С опушки Рыжего Леса мы повернули не на юг, а на север. Планы изменились. Лесник не зря сказал: «Подумай!» Я подумал и мне, можно сказать, понравилось. Теперь нужно проверить одну весьма перспективную версию.

Мы шли к АЭС.

…

Такая уж в Зоне погода… Утром – туман, вечером – туман, днем иногда тоже туман. На этот раз он такой густой, что ничего не видно в двадцати шагах. Иду по покрытому старым, кое-где уже распавшимся на куски рубероидом, бетону, справа и слева – белесая муть, вперед и назад уходит эстакада и в этом мире ничего больше не осталось кроме тумана, тишины и меня.

Монолитовцы и Крюков идут в восьми метрах ниже, по земле. Мне их сейчас не видно, только иногда мелькает в тумане темная тень. Их и мои шаги глохнут в измороси. Небо понемногу темнеет, уже вечер. Мы ищем место последнего боя «Чистого Неба». Вернее уже нашли.

Вот она. Лежит на краю обвалившегося коридора. Куски бетона все еще держатся за торчащие ржавые прутья арматуры в том месте, где какая-то сила давным-давно разорвала их, как гнилые нитки. Остатки перехода лежат внизу. Туда же наверное свалился и тот, кто стрелял вот из этой… этого… как же тебя назвать?

Я наклонился и поднял остатки того, что решило судьбу того боя. Оружие, стрелявшее электромагнитными импульсами. Теперь это просто ржавый кусок металл и пластика, который чуть ли не разваливается у меня в руках. Куда же из тебя били? Метрах в пятистах от меня – серая громада саркофага, невидимая сейчас за туманом. Стреляли наверняка в ту сторону, а цель видимо была на крыше. Там как раз и лестница есть, там Мессер и прошел. Вернее не прошел, ему помешали. «Чистое небо» выполнило свою задачу.

То, что эта вещь должна здесь лежать, я не знал. Но предполагал. Место боя известно, дислокация бойцов тоже. С большой степенью вероятности можно было предположить и место, где располагался снайпер «Чистого Неба». Без «глушителя» Мессеру здесь делать было нечего. Он просто не сумел бы проскользнуть мимо людей О-сознания. Уничтожить «глушитель», не убив его хозяина, можно было только чем-то, дистанционно выводящим из строя электронику. Намеки на существование такого оружия были давно, а теперь я держу в руках в буквальном смысле «железное» доказательство. Индукционные катушки, конденсаторы… Сейчас это конечно хлам. Но мы возьмем этот хлам с собой. Пригодится.

Закрепив конец троса на торчащей арматуре, я спустился вниз. Теперь нужно проверить мою вторую версию. Мы двинулись прямиком к станции. Аномалий в этом районе практически не бывает, шли спокойно. Пару раз под ногами попалось ржавое оружие, видимо валявшееся здесь с тех самых пор. Не все трофеи были собраны.

Изрядно намочив ботинки в мокрой траве, мы перелезли через обломки упавшего башенного крана и вышли прямо к лестнице. Я пнул ржавые прутья (еще держатся…) и полез вверх. Остальные остались внизу. Вскоре лестница кончилась. Прошел по краю крыши, внимательно осматривая ее поверхность. Ничего особенного. Разве что несколько старых гильз, да выбоины в стенах от пуль. Полезем выше. Вторая лестница, уже гораздо меньшей длины. Небольшая площадка с выходящими из крыши и уходящими в стену трубами. Вот оно! Ржавый АК, гильзы, каска. Трупа нет.

Каска переворачивается от моего пинка. Она проржавела насквозь и удар оставил в ней изрядную дыру, но закрепленная изнутри белая петля и коробочка, внешне не пострадали. Внутри там сейчас наверняка шлак. Я убрал ее в карман и пошел обратно к лестнице. Мое предположение блестяще подтвердилось. Мессер здесь был, его достали из импульсного ружья, защита сдохла и он потерял сознание. Его вытащили, а на откатившуюся каску никто не обратил внимания.

Третий «глушитель», вернее то, что от него осталось, летит в «жарку». Теперь я знаю, кому задать следующий вопрос и каким он будет.

- Ты с нами, в Долину? – спрашиваю я Крюкова, спустившись по лестнице вниз.

- Да, можно. Шульга в свободный рейд с вами отпустил, так что куда вы – туда и я.

- Зер гуд… Тогда сейчас обратно в Припять, там переночуем у нас на базе и с утра выходим. Заценишь нашу сауну.

- У вас там сауна есть?!

- У нас много чего есть.

…

Туман уже рассеивался, когда мы прошли железнодорожный переезд на северо-западной окраине города. Дальше нужно было повернуть на север, оставив справа насыпь с аномалиями, обойти городские кварталы, в которых полно мутантов и выйти к зданию Речного порта. По этому пути мы ходили много раз и всегда обходилось без сюрпризов. Но не сегодня.

Тело как всегда сделало все само. Как только пуля выбила пыль из плеча шедшего первым Крюкова, я рухнул на землю даже не успев осознать толком, что на нас напали. Вступили в действие рефлексы и опыт «Монолита». Братья мгновенно организовали внутренний обмен данными. Секунды хватило осознать, что нас атакуют, определить направление атаки и приблизительные силы нападавших. Четверо… хотя нет, уже трое братьев рассредоточились. Последний лежал без движения за трубами. Убит? Тяжело ранен? Выясним потом… Теперь нужно было обозначить противника, подавить огнем, обойти его и окружить, но вот тут-то привычный алгоритм боя дал сбой. Мы не видели врага. Ни я, ни братья. Попадания пуль – да, но не тех, кто их выпускал. В нас как будто стрелял окружающий воздух. А ведь их там много, стреляют человек шесть, не меньше.

«Глушители» пси-поля? Скорее всего да.

Братья примериваются к новым условиям боя и пока нет других вариантов, кроме как вынести своего убитого и отступать. В окна зданий, стоящих в той стороне, откуда в нас стреляют, летят гранаты из подствольников. В ответ – задорный треск «Калашниковых».

Тем временем выясняется, что рассчитывать я могу не только на себя и своих людей. Экзоскелет Крюкова выдержал первый удар винтовочной пули. Он уже успел активировать минимум один из защитных артефактов и продвигается дальше, повернувшись в полоборота и подставив под выстрелы броню кирасы и щиток пулемета. В него конечно стреляют, но для такого обстрела он сейчас почти неуязвим, даже если поле артефакта будет пробито. Куда это он? Понятно… Лейтенант занимает позицию за решетчатой фермой прожекторной вышки. Теперь в него еще сложнее попасть, а вот он вполне может стрелять, просунув сквозь решетку ствол пулемета.

Грамотно. Экзоскелет не предназначен для того, чтобы в нем лежать, но вот в такой позиции он превращается в ДОТ. От фермы летят искры рикошетов. ПК Крюкова начинает в ответ плеваться короткими очередями и огонь в нашу сторону сразу ослабевает. Метров двести до засады, не больше. Видна пыль, выбиваемая пулями из бетона и кирпичей, для пулемета это дистанция кинжального огня. Психологически сложно вести огонь, если в тебя в любой момент может прилететь пуля. Сейчас бой идет на равных: засада невидима (вернее ее видит только пулеметчик), но и сама ничего не может сделать с огневой точкой. Они отступят, вот только давать им уйти мне совсем не хочется.

Крюков тем временем прекращает огонь и быстро лезет по стальной ферме вверх. Тот еще фокус для бойца в тяжеленном экзоскелете. Значит активирован «грави» и его броня сейчас не просто ничего не весит, но и тянет его вверх. Быстро он сориентировался и это тоже очень грамотное решение. Прожекторная площадка на высоте пяти метров и с нее пулемет обеспечит ему полный контроль над полем боя. Пол у нее решетчатый и можно стрелять, просунув ствол сквозь него, а ответный огонь его не достает.

Стрельба в нашу сторону практически стихает. Нападающие поняли, что сейчас произойдет и оттягиваются в сторону застройки. Им нельзя дать уйти. Группа наемников (или кто они там?) с «глушителями» в Припяти – это нешуточная угроза. Оставить их в покое? Ну уж нет! Но что же делать? Мы их не видим.

Решение приходит само. Мне и братьям мешает видеть пси-зрение. Мне меньше, чем им, но все равно мешает. Мозг игнорирует объекты, не укладывающиеся в общую картину, но если этой общей картины не будет, то он вынужден будет снова полагаться на обычные органы чувств. Братья меня после этого слышать перестанут, но моя связь с Кристаллом иного порядка. Прервется ли она? Остается только проверить. Я вытащил из кармана «глушитель», снял шлем и надел белую петлю на голову. Тихий щелчок тумблера. Мне на мгновение показалось, что я ослеп.

Нет, с глазами все в порядке, только мир изменился. Привычные цвета пропали, вместо них остались спектрально-чистые и теперь все вокруг в сложных переплетениях бесконечных радуг. Дома – красные и желтые, железнодорожная насыпь, к которой нас собирались прижать – серая, небо – ярко-голубое, на нем желтое солнце в оранжевом круге, похожее на игрушку-неваляшку. Звуки тоже исчезли. Я больше не слышу выстрелов, зато все очень яркое. Синие, желтые, красные и зеленые полосы сплетаются в заливающую все вокруг радугу и в этой радуге запутались серые пятнышки людей. Четверо в доме, справа от того, в который стреляли мы. Еще двое поближе, в укрытиях. Вот вы где!...

Я оборачиваюсь. Монолитовцы выглядят пятнами алого огня. Теперь и они видят врага, хотя я больше и не гляжу в ту сторону. Видимо я сыграл роль детектора, которым сталкер обнаруживает артефакты. Все трое слаженно дают залп из подствольников (я вижу вспышки выстрелов ярко-синими цветками) и две из гранат попадают прямо в окна, из которых работают автоматчики, а третья ложится за бетонными трубами. Тем временем Крюков уже забрался на прожекторную вышку и очереди его пулемета прижимают не успевших сбежать наемников к земле. Двое из братьев начинают перебежками сокращать дистанцию, подходя на бросок гранаты.

Через несколько минут бой закончился, но я этого уже не увидел. Внезапно вернулся звук, потом цвета пришли в норму. Труп наемника, наполовину вывалившийся из окна, был виден уже не серым пятном, а обычным человеком в камуфляже. Значит ли это, что можно снять «глушитель»? Я не нашел ничего лучшего, как проверить это, щелкнул тумблером и провалился в черную пустоту.

Я пришел в себя от того, что на лицо падали холодные капли воды. Шел дождь. Какое-то время я прислушивался к внутренним ощущениям. Кажется все было в порядке. Я по-прежнему ощущал Кристалл и братьев поблизости, обшаривающих трупы. Видимо я пролежал без сознания совсем недолго. Попробовать встать, что-ли? Попробуем… Я повернулся на бок, приподнялся и только тогда открыл глаза. Рядом с пулеметом в руках стоял и смотрел в сторону монолитовцев Крюков в своем экзоскелете. Я сел на трубу, пряжки бронежилета скрипнули и он обернулся в мою сторону.

- Наконец-то очнулся.

- Где «глушитель»? – спросил у него я.

Вместо ответа лейтенант показал пальцем на обгоревшее пятно рядом со мной. Рядом с пятном лежала проволочная петля. Я непонимающе посмотрел на него испросил:

- Сожгли его, что-ли?

- Ты сжег.

- Как?

- Откуда мне знать? Я в твою сторону не смотрел. Стрелял с вышки, потом внизу пламя сверкнуло. Глянул мельком в ту сторону и увидел, что ты падаешь, а прибор горит на земле. Думал, что в тебя попали. Добили этих, я слез и к тебе. Смотрю: ни одной дырки, а прибор уже сгорел. Один из ваших сказал: «Не трогай его» и они пошли трофеи собирать.

Воняло паленой пластмассой. Что же это было такое? Потом разберемся…

- Как броня?

Клыков показал большой палец.

- Отлично! А вы почему не сразу стрелять начали? Мне на вышку лезть пришлось.

- Пока не могу объяснить. Самому надо разобраться сначала. С ним что?

Я кивнул в сторону того монолитовца, которого подстрелили первым. Он теперь сидел, опершись спиной на рюкзак и видимо опять был без сознания.

- В шлем прилетело. И рикошет. Титан помяло, глаза в кучу, но жить будет.

- Это хорошо…

Я еще раз посмотрел на пятно паленой пластмассы. В приборе сейчас особой нужды уже не было. Сейчас братья снимут с трупов и принесут еще шесть штук. Самые худшие мои подозрения оправдались. Минимум один прибор покинул зону, был скопирован и теперь мы в любой момент можем столкнуться с невидимками.

- Пойдем, нас зовут. Тоже посмотришь, - сказал я Крюкову.

- На что?

- Увидишь.

Подобрав автомат, я перепрыгнул через бетонную трубу. Крюков, тяжело топая подошвами, обошел ее. По заросшему полынью пустырю мы пошли к домам.

Два монолитовца сидели на крыльце подъезда и смотрели на умирающего наемника. Рука у него почти оторвана взрывом гранаты, голова пробита и он был без сознания, но обреченное тело все еще боролось за жизнь.

- Смотри, лейтенант. Как только сняли с него «глушитель» - это началось сразу же.

- Что? – не понял Крюком.

- Не замечаешь? Сейчас…

Луч моего фонарика уперся умирающему в лицо.

- Вот черт! – вырвалось у Крюкова.

- Он самый…

Кожа явственно отсвечивала зеленым, люминесцируя в ярком свете.

- Что это с ним?

- То же самое, что и с тобой было бы, если бы ты свой приборчик включал почаще. Тот, что я разбил в баре. Помнишь?

- Ага…

Тем временем судороги у лежавшего прекратились. Он вытянулся на земле и замер. Тело стало медленно оплывать, превращаясь в плоскую лепешку, которая удерживала форму только благодаря камуфляжной форме и броне. Кожа уже вполне явственно просвечивала зеленью. Скоро оно и форму сожрет.

- Вот так это и бывает, лейтенант, когда очень сильно жить хочешь. Остаешься живым, но… уже немножко не таким, как был. Мозг больше не управляет клетками и те действуют по принципу «каждый сам за себя». Сейчас одна из них, самая сильная, благополучно сожрет всех остальных и будет жить дальше. В виде «холодца». Эволюция не помогла и живое существо вернулось по ее лестнице назад. Понял, от чего я тебя уберег, когда «глушитель» расколотил?

Крюков не ответил, только молча смотрел на расплывавшегося наемника. Смотри, сталкер, смотри… У людей тоже так бывает, если все жить хотят и каждый сам за себя. Тогда один жиреть начинает, а остальные постепенно превращаются в слизь.

В конце как обычно ссылки.

"Тени": https://www.litres.ru/igor-river/teni-monolita/

"Байки": https://www.litres.ru/igor-river/bayki-u-zheleznoy-bochki/

Добрый вечер, друзья!
Обещала выложить продолжение гораздо раньше, но всё было не до этого. Теперь новый отрывок к вашему вниманию и критике. Я не писатель, но мне нравится, то что я делаю. А название я так и не придумала.
Фото в посте не моё, к сожалению авторства не знаю.

***2***
Когда она открыла глаза, на улице ещё было темно. Ни пения птиц, ни шума проезжающих машин и даже лая собак, ничего не было слышно. В надежде на продолжение сна, её глаза вновь закрылись. Но сна больше не было. Нехотя встав с кровати и укутавшись, в свой любимый кардиган, девушка вышла на кухню и включила чайник. До момента закипания воды, Тэри выкурила 3 сигареты, она вообще очень много курила, и много пила кофе. Крепкий кофе и крепкие сигареты.
Присев в кресло и закинув ноги на соседний стул, она полностью ушла в себя. Любимые моменты одиночества, когда можно побыть наедине с собой. Или нет? Вы ведь знаете Миллигана? Билли Миллигана. Конечно, у неё было не так много личностей, а может всех, не знала даже она? Тем не менее, с теми с кем она была знакома, происходил вечный конфликт. Эти все рассказы, про ангелов и демонов, на разных плечах, это полная чушь. Детские сказки. Самый ужас, когда ты не понимаешь, кто из них желает тебе зла, когда не доверяешь сам себе, и собственно даже не знаешь, а кто из них ты. В звучании десятков голосов, в своей голове, ты не слышишь свой. Теперь понятно откуда эти провалы в памяти, когда один берёт право голоса, другие заперты в клетке, в глубинах сознания. Таблетки закончились совсем не вовремя, они хоть немного, но сдерживали раскол личности, сейчас началось обострение болезни.
На часах 04:17 утра, до подъёма на работу, ещё около 2-х часов, можно выпить кружку кофе и отправиться на пробежку.
На улице было тихо и спокойно. В наушниках звучала Nirvana, сердце билось ровно, а ноги сами несли по знакомому маршруту.
Тери жила с отцом в пригороде Хокс-Бея, и считала это место самым красивым на Земле, хоть и никогда не выбиралась за его пределы. Ей нравились окружающие деревню холмы, покрытые вечно зелёным мхом, леса и их таинственность, в которых довольно часто, можно было встретить величественных оленей, волки тоже обитали в них, но редко заходили в поселение. И конечно она очень любила озеро, к которому и пролегал её путь каждое утро. Девушку завораживала и манила водная гладь, в окружении скал. Озеро было глубоким и кристально чистым. В нём всегда водилось много рыбы, особенно форели. В детстве она часто вместе с Дэвидом приходила сюда, чтобы порыбачить на лодке. Насладиться спокойствием и поговорить о вечном. После они шли домой, где их встречала мама, по дому разносился аромат готовящейся еды, и было чувство домашнего уюта. Они всей семьёй растапливали мангал и жарили рыбу на углях, весело разговаривая о жизни, дурачились друг с другом. Тэри часто вспоминала это тепло в глазах родителей, с каким они смотрели на неё. В доме царило счастье, а в его стенах всегда звучал смех. Она знала, что такое смерть, но ей всегда казалось, что её семьи это не коснётся, она верила, что даже спустя века, они будут вместе, как теперь это далеко, ощущение будто это было в другой жизни.
От воспоминаний оторвал хруст сломавшейся ветки совсем рядом. Тэри оглянулась, но никого не было, внутри разлилось чувство тревоги и страха. Сердце билось в сумасшедшем ритме, а ноги пробила дрожь. Источником шума оказались две белки. Они играли и прыгали друг за другом с ветки на ветку. В этом всём была такая безмятежность, ни проблем, ни забот о грядущей зиме. Часы на руке запищали, и показали время 05:30 утра, пора возвращаться домой.

Особенностью снаряжения всадника стало ещё одно изобретение кочевников — кожаные сапоги для верховой езды. До этого носили мягкие, по сути, носки из кожи или даже ткани без каблуков и жёсткой подошвы, максимум сандалии с жёсткой подошвой (самураи продолжали это делать до 19 в., у них были матерчатые носки-таби, а стремена выглядели как деревянные шлёпанцы или лыжи). Сапоги необходимы для защиты ног всадника от трения о лошадиную шкуру. Так же как и стремена, сапоги получили быстрое распространение по всему миру.

В отличие от стремян и сапог шпоры являются чисто европейским изобретением, в погребении всадника в кургане V века до н. э. в Брезье (Словения) обнаружены древнейшие образцы шпор, представлявших собой простой шип. Функция шпор первоначально была противоположна современной: шпоры использовались для приостановки лошади, если лошадь ускоряла шаг, всадник начинал ранить её шпорами. Обычно шпоры изготавливали из железа или бронзы, но самые знатные и богатые люди, из числа которых и набирали в тяжеловооруженную конницу, носили серебряные и даже золотые шпоры. Огромную роль в повсеместном распространении шпор сыграли кельты — древний народ, живший вначале к северо-западу от Альп и расселившийся в V—I веках до н. э. на территории современной Западной Европы. В процессе расселения кельтов по Европе обычай использования шпор от них переняли германцы, иберийцы, предки славян.

Каблук на обуви появился в позднем средневековье. В русском языке слово «каблук» впервые отмечено в письменных источниках в 1509 году. Слово «каблук» вероятно заимствовано из тюркского языка, в котором имелось слово «kabluk»; тюркское слово «kabluk» происходит от арабского слова «kab» — «пята», «пятка». Каблук позволял надёжно ставить ногу в стремя, не проваливаясь в него, что, разумеется приводило к травмам.

UPD.

Потом Миша, друг Маши, понимает, что нужно всем запретить "делать сиськи" по своему желанию. Только Миша может, силой оружия, разрешения продавать на это.

С тех пор, Миша бесплатно трогает сиськи Маши и живет богато от продажи разрешений на "делание сисек".

Это называется - государство.