал турецких наёмников против албанцев. Но в 1341 году Андроник скончался, номинальным правителем стал его малолетний сын василевс Иоанн V, а фактическим — состоявший при нём в качестве регента ещё один Иоанн из рода Кантакузинов. Однако вскоре у него возник острый конфликт с другими регентами, включая вдовствующую императрицу Анну, и в 1342 году всё это переросло в полномасштабную гражданскую войну.

Кантакузин, поначалу терпевший поражения, вспомнил о турках и заключил союз с османским эмиром Орханом. Более того — отдал тому в жёны свою дочь Феодору, отчего многим в христианском мире резко поплохело.

Интересно, что впоследствии османские султаны взяли за правило требовать у других балканских правителей их дочерей в качестве жён для себя, рассматривая это как гарантию верности. Таким образом, Кантакузин создал прецедент, давший начало позорной для балканских христиан традиции.

На этом, впрочем, невероятные приключения турок на Балканах не кончились — более того, они только начинались, поскольку весь XIV век данный регион сотрясали войны. И в горниле этих войн зарождалась новая держава — Сербское царство.

Первый шаг к могуществу был сделан ещё в 1330 году, когда при Велбужде войска сербского воеводы Стефана Душана разбили болгар. Во многом эта победа была обусловлена умелым использованием наёмной рыцарской конницы. Душан продолжил победное шествие по Балканам, покорив Македонию, Албанию, Эпир и Фессалию. В 1346 году его короновали как царя Царства сербов и греков.

Здесь мы вернёмся к нашему старому знакомому — Иоанну Кантакузину, который к тому времени уже победил всех своих врагов и тоже взошёл на престол под именем Иоанна VI. Двум амбициозным мужчинам мирное соседство явно было в тягость.

Вообще, там всё было запутано настолько, что «Игра престолов» нервически курит в сторонке. Сначала Стефан и Иоанн были союзниками, и именно сербы помогли — тогда ещё не императору — Кантакузину утвердиться в Фессалии, где его и провозгласили василевсом. Потом, однако, Душан переориентировался на Константинополь и стал дружить с врагами Иоанна, которые признали за сербами право на все захваченные имперские территории — не от хорошей жизни, ясное дело. Кто ж знал, что в византийской «гражданке» победит именно Кантакузин, который из предателя и сепаратиста в итоге превратится в императора и вообще в уважаемого человека.

Что тут скажешь? Стефан Душан поставил не на ту лошадь — и теперь ему это аукнулось.

Начался новый виток балканских распрей, на этот раз — между ромеями и сербами. Император в который раз применил свою излюбленную стратегию и насылал на неприятеля армии союзников-османов. А тем только того и надо было, и вот уже в 1349 году мусульмане захватили Салоники, а ещё пять лет спустя — утвердились на Галлиполийском полуострове, который стал их плацдармом для дальнейшей экспансии на Балканы.

Едва ли Иоанн Кантакузин ведал, что открывает ящик Пандоры, и смерч, вырвавшийся из него, спустя всего столетие уничтожит его собственную державу.

Впрочем, проблемы у греков начались намного раньше. Уже в 1362 году новый османский султан Мурад I захватил Адрианополь (тур. Эдирне), второй по величине византийский город, и перенёс туда свою столицу. Во второй половине XIV турки хлынули на Балканы, подобно половодью, остановить которое было некому. После смерти Стефана Душана в 1355 году сербское царство распалось на несколько независимых княжеств. В Византии, от которой и без того осталась лишь тень былого могущества, не стихали внутренние конфликты. Не лучше дела обстояли в Болгарии, которая после смерти царя Ивана Александра разделилась на три куска. Вдобавок, все эти уважаемые господа ну просто терпеть не могли друг друга — что, естественно, ставило крест на любых перспективах создания антитурецкого альянса.

В 1371 году сербские правители Македонии, братья Вукашин и Углеша Мрнявчевичи, фактически не имея союзников, развязали против турок войну. Они собрали крупную армию и вторглись во Фракию, где уже вовсю хозяйничали османы. Однако замах вышел на рубль, а удар — на копейку. Братья потерпели сокрушительное поражение и погибли, а турки, чтобы другим неповадно было, оккупировали и «бесхозную» Македонию.

Как показали дальнейшие события, турецкий паровой каток только начал разгоняться — ведь, как известно, аппетит приходит во время еды. А османам очень понравилось громить балканские царства.

Рэкетиры в тюрбанах даже византийского василевса в 1371 году принудили платить им дань.

В 1382 году пала София, в 1386 году — сербский Ниш.

Тут до балканских христиан наконец дошло, что турецкий пранк вышел из-под контроля и, по-хорошему, с этим надо что-то делать. Вопрос создания коалиции взял на себя самый могущественный из сербских князей — Лазарь Хребелянович, который правил в Рашке (Старая Сербия). Также под его контролем находилась часть Косова.

Лазарь заключил союз со своим зятем князем Вуком Бранковичем, королём Боснии Твртко I и болгарским царём (по факту владевшим лишь частью земель бывшего Болгарского царства) Иваном Шишманом. Однако в 1387 году силы коалиции потерпели от турок поражение под Плочником, что на реке Топлице, причём побил их лично османский султан Мурад I. Он же в следующем, 1388 году нанёс коалиции ответный удар, огнём и мечом прошёлся по болгарским землям и принудил Ивана Шишмана к покорности.

Наконец, дошла очередь до сербов.

В гостях у сказки

История битвы на Косовом поле до боли напоминает повествования о других великих сражениях Средневековья — мы располагаем критически малым количеством фактов, поскольку хронисты зачастую использовали иносказательные образы, гиперболы и некий налёт сказочности, чтобы передать эмоциональную подоплёку момента. Например, численность турецкой армии, выступившей с Мурадом I в поход в 1389 году, доводят едва ли не до полумиллиона. Однако более пристальный взгляд позволяет выделить реалистичные данные по сражающимся армиям.

Суммируя все «за» и «против», мы можем предположить, что итоговая численность османов составила 40 тысяч, а князь Лазарь привёл на Косово поле 25–30 тысяч человек. Даже эти данные, вероятно, преувеличены, однако в любом случае это была одна из самых грандиозных битв своего времени.

Принято считать, что Мурад I привёл с собой пять тысяч янычар, 2500 тяжёлых всадников личной гвардии и шесть тысяч сипахов — тяжёлой поместной конницы. Остальную часть армии составляла иррегулярная лёгкая конница (акынджи) и иррегулярная же лёгкая пехота (азапы). Сделать хотя бы примерный подсчёт этих сил нам, увы, не представляется возможным.

Однако мы располагаем сведениями о численности наёмников и вассальных христианских отрядов в армии султана. Последние могли составлять до восьми тысяч человек — вероятно, это были контингенты болгар и сербов, поскольку два сербских князя, Марко Кралевич и Константин Дянович в то время уже являлись турецкими вассалами и были обязаны выставлять своих воинов для армии султана.

Флорентийская летопись, составленная спустя несколько лет после битвы, сообщает, что своей победой (вряд ли для кого-то это будет спойлером) турки были обязаны успешным действиям генуэзских арбалетчиков и греческих наёмников, которые суммарно насчитывали пять тысяч человек.

Что касается армии князя Лазаря, то здесь тоже всё непросто, поскольку она была ещё более разношёрстной, нежели турецкая: она состояла из множества разномастных отрядов, которые привели на поле князья и воеводы.

Централизация? Не, не слышали.

Османские источники XV века упоминают большой список союзников, приславших Лазарю своих воинов: албанцы, боснийцы, болгары, венгры, валахи, чехи и «франки» — наёмные европейские рыцари.

Впоследствии битва на Косовом поле стала предметом специальной олимпиады, где историографы разных народов и стран мерялись заслугами своих сородичей. Сербы, например, очень не любят признавать, что албанцы таки помогали им в том бою, а албанские историки, напротив, утверждают, что только на их предках всё и держалось, и если бы не криворукие славяне, то бой, вполне вероятно, даже удалось бы выиграть.

Разобраться в этом бардаке в настоящее время уже практически невозможно.

Большинство воинов в армии Лазаря были всадниками в среднем и лёгком вооружении. Сам князь командовал отрядом в 15 тысяч всадников, его зять Вук Бранкович привёл с собой пять тысяч воинов, боснийский воевода Влатко Вукович — ещё пять тысяч. Относительно других союзных сил данных нет.

День гнева

Сегодня практически не представляется возможным точно восстановить ход боя, поскольку мы не располагаем свидетельствами непосредственных участников или хотя бы очевидцев. Есть лишь два письма, якобы написанных после боя шехзаде Баязидом, ставшим, вследствие гибели его отца Мурада в сражении, новым султаном. Однако учёные сходятся во мнении, что данные источники являются подлогом и были составлены в XVI веке в целях пропаганды.

Нам известно, что битва на Косовом поле состоялась утром 15 июня (28 июня по новому стилю) 1389 года на равнине близ города Приштины, в месте схождения рек Ситница и Лаб. Турки превосходили своих оппонентов не только в численности, но и в слаженности действий. Центром османской армии командовал сам султан Мурад I, а флангами — его сыновья: справа стоял шехзаде Баязид, слева — старший брат, шехзаде Якуб.

Все лучники и наёмные арбалетчики османской армии заняли позицию на флангах в первой линии, за ними расположились азапы и акынджи. Первую линию центра составили янычары, до поры находившиеся под прикрытием полевых укреплений. Позади них стоял сам Мурад во главе своей личной гвардии и тяжёлой сипахской конницы. Также часть войск осталась в обозе в качестве резерва последней надежды. Вся логика развёртывания турецкого войска позволяет нам косвенно понять план Мурада: связать силы Лазаря схваткой в центре, а затем окружить силами мобильных флангов и разгромить.

Несри, османский летописец XVI века, сообщил, что этот план султану подсказал опытный военачальник по имени Гази Хаджи Эвренос-бей. Якобы именно по его совету султан убрал с первой линии всадников на верблюдах. С другой стороны, тот же Несри упоминает аналогичный приём в описании сражения при Варне в 1444 году. Вполне возможно, что хронист просто экстраполировал более поздние и лучше ему знакомые события на описание ранней кампании.

Сербы и их союзники построились тремя большими баталиями. Князь Лазарь командовал центром — наиболее сильной тактической единицей, Вук Бранкович со своими бойцами встал на правом фланге, а Влатко Вукович — на левом.

Судя по всему, битва началась с атаки правого крыла союзной армии. Турецкие и итальянские стрелки обрушили на сербскую конницу ливень стрел и болтов, однако не смогли остановить её накат. Конница Вука Бранковича на полном ходу врезалась в порядки турецкого левого крыла под началом шехзаде Якуба и начала разгром войск царевича.

Известно, что Якуб командовал контингентом войск, набранным в Анатолии, — азиатской части державы османов. Несмотря на то, что на протяжении всей истории Османского государства Анатолия именовалась «сердцем империи», качество набираемых там войск всегда было сравнительно хуже, чем у отрядов из Румелии — Балкан и европейских владений султанов.

Лучники и лёгкая пехота либо погибли, либо разбежались, и лишь всадники турецкого левого крыла смогли хоть как-то сдержать удар сербов. Именно бой на левом фланге султанской армии стал эпицентром сражения, и туда начали стягиваться силы противоборствующих сторон, желая поддержать товарищей и склонить чашу весов на свою сторону. Наконец Мурад I отправил внушительные подкрепления, и турки начали медленно давить союзников.

В то же время шехзаде Баязид (став султаном, он впоследствии получил прозвище «Молниеносный» за свои воинские таланты) на другой половине поля пошёл в контратаку и сам потеснил левое крыло армии князя Лазаря. Началась всеобщая свалка, в которой, однако, турки постепенно стали брать верх.

Вук Бранкович, желая спасти остатки своих сил от гибели, покинул поле боя, что окончательно предопределило разгром союзной армии.

За это в сербском фольклоре — да и в истории — за ним закрепилась слава предателя.

Раз уж заговорили о фольклоре, Косовский цикл — один из центральных в сербском народном творчестве, причём на Косовом поле там погибают и реальные, и мифологические персонажи. Это все равно, как если бы у нас была былина, в которой монголы или ещё какие половцы убивают Владимира Красно Солнышко, Илью Муромца и Добрыню Никитича.

Впрочем, судьба сражения уже была решена, и князь Вук попросту принял макиавеллиевское решение — не самое благовидное, но вполне практичное.

Сам князь Лазарь был тяжело ранен, попал в плен и был казнён в тот же день. Не пережил 15 июня и победитель того боя султан Мурад I: по некоторым данным, он погиб в самый разгар битвы, по другим сведениям — уже после сражения его заколол в собственном шатре сербский витязь Милош Обилич.

Несмотря на безусловную фольклорную красоту второй версии, мы косвенно можем предположить, что к истине всё же ближе первая. Источники сообщают, что, узнав о смерти отца, шехзаде Баязид, не желавший уступать престол старшему брату Якубу (он считал его посредственным военачальником), отправил к тому гонцов с вестью, будто султан-отец приказывает братьям соединить силы. Якуб прибыл к Баязиду, где его схватили и задушили тетивой от лука, а младший шехзаде, таким образом, сам стал султаном. Проделать такой фортель можно было только во время боя — или как минимум когда сражение уже начало угасать, но на поле брани всё ещё царил бардак. Такое развитие событий практически исключает стелс-миссию Милоша Обилича, хотя сербы наверняка поспорили бы с таким выводом.

Уже упомянутый летописец Несри приписывал решающую роль в битве действиям османского правого крыла, проще говоря — Баязиду. И в этом была доля истины, хотя, конечно, хронист, живший значительно позднее, не упустил случая постфактум отвесить комплимент одному из наиболее успешных и почитаемых султанов в истории Османской державы.

Несмотря на победу, султан Баязид отказался от продолжения кампании и приказал своим войскам разворачиваться домой. Во многом это решение было продиктовано шаткостью положения самого государя, чей приход к власти оказался, мягко говоря, не очень легитимным.

Такой исход оставил множество трактовок событий, как для современников, так и для последующих поколений. В течение нескольких месяцев правители соседних княжеств даже толком не знали, кто в итоге победил: оба государя пали, сербы вроде как потерпели поражение — но и турки убрались, только их и видели.

Главное, трупов-то, трупов! Пойди там разбери, чья взяла.

Византийцы вообще на радостях от кончины Мурада объявили свершившееся на Косовом поле великой победой христианских сил — даром, что сами не прислали ни единого бойца.

Впрочем, битва настолько обескровила сербскую знать, что на дальнейшее сопротивление попросту не нашлось сил. Сын Лазаря князь Стефан впоследствии присягнул султану на верность и выставлял контингенты воинов для войска Баязида.

В то же время поражение на Косовом поле отнюдь не означало гибель сербского государства. Ушлый Стефан Лазаревич сумел извлечь выгоду из эпического поражения, которое турки потерпели от Тамерлана в 1402 году, и вышел из-под их власти. И только кампания 1459 года, которую организовал уже новый султан, покоритель Константинополя Мехмед II, на долгое время положила конец сербской независимости.

Источник