Привели к нам как-то целую братию граждан-представителей соседствующих наций, нелегально занимающихся стройкой, продажей низкопробных вещей, овощей и фруктов, на откатку пальцев.

Я, никого особо не трогая, занималась в отдельном кабинете документами, время позднее, спокойствие и благодать. Двери в кабинет не закрыла, о чем по итогу пожалела - граждан много, кабинеты заняты, поэтому вскоре за соседним столом образовался коллега, а на стульях кабинета - те самые то ли узбеки, то ли ещё кто.

Шум, галдеж, узбеки не понимают, что от них хотят, все уже чернорукие от краски, обувь в краске, пол черный - в общем, содомия в самом разгаре.

И попался особо разговорчивый товарищ - сейчас, хоть убей, не вспомню, как его зовут, так что, допустим, Алим.

Всеми доступными способами, очень плохо владея русским языком,но хорошо владея жестикуляцией, выпучивая глаза, Алим аж извертелся, но очень старался показать, как он готов сотрудничать, как мы с коллегой Мишей ему нравимся, и что вообще он настолько законопослушный гражданин, что дальше-то уже, в принципе, и некуда.

Миша уже и так, и эдак с ним, и фамилию не понял, и где Алим родился не понял, и где живет - ну нихрена непонятно. Алим говорит быстро, неразборчиво, на смеси всех доступных ему отрывков языков, зато очень громко, перемежая это все нервным смехом и пританцовываниями. На дворе ночь, Алим уже, как минимум, пятидесятый на откатку, у Миши глаза лезут на лоб, у меня вместо материалов уже печатается какая-то чушь. Миша пару раз,явно глумясь, зачем-то спрашивает что-то типа: "В ИГИЛе состоишь?" - Алим не отстреливает, что от него хотят, говорит, что он "от души брат". Миша спрашивает: "А почему не состоишь?" - Алим понимает еще меньше, ситуация становится абсурдной в связи с полным отсутствием взаимопонимания между участковым и гражданским.

И тут, во время очередного рассказа Алима про нечто необъяснимое (проскальзывали слова дольче и габана, почему-то), Миша вдруг встаёт во весь свой немалый рост, грозно смотрит на резко утихшего Алима и вопрошает:

- ГЕЛИКОПТЁР?

Алим в панике, я в недоумении, Миша грозно нависает и, не получив ответа, еще более грозно спрашивает:

-ГЕЛИКОПТЁР???

Алим отвечает что-то вроде "вы что, я от души брат" и задумчиво умолкает вплоть до самого окончания процедуры, после которой скомканно прощается и покидает райотдел. Надеюсь, с ним сейчас всё хорошо, весёлый парень.

Дело было в студенческие годы. По четвергам я катался в областной город на военную кафедру. Времяпровождение было так себе. Длительные поездки на автобусе, нудные лекции, проклятая военная форма, в которой чувствовал я себя крайне не комфортно. Естественно, ни одной представительницы прекрасного пола на потоке.
Пока ребята изучали азбуку Морзе, я генерировал "веские" причины чтобы съебаться после обеда или вовсе не приезжать на следующей неделе. Тем не менее, приезжать и ходить на лекции приходилось. Иногда даже маршировать был вынужден перед праздниками. Благо на сами мероприятия меня, как иногороднего, не вытягивали.
Иногородних, кроме меня, была еще половина группы из двух других населенных пунктов. Я довольно быстро прибился в их компанию. На "столичных" же чудиков смотрел с призрением. Я видел в них слабых духом людей, главной целью которых было загаситься от армии. Эти товарищи несмешно шутили на высокие темы, их обыденное общение отдавало слащеной философией, некой умностью и важностью, так что разговор приобретал характер исключительности его участников. Данной категории одногруппников я приклеил пару ярлыков и до начала военных сборов мы практически ни как не контактировали...
Военный городок, куда нас привезли, судя по всему, был заброшен уже давно. Наши офицеры неспешно расположились в офицерских домиках, сказали пару ласковых на построении и определили нас в ближайшую от КПП казарму, роту артиллеристов и нас, связистов, в левое и правое крыло, соответственно. Почти сразу за казармой находился штаб, там же, всем породнившийся за 40 календарных дней, плац. Атмосферу дополнял, если не сказать, что создавал, огромных размеров, совершенно пустой, парк. Вся эта пустота, как и городок в целом, мне пришлись, очень даже по душе, и, начиная с первых дней моего прибывания на новом месте, я чувствовал себя, как рыба в воде.
Неподалеку от нас находилась действующая воинская часть, от куда к нам, временами, приезжали разные полковники и генералы. Так же, от туда приезжала "кухня". А раз в неделю мы сами наведывались туда в баню.
Безусловно, главное в жизни солдата - это дисциплина. Навязывали нам ее, как могли и, признаться, первую неделю мы вели себя крайне сдержанно, дабы не подставить всех. Тем не менее, назвать армией наш пионерский лагерь, язык не повернулся бы ни у нас ни у генералов. То понимали абсолютно все. Наши офицеры душевно отдыхали и отпускали нам небольшие "косяки", приставленные прапорщики и сержанты сверх мер не требовали, а злые дядьки с проверками приезжали крайне редко. Практические занятия, в большинстве своем, были интересными, по-этому учились хорошо, особых нареканий не было.
Тяга к развлечениям вскоре проявилась. В порядке вещей, мы стали бегать в самоволку. Не редко припивали. Ребята ставили брагу и, в принципе, мы исполняли всякую херню, которая взбредет в голову. Глумились над спящими, приклеивали берцы артиллеристов к колоннам на космофен и т.п. Недостаток женского внимания и юношеский безрассудный пыл давали о себе знать..
Однажды утром, наши ряды пополнили представители республики Татарстан. Не знаю почему Казанцы приехали на две недели позже нас, скажу, что мы гостям были рады. Провода телефонных линий со всех объектов приходили на коммутатор в штаб. Не вдаваясь в подробности, сообщу, что кабель, необходимый нам, тянулся по воздуху. В удобную ночь мы подтянули тапик с командно-штабной машины и подключились на линию. Казарма Казанцев, кроме внешнего вида, отличалась тем, что возле нее находился небольшой плац. Именно там, под предлогом боевой готовности, я попросил построиться наших гостей по форме номер раз...
Ребята, судя по всему, были под впечатлением. Перезванивать, как того требует устав, не стали. Что ж, сами виноваты. Мы же, по-быстрому замели следы, вернули телефон восвояси и помчали спать, притворившись, что ни чего не было.
Ни какой реакции и шумихи не последовало. Мы были осведомлены о ночном построении, однако, все вели себя так, будь то первый раз слышали об инциденте. Попавшиеся по дороге татары слишком нагло выпучили удивленные глаза, что не могло не задеть меня.

На этот раз все было продумано до мелочей. В парке мы наковыряли телефонного провода и оттянули линию КазармаКазанцев-Штаб до оружейки, что позволяло избежать лишних неудобств, а самое главное палева. Все это дело замаскировали. Запланировали бучу под конец, прямо перед экзаменами. Татарам нужно было время, чтобы потерять бдительность, а нам надежда, на то, что не нас успеют раскрыть. Все-таки нагрубить собирались сильно. И вовсе не Казанцам...
С соседнего городка в наряд, к нам несколько раз заступал один сержант. Мы прозвали его "Гиви". Этот черномазый хер плохо говорил по-русски, много блатовал и дрочил нашего взводного, что не могло не сказаться на нашем к нему отношении. Мы долго точили на Гиви зуб и в назначенный поздний вечер я имел возможность сказать ему все, что о нем думаю.
Мы засели в кустах у оружейки. Долго вглядывались в темноту. Убедившись, что опасности нет, сперва, я позвонил Казанцам. Под тем же предлогом, я пригласил ребят на плац у штаба по форме номер три. Кладу трубку. Звоню Гиви в штаб. Хотел заказать у него арбузы, разговаривали минуты три. Сказать, что он был в культурном шоке, не сказать ни чего. Кладу трубку, тут же перезванивают татары. Подтверждаю боевую готовность. Снова звоню в штаб. Трубку берет подчиненный, говорит, мол, сержант не имеет желания с Нами разговаривать. Пререкаемся с ним около минуты, как вдруг, пропадает связь. Алло. Алло. На том конце провода тишина. В недоумении я открываю телефон и вижу отошедший от контакта провод. Я собственноручно подключал его и до сих пор не понимаю каким чудом он отпал, потому что, буквально, спустя мгновение мы с типом остолбенели от приближающихся к нам шагов. Это был подполковник. Наступая со стороны офицерских домиков, строгими движениями ног, он отбивал каблуками об тротуар прямо в ритм с биением моего сердца. Нам несказанно повезло остаться не замеченными. Однако, теперь, мы ахуевали от того, что, этот старикашка направляется в сторону нашей казармы. Сказать, что мы были в культурном шоке - не сказать ни чего. Продуманные пути отхода были тщетны. Поймав момент, мы ринулись на ту сторону тротуара. Собрав все кусты малинника, навернули большой крюк, примчали к нашим.
У страха глаза велики. Или же нам снова повезло. Не суть. По дороге, подпол свернул в штаб. Поглядев на построение из окна чайной комнаты, мы попадали по койкам и я выдохнул. Расслабиться, все же, не получилось. В скором времени прибежал Гиви и поднял шум. Орал и угрожал нашим ребятам. Тем "столичным" задротам, прибывающим в наряде, о которых я рассказывал. На меня косо поглядывала половина нашего "крыла", те с кем я не заимел дружеских отношений, зато успел изрядно надоесть за время нашего совместного прибывания. Стоит ли говорить об артиллеристах, которых мы в край успели заебать своими выходками. Слабоумие и отвага. К этой фразе было не чего добавить. Вся казарма прекрасно осознавала происходящее, ровно как и любой из них мог запросто показать на меня пальцем. Мысленно и, уже, почти безразлично, я готовился сесть на поезд первым утренним рейсом. Попрощаться с офицерским званием и, вероятно, с дипломом, по-тому как, скорее всего, из университета меня бы тоже "выставили"...

Утро перед экзаменом было хмурым. По крайней мере у меня. Атмосфера разбавлялась двусмысленными шуточками. Душевное состояние было таким же. В воздухе висело напряжение. Около оружейки терлись какие-то вояки, разглядывая наши связки из проводов. Экзамен должен был проходить в штабе. Нервно поглядывая из стороны в сторону, я монсавал у входной двери. Не далеко от меня поздоровались офицеры высоких рангов и я оказался невольным слушателем их диалога:
"Что за *уйня? Один долб**еб названивает, другие долб**бы, *ля, строятся второй раз. Что за цырк, *ля? Найти надо, и разобраться с этой *уйней!".
После этих слов, мне срочно потребовалась сигарета. Я стрельнул ее у своих. Надо сказать, за утро, я уже выкурил дюжину.
Сигареты отлетали, время шло медленно. Со всей этой движухой, я, порядком, подзабил на подготовку к экзамену. Голова не соображала вовсе. По-этому сдал предмет на уверенную двойку. Обещали пересдачу. Верно, не стали заморачиваться, нарисовали тройку.

На обратном пути, в поезде, мы долго смеялись, и делились впечатлениями. Камень с груди куда-то делся. На пол пути, бесы - артиллеристы спалились с пивом, по-этому обеим ротам было запрещено сходить на попутных станциях. Моя была попутной, а денег на дорогу не было. Пацаны насобирали, кто сколько мог и подогрели меня с лихвой.

Морали в этом рассказе нет.
Всем, кто меня узнал, передаю огромный привет. Всем спасибо.

По мотивам этого поста:

https://pikabu.ru/story/babka_v_poezde_i_tresk_stereotipa_54...

В начале октября получили плохую новость: в Твери умерла тётя Зоя- тётка отца. Замечательная женщина, последняя из семи братьев и сестёр моего деда, всю свою жизнь объединявшая разные ветви нашей семьи. Назначили дату похорон, поехали с отцом в Тверь.

Надо сказать, что ехал я чтобы отдать дань памяти покойной, бывшей мне в детстве как ещё одна бабушка и чтобы поддержать отца. О неизвестных мне родственниках, знакомство с которыми ожидало меня по приезду, я думал как о необходимом зле.

Итак, приехали в Тверь, добрались до квартиры покойной. Там нас встретили брат моего отца, дядя Коля, и двоюродная тётка отца, о существовании которой я даже и не подозревал. Тёзка покойной, тоже тётя Зоя, по виду- типичная слегка тучная бабка 70 лет от роду, которых мы каждый день встречаем в общественном транспорте и ненавидим лютой ненавистью. Увидев её я уже было смирился с необходимостью выслушивать причитания и старческий бред, собрал в кулак всю свою волю и приготовился терпеть два дня... Но не тут-то было!

Первым делом мы с отцом осведомились у тёти Зои, не нужно ли пойти купить что-нибудь из еды, на что получили суровую отповедь, что она ещё не дожила до такого позора, когда у неё мужики будут сидеть голодными и искренне надеется никогда и не дожить. На кухне был накрыт весьма приличный стол, с картошкой, рыбой, ветчиной и домашними соленьями, которые тётя Зоя припёрла на себе из-под Санкт-Петербурга. Соленья разошлись на ура, домашняя грибная икра произвела фурор и была выметена подчистую. Затем, деловая и суровая тётка отвела меня в сторону и упредила, что пить будем в меру, чтобы не споить падкого до спиртного дядю Колю, сопроводив свои слова хоть и полушутливым, но весьма недвусмысленным обещанием расправы, на случай моей непонятливости. Выпили по пару рюмок настойки и разговорились...

Оказалось, что незнакомая мне прежде тётя Зоя, которая пила не хуже мужиков и дымила сигаретами как паровоз, двадцать лет отработала в женской исправительной колонии надзирателем. Следствием этого была её грубоватая манера общения, имевшая интересные особенности. Я не услышал от неё ни одного блатного словечка, а вот мат она применяла весьма часто, но всегда очень гармонично и к месту. Никогда прежде мне не доводилось слышать столь лёгкого использования мата, когда ругательства не вставляются через каждое слово, не выступают неуклюжими синонимами, а занимают своё, чётко отведённое им место в предложении, при этом не вызывая отторжения.

Следствием той же службы оказалось и знакомство тётки с приёмами самбо, которое я, конечно же, решил не проверять.

К тому же, тётка, сама гостеприимная, открытая и щедрая, на дух не переносила жадность и хитрожопость, которыми отличились другие наши родственники. На предложение помочь деньгами ответила категорическим отказом и проще было уговорить скалу, чем её.

Несмотря на всю свою суровость тётя Зоя тяжело восприняла смерть отцовой тётки, которая была ей доброй подругой и умерла у неё на руках. Хватило одного звонка, чтобы суровая старуха бросила все свои дела и поехала за 600 километров к умирающему человеку и провела с ней последние дни. Однако, отплакав на похоронах, сразу взяла себя в руки и уже на поминках выглядела пусть и подавленной, но суровой.

Вот так и разорвался мой шаблон. Уезжая из Твери, я получил чуть ли не приказ приехать в гости под Питер. Дал обещание и, как это ни странно, намерен его сдержать. Прямолинейная, грубоватая, но добрая и щедрая тётка, показалась мне, 32-летнему мужику, одним из последних осколков уходящего мира. Мира, в котором жили пусть простые и грубоватые, но гордые, верные и надёжные люди.

Видео процесса: https://youtu.be/RSJh0ZtI8Hk

Прошу помощи у Лиги юристов, так как не смогла найти ответы в этих наших интернетах.

1) Правда ли, что в РФ нельзя выписать гражданина (бывшего мужа) из квартиры жены "вникуда"? Если ответ "да", то следующий вопрос: какова максимальная длительность отсрочки, которую ему дадут по решению суда на приобретение собственного жилья? Правильно ли пишут, что год? Или верхней границы нет?

2). Дает ли бывшему мужу преимущество в суде факт оплаты им квитанций жкх за период с момента развода? (Была устная договоренность, что он оплачивает квитанции, а я не тороплю его с выпиской).

3). Сможет ли НОВЫЙ владелец квартиры после покупки выписать оставшегося от предыдущих владельцев прописанного гражданина "вникуда"? Решит ли проблему продажа квартиры кому-то из близких с целью (матери, сестре) с целью ускорить процесс его выписки?

4). Пожалуйста, сориентируйте по сумме на услуги юриста (Мск и МО) в рамках такого процесса.

Собственник квартиры я. Квартира не относится к совместно нажитому. Муж гражданин РФ, но жилья на территории РФ у него нет (квартира мамы в одной из стран бывшего СССР). Из родственников здесь тетя с квартирой, в которой уже прописан вагон народу. До нашей свадьбы муж постоянной прописки на территории РФ не имел. Была временная у этой тети. Муж не проживает в квартире, куда я его прописала, уже 5 лет. Живет в комнате, предоставленной работодателем. Спит и видит, что получит прописку в этой комнате. Пять лет ждет, ага. Средства на приобретения собственной жилплощади есть, но призрачная перспектива халявы в виде той самой комнаты от работодателя не дает покоя. Поэтому с приобретением жилплощади он не торопится. А у нас больше нет возможности ждать его добровольной выписки, необходимо продать квартиру. Знаю, можно продать ее вместе с прописанным. Но знаю так же и что это существенно снизит цену (на 40 процентов).

Прошу не топить. Комментарии для минусов добавлю.

Благодарю тех, кто дочитал. И отдельно благодарю тех неравнодушных, кто сможет дать совет по ситуации или поделиться собственным опытом.