(С)Марина Ярдаева

С недоумением наблюдаю за дискуссиями о четырехдневной рабочей неделе. Смотрю, слушаю, как серьезные взрослые люди с высшим образованием, люди, занимающие ответственные посты, разглагольствуют о том, как мир не готов к сокращению рабочего времени, и ничего не понимаю. Потому что хоть и смотрю на серьезных образованных людей, а вижу, не могу не видеть, античных рабовладельцев, переживающих, как бы рабы от безделья не пошли пьянствовать и бузить, и вижу самодовольных бар, уверенных, что свободные крестьяне – главная угроза экономике. Столетия проносятся – ничего не меняется.

Когда-то так же боялись восьмичасового рабочего дня. Людей уверяли, что экономика такого не выдержит, пугали людей тотальной нищетой. И что же? Время очень быстро показало, что сокращение рабочего времени – это благо, причем благо не столько социальное, сколько экономическое.

Даже самые прожженные капиталисты признали выгоду. Вдруг выяснилось, что если из человека не выжимать все соки, то он лучше работает (вот ведь неожиданность). Это еще Форд установил, который ввел на своих заводах восьмичасовой рабочий день в 1914 году. И, конечно, он сделал это не из гуманистических соображений, а в качестве эксперимента. А уж не свернул предприниматель всю эту петрушку тем более не оттого, что проникся вдруг сочувствием к пролетариату: система оказалось ну очень эффективной – за два года оборот его компании увеличился вдвое.

По этому поводу над Фордом еще Маяковский издевался: чего он, дескать, без сочувствия, а из одной корысти? Из корысти, мол, каждый дурак может. Это породило, конечно, кучу нелепостей. То Маяковский цитирует рабочего, обвиняющего Форда в том, что он покупает фабричным дорогие очки с толстым стеклом, потому что при тонком стекле глаз выбивает, а за глаз же платить надо, а Форд, гад такой, платить не хочет. То показывает поэт, как рабочие автоматизацию критикуют: ну и что, говорят, что кругом техника, «это ему техника, а не нам». Это, впрочем, все лирика, отвлеклась я.

Больше ста лет назад прошло с введения восьмичасового рабочего дня, уже несколько десятилетий цивилизованный мир живет при сорокачасовой рабочей неделе. За это время столько всего случилось: друг за другом по планете прошли технические, «зеленые», IT-революции, а нам говорят, что мы опять не готовы к преобразованиям. Говорят, мир недостаточно еще автоматизирован и роботизирован. Особенно, конечно, Россия. Но, черт возьми, по сравнению с тем, что было сто лет назад, даже самые глухие углы нищей Индии автоматизированы сегодня лучше.

Говорят, если сократить рабочее время, упадет производительность труда. В Германии, Дании, Швеции, Нидерландах, где фактически уже сегодня люди в среднем работают менее 30 часов в неделю, с производительностью все хорошо. Может, как раз именно поэтому?

Прогресс обусловлен не только ленью, но и наличием свободного времени у человека (то есть возможностью этой лени предаться). Чтобы проблему решить, нужно не побояться в нее войти. Сначала дискомфорт, зато потом... как с лекарством.

Если человека заваливают работой и отчетами об этой работе (кто у нас нынче не готовит отчеты?), если человеку не дают головы поднять, ни о какой оптимизации рабочего процесса и речи идти не может. Но чуть только появляется зазор на перекур или чай, чуть только работники «распоясываются», позволяя себе ненужную болтовню, так сразу – вот парадокс! – рождаются идеи, движущие вперед все дело. В курилке менеджеры Маша, Оля и Петя вдруг обнаруживают, что занимаются одинаковыми рутинными вещами, но у них нет при этом единого алгоритма, подходящей программы, формы, хотя проблема может быть решена очень легко. И проблема решается! А не встретились бы менеджеры на перекуре, так и сидели бы поодиночке, тянули лямку.

Или обучение. Каждый работодатель заинтересован, чтоб его сотрудники это самое... развивались, самосовершенствовались. Наслушались начальники разных гуру и уверовали, что работники не работники, если они не предъявляют раз в год какие-нибудь новые корочки. Раньше еще, когда нефть была дороже, а трава – зеленее, руководители фирм сами пытались все устроить: тренинги, ретриты, тимбилдинг, игры по прокачке скиллов, потом накладно стало, решили спросом бумажек ограничиться.

Зато традиция перекочевала, вы не поверите, в бюджетную сферу. Учителей, например, очень любят теперь на разные семинары отправлять. Придешь, рассчитывая встретить там профессионалов и чему-то действительно научиться, а там, прости господи, коуч, и предлагает коуч... помедитировать. И вот ради всего этого работодателю приходится жертвовать хотя бы частично рабочим временем. Частично, потому что час, так и быть, оторвут от смены, а еще два работник пусть из личной жизни выделит, проявит, так сказать, сознательность. Начальник при этом считает, что он молодец – замотивировал персонал, работник думает, что у начальства блажь и надо быть с ним похитрее – там, где можно не высовываться, лучше не высовываться, потому что подвигов никто не оценит.

А так была бы, например, смена не восемь часов, а шесть, или не двенадцать, а девять (если не пятидневка), тогда работники же сами захотели бы чему-нибудь научиться. Им интересно бы стало. Ах да, конечно, вряд ли бы все ринулись на курсы «Как заработать миллион для любимого шефа»: народ бы хлынул, может, в музеи, в театры, на танцы (хотя противники свободы по традиции уверяют, что все бы тупо запили). Народ пошел бы, может быть, на кулинарные курсы и курсы кройки и шитья, на лекции по истории и искусству, изучать языки (и простимулировал бы, к слову говоря, многие сферы экономики).

Начальству с этого профита как будто нет, но... Когда б вы знали, из какого сора! Все думают, что работников надо обучать, и никто не хочет дать людям возможность и время для образования. Вы ведь улавливаете разницу, да? А кто в конечном счете эффективнее? В краткосрочной перспективе, пожалуй, продуктивнее обученные, этакие деревянные солдаты, у которых все четко и по делу, но вот в долгосрочной – выигрывают явно образованные. Они выигрывают благодаря своей незашоренности, универсальности знания. Нужно не обучение постоянное (натаскивание и контроль), а образовательный досуг (лучшая профилактика выгорания).

Говорят, сокращение рабочего времени приведет к увеличению расходов на рабочую силу. Это бизнес печалится. Разумеется, приведет! Но ведь это именно то, что нужно. Конечно, если вместо того чтоб эксплуатировать с постоянными переработками одного, придется позвать двоих. Но что лучше: изнуренный, замордованный, равнодушный ко всему один или полные сил и смелых идей двое? Конечно, второй вариант дороже. Качество всегда дороже.

Качество, правда, не всегда очевидно. Особенно для неискушенного потребителя. Да даже и для искушенного. Тут загвоздка, да. Вот даже в Швеции об это запнулись. В Гетеборге как-то в порядке эксперимента ввели шестичасовые смены для медперсонала. И таки да, врачей и медсестер пришлось нанять больше, это обошлось городу в $1,3 млн.

Налогоплательщики забеспокоились. Ну, не знаю, может быть, шведы просто ни разу не сталкивались с тем, что замотанная медсестра ставит капельницу с формальдегидом вместо физраствора? Может быть, признания главврачей, что сотрудники стали работать лучше и испытывать меньше стресса, – это для рациональных скандинавов пустые слова? Но при этом если с бюджетными организациями в Швеции получилось не очень, то многие частные компании инициативу по сокращению рабочего времени подхватили и не жалуются.

Встает вопрос, как работодателям компенсировать рост расходов на персонал. Предрекают разгон инфляции. Будто бы бизнес будет вынужден повышать цены на производимые товары и услуги. Но, знаете, вот что-то совсем не страшно. По крайней мере у нас, в России, где цены вечно реагируют вообще на все подряд. Вот, например, бензин. Нефть дорожает, цена на бензин растет, нефть дешевеет... цена на бензин растет. Хотя, казалось бы, вопрос очень даже решаем – немного государственного регулирования. Нет-нет, никакой левизны – старое доброе кейнсианство.

Пугают, что коварные работодатели все равно выкрутятся, как ни регулируй их деятельность законодательно. Говорят, что сокращение рабочего времени – это утопия, потому что неофициально людей все равно будут заставлять работать сверхурочно, как заставляют сейчас, грозя увольнением. Но это ведь и вовсе логика заложника: ах, давайте не будем злить террористов.

Да, когда работнику недвусмысленно дают понять, что его никто не держит, что на его место уже сейчас готовы прийти десятки голодных, это грустно. Да, как это ни ужасно, такие манипуляции сегодня распространены. Но все имеет свои пределы. Недавно мы вот услышали, что за 15 тысяч рублей народ кое-где уже работать все-таки не хочет. И слава богу, что не хочет. И если законодательно установят, что сверхурочная работа – это, например, все, что больше 32 часов в неделю, то пять смен в неделю по 12 часов со временем станут выглядеть гораздо большей дикостью, чем сейчас, и работники с большей уверенностью начнут отстаивать свои права на оплачиваемые переработки. Сейчас, к слову, почти никто ничего ужасающего в работе по 12 часов в день не видит. Считается, что просто вот люди бывают карьеристами, трудоголиками. Ну да, ну да, все мы трудоголики. Поневоле.

Конечно, для возможности маневра необходима соответствующая социальная поддержка. В контексте нежелания россиян работать за 15 тысяч уже, например подсчитали, что выгоднее не работать вовсе: проще получать пособие по безработице с надбавками за детей. И прекрасно! То есть, понятно, ничего прекрасного, но интересная вырисовывается траектория развития. Государству, хочет оно того или нет, придется сделать выбор: либо гасить социальную напряженность пособиями, либо наводить порядок на рынке труда и создавать людям нормальные условия для самообеспечения: разобраться с безработицей (чтоб лишить уже работодателей этого гнусного аргумента о десятках голодных, на все готовых), повысить МРОТ, сделать невыгодными переработки. И сокращение рабочего дня или недели представляется в этом смысле отличным инструментом.
Газета. ру