Моя жена
Я подозреваю, что моя жена мне изменяет. Нет, даже не так: я подозреваю, что несмотря на внешнее благополучие, моя жена скрывает от меня что-то, что может разрушить наш брак.
Всё началось с той аварии, в которую мы попали несколько лет назад. Это было серьезное ДТП, мы оба выкарабкались считай с того света, но я получил сильные травмы, которые вынудили меня уволиться и моим единственным доходом стало пособие по инвалидности. Конечно, я понимаю, что подобная ситуация сильно подрывает авторитет мужчины в семье, но всё-таки… Можно было хотя бы поговорить со мной честно! Я бы занялся какой-то удаленкой, или мы нашли бы другой компромисс, так или иначе, это же не повод откровенно игнорировать меня, верно? А она ведет себя так, будто я пустое место. Под предлогом того, что теперь она должна работать за двоих, Дина стала много времени проводить на работе. Хорошо, если она хотя бы к ночи появляется дома. А ещё я знаю, что она начала ходить к психотерапевту. А тут уж, извините меня, все знают, что если женщина обращается к мозгоправу, то мужчине пора собирать вещи.
Я старался компенсировать свою нетрудоспособность делами по дому: пытался помогать детям с уроками, готовить, стирать… Но просто… Понимаете, когда мужчина два десятка лет работает на высоких должностях, он постепенно разучивается делать все эти простые домашние дела, которые у женщин, кажется, записаны в ДНК. Получалось так, что детям я только мешал делать домашку, ужин получался до того скверным, что я его выбрасывал, сразу достав из духовки, от моей уборки становилось только грязнее. Короче говоря, постепенно я понял, что пользы от меня никакой нет. И скажите вот мне честно: что мне оставалось делать? Зарабатывать как прежде я не могу, взять на себя роль домохозяина – тоже. В итоге я круглые сутки сидел перед телевизором и только перед приходом жены делал вид, что весь день был занят и только сейчас присел отдохнуть.
Она меня, конечно, презирает – я это чувствую. Когда я пытаюсь обнять её перед сном, она не вырывается, не убирает мою руку, она просто как будто каменеет, застывает. От неё веет таким холодом, что я, робко погладив её, наконец отворачиваюсь.
Пробовал ли я поговорить с ней? Неоднократно! Но на все мои попытки наладить ситуацию она молчит и просто смотрит на меня – немного жалостливо, и в то же время холодно. Плачет она редко, и всегда старается, чтобы этого не видел я и дети. Но я всё равно вижу и слышу. Однажды я проснулся среди ночи, Дины не было в постели, и я услышал тихие всхлипы из ванной. Я подошел к двери и увидел в щелочку, что она сидит на табуретке и плачет, закрыв лицо ладонями. Она была одета в мою футболку, в которой всегда спала, она выглядела такой растерянной, маленькой, жалкой. Моё сердце облилось кровью от этой картины, мне захотелось ворваться, помочь ей успокоиться, умыть её, обнять, поцеловать в её прекрасные заплаканные глаза, проводить в постель и всю ночь обнимать её и говорить, что мы справимся, что главное – это то, что мы вместе, я рядом, я люблю тебя, и я люблю тебя ещё сильнее за то, что ты всё ещё здесь, и я обещаю, что мы… Ну и так далее. Я стоял и думал, как бы это сделать, но тут она, видимо успокоилась, и встала умыться. Я испугался, что она будет ругаться, что я подсматриваю, и тихо прошмыгнул в спальню.
Когда Дина вернулась, я притворился спящим. Я лежал и ругал себя последними словами за то, что я трус, ничтожество, слабак. Я пообещал себе завтра же взять себя в руки, полистать хедхантер, встать пораньше и отвезти детей в школу. Но я проспал, и когда проснулся, жена уже отвезла их и сидела на кухне, собираясь на работу. Она была одета в строгий офисный костюм, и снова выглядела строго и неприступно. Я робко поприветствовал её, а она опять ответила мне холодным взглядом. Я понял, что это конец.
И через несколько дней я узнал, что она начала ходить к психологу. Она ходила к нему раз в неделю, и кажется, ей становилось лучше. Она вылезла из своих черных жакетов и начала носить легкие весенние платья. Я слышал, как она смеётся с детьми над каким-то приколом из школы, и я больше не слышал, как она плакала. Я подумал, что улучшение её самочувствия – отличный повод для примирения, но нет, со мной она была так же холодна.
Постепенно я стал просто мебелью в своём доме. Я понимал, что я сам зарываю своё счастье, но я не мог найти в себе силы даже попытаться что-то сделать. Однажды Дина сказала, что я ворочаюсь во сне, а ей надо высыпаться, потому что она встаёт рано. Я понял намёк и переехал в гостевую комнату.
Дети уже открыто игнорировали меня, и я отпустил попытки наладить с ними контакт. Я стал бесполезен, я только мешал и крутился под ногами, я только раздражал всех, и постепенно я перестал выходить к ужину, появляться при гостях. Я опустился, я оброс бородой и сильно похудел. Я смирился и только был благодарен жене, как верный пёс, за то, что она жалеет меня, за то, что не выгнала меня, такого бесполезного, такого неподходящего, вечно некстати, ненужного. А иногда я думал, что лучше бы она накричала на меня, ударила, выплеснула эмоции, лучше так, чем её холодность и молчание.
И вот тогда у неё появился любовник. Честно говоря, я не был удивлён этому, но, когда узнал, что-то больно кольнуло меня слева. Как будто вспыхнули былые чувства, как будто я ещё имел право её любить и ревновать. Я даже не столько узнал об ухажере, сколько почувствовал его по её нарядам, хорошему настроению, по ещё большим задержкам на работе. Я решил её проверить, зарегистрировался на сайте знакомств и вбил в поиск: Дина Рейфман. Сайт услужливо предоставил мне её страничку. Я поздоровался и предложил поболтать. Она легко согласилась. После пары сообщений, я спросил, что за мужик и дети стоят с ней на одной из фотографий. Она ответила: «Это мои дети от мужа. А муж умер три года назад».
Кровь прилила к голове. Ну ты и стерва! Как ты, блять, вообще можешь так говорить про живого человека! Ты могла бы сказать, что мы расстались, что я твой бывший, да кто угодно, но сказать такое!
Потом я понял: она имела ввиду, что я умер для неё, умер как партнёр, как мужчина. И я решил поговорить с ней об этом.
Сегодня она должна вернуться от психотерапевта к восьми часам. Я выползаю из своей берлоги, как могу привожу себя в порядок, причесываюсь, хочу переодеться, но внезапно осознаю, что она выкинула мои вещи, которые лежали в шкафу в коридоре.
Наконец, она приходит. Она явно удивлена, увидев меня в гостиной и садится рядом. Я набираю в грудь воздуха.
- Дина, Марк с сайта знакомств – это я.
Она краснеет и отводит взгляд. Я продолжаю.
- Но я хотел поговорить не об этом. Я знаю, что ты с кем-то встречаешься и не осуждаю тебя. Просто я не хочу так жить. Ты же понимаешь, что у нас серьезные проблемы?
- Миша, нет никаких «нас».
- Ты написала этому Марку, что я умер три года назад… Меня это сильно задело… Ты имела ввиду, что я…
- Я написала именно то, что имела ввиду. Хватит делать вид, что ты…
- Но черт подери, я же не умер!
- Я…
Она подходит к своему письменному столу, открывает ящик, достаёт папку, листает какие-то бумажки, достаёт какой-то бланк и протягивает мне. Взволнованный, я беру документ и смотрю в него. Свидетельство о смерти? Рейфман Михаил… Автокатастрофа… Ч-что? Что за приколы? Она берет свою сумочку и достаёт таблетки. Так вот зачем ты ходишь к мозгоправу. Она берет со стола стакан воды, глотает таблетку и запивает водой.
- Что за херня? Что за свидетельство о смерти, что это за таблетки?! Дина?
Она вздыхает. У меня кружится голова. Я пытаюсь встать с дивана, но силы покидают меня. Я бледнею, становлюсь прозрачным и наконец исчезаю совсем. Остатками угасающего создания я замечаю, как Дина смотрит на пустой диван и говорит: теперь – прощай.
