Один день из жизни военного наблюдателя. Западная Сахара.Ч 2.
И вот я уже, откомандированный досрочно, командир учебного взвода-преподаватель центра подготовки специалистов радиоперехвата. Свежий старлей. Ура! Получи-ка взвод подготовки сержантов. Посмотрим, как они тебе сломают хребет за четыре месяца до выпуска из учебки. Будущие сержанты еще полбеды. Главное сломать замкомвзвода и командиров отделений, которые сержантят здесь безвыездно в войска в качестве инструкторов уже четвертый призыв молодежи подряд. Утверждаю, специально для них, план-конспект занятия по боевой готовности. Ротный пытается меня остановить - не стоит портить отношения со старослужащими - опорой командиров.
Но сержант-замкомвзвода первый пошел на обострение, заявив уже на второй день моего вступления в должность типа старлей, вы тут молодой, так что отдыхайте, а мы уж по старинке выпустим эту ботву в войска. Ночью прибываю в казарму. Приказываю дежурному по роте осуществить подъем по "Тревоге". Ограничение: сигнал только для сержантского состава. Молодой боец выпучив надутый рот и округлив глаза орет "Сержантский состав, Тревога!". Сержанты лежат. Я медленно подхожу к кровати замкомвзвода, даю время ему одуматься. Лежит. Резко переворачиваю кровать. Командир должен добиться выполнения поставленной задачи любыми средствами, вплоть до применения оружия.
Это прописано в Уставе. Сержант боязливо вскочил уже с пола, поглядел на товарищей-стариков, которые медленно начали стягивать одеяла и вдруг резко подает команду "Подъем, Тревога!". Немедленно все закрутилось как фильме, ошибочно демонстрирующимся на повышенной скорости. Марш-бросок с полной выкладкой, отражение нападения условного противника, преодоление зараженных участков местности, форсирование реки - все было в ту ночь. Сержанты подчеркнуто молчали в обращении со мной потом с неделю. "Зачем вы так с нами. Все в части над нами смеются". А я им раздобыл новые значки ВСК, классности, и вручил перед строем взамен коррозированных от пота и потертых от службы, упомянув, что этому сыграла роль и проверка их навыков, умений и выносливости в ту ночь. И подчеркнул, что сдали они эту проверку на "отлично". С этого момента они стали моими помощниками и даже друзьями. С молодыми также занимаюсь денно и нощно. Занятия в классах, после обеда ежедневные марш-броски, рукопашный бой. Занятия ночью - опыт уже наработан. Все, наконец то последний месяц перед проверкой и выпуском в войска. Жители деревни, через которую мы ежедневно бежим с полной выкладкой, в известное им наизусть время, собираются толпой, как раньше на вокзалах, что бы посмотреть на паровоз и пассажиров. Теперь вместо паровоза смотрят на мой взвод. Только раньше они материли меня, а теперь хвалят солдат, "Смотри-ка какие вымахали, окрепли, возмужали". Некоторых моих соколят знают по именам. Я бегу впереди.
Около озера останавливаю взвод. "К бою!" подаю команду. Бойцы выстраиваются в круг в полусогнутом состоянии, готовые к немедленным действиям. "Сержант! Седьмой!" - выкрикиваю я хаотичное число. Замкомвзвода, чувствуя свой авторитет в рукопашном бою пренебрежительно к курсантам лениво спрашивает "Ограничения, товарищ ст. лейтенант?". "Схватка боевая", отвечаю на свой страх и риск. Замковзвода отсчитывает взглядом седьмого курсанта, а тот, уже просчитал и без него, что он седьмой с края, начал планировать свои действия и участь. Сержант, крепкий белорус, как рысь, приземистый, на кривых ногах медленно выдвигается в центр. И тут я вижу как у его противника, молодого курсанта наливаются кровью глаза, и рука снизу медленно стягивает АКМ с плеча за приклад.
Все Андрюха, больше тебе здесь делать нечего. Ты их воспитал, подготовил, выковал их волю, сделал настоящими "рексами", готовыми по приказу командира порвать каких-то там натовцев и всяких других, назначенных партией и правительством, на куски. Сержант резко поднимает сапогом кучу песка в лицо молодого и успевает сделать подсечку. Тот падает и вдруг щелчок курка. "Стоп", ору я что есть силы. Сержант уже лежит на бойце с выхваченным из ножен штык-ножом. Хватаю его за руку. "Все сержант, ты убит". Успел все-таки чижик сорвать автомат, снять его с предохранителя и выстрелить. "Товарищ ст. лейтенант. Ну дайте мне его "зарезать". Все понимают, что трагедии бы не произошло, и в последний момент все было бы остановлено, но курсанты поражены увиденным и все молчат. "Молодец", хлопаю по плечу курсанта. Сержант тоже доволен произведенной подсечкой. Потом в курилке он объяснит молодым все, и заставит думать их только так, что в рукопашке главное не АКМ, а руки, ноги, нож, скорость и т.д. А взводный был не прав, засчитав выстрел за победу. Не будем подрывать его авторитет. Пусть будет так как он сказал.
И вот я уже откомандирован на должность начальника курса в военное училище радиоэлектроники. Только не в мое, родное, а в родственное по специальности, находящееся в противоположенном конце страны. Старлей и сразу на подполковничью. Нач. отдела кадров ломает голову, как это произошло. Почему он, а не кто нибудь из "своих". Первые полгода ночую в казарме. Дисциплина, взаимоотношения между курсантами, их мировоззрение - все мне не нравиться, все надо переделывать не по меркам учебных аудиторий, а по меркам требований войск. Лейтенанту не надо быть доктором наук, как мне проповедуют здесь ежесекундно и повсеместно. Имея базовое образование он должен суметь найти требуемый материал и разобраться что к чему в кратчайшие сроки. А вот сделать его офицером интеллигентом, способным решать любые задачи в боевой обстановке, выжить в любых условиях, уметь командовать подразделениями до батальона, везде быть примером - это отнюдь не легко, и это моя задача. Приказы министра подтверждают мои умозаключения. "Чеченская компания показала"- утверждалось в них- "что войска не подготовлены к ведению боя в непосредственном контакте с противником, не обучены побеждать в рукопашных схватках, не могут преодолевать значительные расстояния пешим порядком в кротчайшие сроки, не обучены ускоренным передвижениям в условиях городов, плохо переносят моральные и психологические перегрузки ....." и т.д. и т.п.
А как же произнесенные вчера одним из начальников кафедр слова о том, что нашим специалистам кроссовая подготовка, а тем более приемы рукопашного боя не нужны. "Мы то ведь перемещаемся на технике и нас то охраняют" торжественно заявил он на совещании. Сразу видно, что после гражданского института он окопался на научной работе и даже голову оттуда высовывать отказывается. Нацепили ему погоны, без единого дня на полигоне, и вот он, уже полковник, позволяет себе учить других, как необходимо сформировать офицера для участия в боевых действиях. Несмотря на прессинг со стороны "обнаученных" педагогов, организовываю марш броски со своими подчиненными на 10, 15, 25 км в полной выкладке, по пересеченной местности с дневными и ночными стрельбами. Отстреливаем вагон боеприпасов. Нач. службы РАВ, отличный офицер, да и к тому же его племянник воспитывается у меня, чудом достает и вагон выстрелов к гранатомету. Расстреливаем и их. Курсант электронщик дает очки форы профессиональному пехотинцу по навыкам стрельбы из гранатомета РПГ-7Д, АКМ, РПК и ПК. В этом я уверен на сто процентов. "Загораем" на полосе препятствий, вывозим курсантов на водохранилище и тренируем плавать в обмундировании с оружием.
Уже в сотый раз отрабатываем комплекс движений рукопашного боя с оружием и без него. Проводим боевые поединки один на один и схватки один против двоих, троих, толпы. Курсанты закупают за свой счет дополнительные штанги и тренажеры. Занятия на них расписаны до минуты ими же, между собой, так как все хотят быть похожими на меня и старшину-атлета, а снарядов на всех не хватает. Я и старшина курса участвуем вместе с курсантами в соревнованиях по атлетической гимнастике "пауэрлифтингу" и я занимаю первое место по жиму штанги вверх стоя (104 кг), а старшина по жиму лежа (138 кг от груди).
А ведь мне уже 34, а старшине 40. Курсанты засчитывают в наш авторитет и то, что мы соревнуемся с ними на равных, лежим на той же гимнастической скамье, и то, что не спорим с сержантами-судьями. Все можно сделать, если уверенно точить камень, особенно под таких, как вышеупомянутый нач. кафедры. Четвертый курс. Сержант, командир группы, заходит ко мне ночью в канцелярию и докладывает что у нас ЧП. Один из курсантов, защищая свою девушку, подрался с каким то кавказцем у бара, где он пребывал, находясь в увольнении. Сопернику крупно досталось. Кавказцы быстро вычислили, кто такой и где обучается и заявили, что в ходе драки он не только побил земляка, но якобы еще разбил и фонарь у припаркованного рядом с баром шикарного "Мерседеса". Курсанты хотели все решить сами, но столкнулись с серьезными криминальными авторитетами, которые их "развели" как котят. Я вызвал виновника "торжества". "Товарищ Майор, залепетал тот, я позвоню отцу, они ему назначили стрелку через полчаса на КПП". "Какой отец, он в Питере проживает. Я здесь и есть единственный для тебя отец"- ответил я ему. Что делать. Заявить в милицию - на дворе 99-ый год, они сами недавно просили у нас помощи в усилении милицейских патрулей. Обратиться в военную прокуратуру - недели может через две ответ и придет. В итоге я стал морально готовиться к встрече с авторитетами. В 23 часа на КПП прибыли "Мерс" и джип " Тойота Лэнд Крузер". Дежурная по КПП позвонила дневальному, что к начальнику курса приехал "брат", и вызывает его выйти за территорию института. Выхожу за вертушку КПП для встречи с "братом" или правильнее "братками", и тут же приглашаюсь двумя мордоворотами прибыть в "Мерс". Вернее не приглашаюсь, а уже помимо своей воли двигаюсь на весу, взятый под руки 120 килограммовыми качками. Сажусь на заднее сиденье. Мужчина моего возраста, кавказец, в белых костюме и туфлях не спеша начинает беседу. Как да что, да почему.
Я, выслушав его, начал с того, что принимаем любые условия восстановления лимузина, если виноваты мы, за исключением выдачи курсанта. "При любом раскладе, курсанта в обиду мы не дадим!"- так я и заявил авторитету. И тут тот как-то сразу произнес "Молодец! Ты настоящий мужчина! Все, все вопросы я снимаю. Ребятам своим только скажи, в следующий раз пусть будут поаккуратней. Да, и не забудь пригласить меня на свадьбу того курсанта с той девушкой". Я было тоже хотел толкнуть приветственную речь но как то неожиданно очутился на улице едва успев проводить убывающий эскорт глазами. Прибыв в казарму, я с удивлением обнаружил, что все курсанты, ночевавшие в тот вечер в училище одеты, рукава гимнастерок закатаны, блеск в глазах. Все вооружены, кто нунчаками, кто гимнастическими палками, кто гантелями. "Всем спокойно!" громко подаю команду. Курсанты меня окружают. "Что там, как все произошло товарищ майор. Да если бы Вы не вышли из "Мерса" через 5 минут, да мы бы их......, да мы бы за Вас......". Все, я понял, что и формирование чувства ответственности за своего товарища и командира мне удалось завершить.
Может и на не очень положительной ноте, но все же завершить. И вот уже выпуск. Лейтенанты рослые, широкоплечие, лица черные от полигонного загара, из 116 - 38 человек были откомандированы сразу после выпуска в Чечню. В течении первых пол года трое из них погибло, Герои, Царство им небесное, но это все же малый процент. 90 процентов награждены медалями, семеро орденоносцев. 8 из них переведены служить в спецназы ГРУ ГШ, ФСБ, МВД, ФСО, отряды "Альфа", "Витязь", СОБРы МВД. Не позабыли и меня. За усердие и инициативу, проявленные при подготовке офицерских кадров к контртеррористической деятельности в Чечне меня награждают Государственной наградой Российской Федерации.
И вот я уже назначен преподавателем с присвоением звания подполковник, а затем направлен для сдачи экзаменов на курсы военных наблюдателей ООН где, выдержав огромный конкурс и отучившись, закончил их с положительным результатом.
И вот я уже здесь. В вертолете Организации Объединенных наций. Слова "и вот я уже" на самом деле не так уж и уже. Мне 42 года и я самый старый в Тим сайте, да и на курсах ООН тоже являлся таковым. Так что брат, судьба уверенно и целенаправленно вела тебя, под руководством Всевышнего в этот вертолет, на эту спорную территорию, в эту далекую миссию.
Ты некогда не торопил события, не корректировал свою судьбу, обивая пороги отделов кадров и управлений с булькающим дипломатом в руках, чем вызывал недоумение дикорастущих сослуживцев - "не умеешь жить". Сначала ты назначался на перспективные, на две ступени выше занимаемой, должности, а потом четыре года майорил сверх срока, "перехаживал" мягко выражаясь, за свою принципиальность, да и полное соответствие занимаемой должности (до 1990 года должность начальника курса была подполковничьей, а затем приказом министра ее переназначили как майорскую). Ты не имел взысканий за личные просчеты, нарушения, внешний вид и личную дисциплину, потому что дай Бог увернуться от взысканий за твой "любимый" личный состав, даже за то, что он долго не видел маму, и ты якобы умышленно не выпускал нарушителя дисциплины в увольнение.
Ты не испугался посещения твоей казармы Начальником ГШ А. Квашниным, которого ты встретил докладом обозвав его товарищем Генералом армии, как требовал Устав, а не товарищем Начальником Генерального штаба, как требовала сопровождавшая его свита, утверждавшая что генералов Армии много, а Начальник ГШ один, который, уединившись с тобой в умывальнике один на один принялся беседовать о жизни курсантов и очень был удивлен, что я все еще майор (но команды о присвоения очередного воинского звания сверх занимаемой должности отдать забыл или не захотел).
Ты не боялся и даже приветствовал угрозы командования об откомандировании в войска после того как "привел в чувство" очередного курсанта - родственника какого то чинуши из ГШ, ты не реагировал, когда тебя назначили уже по прибытию в миссию ООН в самый хреновый Тим сайт, в котором ты на удивление другим почувствовал себя комфортно и благодарил Бога, что именно в этот а не в другой. Ты просто старался оставаться самим собой. Ты познавал истину через собственные умозаключения, опыт и знания, и, в конце концов жизнь показывала, что это именно так. Ты предвидел некоторые приказы МО, да и своего командования, развитие событий в тех или иных ситуациях, и это подтверждалось в точности до запятой. Ты сам выковал свою волю, сознание и сформировал мораль, что бы быть здесь. Так что брат, вывод сделан и обжалованию не подлежит. Ты мечтал вырваться из рутины, и ты это получил. Ты попал в элиту Вооруженных сил, ты стал одним из команды всего лишь в сотню, на всю Россию офицеров, военных дипломатов - наблюдателей ООН, которым Президент РФ доверил право представлять Россию во всех сложившихся ситуациях в различных уголках планеты. И не только представлять, но и участвовать в решении судеб отдельных людей, деревень, городов, районов и секторов, а в иных случаях и государств. И кроме нелегкой работы тебе теперь надеяться не на что, и винить в этом тебе никого не дозволено.
Командир вертолета, сидящий в левом кресле поворачивает голову ко мне и кивает в сторону вырисовывающегося на горизонте военного поселения. Мы подлетаем к укрепрайону армии Королевства Марокко. Все подразделения на контролируемой нами стороне расположены вдоль линии условной границы, как правило на господствующих высотах. Батальоны соединены между собой районами расположения рот, роты - опорными пунктами взводов и все между собой - бесконечно уходящей за горизонт линией траншей, ходов сообщений и окопами для стрельбы.
С высоты в 1000 метров ясно просматривается аккуратная линия обороны, так называемой границы спорной территории Королевства в пустыне Сахара. Вся эта линия прикрыта к тому же высокой насыпью, в переводе на русский "бермой", но берма обычно сооружается в окопе, она пологая, а у этой высота до 80 метров, и угол наклона до 35-50 градусов. Скорее всего, что то вроде откоса защитного вала. Марокканцы днем и ночью просматривают противоположную территорию, контролируемую вооруженными отрядами армии самопровозглашенной Сахаравийской Республики, которых мы просто именовали партизанами.
Не вдаваясь в историю конфликта отмечу, что когда то здесь шли кровопролитные бои и обе стороны несли значительные потери. Несмотря на преимущества в организации, вооружении, уровню образования и боевой выучки Королевских вооруженных сил, наши фронтовые минометы БМ-21 (типа "Катюша") периодически подтягиваемые партизанами к линии укрепрайонов Марокко вызывали в укрепрайонах панику и страх. Что было мне, как представителю истоков, крайне приятно. Знай наших и нашу технику. Но на открытие огня на поражение, как одна, так и другая стороны, за последнее десятилетие, не отваживались.
Приступаем к разведке. Один из наблюдателей, пристегнутый дополнительными ремнями открывает боковую дверь вертолета и начинает просмотр позиций непосредственно через проем, второй - тоже самое через иллюминатор, а я через ветровое стекло кабины пилотов. Понятными только нам знаками согласовываем цифры, виды и типы вооружения, достаточность времени наблюдения и многое другое. Если требуется обратить на что-нибудь особое внимание, то необходимо поднять руку вверх, и я сразу переключаю внимание на патрульного и уже затем, после принятия соответствующего решения даю команду командиру вертолета на повторный круг, а если необходимо - то и на зависание. Этим достигается истина, и устраняются ошибки в подсчетах. Каждый наблюдатель ведет свои личные записи, которые потом, уже на земле состыковываются, обсуждаются и по ним делается вывод по численности вооружения.
Затем происходит сверка с документами, представленными штабами армии Королевства и становится ясно, произошло ли усиление вооружения или нет, а затем и окончательное утверждение об обстановке в секторе. Процедура на первый взгляд проста и не требует особых усилий, однако ответственность за ошибки постоянно давит на психику и халтура здесь не проходит.
Солдаты и офицеры наблюдаемого батальона сегодня расслаблены. Разведка производится только по выходным и это им льстит. Наверно в рабочие дни им было бы неприятен шум винтов вертолета над головами, а нам во многие сотни раз неприятнее было бы лицезреть наведенные на нас дула двух ствольной советской ЗУ-23 или просто дула французских винтовок. Но сегодня солдаты приветствуют нас отмашками полотенец, футбольных маек и просто рук. В некоторых минометных ячейках стоят ослы, на которых солдаты возят воду. Бойцы показывают нам на них, не забудьте посчитать мол их тоже, все таки боевая единица. Но мы знаем, что ночью приколы закончатся, и минометы будут вывезены из укрытия, развернуты заново и подготовлены к бою. Ну что ж, я бы наверно тоже поприкалывался так же, а может быть и покруче, если бы над моим батальоном летал какой-нибудь миротворец. Не друг он мне вообще-то был бы.
Вот один из солдат показывает нам голую задницу. Жаль, что в экипаже нет американки Керол. Много бы я отдал за созерцание ее реакции на это. Наблюдатель в дверном проеме показывает солдату согнутый большой палец, молодец мол, умница, юморист, а потом, повернувшись к нам (к дверному проему спиной), имитирует взведение затвора автомата и выстрел в голожопого бойца. Вот группа солдат кидает в нас бананами, а потом показывает жест с раскачиванием рук вдоль туловища, типа вот вам, а не разведку, и имели мы вас всех. Эх, бананы пожалели бы, до нас они все равно не долетят. А может закидывание бананами является неким почитанием в отношении высшей касты. Тогда приятно, давайте, кидайте больше и дальше. Но в основном обстановка доброжелательная и все понимают юмор. И понимают также, что не друзья мы им, это уж точно. Хотя и мы, и они, всем видом показываем друг другу что друзья. По другому нельзя. Мир во всем мире. На самом деле просто мы все выполняем здесь свою работу.
Один из наблюдателей поднимает руку вверх, и я через ларингофон даю команду командиру вертолета на повторный круг. Обнаружены следы от гусениц, судя по ширине - танка. Они ведут в укрытие и боевой машины нам не видно. Судя по размытости следа, его пытались замести.
На земле командир наверно похвалил бойцов за маскировку, а с воздуха все это запросто вскрывается. Сегодня, в штаб миссии пойдет доклад об усилении штатной численности техники, а завтра в этот батальон направится патруль для разбирательства на месте. Это серьезное нарушение и расследование не минуемо. Летим далее. Подлетаем к району расположения роты. Группа солдат пытается панически рассредоточиться и что то спрятать.
По опыту прошлых разведок прячут они либо муку, либо уже приготовленный арабский хлеб, либо просто скрывают свою численность. Солдаты армии короля существуют и выживают в Сахаре отнюдь не легко. Как то в очередном патруле при посещении одной из частей в постовой будке у ворот я заметил монумент. Точно как настоящий солдат. Вот шедевр то. Надо немедленно сфотографировать на память. Подойдя поближе и выбрав место для снимка, я внезапно обнаружил, что солдат-то настоящий. Он был совершенно стар и изнеможен.
Даже лицо его было покрыто песком, который наверно уже въелся в кожу и не смывался годами. Я был поражен увиденным. В беседе с комбатом, нарушив этикет (проблема в сущности не мировая), я все таки затронул судьбу солдата. Командир подтвердил, что да, солдату уже 78, и он вынужден служить в армии, т.к. уволить его, как и сотни тысяч других, может только лично Его Величество Король. А с его учетом, как увольняемого, произошла ошибка. Ну не попадает он в списки очередной 18 год. Что то не проходит через бюрократическую машину писарей и штабников. Поэтому он вынужден служить и ждать своей участи.
Семью он не видел десятилетиями, да и не ждет она его уже. Каких уж нет, другие же далече. Да, не повезло старику солдату, и помочь-то ему я ни чем не смогу - королевские штабисты зорко следят за неприкосновенностью своей канцелярии, и вмешательство туда посторонних лиц смерти подобно. Может, это и правильно, может, единственная его жизнь — это армия, которая, хоть и хреново, но его накормит, и обеспечит работой. А кому он нужен там, на гражданке. Может, и специально командир рвет представления на его увольнение, что бы смягчить его судьбу, зная наперед, что за пределами армии он просто погибнет, будет ограблен, или растеряется в окружающей жизни и сам отдаст все заработанное первому встречному аферисту. Уезжая, я пытался то ли пожать старику ободряюще руку, то ли улыбнуться, но все произошло как то неловко. Да и старик и глазом не пошевельнул в ответ на мои усилия, так и продолжал стоять как мумия.......
