Индия начала XVII века. Древняя, сказочно богатая страна с утончённой восхитительной культурой раздирается  бесконечными смутами, междоусобицами, мятежами. Вот уже сто лет Индию по  частям собирают в единую державу Великие Моголы, когда - то покорившие  часть долины Ганга. На престоле империи - грозный и могущественный Джахангир.

Эта история началась в 1612 году, когда  старший сын Джахангира, наследный  принц Кхуррам женился на красавице  Аржджуманад Бану Бегам. Сейчас уже  нельзя с точностью сказать, кем была эта  девушка и как познакомилась она с  будущим  правителем Великой империи. Самой достоверной считается та версия, которая называет её дочерью царедворца, родственницей матери Кхуррама. Самая  поэтичная версия, вернее, уже легенда, гласит, что принц Кхуррам встретил свою  будущую возлюбленную на базаре, торгующей украшениями украшениями из дерева. Её красота будто бы так поразила Кхуррама, что он решился жениться на ней, несмотря  на своё высокое положение. Как бы то ни  было, Аржджуманад стала женой принца и получила от своего свёкра Джахангира  имя, под которым вошла в историю - Мумтаз - Махал, что означает "украшение дворца".

Вскоре принц Кхуррам был  назначен  командующим монгольской армией и  провёл ряд удачных сражений, присоединив к империи значительные  территории. Затем была ссора с отцом и  семилетняя опала, когда опасность угрожала свободе и даже жизни принца. И всё это время верная Мумтаз - Махал была  рядом с мужем, деля с ним и тяготы  военных походов и плоды гнева  всесильного императора. За эти годы она  родила ему восемь  сыновей и пять дочек.

В 1628 году Джахангир скончался и принц Кхуррам  начал править под именем Шах Джахан - "повелитель вселенной". Верный  своей привычке во всём  советоваться с любимой женой, Шах Джахан сделал её свой помощницей и Хранителем  государственной печати. Казалось, впереди их ждёт долгая и счастливая жизнь, но...

В 1629 году Мумтаз - Махал  родила шестую  дочку. Несмотря на все усилия врачей, она не смогла оправиться от этих родов и  вскоре скончалась на руках Шах Джахана. Безутешный император дал клятву  построить над её могилой мавзолей, прекраснее которого ещё не строили под Луной. И вот в Агре, на берегу Ямуны, над  могилой прекрасной Мумтаз - Махал началось строительство мавзолея Тадж - Махала ("Корона дворца").

Главным архитектором был назначен  талантливый строитель Усад Иса Кхан из Шираза. Он получил от императора право  требовать для строительства любые деньги, материалы, драгоценности, любое  количество мастеров и рабочих. По преданию, Усад Иса Кхану помогали  архитекторы из Европы, венецианец и француз, но имена их до нас не дошли.

Строительство Тадж - Махала продолжалось  двадцать два года и работало на нём  более двадцати тысяч человек. Результатом  стало одно из прекраснейших творений рук человеческих. Вообще - то Тадж - Махал - это не только знаменитый на весь мир  мавзолей, но целый комплекс из каналов, зданий, водоёмов, занимающий более 18 гектаров.

Археологи установили, что кирпич для строительства изготовляли и обжигали на месте. Мрамор  возили из  раджпутанских каменоломен за триста  километров. Песчаник - из Сикри,  полудрагоценные камни - чуть ли не со  всей Азии. Во время сооружения огромного купола, (высотой - более 75 метров), была  построена покатая насыпь длиной четыре  километра, по ней проще было поднимать  наверх строительные материалы. Ширина  фасада приблизительно равна общей  высоте мавзолея, что вместе с большими  полукруглыми нишами создает знаменитую  "воздушность" Тадж - Махала. стены  мавзолея выложены белым полированным  мрамором, который буквально ослепляет в лучах яркого индийского солнца. По углам  вознеслись четыре высоких минарета. Поражает Тадж- Махал и своей изощрённой отделкой. Суры Корана, выложенные на  стенах изящной вязью из черного мрамора, ажурные решетки, изумительная резьба по  камню... Правда, нет уж серебряных дверей с затейливым рисунком из  серебряных гвоздиков, нет золотого парапета, изрядно уменьшилось количество  драгоценных камней на фасаде.

Последние девять лет своей жизни Шах Джахан провёл узником в башне, куда был  заперт  родным сыном Аурангзебом. Из единственного окна его темницы  виден  был Тадж - Махал - величественная память  о любимой жене.

В 1666 году Шах Джахан  под сводами Тадж - Махала обрёл рядом с ней свой последний приют.

Перо норовило выпасть из дрожащих рук. Обычно аккуратные буквы, танцуя, бежали по надушенной бумаге, складываясь в неровные строки. Ох, видела бы мой почерк матушка, нам с Энни ещё неделю читали бы нотации.

Щеки краснели, пальцы не слушались, дыхание сбивалось. Я ёрзала на грубо сколоченном стуле, угрожая испортить единственное сносное к выходу в свет платье. К черту! Сегодня, сейчас, когда внутри меня всё содрогается от ужасной и постыдной затеи, все приличия мира подождут. Я написала бы письмо под дулом револьвера, под присягой и даже в лихорадке. Хотя моё теперешнее состояние весьма напоминало лихорадку, особенно когда перед глазами стоял его гордый профиль. Даже размазанная от наглой дождевой капли типографская краска, посмевшая упасть прямо на портрет в «New York Daily News», не разрушала редкой мужественной красоты и особой привлекательности. Я так долго разглядывала крошечное изображение, что могла бы нарисовать его сама, если бы ангелы послали мне талант живописца.

Увы, пейзажи у меня получались преужасные, зато слова я умела подбирать довольно сносно. И потому в этот самый миг, отбросив в сторону старое перо, перечитала письмо, затаив дыхание:

«Дорогой мистер Вудворд!

Я так часто слышала о вас в высшем свете, что рискнула написать. Юная леди, одна из ваших бывших возлюбленных, упоминала, что вы цените женскую красоту и находитесь в постоянном поиске «новых лиц». Я приехала в город недавно и совсем не искушена в сердечных делах, поэтому способна составить довольно приятное знакомство. Меня нельзя назвать дурнушкой, сварливой или глупой. Вероятно, я не так хороша, как прелестная леди, с которой вы сейчас, но обладаю кое-какими знаниями, какими не владеет она. А как говорит старая пословица: «Знание — сила».

Я готова вступить с вами в близкие отношения и продолжать их до тех пор, пока вам будет интересно. Если вы пожелаете встретиться со мной, напишите по указанному адресу и сообщите время, когда вам было бы удобно.

Пока ещё неизвестная вам

Ида Мейфер».

Лицо пылало ярчайшим из огней. Я вскочила со стула, зашагала по комнатушке, пытаясь унять отбивавшее дробь сердце. За пыльным окном шумел город. По небывало широким для глуши улицам носились экипажи, спешили разносчики, повсюду гремели стройки. Жизнь бежала здесь бурной рекой, а не мелким провинциальным ручейком.

Вздохнув, я подошла к столу, свернула письмо и вложила в конверт, расправив бумагу. Осталось самое губительное и сложное - томиться в ожидании.

***

Три дня тянулись годами. Я не могла смотреть на еду, не могла спать. Ничто в городе, так поразившем меня, более не вызывало интереса. Я всё ждала и ждала, вздрагивая от каждого звука шагов, надеясь и ужасаясь при мысли о почтальоне.

Когда же в моих руках оказалось письмо, душа упала к каблукам стареньких туфель. Я хотела разорвать, раскрошить конверт, заставлявший гадать и волноваться, но каким-то чудом сумела достать свернутый листок целым и невредимым. Внутри аккуратным, идеальным почерком значилось место и время. Я перечитала трижды, прежде чем ноги пустились в пляс. Комнатка на миг превратилась в бальную залу, и я закружилась по ней, улыбаясь: «Не напрасно, всё было ненапрасно». Танцуя, я приблизилась к покосившемуся шкафу и бережно потянула на себя ручку. В тонкой полоске света удалось разглядеть новенькое платье, стоившее мне приличной еды. Я готова была голодать, падать в обмороки и бледнеть, лишь бы произвести должное впечатление. «Нельзя медлить, — напомнила себе, расправив юбки, — нужно как следует подготовиться».

***

Через пару дней город уже нёс меня по своим артериям и венам в самый центр, в фешенебельный ресторан, пользовавшийся популярностью у местного бомонда. Нарушив главное правило, дозволявшее юной девушке опаздывать, я пришла ровно в назначенное время.

Свет хрустальных люстр заливал просторное помещение, уставленное столами с белоснежными скатертями. Серебряные приборы блестели под огнями, лёгкая музыка заглушала шум города, погружала в мир роскоши. Картины на стенах, благоухающие цветы в вазах, вышколенные официанты — всё приводило меня в восторг. Хотелось замереть посреди зала и рассмотреть каждую деталь этого доселе неизведанного мира, но я вспомнила о главной цели.

— У меня встреча с мистером Вудвортом, — поздоровавшись, как можно более сухо ответила я на немой вопрос служащего.

Мне кивнули намного учтивее, чем поздоровались, когда я только вошла, и пригласили идти следом. С каждым шагом в душе всё ярче разгоралась искра. Тело охватило предчувствие, что совсем скоро решится вся моя жизнь.

В глазах, оказавшихся зелёными, я увидела восхищение и почувствовала, как расцвела улыбка на губах.

— Вы очень скромны, мисс Мейфер, — сказал мистер Вудворд, когда мы покончили с приличиями. — Ни одна леди в зале не сравнится с вашей красотой.

По коже растеклось тепло. Должно быть, мои синие глаза заблестели сильнее, раз мужчина не мог оторвать от меня взгляда.

— Благодарю, — кивнула, на миг посмотрев на скатерть. Щеки тронул румянец. — Мой дедушка, владелец крупной сахарной плантации, часто любил повторять, что скромность украшает леди.

Язык кольнула горечь лжи, но я не подала виду, напуская холодность, свойственную аристократкам, о которых мне доводилось только читать.

— Очень мудрая мысль, — согласился мужчина. — И всё же, мне никогда раньше не писали таких смелых писем.

— Я слышала, что вы очень азартны и смелы. Такого человека весьма непросто заинтересовать.

— Должен признать, мисс Мейфер, у вас, получилось.

— Ида, — поправила я, позволив себе самую очаровательную из улыбок, — отныне для вас я буду только Идой.

Искры, мелькнувшие на дне его глаз, сказали мне куда больше слов.

***

Шли месяцы, годы. Наши встречи становились всё длиннее. В моей груди теперь занималось пламя такой бешеной силы, какой бы хватило, чтобы испепелить весь город. Я просыпалась посреди ночи, чувствуя, как накаливался воздух в легких, как плавилась под моим телом шелковая простынь, как нагревались огромный шкаф, увешанный лучшими платьями, софа, туалетный столик, заставленный шкатулками с бриллиантами, рубинами, золотом и другими драгоценными камнями. Картины на стенах угрожали заняться огнём, стекла в окнах пульсировали и дрожали, вторя пламени в моём сердце. Не в силах сдержать себя, я дикой стихией обрушивалась на Генри и целовала, целовала, целовала его, вместо слов, неспособных выразить всё, что цвело в моей душе. Он морщился, просыпался и смеялся, ласково и восторженно повторяя: «Ты безумна, Ида». Я не слушала, опаляла жарким дыханием его щеки, волевой подбородок, испещрённый морщинами лоб, нос с горбинкой. Мои пальцы скользили в его поседевших волосах, гладили плечи и крепкие руки. Я захлебывалась от счастья. Оно накрывало громадными волнами и уносило далеко-далеко.

— Я люблю тебя, Ида, — сказал Генри в одну из таких ночей. — Ты - моя страсть, мое безумие и единственное желание. Стань же моей законной супругой.

Вокруг, будто бы наяву громыхали фейерверки. Я целовала его и сияла ярче всех звёзд, завистливо подглядывающих за нами с чернильно-тёмного неба. Повсюду кружились лепестки цветов, принесённых его слугами, на шее сверкало тяжелое колье.

«Да» лёгкой птицей сорвалось с моих губ и ещё долго звучало в тишине, пока он не заснул. На очаровательном лице меньше чем на минуту появилась ухмылка.

Всю жизнь во мне пылало лишь одно желание. Вся страсть девочки, родившейся в бедной семье, с детства лишенной связей и благородных корней, пылала только к богатству. Звон монет, шелест купюр, великолепие украшений, шуб и дорогих платьев заменяли мне целый мир. Я знала, всегда знала, что в один день стану его частью. И этот день станет лучшим.

Пару лет спустя, в сентябрьское пасмурное утро, бросая горсть земли на гроб из дорогого темного дерева, я прятала под чёрной вуалью счастливое лицо. То, к чему так долго стремилась, наконец-то стало моим.

Текст: Надежда Весенняя

~~~

Вдохновлено историей Иды Вуд. Текст письма частично воспроизводит её настоящее послание будущему мужу.