Не знаю, как в гражданском, а в военном флоте принято делиться всем, кроме зубной щётки и жены потому, что гигиена, знаете ли. А так – вполне можно отдолжить чашку, ложку, сигарету, деньги, ботинки, куртку или пилотку с обязательным обещанием вернуть в ближайшее же время, вот буквально после суточного развода на вахту (строевого смотра, похода в штаб, окончания погрузки, прекращения нужды). При этом, возвращать-то вовсе и не обязательно, надо - так хозяин и сам напомнит, но вот пообещать вернуть надо непременно.

И некоторые особенно хитрожопые личности, я думаю, пробирались на флот с единственной целью – пользоваться налево и направо широтой души окружающих их моряков.

Служил у нас такой офицер в группе командования: назовём его, условно, Алексей Васильевич и была у этого самого не условного, но условно названного, Алексея Васильевича привычка никогда не покупать себе сигарет. Ну и что, можете подумать себе вы, что тут такого – многие люди не покупают себе сигарет и никто в их окружении не находит в этом ничего особенного. Оно-то так, да, но сколько из них, при этом, любят курить и делают это с необходимой для их организма регулярностью? Вот то-то и оно.

- Угостите сигареткой! – весело утверждал Алексей Васильевич и при этом обязательно протягивал руку ладонью вверх таким трогательным жестом, что, невольно, кто-нибудь, да сигарету ему выдавал. День так говорил, два, триста шестьдесят пять, четыреста восемьдесят девять…причём просил у всех, даже у матросов.

- У него вообще сигареты есть свои когда-нибудь? – спросил как-то механик, глядя с мостика как Алексей Васильевич бежит по пирсу, - начнётся же сейчас плач Ярославны про никотиновый голод в конечностях!

- А это науке неизвестно! – доложил Борисыч, - ни эмпирическим, ни теоретическим путём установить сиё не удаётся!

Мы с Борисычем только прибыли на службу из сопок и механик нас инструктировал на мостике, пока мы остывали, – нам с Борисычем в то время принадлежал рекорд восемнадцатой дивизии по времени преодоления сильно пересечённого по вертикали и горизонтали расстояния «Заозёрск – Нерпичья»: двадцать минут, если не купаться и двадцать пять с перекупом, при среднем времени в дивизии сорок минут.

Но, если и рекордов не устанавливать, то из сопок всё равно выходишь мокрым: голова, спина и штаны по колено. И вот представьте, - стоишь ты такой мокрый, ноги приятно гудят, впереди спокойствие вахты, вкусный чай, уютная сауна с душем имени товарища Шарко и философические беседы на ходовом мостике, а к тебе подходит член группы «К» с протянутой рукой, улыбкой и дежурной фразой «Угостите сигареткой!» и фразу ты эту уже пятьсот раз слышал (только в этом году) и член этот на новеньком Ровере ездит, никого не подвозя потому, что «подвеска у этих Роверов – говно»; «ой, такая обивка на сидениях тонкая!»; «совсем бензина нет – боюсь и один не дотяну!»; «да тебе долго со мной будет, я ещё в дивизию, потом ещё там по делам…» и никто уже и не спрашивает за подвезти до дома потому, что привыкли, что нет – условный рефлекс называется.

А, ну сейчас-то Ровером, да особенно на Большой Земле никого и не удивишь, а тогда, чтоб вы понимали, такой автомобиль был один на весь городок, а может быть и на всю область. Сигаретный кризис, к тому же, уже окончился и хоть денег тогда платили мало и крайне редко, но в продаже были такие абсолютно дешёвые китайские фильтрованные сигареты с козлом на пачке и ещё какие-то, которые было сложно, но вполне возможно курить. И вот всё это сложив в голове, начинаешь внутренне протестовать против такого несправедливого распределения благ, несмотря на широту души, а, скорее даже, вопреки ей.

- Угостите сигареткой! – как бы поздоровался с нами троими Алексей Васильевич.

- Нету, - сказал я, - бросаю курить и курю последнюю, по этой причине.

- Ты же уже бросал курить неделю назад? И две недели назад?

- То тренировочное бросание было и зачётное, а сейчас – фактическое!

- Борисыч? – и рука ладонью вверх разворачивается к Борисычу.

- Сам стрельнул. Пуст, как претензии Северной Кореи на мировое господство!

- На, - и мех протянул сигарету, не в силах наблюдать больше этого унижения старшего офицера. Так-то он добрый был, даже матросам сигареты раздавал, впрочем, как и все остальные, за исключением сами понимаете кого.

Покурили. Алексей Васильевич убежал по срочным делам вниз, а мы ещё остались постоять.

- Как он заебал уже! – не выдержал механик, - Борисыч, сделайте уже с этим что-нибудь! Командир же будущий растёт, кому, если не механикам, научить его правилам корабельных приличий!

Ох уж эта команда «Сделайте уже с этим что-нибудь!»! По своей универсальности и всеобъемлющему смыслу она уступает, разве что, команде «Ну Вы же офицер!» и зачастую используется с ней в дуэте, делая абсолютно невозможным даже малейшие сомнения в том, что с этим надо что-то делать. Владея одной только этой командой, можно некоторое время вполне спокойно управлять кораблём.

«- Падают обороты турбин!

- Механики! Сделайте уже с этим что-нибудь!»

«- Процентное содержание кислорода в пятнадцатом ниже 18 процентов!

- Химики! Сделайте уже с этим что-нибудь!»

«- Слышу ритмичный металлический стук на кормовой надстройке!

- Минёр! Ты, сука, лючок не задраил? Сделай уже с этим что-нибудь!

- Так мы же в подводном положении!

- Да хоть в глубоком космосе! Тишина важнее ещё одного долбоёба на борту!»

Ну вы поняли алгоритм. Тут главное вовремя остановится и не зацикливаться, а то моряки вас быстренько раскусят, - нижние чины команду «сделайте уже с этим что-нибудь!» понимают хорошо, но не любят когда им её командуют случайные люди – так что если придётся случайно управлять кораблём, то помните об этом.

И вот захожу вечером того же дня я к Борисычу в каюту, а он сидит и иголочкой аккуратненько так потрошит папироску.

- Да ладно? – спрашиваю я Борисыча, правильно ли понимаю, что здесь такое происходит.

- Дурак чтоли? – отвечает мне Борисыч, что неправильно, - приказание механика выполняю. Ногти есть?

- Нет! – на всякий случай отвечаю я и прячу обе руки за спиной.

Борисыч – строгий, хотя зачем его вопросы моей гигиены интересуют не совсем ясно.

- Показывай! – не отступает Борисыч.

Показываю.

- Ну вот тут можно срезать, что тебе жалко чтоли?

Нет, конечно, чего мне жалко-то? А на бумажке у Борисыча уже лежали миленькими стопочками какие-то волосики (я не стал спрашивать откуда); кучка пыли («из реакторного отсека» - гордо сказал Борисыч); щепотка наверное заварки; какие-то подозрительные семена (а любые семена на подводной лодке подозрительны), тараканьи лапки и серый порошок, который оказался молотым перцем.

Высыпав из папиросы табак, Борисыч, аккуратно смешал все стопочки в одну, тщательно перемешал всё спичками и с помощью самодельного шомпола, начал забивать обратно в папиросу.

- Ты чё пришёл-то? – спросил Борисыч.

- Ногти тебе принёс же!

- А изначально?

- Точно не помню уже, но теперь точно не уйду, пока не узнаю, чем всё это закончится!

- Конечно же не уйдёшь! Ты же часть плана, а как часть плана может уйти от создателя плана?

- Метафизика?

- Суровая действительность! Готово!

Борисыч покатал папироску с адской смесью в пальцах, придавая ей вид заводского изделия, и, оглядев получившийся результат, довольно буркнул «Эх, прокачу!» себе в усы.

Кого он собрался катать на папиросе, а? Блядь, неужели всё врут по безопасность реакторов на подводных лодках и вон оно как, в итоге, заканчивается?

- Алексей Василич на борту?

- Ну. Ночует тут сегодня.

- Значит так. Слушай внимательно: сейчас идёшь по палубе вдоль его каюты и кричишь мне на вторую «Борисыыыч! Пошли покурим!» призывным голосом. Понял?

- Понял.

- Давай порепетируем, только кричи шёпотом, чтоб пациент раньше времени не услышал.

Репетировали минут десять: не знаю там за требования в театре к призывному голосу в спектаклях, но Борисыч был придирчив даже чересчур и совсем не с первого раза получилось у меня добавить необходимый уровень призывности в голос, - то я переигрывал, то был вял, то вообще, как Буратино, не понимал, что делаю. Но, как говаривал наш механик, отсутствие гениальности компенсируется частотой повторений и, в итоге, у меня вышло призывно крикнуть так, что Борисыч выставил оценку «Верю!». Как и перед любым сколь-нибудь значимым мероприятием на флоте, мы сначала выпили чаю и Борисыч объявил время «Ч».

Надев куртку и пилотку, я тихонько поднялся в девятнадцатый отсек, оттуда громко спустился обратно в восьмой и прошёлся по верхней палубе с криком «Борисыыыч! Пошли покурим!». А Борисыч в то время регулярно привозил из отпуска папиросы «Запорожцi» и то ли и правда они были так хороши, то ли по сравнению с китайскими, а может и от общей атмосферы суровости и романтизма, но казалось, что табак в те папиросы набивают, если и не боги собственноручно, то уж точно какие-то специальные архангелы по их прямому указанию.

Сами представьте: стоишь такой на мостике, напившись чаю или кофе до бульканья внутри, ночь – сверху чернота блестит звёздами, снизу чернота плещется морем, швартовые поскрипывают, верхние вахтенные потопывают, шелестят крыльями чайки и остальные животные, может ещё ветерок на флагштоках посвистывает, а вы только из сауны, распаренные, как младенцы и Борисыч достаёт из кармана коробку папирос, раскрывает её широким жестом и молча протягивает, а ты так же молча её берёшь, сминаешь мундштук двумя заломами и у Борисыча же от бензиновой зажигалки прикуриваешь. Не знаю, как вам, а мне вот уже вкусно стало от одних воспоминаний. Понятно, что курить вредно, кто бы спорил, но иногда делать это просто необходимо.

- Ты же бросал курить? – выскакивает тут же из каюты Алексей Василич.

- Ну бросал.

- Не вышло?

- Да откуда я знаю? Это же процесс и я его только начал.

А выскакивает он из каюты уже тоже в куртке, то есть автоматически, как бы, считается, что я и его курить позвал. Снизу топает Борисыч и мы дружным ручейком семеним на мостик. Ночь наверху немного моросит и поэтому остаёмся курить внутри – Борисыч угощает. Прикуриваем.

- Крепкая! – щурится от вонючего дыма Алексей Василич.

Ну ясен-красен! Там же пыль из реакторного отсека и молотый перец! Там же из неё вон ногти торчат и волосы с шипением плавятся! Конечно крепкая – как первая любовь умноженная на число «пи»!

При этом Алексей Василич начинает нам рассказывать какую-то историю, которая кажется ему увлекательной и, поэтому, он широко жестикулирует и тычет в нашу сторону этой адской папиросой, а нам же надо слёзы в глазах удержать, мы пятимся от него, а он за нами, а там места-то с гулькин хуй – уже антикоррозийные накладки в спины упираются, спасибо меня вахтенный верхний выручил, крикнул в «Лиственницу» «На пирсе командир!». С неимоверным облегчением отдаю свою папироску Борисычу подержать и бегу от этой вони, что есть сил на свежий воздух.

- Чего ты дышишь-то как рыба? – спрашивает командир, выслушав доклад.

- К Вам спешил же!

- Соскучился?

- А то!

- А чем тут так воняет-то? – это командир уже по трапу топает из «Прилива» (так по-научному называется утолщение в основании рубки.)

- Да…не могу знать!

- Как это ты не можешь знать? У тебя, такое ощущение, что лодка подводная горит, а ты знать не можешь? Аж глаза щиплет же, ну! Поднимаемся до мостика.

- Надо тревогу аварийную объявлять, я тебе говорю! Не знаю, пахнет ли апокалипсис, но, если пахнет, то вот именно так! Как ты можешь оставаться таким спокойным?

- Здравия желаем, тащ командир!

- А вот ещё двое подозрительно спокойных офицеров. Курим?

- Так точно!

- А что воняет-то так?

- Не знаем! – бодро отвечает Борисыч.

- Да папиросы эти! – одновременно с ним Алексей Василич.

- Папиросы? – уточняет командир.

- Ага, вот! – и Алексей Василич тычет в сторону командира своей локальной атомной бомбой.

Командир смотрит на папиросу, на Борисыча, потом думает пару секунд.

- Папиросы, значит, да? Ну хорошо, жду Вас в центральном, Эдуард Анатольевич, посту!

По имени-отчеству назвал. Ну пиздец, приплыли. Докуриваю, потому, что, вполне может быть, что и в последний раз.

- Ну, - командир уже снял шинель, подписал журналы и сидит в своём кресле, я топчусь подальше от него, за планшетом БИП, на всякий случай, - рассказывай!

- За время вашего отсутствия на борту никаких происшествий не случилось! – включаю я дурака.

- Это я уже слышал и, обычно, такую простую информацию я усваиваю с первого раза. Рассказывай.

- Проведена отработка смены по борьбе…

- В папиросе что?!

Командир заслоняет ладонью глаза:

- Только пожалуйста не надо вот эти честные глаза мне делать, ладно? Убрал?

- Так точно!

Убирает ладонь:

- Ну?

- Сан Сеич! Да откуда я знаю, что в папиросе-то? Теоретически там табак должен быть, а так – ну кто его знает, что там в неё напихали на табачной фабрике, правильно?

В центральный осторожно заходит Борисыч.

- Стань рядом с ним, - тычет командир пальцем в мою сторону. Сам откидывается на спинку кресла, складывает руки на животе и горестно склоняет голову вбок. Смотрит на нас молча минуту, может две.

- Механики, лучший управленец восемнадцатой дивизии, лучший киповец восемнадцатой дивизии, краса и гордость, можно сказать и туда же!

Почтительно молчим.

- Спросите меня куда же.

- Куда же, тащ командир?

- Туда же! Что я, не по русски говорю? Туда. Же. В детство! Глубокое, незамутнённое разумом и половым влечение детство. Вот отчего вы сейчас не краснеете? Вам же должно быть стыдно сейчас по самые гланды.

- Так за что стыдно-то? – дерзит Борисыч.

- Даже меня он уже заебал тем, что постоянно стреляет у всех сигареты, хоть я и не курю, но даже меня, но, вот так вот поступить со старшим офицером? Он что, так ничего и не заподозрил?

- Никак нет!

- А если бы он отравился, ну или там асфиксия верхних дыхательных путей? Преждевременные роды? Аппендицит или почечные колики? Что молчите, млекопитающие? Чтоб последний раз!

- Есть!

- Что есть?

- Есть последний раз!

- Так-то! И никому ни слова!

Не, ну механику-то мы рассказали потом, само-собой: надо же было доложить о выполнении приказания, это же военно-морской флот, на секундочку – единоначалие и всё вот это вот, он доволен остался, а Алексей Василич так ничего и не заподозрил, но, видимо, какой-то условный рефлекс мы у него всё-таки включили, - сигареты у механиков с того случая стрелял только в случае крайней необходимости, то есть редко.

И вот не жалко же поделиться с человеком сигаретой или там ложкой сахара, например, да что там – можно и пол котлеты отдать, но не на регулярной же основе, согласитесь? Потому, как заметил я, что есть такие млекопитающие, которые всегда что-то просят, даже если и не нуждаются: то ли это заболевание какое-то, то ли увлечение, вроде филателии, но скорее, всё-таки, заболевание. Не опасное для окружающих, но рано или поздно приводящее их в такую степень раздражения, после которой уже хочется сделать с этим что-нибудь не смертельное, но крайне вонючее. Или я не прав? Что, в принципе, меня тоже устраивает потому, что тогда я, значит, получаюсь лев.

© i_legal_alien

Уважаемый господин президент Владимир Владимирович,

я обращаюсь к Вам с надеждой о помощи. Я чехословак, меня зовут Петр Михалу (я уже не молодой человек, я родился в 1962 году).

18 апреля 2016 я приехал в Москву и сразу же попросил политического убежища. В тот же день я обратился в ФМС РФ в Москве (Москва, Кирпичная ул.) с заявлением о признании меня беженцем.

Я опускаю все подробности, как меня перенапревляли от одной службы к другой, но, в конце концов, у меня приняли документы, и через 22 дня мне выдали СВИДЕТЕЛЬСТВО о рассмотрении ходатайства о признании беженцем на территории Российской Федерации по существу.

С этими документами я собирался поехать жить и работать в Волгоград. И я пришёл в миграционную службу и спросил их, могу ли я с этими документами жить и работать в Волгограде.

Служащая МС накричала на меня, почему я не сказал этого ранше. Она мне дала бланк заявления, смысл которого мне был не до конца понятен, посколко я плохо знаю русский язык. А переводчик мне не был предоставлен. Поэтому я подписал это заявление, заполненное её рукой.

У меня забрали выданное ранее „СВИДЕТЕЛЬСТВО“, отдав на руки копию заявления и сказали ехать в Волгоград, и там по новой оформлять документы.

Когда я приехал в Волгоград, я обратился в МС, и там на меня накричали, почему я не оформил документы в Москве, и здесь мне не могут оформить новые документы.

Мне сказали ехать в Москву и оформлять документы там. Я поехал в Москву. В Москве на меня опять накричали и сказали, что я должен ехать в Волгоград и только там оформлять документы.

Я попросил тогда выдать мне документы, которые были готовы ранее. Мне сказали, что их выдать мне не могут, потому что они сданы в архив и получить их оттуда – большая проблема.

И я снова поехал в Волгоград. Там меня уже хотели депортировать из страны, потому что моя гостевая виза закончилась.

Я спросил: „Что я сделал не так?“ Почему меня хотят выслать из страны. Но служащие не хотят говорить об этом со мной.

Я уже не знал, что мне делать. Я был очень расстроен. Я стал объяснять им, что я не могу вернуться в Чехию, потому что тогда меня посадят в тюрьму за мои взгляды. Потому что я писал неоднократно пророссийские статьи и письмо „Извинения русскому народу гражданам России, а также президенту Владимиру Путину“, под которым подписалось ещё 5 тысяч человек, и за которое я могу попасть в тюрьму в своей стране.

Их это не волновало. Мне выдали бумаги на транзит в Белоруссию. В данной ситуации я не знал, что делать и позвонил редактору газеты „Вечерняя Москва“ и на РЕН ТВ, которые уже ранее брали у меня интервью и печатали мои статьи.

Я всё им объяснил и попросил у них помощи. И они мне помогали: сами связались с МС и потом сказали мне ехать в Москву и снова оформлять все документы.

Я опять поехал в Москву и всё началось сначала. Но в этот раз мне выдали справку о том, что у меня приняты документы на предоставление временного убежища на территории РФ сроком до 30. 8. 2016 г.

Когда я 30. 8. 2016 пришел в МС, мне сказали: „Извините, мы вами ещё не занимались, потому что мы здесь все новые. Приходите 13. 9. 2016“.

Когда я пришел 13. 9. 2016, мне сказали, что документы ещё не готовы. Мне это не нравилось, и я попросил встречу с началником отдела. На встрече с начальником присутствовала его помощница, которая и вела беседу со мной. Она сказала, что мне надо вернуться в Чехию и приехать снова по рабочей визе в соответствии с российскими законами. Я обяснил им, почему я не могу этого сделать: потому что я опасаюсь за свою жизнь.

Мы долго беседовали. Я обяснил им, что всю свою жизнь служил и работал для России, и поэтому я политически неугоден своему теперешнему правительству, проамериканскому.

Меня могут в лучшем случае арестовать, а в худшем убрать. Я сам работал много лет в полиции и знаю, как это бывает, как убирают неугодных людей. Тогда мне сказали прийти 23. 9. 2016.

Я не знаю, сколько это ещё будет продолжаться. Я не знаю, как решить мой вопрос. Я очень хочу жить в России. Я всей душой с Россией и всегда был с ней. Это связь поколений.

Поэтому я очень прошу Вашей помощи в получении документов, чтобы я, как честный и законопослушный российский гражданин, мог жить и работать в России.

Спасибо.

С уважением

Петр Михалу, Москва  отсюда

Каждый хозяин кота – частичный мазохист.

Я уже несколько лет делю квартиру с котом, и профит от его присутствия в квартире не велик – можно погладить (и то, когда он разрешит), забавное тракторное мурчало (только в светлое время суток), эффект присутствия (на случай одиноких), прокачанная реакция (сомнительный профит, но отовсюду можно ждать нападения)

А на обратной стороне весов, далее по протоколу.

1. Шерсть. Везде шерсть, во рту, в еде, на одежде, в глазах. Липкий валик неотъемлемая часть моего гардероба. Волшебный пинок- кошачья часть, когда я достаю очередной волос изо рта.

2. Деньги. Никогда не думал, что на кота надо столько денег, проходя мимо вискаса по 12 рублей за пачку. Хотите проверить? Скажите заядлому кошатнику, что вы кормите своего звереныша – вискасом, фрискасом или чем-то, что дешевле пары носков с рынка. Секунд через 5 он будет яростно прыгать у вас на черепушке – равномерно распределяя мозги по асфальту.

3. Медикаменты. Перекись и зеленка – стали расходниками в моей квартире. Не оцарапает, так укусит- либо в порыве любвеобильности, либо играется, либо разозлится (кстати, Если бы можно было кусать жену, когда она меня бесит – отношения стали бы интереснее:-)), либо его надо вычесать, (помыть, одеть колпачки).

4. Хитрость. Трудно отучать кота, если с детства за чем-то не уследил. Конечно можно, но сложно, индивидуально, наверно. Вот лазил он на стол при тебе – получил пиздюль за это. И на стол он все равно залезет, но только в твое отсутствие, хоть ты туда 15 см клейкой ленты приклей - это просто еще один вызов для него.

5. Беспокойный сон. Можно просто проснуться от укуса в пятку, потому что ты посмел повернуть ногу, когда господин на ней спал. Или ночью он захотел жрать – мяу, мяу, подушка в морду, тишина – мяу, мяу. На следующей день он это запомнит и будет мяукать из другой комнаты, чтобы ты встал его заткнуть, ну а раз уж встал, то чтобы и не покормить.

6. Борьба за влияние. Вы когда-нибудь задумывались, что можно драться с котом? Я конечно побеждаю, но его напору нужно отдать должное, он никогда не сдается.

Иногда он сидит на окне, смотрит на птичек, а я думаю – ну давай, прыгни, там же лучше, чем в 4х стенах. А потом – ну как же так можно, это же мой котик. Как же я без него – слушать завывания жены, организовывать спасательную операцию, нервные клетки ж не восстанавливаются.

Живи пока, маленький пушистый тридвараз))

В продолжение поста http://pikabu.ru/story/kogda_davno_ne_khodil_za_kartoshkoy_4...

Школьные олимпиады для меня всегда были средством прогулять денек другой, так как учился на 4 и 5 то попадал туда без проблем. Писал чего нить минут 30, а потом со спокойной душой сваливал по своим делам. До тех пор пока наша школа не перешла на семестровое обучение (5 недель учишься, неделю отдыхаешь. Обычные каникулы были уменьшены опять же до недели) и вот где-то там наверху придумали в эту неделю каникул проводить школьные и районые олимпиады в нашей школе. И нас заставли в наши же каникулы ходить в школу и участвовать в них. Но сейчас немного не об этом.

Был 10 класс, я уже определился что хочу в медицинский, читал проспекты, готовился в общем. И вот настает неделя олимпиад, дай думаю попробую себя в химии и биологии в там может льготы какие будут. И собственно с такой просьбой к класруку. Она кивает и говорит, что народу от нашей школы мало, поэтому поучасвуешь еще в двух дисциплинах, ну ладно. Это были немецкий и литература.

И вот значит проходят школьные: немецкий я завалил, биология второе, химия первое, литература второе. И на районную олимпиаду меня отправляют куда? Правильно литератературу. На вопрос какого овоща, мне честно ответили что на химию поедет чья то там дочь. Тогда у меня полыхнул пукан впервые. Хрен с ними пошел на районную по литературе, занял первое место. Далее мне сообщают - поеду на зональную олимпиаду. В воскресенье. Рано утром. В соседний город. Поехал.

О самом этапе тоже есть что рассказать. Например то что основной костяк участвующих был из той школы где проходила олимпиада. Да чего уж греха таить, препод находящийся в аудитории и который должен следить на участниками ходила и подсказывала своим. Я тестовую часть написал и упор сделал на сочинение.

В общем отписался. Вернулся домой, да и забыл про все это как страшный сон.

И каково же было мое удивление когда в конце 10 класса на итоговой линейке мне вручили грамоту, где было написано что я занял на зональных второе место и мог бы в принципе участвовать далее, но мне как то никто не сообщил.

Итогом стал срач с директором, и в 11 классе в атестате у меня две четверки по труду (!) и по русскому языку, собственно чего хватило чтобы не получить медаль.

Бомбило все вступительные экзамены.

Автор статьи М.П.Папуш. Ссылка на личный сайт, по-видимому, неуместна, так как будет рекламой.

Из-за технического ограничения Пикабу в 30.000 знаков делю на две части. При положительном рейтинге первой выложу вторую завтра.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Все хотят хорошо жить. Многие путают это с желанием, чтобы хорошо жилось. Почувствуйте разницу.

Часто говорят о «качестве жизни». Купите новую машину (холодильник, телевизор, … — ненужное подчеркнуть) — и вы будете «жить лучше». «Изменим жизнь к лучшему, не рвите на себе волосы, покупайте депиляторы фирмы «Филипс». Забывают, что для того, чтобы вкусно есть, нужно хорошее пищеварение. Соответственно, для того, чтобы жить лучше, нужно быть тем, кто может жить лучше. Иначе холодильник (телевизор, машина, депилятор) не поможет. Столь нужному внешнему обустройству необходимо еще нечто в самом человеке, чтобы имело смысл говорить о новом качестве жизни.

Качество жизни зависит от мастерства в «искусстве жизни».

Все знают, что такое мастерство. Многие умеют его ценить в различных областях жизни. Замысловатый дивайс (десять функций на одной кнопке), мастерство актера, красивый гол…

Не всякий поймет, если речь пойдет о «мастерстве жизни». Но жизнь бросает людям вызовы не только в виде инноваций конкурирующей фирмы или стойки вражеского вратаря. Эрик Берн говорит о возможности «превращения каждого часа в произведение искусства» и — шире — о том, что «вся жизнь, с ее дружбой и враждой, интимностью и ссорами, комедиями и трагедиями, дает по меньшей мере возможность завершения в охватывающих ее цельности и благородстве».

То, чем мы соприкасаемся с жизнью, преобразуем жизнь, постигаем жизнь, радуемся жизни — это психика.

Мастерство в обхождении с психикой — это психо-техника, от древнегреческого «тэхне» — умение, мастерство, искусство.

Идея психотехники — «искусства властвовать собой» — довольно древняя идея. Однако в древности она была «эзотерической», предназначенной для очень узкого круга специально подготовленных людей. Примером может служить братство пифагорейцев, общины терапевтов и т.п. В наше время «эзотерические» знания стали площадными. Про все написано в сотнях книжек, все всем как бы известно. Как организовать свое время, как заработать много денег, как выйти замуж, как продать слона, как стать хорошим человеком…

Но чтения книжек и мечтания перед сном может оказаться недостаточно. Хорошо жить — занятие не простое, этому нужно учиться.

Кто живет

Многие люди, собираясь чему-нибудь учиться, — например, играть на фортепиано, — с самого начала хотят научиться «хоть как-нибудь», подразумевая, что хорошо у них не получится. То же и про жизнь. Многие живут кое-как, «как придется». «Приходится» жить не очень хорошо, — что естественно при такой установке, поскольку давление жизни велико, и если человек не хочет или не умеет «держать» это давление, жизнь начинает его «мять». И он начинает мечтать, чтобы обстоятельства его жизни сложились иначе, чем они сложились, надеясь, что тогда ему будет житься лучше. Очень трудно уговорить людей подвергнуть сомнению эту мифологическую надежду, которая держит их там, где они есть, и где им не нравится быть. Многие, например, уверены, что им жилось бы гораздо лучше, будь у них больше денег, и мало кто способен немного подумать и понять, что реально это не так.

(Для непонятливых: если человеку действительно нужны деньги на что-то конкретное, и если он умеет хорошо жить, то и деньги — среди прочего — у него будут. Или потребное «придет» к нему в обход денег. А если человеку нужны деньги, но их у него нет, то либо он «изживает свою дурную карму» — дело благодарное и полезное, либо он не умеет правильно жить).

Возможность учиться хорошо жить прежде всего требует, чтобы человек «всей своей массой» (как говорил Гурджиев) понял, что это именно он живет, он проживает свою жизнь, а не жизнь «живет» его, «обходясь» с ним так или иначе.

Вот простой пример, который поможет понять, в чем тут дело. Некий молодой человек учится в некоем институте. Ему там не нравится, — неинтересно, напряжно, приходится много заниматься тем, чем он вовсе не хочет заниматься. Учится он там потому, что этого хотят его родители. Так что он полагает себя Человеком-Которого-Заставили-Учиться-Там-Где-Ему-Не-Хочется. Занять в жизни активную позицию не значит просто бросить все это, — без предварительной «метанойи», «перестройки ума» это может оказаться просто бунтом, который, как известно, не ведет ни к свободе, ни к мастерству жизни. Свобода и мастерство начинаются с утверждения себя Человеком-Который-Учится-В-Этом-Институте-Потому-Что-У-Него-Есть-Для-Этого-Причины.

Причины могут состоять, например, в том, что он любит своих родителей и не хочет их огорчать. Тогда, поняв, что это его собственный выбор, он может этот выбор либо утвердить, полагая, что для любимых родителей он может сделать такую малость — закончить этот институт, либо честно признать, что «любит» он их не в такой степени, чтобы даром потерять пять лет жизни. Или (более распространенный, к сожалению, случай) молодой человек зависит от своих родителей (как кричала своей дочке одна уважаемая одесская дама: «На кому ты топ ногой, на твой родной мама, который тебя ест и пьет?!») и не может позволить себе с ними ссориться. Если его хватит на то, чтобы это признать, он может осознать себя как Человека-Который-Учится-В-Этом-Институте-Потому-Что-Считает-Необходимым-Выполнять-Волю-Родителей. Это, опять же, его свободный выбор, и если выбор его таков, это нужно честно признать, равно как и то, что, — поскольку это выбор, — есть и альтернативы, только они его устраивают гораздо меньше.

Ситуация при этом меняется коренным образом. Поняв, что он сам делает этот выбор, соотнося, как говорится, цену и качество, молодой человек лишается возможности тратить энергию на нытье и начинает учиться в своем институте так, как он сам считает нужным. Если родители заинтересованы в его отметках, а он заинтересован в том, чтобы они были им довольны, он начинает учиться хорошо (что нетрудно). Если родителям (и ему самому) все равно, какие отметки он получает, он может попробовать учиться на тройки (что труднее, но при определенных обстоятельствах тоже выполнимо). В любом случае он это делает так или иначе, потому что он сам так решил.

Это пример частный, в общем же речь идет о том, чтобы из Человека-Который-Вынужден-Жить-В-Тех-Обстоятельствах-В-Которые-Загнала-Его-Жизнь, переименовать себя в Человека-Который-Хочет-Учиться-Хорошо-Жить и использует любые обстоятельства, которые предоставила ему жизнь, чтобы это делать. То есть из пассивной, страдательной позиции — «меня загнали», «со мной это делают», переименовать себя в активного человека, который к каждой жизненной ситуации относится как к возможности чему-то научиться, развить какие-то способности, стать еще умнее, еще добрее и т.д.

Основной прием психотехники

От техники как искусства естественно ожидать эффективности. От психотехники часто ожидают, что она сделает лучше жизнь того, кто ею занимается. Мы расширим эту формулировку: задача психотехнической работы состоит в том, чтобы не только нам стало лучше, но и мы сами стали лучше. Можно сказать, что психотехника стремится к формированию хорошего человека, то есть человека, который умеет хорошо жить.

Каждый человек имеет какие-то представления о том, что значить жить хорошо. И для начала (только для начала, конечно) этого достаточно.

Психотехнически вопрос для каждого (каждой) из нас стоит так: с какой полнотой я использую в своей реальной жизни, в своем реальном поведении собственные представления о том, что такое хорошо и что такое плохо? Нетрудно убедиться в том, что почти каждый из нас имеет возможность делать это в значительно большей степени, чем делал доныне.

Если попробовать действительно это делать (а не просто мечтать), — в чем и состоит основной прием психотехники, — то, скорее всего, начнут происходить две вещи. Во-первых, к этим представлениям придется отнестись с большей серьезностью. Пока они были не очень обязательными к исполнению, с них и спрос был невелик. Они могли быть расплывчатыми, неопределенными, отрывочными, даже сомнительными ("Мнение-то у меня есть, но я не знаю, согласен ли я с ним").

Здесь, — как во многих других случаях, — может помочь хороший совет Г.И.Гурджиева: начинайте работу с тех представлений, в которых вы вполне уверены. Если, начав с их более настойчивой реализации, вы будете упорно работать, через некоторое время вы обнаружите, что определенных представлений становится все больше, а неуверенности и неопределенности — все меньше.

Во-вторых, задавшись целью хотя бы попробовать жить в (несколько большем) соответствии с собственными представлениями о том, что такое хорошо, каждый сразу увидит, насколько это трудно. Тут, собственно, и появится необходимость в технике, то есть множестве конкретных умений. Г.Г.Нейгауз, учитель Святослава Рихтера, говаривал своим ученикам: "Светик больше всех вас может потому, что он больше всех вас хочет". Когда действительно захочется жить хорошо, тогда будет смысл овладевать искусством управления своей жизнью — психотехникой.

Но, так или иначе, учиться хорошо жить — значит обладать способностью что-то делать. У каждого из нас есть возможность когда-то что-то делать, и только постольку, поскольку такая возможность есть, имеют смысл все разговоры о хорошем и плохом. До некоторой степени у нас всегда есть выбор: сделать то или это, или не сделать того или этого. И мы можем жить хорошо в той мере, в какой мы пользуемся этим выбором, делая то, что считаем нужным, и не делая того, что считаем ненужным.

Человек, который живет хорошо, — это, среди прочего, человек, который много чего может. Человек живет тем лучше, чем больше он может (если, конечно, он направляет это к «добру»). А если человек ничего не может, то говорить, что он живет хорошо (или плохо) совершенно бессмысленно; он живет «никак». А как выглядит «снаружи» то, как ему живется — это дело совершенно другое. «У одних жемчуг мелок, у других — суп редок».