Жизнь государства и жизнь его граждан — не всегда идентичны
Государства живут, к счастью, гораздо дольше их граждан, а глядя на некоторые страны, к примеру, Китай, понимаешь, что пролонгация существования отдельных государств может свершаться аномальное количество времени, даже учитывая то, что Китай — союз нескольких десятков племён (значит, не «все империи распадаются», как нас учили досужие болтуны накануне 91-го).
Пульсация государственной жизни, государственного «тела» не столь частая, как пульсация человеческая. От одного удара сердца и толчка крови до другого в государстве проходят годы, а иногда и десятилетия. 25 лет назад – в 1991 году –сердце российского государства встало, а огромное количество граждан отчего-то не заметили этого – у многих был странный, дикий, необъяснимый праздник, сродни массовому помешательству.
Серьёзные люди убедили миллионы граждан в своей логике — причём не системой доводов, а двумя-тремя нелепыми фразами, вроде упоминавшейся уже идиотской максимы «все империи распадаются» или не менее вздорного обещания: «так всем будет только лучше».
Между тем, распад Советского Союза, который являлся всего лишь переименованным изводом Российской империи, нелигитимен ни с точки народного выбора, ни с точки правды исторической, ни с точки зрения экономической, ни с точки зрения международных законов.
Референдум гласил: подавляющее большинство граждан страны – за сохранение Союза. Здесь можно было бы поставить точку. Но пришлось поставить запятую.
С точки зрения законодательный произошёл вообще абсурд — трое, как позже выяснилось, не слишком трезвых людей (или находившихся в состоянии похмелья), никем не делегированных, в обход всяческих норм и здравого смысла, решили судьбу империи, построенной трудом многих и многих поколений. Всё это было настолько поспешно и подло сделано, что, как ни взгляни, напоминает жуткое преступление, совершённое в бредовом состоянии. Борису Ельцину нужна была власть, и он получил её таким бесстыдным образом, поставив граждан страны перед фактом. С тех пор это деяние отчего-то называется торжеством демократии. Мировая история не знает примеров столь масштабной подмены.
Силы, которые были брошены когда-то на собирание империи и устройство внутриэкономических связей — по сути кровотока, скелета, мышечной её сетки, – подсчёту не поддаются. На присоединение одного достопамятного Крыма ушли целые, вдумайтесь, столетия — военных походов, жертв, подвигов, страстей, муки, ярости, снова жертв и снова подвигов, и огромной крови. А после сел с белыми ресницами крупный, большеголовый, мясной человек — взял авторучку, и росчерком пера всё это отменил.
С тех пор та часть евразийского пространства, что контролировалась российской империей, находится в состоянии перманентной войны. Какие-то военные конфликты находились в объективе средств массовой информации: к примеру, связанные с судьбой Нагорного Карабаха, Абхазии, Приднестровья, Осетии, Чечни; но многие другие конфликты мы даже не заметили, – например, чудовищные события в Узбекистане и Таджикистане, где жертвы исчислялись десятками тысяч.
Самое страшное, что ничего и нигде ещё не завершилось, и любой из перечисленных конфликтов находится в состоянии тления.
Те же самые досужие чудаки, что рассказывали нам про «все империи распадаются», теперь пытаются свести евразийские конфликты к российскому влиянию, или прямому вмешательству, что в целом абсурдно, потому что выключение России из этих процессов элементарным образом приведёт (и приводит) к полному хаосу, когда война будет продолжаться бесконечно, подпитываемая различными игроками — от США и Великобритании до Турции и Китая. Простейший пример: если бы не Россия, война за Нагорный Карабах сегодня находилась бы в горячей стадии, и продолжалась бы до тех пор, пока Азербайджан не вошёл бы в Ереван с развёрнутыми знамёнами; или наоборот; а после того, как это случилось бы, началась бы резня, а потом партизанщина, и всё это ещё лет, минимум, на сто.
С точки зрения экономической, по факту, в прибыли не осталось ни одно из выпавших из состава СССР государств, хотя представители элит обогатились в космических масштабах; какие-либо итоги этих процессов подводить рано, да и невозможно — в любом случае статистику и выводы будут предоставлять нам бенефицианты распада, а они вам наговорят, только следите за руками.
Наконец, если б действительно существовали неподконтрольные институты международного права, однажды самый честный в мире суд, с прискорбием заявил бы, что развод между республики Союза не состоятелен согласно параграфу такому-то, такому-то и такому-то; придётся опять собраться вместе и повторить всё заново; либо вообще не разводиться.
Всего этого, конечно, не будет.
Но будет что-то другое.
Логика существования государств, и тем более империй, являет собой средоточие тысяч и тысяч человеческих логик, логик права и логик беззакония, логик силы и логик милосердия, раздора и совместного существования, исторической памяти и её отсутствия.
Сводить всё это к нелепым диагнозам — хоть о распаде всех империй, хоть об их неизбежном восстановлении — глупо.
Однако, если на минуту замолчать и прислушаться — то можно услышать ток крови: жизнь в этом огромном теле была запущена вновь.
Мы вроде бы не видели поблизости реаниматоров, и сами в этом не очень участвовали — а лицо, смотрите-ка, порозовело, и глаза моргают.
Значит, у нашего государства есть свои сроки и свои цели, которые могут быть на какой-то момент нами не вполне различимы.
И не только у нашего, конечно.
Евросоюз пребывает в треморе, Мари Ле Пен упрямо ждёт своего часа, жители Великобритании не желающие жить в общем европейском доме, вводят в траур Украину, желающую там жить, по США носится как рыжая комета Трамп, в Турции военные перевороты — жить ужасно интересно.
Ничего ещё не закончилось.
Захар Прилепин, писатель
