Не так давно моя история об СССР будущего привлекла внимание пикабушников. Народ затребовал продолжения и вот оно. История доросла уже до девятой главы)
Начало здесь: http://pikabu.ru/story/rassledovanie_4342310
Остальное - у меня в профиле. Приятного чтения!)
9.
В приёмной было пусто. Либо Палыч, психанув, прогнал и эту секретаршу, либо...
В принципе, первое случалось достаточно часто – шеф был чертовски вспыльчив и требователен к подчинённым. Я часто слышал, как он кричал на очередную девушку: «Обезьяну в цирке в шахматы играть научили! А тут дура здоровая с десятого раза не может научиться правильно кофе варить!»
Кофе Палыч любил пламенно и ошибок никому не прощал.
Я потянул дверь на себя, вошёл в кабинет и понял, что всё пропало.
Во-первых, воздух.
Сквозь открытое настежь окно задувал холодный ветер и от былой дымовой завесы не осталось и следа.
Во-вторых, Палыч. Он был бледен, дёрган и замучен. Сидел у себя за столом, обхватив голову, и обречённо смотрел на меня.
И в-третьих, десяток офицеров в тёмно-зелёной форме и фуражках. По бокам, впереди, за столом Палыча, у книжного шкафа. Едва я приоткрыл дверь, они сразу же взяли меня на мушку.
- Проходите, не стесняйтесь! – за столом для совещаний, повернувшись к двери и закинув ногу на ногу, сидел старик в длинном чёрном пальто. Седые усы и короткая армейская стрижка. Морщины выглядят так, словно вырублены в коричневой выветренной скале. А глаза – стальные, выцветшие и пугающие, как у удава, собирающегося тебя загипнотизировать и сожрать. Отличное сравнение.
- Здрасьте, - оскалился я. – А что это вы тут делаете?
Несмотря на то, что вёл я себя вызывающе, внутри меня как будто что-то оборвалось. Если пришли за Палычем, значит, и нам не уцелеть. Чистка ли это, служебное ли расследование – неважно, в любом случае нам это не сулило ничего хорошего.
- Плюшками балуемся, - скала треснула – оказывается, она умела улыбаться. – Товарищ майор! Вы обвиняетесь в государственной измене, преступной халатности, шпионаже в пользу США и поддержке врагов народа! – объявил мне старик. – Наручники!..
Мир покачнулся, мои руки завели за спину, на запястьях защёлкнулись браслеты шоковых наручников. По голове словно стукнули пыльным мешком – сознание отключилось и из деятельного майора КГБ я за пару мгновений превратился в апатичное чмо. В голове вертелась лишь одна мысль: «Вот и за мной...»
- Без глупостей, товарищ!.. – предупредил грозный голос за моей спиной и в ту же секунду меня, развернув, вытолкали из кабинета. Я сумел бросить прощальный взгляд на Палыча – губы белые, челюсти сжаты, в глазах отчаяние. А каменный старик, повернувшись, говорит:
- Следующего давай. Номер ноль-восемнадцать. Звони!..
Значит, все, весь отдел…
Меня вывели старым потайным ходом, которым практически не пользовались: узкий коридор, весь в пыли и паутине, но на бетонном полу отчётливо были видны свежие следы сапог – кого-то уже вели.
Поворот, ещё один, железная дверь со скрипучими петлями. В нос шибает какой-то медицинский запах и я, подняв голову, обнаруживаю себя в просторной серой комнате, заполненной странными хромированными приборами, внушавшими страх одним своим видом. Рядом с большим столом, над которым нависает лампа, похожая на шляпку поганки – три человека в белом. Здоровые, плечистые, в колпаках и стерильных повязках. На фартуках – красные брызги.
Стоило мне их увидеть, как ноги напрочь отказались идти дальше.
- Нет!.. – шепчу я и пытаюсь попятиться, не обращая внимания на пистолетный ствол, уткнувшийся в затылок. – Не надо!..
- Надо, Федя, - хохотнул, подходя поближе, один из санитаров. – Надо!..
Я закричал, едва не потеряв рассудок от паники. Рванулся, стукнул санитара головой в лицо, услышав сочный хруст, и сразу же в голове помутилось – офицер заехал мне по макушке чем-то тяжёлым. Сразу же становится тепло и мягко.
- Шокером его!.. – кричит тот, кому я сломал нос. Он срывает маску и из-под неё на пол, выложенный жёлтой потрескавшейся кафельной плиткой, капают чёрные капли.
- Не надо!.. – верещу я. Последний рывок. Удар током в районе запястий, запах горелой проводки. Помутнение. Падение.
Лица, склонившиеся надо мной.
Занавес.
Тьма.
Камера, в которой я очнулся, оказалась такой же, как и всё остальное в этом забытом всеми богами крыле: тёмная, пыльная и древняя. Я не удивился бы, если б внутри меня ждал скелет в истлевшей форме с ромбами в петлицах.
Воняло туалетом и сыростью. На стене рядом с моей головой была нацарапана неумело замазанная краской цифра «1984». Интересно, что имел в виду автор надписи: роман Оруэлла или год, когда он сидел в этой камере? Кто знает?..
У меня не получилось запустить диагностику. Дополненная реальность тоже не работала. И связь. «Что ж, ожидаемо», - я прикоснулся ладонью ко лбу и нащупал шершавый бинт, которым была обмотана голова. Ну конечно. Операция. Интересно, её делал тот же доктор, которому я несколькими часами ранее сдал Ионо?.. Забавно. Чертовски забавно и, если бы остались силы – я бы засмеялся.
Я вспомнил своё поведение у врачей и мне стало стыдно. Как ребёнок, у которого собираются брать кровь из пальца. Хотя… Чего теперь стыдиться? А разбитый нос – это даже повод для гордости. Я долго думаю над тем, в чём провинился перед советской властью. Вспоминаю.
Вспоминаю тот самый день, в начале двадцать первого века, когда никто не знал, что скоро старому миру придёт конец. Наш отдел собрал у себя начальник и какие-то яйцеголовые предложили за деньги принять участие в научном эксперименте. Десять тысяч рублей за три часа личного времени, прохождение тестов на интеллект, сдачу крови, рентген всего, что только можно и самое главное – долгое и унылое сиденье в какой-то штуке, похожей на мотоциклетный шлем. Один из учёных, похожий на Шурика из комедий Гайдая, задавал мне вопросы – в том числе и довольно странные. Иногда провоцировал на агрессию, иногда на смех и, в конце концов, сказал принять таблетку после которой я на полчаса отключился.
Собственно, это последнее, что я помню. Как потом оказалось, учёные собирали что-то вроде слепков личностей. Для чего – я не знаю, но Союз их нашёл и использовал с максимальной выгодой – начал лепить из нас сотрудников КГБ.
Нас клонировали. ДНК изменяли, усиливая физические данные и помогая телам приспособиться под использование кучи вживляемых железяк. Да, из-за повышенного износа, наш срок жизни составлял лет двадцать пять – но это, опять же, плюс для Конторы. Никакого карьерного роста, начальники из числа настоящих людей будут оставаться на своих местах практически вечно. Шанс на то, что кто-то взбунтуется и захочет сделать бяку минимален – кто в здравом уме попрёт против того, кто имеет над тобой полную власть? Да и проштрафившегося клона-репликанта можно утилизировать безо всяких проволочек – формально мы даже не люди. И Контора этим пользовалась, регулярно устраивая чистки сотрудников, которые были слишком стары или слишком сильно возненавидели Союз для того, чтобы продолжать на него работать.
А потом создавали его точную копию и всё начиналось сначала.
К несчастью, оборудование, позволявшее делать подобную съёмку сознания было утеряно и души тех, кто погиб давным-давно никак не могли оставить в покое, воскрешая снова и снова. Такая вот реинкарнация. Бесконечный ад.
Мы, безусловно, были нужны Союзу. Получившие образование до войны, с колоссальным опытом, эрудированные, сильные: не чета всяким голодранцам из радиоактивных лесов. А ещё мы были чрезвычайно удобными.
Идеальные расходники. Дрова для печи, в которой сгорят все враги народа.
От размышлений меня заболела голова и захотелось спать, чем я сразу же воспользовался. При жизни не выспался, так хоть перед смертью…
Но дверь вновь заскрипела и пара офицеров поволокла моё апатичное туловище по коридорам. Они втолкнули меня в тесную, душную и узкую, как пенал, комнатёнку без окон. Внутри сидели три человека, во главе – уже памятный мне старик из камня: в этот раз в генеральской форме. По бокам от него расположились невзрачные подполковники.
- Товарищ майор! – отчеканил старик. - Суд рассмотрел Ваше дело и счёл доказательства обвинения убедительными! За государственную измену, преступную халатность, шпионаж в пользу США и поддержку врагов народа вы приговариваетесь к расстрелу. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Срок исполнения – завтра утром. Ваше последнее слово?
- Отсосите мой…
Удар прикладом по голове опрокинул меня на пол. Я захохотал, несмотря на то, что было очень больно. К тому же, как мне показалось, удар задел операционную рану.
Меня подняли и оттащили обратно. Вскоре я понял, что оказался прав – стоило мне вновь улечься на жёсткую койку, как с затылка потекло, собираясь в лужу, что-то тёплое и липкое. Отлично, просто отлично. Скончаться не от пули, а вот так, сдохнуть самостоятельно из-за раны – это будет верх моей неудачливости. Я даже не успею сделать одну из тех забавных штук, которые запланировал. Например, отдать команду стрелкам. Или отпустить какую-нибудь едкую шутку. А значит, надо держаться…
Держаться, что бы ни случилось.
Боль в голове нарастала. В мозгу пульсировал огненный шар, с каждым биением сердца становившийся всё горячей. Сначала я скрипел зубами и ворочался, потом стонал и метался по койке, размазывая волосами натёкшую кровь и, в конце концов, приступ, показавшийся бесконечным, скрутил мою несчастную тушку винтом.
Я не видел ничего, кроме вспышки сверхновой, что захватила моё сознание и уничтожила личность. И на удивление после этого, последнего захода, боль отступила. Я бессильно обмяк на досках и зарыдал – от внезапно пришедшей эйфории.
- Эй!
Голос раздался совсем близко. Я открыл глаза и обвёл замутнённым взглядом камеру. В ней ожидаемо никого не оказалось.
- Эй, майор. Ау-у!
Ну всё. Глюки. Сперва резкое прекращение болей, потом это. Я много читал о том, как к безнадёжно больным в последние минуты возвращалось сознание. А значит, это конец. Я утёр сопли и мужественно приготовился умирать.
- Майор! Ответь, чёрт бы тебя побрал.
Голос был молодым и явно незнакомым. Так вот ты какая, шизофрения. Я засмеялся.
- Чего ржёшь? Ответь! Ты меня слышишь?
- Слышу-слышу, - скопировал я интонации зайца из «Ну, погоди».
- Отлично. Слушай меня внимательно. Ты хочешь выбраться?..
- Да, - нервно хохотнул я. – Конечно.
- Тогда слушай внимательно!..
Я, как ошпаренный подскочил на койке, несмотря на то, что это вызвало очередной спазм. Это не галлюцинация. Перед глазами мигал, время от времени угасая, значок входящего подключения. Связь работала.
- Не может быть… - ошарашенно пробубнил я. Может, это тоже сумасшествие?
- Ты меня слушаешь?! – раздражённо спросил голос.
- Да, - уверенно кивнул я, быстро сориентировавшись и решив, что лучше уж такое сумасшествие, чем апатия и потеря воли к сопротивлению. – Я слушаю.
