Вера, война началась - 32
- 65 -
Из Казахстана приходили письма от отца. Он писал, что хочет увидеть городского внука. Обижался, что сын совсем забыл его и Марфочку. Съездить на родину очень хотелось. Алексей понимал, что отец стареет и не вечен. Мысленно, он всё чаще принимал решение съездить в Бурас.
- Вера, у меня отпуск в июне..., - едва переступив порог, начал разговор Алексей. - Давай, в Казахстан махнём.
- Если меня отпустят, обязательно поедем, - пообещала жена.
Отпуск Вере предоставили, вошли в её положение.
Едет первый раз к родственникам мужа, в такую даль.
Вера переживала.
Как там примут?
Муж рассказывал о непростом характере своего отца. Марфочка, по его словам, добрейшая женщина, но примет ли она её, ведь у Веры двое детей от первого брака.
Дочери ехать отказались.
Вера настаивать не стала: взрослые уже, самостоятельные.
Она бегала по магазинам, покупала подарки для всей родни.
- Марфочка платки любит, - говорил Алексей, - такие, знаешь, расписные…
- А Иван Семёнович? - переживала Вера.
- Отец, - усмехнулся Алексей, - за стол без «беленькой» не садится. Вера, - неуверенно произнес он, - Марфочка писала, что Лида до сих пор ходит к ним… Купи ей в подарок чего…
Вера бегала по магазинам, покупая отрезы пёстрого ситца жёнам братьев, шоколадные конфеты и пряники - племянникам. Марфочке она купила красивый платок с бахромой.
Наконец, настал день отъезда.
Отдав последние наставления дочерям, втроём отправились на станцию.
Шестилетний Игорь, с нетерпением ожидавший поездки к деду, был доволен больше всех. Он занял место около окна и с интересом оглядывал окрестности родного города, расспрашивая отца, какую станцию они проезжают.
Вера постелила на полки постель и занялась чтением книги.
Поезд мерно стучал колёсами на стыках, успокаивающе действуя на пассажиров.
Проводница разносила чай с маленькими, на два кусочка сахара, пакетиками.
Настало время дорожного знакомства: ехать в одном вагоне предстояло не одни сутки. Люди шелестели газетами, доставая пирожки, варёные яйца и жареных кур, предлагая снедь сидевшим рядом соседям.
Вера развернула пакет, где был упакован дорожный набор продуктов и, пригласив соседа с верхней полки, они принялись обедать.
После обеда Алексей курил с соседом в тамбуре.
Поезд, то спешил, догоняя упущенное время, то крался, как степная лисица на охоте за зайцем, иногда стоял на разъездах, ожидая встречного состава. За окошками мелькали названия станций. Пассажиры дремали или с азартом резались в карты от скуки. Летний день долгий, темнеет поздно. К вечеру пассажиры изрядно притомились от безделья. Что уж говорить о ребёнке. Игорь, прикорнув после обеда, к вечеру поскучнел. Прилипнув к окну, он читал названия станций.
- Сколько же тебе лет? - заинтересовался сосед по купе, Николай.
- Шесть, - ответил мальчишка.
- Смотрю, читать умеешь? Кто научил?
- Сёстры научили, - Игорь не отрывался от окна.
Поезд остановился.
- Поворино, - объявил очередную станцию Игорь.
Алексей оторвался от газеты и выглянул в окно.
- Я здесь не один раз проезжал, - сообщил он сыну. - В первые дни войны ехал эшелоном на фронт.
- А я в начале войны, по этой дороге уезжала в Сибирь, в эвакуацию, - отозвалась Вера.
Поезд тронулся, станция медленно проплыла мимо. Мимо проносились белёные домишки, запахло кизячным дымом из печек во дворах. На лугу около дороги пасся на привязи телёнок. Серая коза, тоже привязанная, подняв голову, тупым взглядом провожала поезд.
- Ужин готовят, - потянул в себя воздух Николай.
- Скоро свет выключу, - предупредила проводница, - останутся только ночники.
Проснувшись утром, Игорь опять уселся у окна обозревать встречающиеся достопримечательности да бесконечно расспрашивать отца, кто тот или иной дядя, запечатленный в камне или в бронзе на какой-нибудь площади или на каком-нибудь кургане.
Алексей с удовольствием отвечал на вопросы сына.
Сосед по купе оказался разговорчивым эрудитом, разбавлял рассказы Алексея подробностями местной истории. Несколько суток пути пролетели незаметно.
Марфочка встретила гостей с распростёртыми объятиями. Обняла Веру, расцеловала опешившего от ласкового внимания Игоря, всплакнула, обнимая Алексея.
- Лёшенька, - вздыхала она, - мы гостей не ожидали. Отец с братьями на покосе. Пошлю за ними Павлушку, пусть деда домой зовёт.
- Не суетись, Марфочка, - успокоил её Алексей, - мы пока отдохнем. Успеем с отцом навидаться. На неделю приехали.
- Так мало! - охнула Марфочка. - Погостите подольше, добирались вон сколько.
Пока гости отдыхали, пришли жёны братьев, принялись помогать хозяйке готовить угощения.
Вера, услышав суету, поднялась и сразу окунулась в общие заботы: стала чистить картошку.
- Ты не отдохнула совсем, - попыталась остановить её Марфочка.
Но было видно, что женщине приятно участие снохи в общих хлопотах. Не строит из себя городскую, не пытается советовать.
Столы накрывали на улице.
Пока ждали хозяина да братьев с поля, Вера раздала подарки, а Игорь перезнакомился со своими двоюродными братьями и сестрой.
Марфочка закуталась в платок и снимать его не хотела, так он понравился ей.
После полудня пришли с покоса братья и отец.
Иван Семёнович в калитку заходил с серьёзным выражением на лице. Степенно поздоровался с сыном за руку, кивнул снохе, окинул взглядом внука и пошёл к стоящей в огороде кадушке: умываться.
Марфочка, схватив полотенце, кинулась за ним.
Вера, поражённая таким приёмом, посмотрела на Алексея: «мол, чем провинились, что отец так немилостиво встречает?»
Тот пожал плечам: «погостим - увидим».
«Верно обиделся, что не предупредили о приезде», - решила Вера. - «Ничего. Отойдёт».
Иван Семёнович, с полотенцем через плечо, подошёл к столу, где его уже ожидали. Обозрев тарелки с яствами, густо наставленные на столе, он отвернулся и пошел в дом…
Вера растеряно смотрела на Алексея, на Марфочку, на братьев.
- Главное-то я забыла, - спохватилась Марфочка.
Вера сразу вспомнила слова мужа: «отец за стол без беленькой не садится».
Она кинулась в дом, достала из чемодана бутылку «Московской» и бегом вернулась к столу.
Алексей поставил водку на видное место.
- Всё нормально, - успокоил он жену.
Через несколько минут из дома вышел Иван Семёнович. Он окинул стол взглядом озирающего окрестности орла и, быстро просеменив через двор, победоносно сел во главе застолья.
- Вот это — по-нашему! - сдёрнул он алюминиевую крышечку с бутылки. - Хорошая сноха, догадливая, - удовлетворенно произнес глава семейства. - Поди сюда, а то не поздоровкались с тобой.
Вера подошла к Ивану Семёновичу, и тот троекратно расцеловал её.
- Давайте за встречу! - Хозяин поднял полный стакан.
Водку в деревне пили только стаканами, не признавая мелкой посуды в виде стопок или рюмок.
Выпив и закусив, Иван Семёнович обратил внимание на внука.
- Подь и ты, - подозвал он Игоря.
Тот с недоверием посмотрел на странного деда, но подошёл.
- Тебе лет сколько? - уточнил дед.
- Шесть, - смело ответил внук.
- А мне - семьдесят с гаком, - сказал дед. - Не знаю, увидимся ли ещё? Не часто вы приезжаете. Так вот моя воля: три нижних бревна от бани…, ...потом…, - он многозначительно поднял палец, - тебе оставляю. Все слыхали?
- Исполним твою волю, отец, - смиренно заверил его Аркадий.
- То-то! - Иван Семёнович, удовлетворённый, потянулся за бутылкой.
- Дед, - едва Иван Семёнович поставил стакан на стол, дёрнул его внук за руку. - Не надо мне брёвен. С ними в поезд не пустят.
Дед вытаращил на внука глаза, пытаясь понять о чём тот говорит. А поняв, расхохотался.
- Весь в меня! - смеялся он, похлопывая Игоря по спине. - Умный!
Вечером, лёжа в кровати, Алексей говорил Вере:
- Понравилась ты всем.
- Иван Семёнович - большой оригинал, - отозвалась жена.
- Старый стал, - вздохнул Алексей. - Чудит.
Утром завтракали всей большой семьей. Долго не вставали из-за стола, не в силах наговориться. Братья рассказывали о своей жизни в деревне, вспоминали общих знакомых. Марфочка поставила на стол трёх-литровую банку молока.
- Пейте, - приговаривала она. - Разве в городе есть такое!
- Ты их ещё водой из колодца напои, - пробурчал Иван Семёнович. - В городе тоже такой нету.
Он сидел недовольный: Марфочка не поднесла с утра, стесняясь гостей. Может, он повздорил бы, но у калитки, улыбаясь, стояла женщина.
- Лида! - позвала её Марфочка. - Проходи.
- Я услышала, что Алексей приехал, - говорила пришедшая женщина, усаживаясь на табуретку. - Думаю: пойду, поздороваюсь.
- Хорошо, что пришла, - произнёс Алексей. - Вот - семья моя.
Он представил Веру и сына.
Вера, пока длилась суматоха знакомства, успела разглядеть гостью: симпатичная женщина, одета просто. А в глазах затаённая печаль. Вспомнив про подарок, Вера кинулась в дом.
- Вот, - протянула она Лиде шарфик. - Это — вам.
Лида, растерявшись, смотрела на нежный шёлковый шарф и поглаживала его рукой.
- Мягкий какой, - прошептала она. - Спасибо.
Марфочка поставила перед ней кружку и налила чая.
- Вот - конфетки городские, - потчевала она гостью.
Лида взяла конфету и бросила на Алексея вопросительный взгляд.
- Ничего, - покачал тот головой. - Ничего.
Шум за столом умолк.
О том, что Алексей пишет во все инстанции, разыскивая брата, знали все.
Но за послевоенные годы он так и не продвинулся в поисках сведений о младшем брате.
Лида повертела конфету в руках и положила ее на стол.
- Пойду я, - распрощалась она. - На ферму надо.
Вера смотрела ей в след.
Как надо любить, чтобы столько лет надеяться и ждать.
Алексей тоже провожал взглядом Лиду, сожалея, что не может ничем помочь ей, не может найти никакой зацепки, никакой - хоть крохотной - надежды.
Несколько лет он писал в военкоматы, в архивы, писал на радио, разыскивая брата. Но ответ был один: «Сведения отсутствуют...»
Однажды он прочёл в журнале «Работница» рассказ «Голубая ель». Небольшой рассказ, на две страницы, который до глубины души взволновал его.
Автор писал о человеке, вернувшемся с войны.
«...Был он немного странным. Каждый год в февральскую стужу уходил в лес с бутылкой водки. Сын спрашивал, зачем отец, несмотря на мороз, на метель, в одно и тоже число надевает лыжи и уходит в глубь леса. Ладно бы на охоту, но тот не брал с собой ружья. Однажды, отец удовлетворил любопытство сына. Вместе они пришли на небольшую полянку, окружённую молодыми ёлками.
В центре поляны росла, редкая для здешних мест, голубая ель. А рядом с ней виднелся деревянный памятник, с покрашенной красной краской звездой. Отец руками разгрёб снег.
Внизу, на памятнике была прибита дощечка.
«Златоцветов Леонид Иванович», - прочёл сын.
- Товарищ мой, - глухо произнес отец. - Меня прикрыл, а сам погиб здесь. В этот день. Теперь хожу, поминаю его...»
Алексей в тот же день написал письмо в журнал, не особо надеясь, что автор может ответить. Он объяснил, что разыскивает младшего брата, безвестно пропавшего на войне.
Автор прислал сочувствующее письмо.
«...Но это - вымышленный персонаж, - писал он. - Я никогда не встречался с таким человеком...»
Обрывалась ещё одна ниточка.
Рассказывать об этой истории Алексей родным не стал, зачем бередить незаживающие раны.
Отец, до сих пор, напившись, горевал, что «не он, а младший сын остался в неведомой сторонке».
Все последующие годы Алексей продолжал поиски брата.
---
Гораздо позже, когда уже не было отца, из архива города С, пришел ответ:
«...воинская часть, имеющая адрес полевой почты №…., была окружена фашистско- румынскими войсками в начале июля под городом Старобельском...»
Для многих и многих война не кончалась в ….45 году.
---
Отпуск продолжался.
Братья организовали рыбалку. Взяв бредень, они отправились на речку.
Алексей, закатав брюки выше колен, шёл по краю от берега, утопая в вязкой тине. Сын бегал по берегу в ожидании улова. Наконец, вытащили бредень. Улов был богатым.
- На весь вечер бабам нашим рыбы чистить хватит, - приговаривал Аркадий, укладывая улов в мешок.
- Эх, - вздохнул Борис. - Моя рыбу не любит. Говорит: «На рыбалку ходи, а рыбы не носи домой».
- Ничего, - успокоил его Алексей. - Вера умеет чистить рыбу. Всё-таки на великой реке живем.
- Куда девать будем? - завязывал очередной мешок Аркадий.
- Сушить будем, - успокоил его брат.
Рыбу чистили до поздней ночи, потом засаливали, укладывали в тазики.
Марфочка нажарила лещей, но есть уже никто не захотел. Два следующих дня питались жареной рыбой и ухой.
- Бабушка, - не выдержал первым Игорь. - Молока хочу.
- И то, и то, - спохватилась Марфочка. - Дитё не виновато, что рыбы наловили.
После рыбалки надо было постирать одежду мужа, да и просто накопилась стирка. Вера несмело подошла к Марфочке:
- Как бы постирать?
- Не переживай, сноха, - успокоил её Иван Семёнович, куривший на пороге.
Он наносил из колодца воды, растопил печку в баньке. Марфочка принесла детское корыто.
- Я в нём стираю, - сказала она.
Вера поставила корыто на табуретку около бани и принялась стирать.
- Эх, тетеря, - упрекнул жену Иван Семенович и, уже обращаясь к снохе, закричал: Васильевна, стиральную доску забыла.
Затем, старческой трусцой, понёс доску Вере.
- Понравилась ты ему, - тихо сообщила Марфочка. - Для меня воды не носит.
А свёкор, разохотившись, натаскал воды ещё и для полоскания.
Марфочка, улыбаясь, смотрела на него и покачивала головой.
Вечером мылись в бане. Сначала мужчины, потом женщины.
- Мам, давай останемся здесь жить, - попросил Игорь к концу отпуска.
У Веры от поездки остались самые добрые впечатления.
